Третий Вариант

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

третий вариант.

Замок временем скрыт и укутан, укрыт

В нежный плед из зеленых побегов,

Но... развяжет язык молчаливый гранит —

И холодное прошлое заговорит

О походах, боях и победах.

Время подвиги эти не стерло:

Оторвать от него верхний пласт

Или взять его крепче за горло —

И оно свои тайны отдаст.

Владимир Высоцкий.

Глава 1

В сон мне — желтые огни,

И хриплю во сне я:

Повремени, повремени, —

Утро мудренее!

В. Высоцкий.

В те времена, а надо заметить, что события эти начались в середине восьмидесятых, мы любили проводить свои свободные вечера в коктейль барах, где устраивались дискотеки. Не все, конечно, вечера, но бывали там частенько. Музыка гремела. В середине зала и ближе к стойке бара танцевала молодежь. Тесная компания собралась за угловым столиком. Молодые люди, а их было четверо, всем лет по двадцать пять, были одеты в джинсы и рубашки, и только мент Брусилов был в сером гражданском костюме. Обязательным условием пребывания в баре являлась покупка коктейля, поэтому на столе перед ними стояли четыре бокала с названным напитком.

Между прочим, порядочная гадость, — сказал, беря в руку свой стакан и отпивая из него глоток, Андрей Сидоров, высокий и худой парень с вьющимися темными волосами и интеллигентным лицом.

Человек посторонний принял бы его за скромного домашнего юношу, случайно оказавшегося в таком злачном месте, и только знающие его люди были в курсе того, что он не библиотечный мальчик, а мастер спорта по боксу. Кроме того, он, единственный из присутствующих за столом молодых людей, имел высшее образование.

И потом от нее будет голова болеть, — добавил его приятель, Гуляков Лешка, молодой человек, как две капли воды похожий на Алена Делона в молодости — это когда Лешка был трезв и хорошо одет. Когда же Лешка был пьян, а надо признать, что подобное случалось довольно часто, Ален Делон исчезал, напрочь, и оставался слесарь автопарка, Гуля — хулиган, неряха и дебошир. Они с Андреем подружились еще в армии, куда вместе были призваны из одного военкомата. Ничто так не сближает людей, как совместная служба. Правда, служба эта, из их рассказов, получалась какая-то слишком веселая, но, зная умение Андрея все приукрасить и представить в смешном виде, приятели смеялись над их историями, но не очень-то им верили. Вернувшись из армии, молодые люди продолжали дружить и с удовольствием проводили вместе свободное время.

Ничего, есть способ это исправить, — заявил Сашка Дерман, еврей из Винницы, который приехал в Ленинград покорять вторую столицу, снимал себе квартиру в Купчине, работал на "Красном треугольнике" и познакомился с нашими приятелями в этом баре, куда время от времени все они захаживали потусоваться, потанцевать и снять девочек.

С этими словами он открыл свой портфель и извлек из него пузатую бутылку, на наклейке которой был нарисован аист.

Оба-на! Коньяк! — обрадовался Вовка Брусилов, как уже было сказано, мент и сын большого милицейского начальника, а значит — пьяница. В их компанию он попал, поскольку с детства жил в их дворе, а в те времена все мальчишки одного двора составляли одну команду, которая должна была защищать своих, от подобных же компаний из соседних дворов. Потом дети вырастали, но свои так и оставались своими.

Бери выше, — скромно поправил его Дерман, — Вещь, каких ты еще не пробовал.

Что значит выше? — спросил Андрей, недоверчиво осматривая бутылку.

Да нечего ее так рассматривать, — успокоил приятеля Сашка, — Внутри у нее совсем не то налито. Достал по блату. Мне человек божился, что это чистый бренди. Спер со склада. Такого у нас вообще не достанешь.

А при чем здесь тогда аист? — задал вопрос Андрей. Он все еще недоверчиво разглядывал бутылку. Его смущало, что пробка нетронута. Каким образом тогда бренди мог попасть внутрь бутылки, на наклейке которой было написано: "Молдавский коньяк"?

Контрабандный товар, — понизив голос, чтобы не услышал, кому не положено было это знать, сообщил Дерман, — А наклейка — это маскировка. Ну, сам понимаешь.

Ага, — негромко проговорил Лешка и насторожено огляделся по сторонам. — Я так понимаю, что, поскольку это продукт темный, Брусилов его пить не имеет морального права. Андрей, вижу, боится рисковать здоровьем, значит, тоже отпадает. Но, тебе Сашка повезло, есть среди нас смелый человек, который готов принять удар на себя.

Готовый принять на грудь за товарища, — поправил его Сидоров.

Пропустив это замечание мимо ушей, Лешка, с видом знатока, достал из кармана нож и срезал с бутылки пробку.

Ну что бы вы, салаги, без меня делали? — усмехнулся он, — У вас даже ножа ни у кого нет.

Он налил себе полстакана жидкости. При этом над столом разлился соблазнительный коньячный запах.

Ну, уж нет! — не выдержал Брусилов, — Никто не скажет, что я спасовал. Лей и мне.

Всем лей, не выпендривайся, — присоединился к нему Андрей.

Несколько секунд все были заняты, наблюдая, как драгоценный напиток льется в стеклянные сосуды, затем каждый взял свой стакан, поднял его, рассматривая содержимое и принюхиваясь к нему.

А тебе, Лешка, пора бы руку уже набить, — заключил Дерман, разглядывая уровень жидкости в стаканах,

Да и рожу, тоже, — добавил Брусилов, вспомнив старый анекдот.

Ну, дай бог, не последняя, — произнес Лешка, не обращая внимания на сказанное приятелями, и махнул свой стакан залпом.

"Надеюсь, что так", — подумал Андрей и принялся пить свою порцию мелкими глотками.

На удивление, напиток оказался отменного качества. Не будучи специалистом в коньяках, (где их тогда можно было достать, хорошие коньяки, и на какие, извините, деньги?) Андрей все-таки отметил про себя его тонкий вкус и длительное жжение языка и неба, остававшееся после него.

"Интересно, как Лешка может одним глотком выпить полстакана такого напитка"? — подумал он, — "И какой с этого кайф? Просто напиться? Так тогда уж лучше пить водку".

Между тем, напиток стал уже производить на них свое действие.

Ну, что я вам говорил? — похвалился Сашка, — Между прочим, я за эту бутылку червонец отдал.

Что значит, червонец? — удивился Андрей, у которого снова стали пробуждаться сомнения насчет этого напитка, — Ты хоть знаешь, сколько хороший коньяк стоит? Ну, уж никак не меньше полтинника.

Места знать надо, — усмехнулся Дерман, — Может, ты скажешь, что тебе коньяк не понравился?

Нет, не скажу, — вынужден был признать Андрей.

Ergo, bibamus! — с серьезным видом поднял указательный палец Гуляков Лешка, умудрившийся нахвататься латинских выражений, которые всегда шокировали людей, именно в его устах.

Для дураков перевожу, — повторил он, специально для Брусилова, — Следовательно, выпьем.

Вот именно, бибамус, — кивнул головой тот и снова наполнил стаканы до половины.

Между первой и второй, — Сашка поднял свой бокал.

Верно, — кивнул головой Андрей, чокаясь с ним и приступая к распитию содержимого второго стакана.

И тут его проняло. Едва он допил свой коньяк и поставил стакан на стол, как стены бара поплыли перед его глазами. Звуки музыки и голоса приятелей начали сливаться в сплошной гул, а лица танцующих вдруг закружились в воздухе и слились в сплошную мутную пелену. Потом свет погас.

На какое время он потерял сознание? — Андрей не знал. Он открыл глаза и тут же был вынужден их закрыть снова, настолько ярок был солнечный свет, бивший ему в лицо. Не понимая еще, что случилось, он медленно стал приоткрывать глаза снова, на всякий случай, прикрывая их ладонью. Скоро зрачки привыкли к свету, и он смог взглянуть вокруг себя. От того, что он увидел, ему захотелось вскрикнуть, и надо сказать, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не вскочить с места и не заорать дурным голосом. Он отлично помнил, как только что выпил этот паленый коньяк, будь он неладен, которым его угостил Сашка Дерман. Да и не он один выпил, все пили. Только куда все вдруг делись? И каким, таким образом, его самого занесло в это место? Андрей еще раз осмотрелся вокруг: перед ним был фонтан, из которого били струи воды, справа возвышался Казанский собор, а слева гудел Невский. Судя по тому, что в лицо ему светило яркое солнце, на дворе был день, а сели они за столик в баре уже поздним вечером.

"Ничего себе, коньячок выпили"? — промелькнуло у него в голове, — "Это ж, на сколько меня вырубило? Ну, Дерман, погоди! Я тебе эту дрянь залью прямо в глотку. Интересно, что с остальными случилось"?

Андрей встал со скамейки, и собрался уже идти домой, только какое-то смутное беспокойство никак не покидало его. Что-то тут было не так. Что-то вокруг не укладывалось в привычную глазу картину. Теперь, он уже внимательно посмотрел по сторонам, и вот тут ему стало, в самом деле, не по себе. Начать с того, что никогда он не видел этой ограды вокруг Казанского собора, да что там ограда, сам собор выглядел как-то иначе, помолодел, что ли? Взгляд Андрея невольно остановился на куполе собора, и молодой человек невольно вздрогнул и перекрестился; крест собора был развернут таким образом, что со стороны входа был виден только шпиль.

Может, коммунисты с крестами борются? — подумал он, но объяснить все изменения происшедшие вокруг, только этими словами было невозможно.

Откуда, скажите, взялась эта карета, возле памятника Кутузову, и летний павильон, возле нее? Кто отреставрировал Дом Книги? Куда делись леса со Спаса на Крови? И почему весь Невский выглядит таким молодым и нарядным?

Господи! — ужаснулся Андрей, — Сколько же я бродил без памяти?

Только сейчас он заметил, что на нем надета незнакомая одежда. Он попытался вспомнить, каким образом, она на нем оказалась, но последними его воспоминаниями были те, что связаны с распитием коньяка в баре.

"Вот чертово зелье! Выходит, после того, как я его выпил, у меня начисто отшибло память".

Поднявшись со скамейки, он вышел на Невский, отмечая про себя все необычное, что попадалось ему на глаза. А необычного вокруг было столько, что Сидорову впору было задуматься, а наяву ли все это происходит? Ну, скажем, откуда на здании, рядом с Домом Книги взялась эта огромная вывеска, "Банк ВЕВК", и что это, простите, за банк такой, и откуда он взялся? Или, скажем, что это за надписи на Доме Книги? А на нем красными буквами на золотом фоне красовались две надписи, "КОМПАНИЯ ЗИНГЕРЪ". Именно так, с буквой ять, на конце. От этого, впору было с ума спрыгнуть. На крыше здания, где был вход в метро, красовалась огромная эмблема, "PEPSI", а на доме, через дорогу, огромными буквами было написано, "МЕГАФОН". Ниже, над нарядными витринами красовались вывески: "СТОКМАН", "РИВ ГОШ", причем Андрею было не совсем понятно, наши это магазины, или иностранные, и можно ли в них входить нашим людям? Но самое большое удивление вызвали у него автомобили, которые нескончаемым потоком двигались по Невскому проспекту. Последние пять лет, его неисполнимым желанием было, приобрести "Жигули" шестой модели, но денег на такую роскошь накопить он никак не мог, а, кроме того, достать шестерку, не переплачивая, было просто невозможно. Круче шестерки, в его представление, была только "Волга", но об этой машине можно было даже и не мечтать. А тут: по широкому проспекту, одна за другой, двигались какие-то аппараты из сказки. Самые различные автомобильные фирмы, но ни в кино, ни по телевизору, Андрей никогда не видел ничего подобного, начиная от миниатюрных двудверных автомобильчиков и до чудовищных монстров, больше походивших на боевые машины пехоты, чем на простой автомобиль. Все они блестели фарами и бамперами и поражали глаз различными расцветками и формами. Словно бы для того, чтобы подтвердить Андрею, насколько они великолепны, тут же, среди этого чуда техники промелькнула и знакомая шестерка. Вид ее, на фоне остальных автомобилей показался настолько непритязательным, что желание Андрея, купить себе такую же, сильно поколебалось. Но все-таки, кто бы мог объяснить ему, куда он попал, и откуда здесь взялись все эти чудеса техники? Будучи человеком наблюдательным, он обратил внимание на то, что у всех автомобилей были не советские номера, и на большинстве из них мелкими буквами было написано, "Rus". Интересно, что бы это значило? Справа были витрины ювелирных и парфюмерных магазинов. Не смея зайти в них, он только со стороны подивился тому, что в парфюмерном, на прилавках стояли духи элитных французских фирм, достать которые было почти невозможно. Если бы такие духи, в самом деле, выкинули на Невском, то очередь из женщин стояла бы до Адмиралтейства. Здесь же, создавалось впечатление, что продавцы чуть ли не упрашивали редких посетителей магазина, купить у них товар. Так может быть, все-таки, в этих магазинах торговали за валюту?

Не найдя ответа на эти вопросы, Андрей отправился дальше по Невскому проспекту, в сторону Гостиного Двора, осматривая на ходу окружающие его чудеса, которых было так много, что это начинало просто давить ему на психику. У подземного входа в метро, он обратил внимание на маленький ларек с вывеской "Coca-Cola". Насколько Андрей знал, Coca-Cola в Советском Союзе не продавалась. У нас можно было купить только "Пепси-Колу". Но, подойдя поближе к ларьку, он удивился еще больше: там, на витрине он увидел жевательную резинку, хот-доги и металлические банки пива, причем разных наименований, которые звучали вполне по-русски. Вот только цены на них были астрономическими. Ему приходилось и раньше видеть подобные банки в валютном магазине, и он помнил, что там они стоили пятьдесят пять копеек. Как же вы прикажете теперь понимать цены в тридцать пять и сорок рублей? Самое противное, что и спросить об этом было не удобно. Не удобно, потому, что для всех окружающих его людей, судя по их поведению, ничего необычного в происходящем не было. Следовательно, задать вопрос, типа: "Откуда взялись все эти товары, и почему пиво стоит сорок рублей, а не пятьдесят копеек?" — значит показать, что ты не такой как все, а этого ему ни в коем случае не хотелось. В состоянии глубокой задумчивости, Андрей перешел дорогу, отметив про себя, что на Перинной улице построили какое-то новое здание, и зашел в Гостиный Двор. Тут он даже растерялся: в Гостином было все. То есть, конечно, не все, но все, что сейчас здесь продавалось, люди должны были отрывать с руками. Пройдя мимо рядов с ювелирными украшениями, хрусталем, гжелью, он с любопытством заглянул в отдел, где на витрине красовались многочисленные водочные и коньячные бутылки. Никогда Сидоров не думал, что существует столько сортов коньяка, а тем более водки. Водка Русская, Столичная, да еще Сибирская, вот, пожалуй, и все, что приходило ему на память. Здесь же..., Андрей насчитал двадцать сортов водки и сбился. Причем нужно было отметить, что все бутылки были очень красивыми. И опять же, перед прилавком не было никого из покупателей.

"Непонятно", — покачал головой наш озадаченный герой, — "Для кого же тогда, или, если хотите, для чего сделаны все эти прилавки"?

Дальше, его удивила секция, где продавались бинокли, в том числе и ночного видения, и даже телескопы. Что ни говори, а он бы много мог отдать, чтобы приобрести такую штуку. Он представил, как поставил бы телескоп на своей лоджии и по ночам смотрел бы в него на звезды. Тут ему в голову пришла еще одна интересная идея: знакомясь с девочками, он мог бы небрежным тоном приглашать их к себе на ночь, полюбоваться звездами. Что ни говори, а придумают же люди? — и он в восхищении еще раз осмотрелся по сторонам. А смотреть, в самом деле, было на что. Взять, хотя бы часовой отдел. В нем продавались и швейцарские и немецкие и японские часы и механические и кварцевые и с металлическими браслетами и с кожаными, наконец, и наручные, и настенные, и даже напольные, словом, как в сказке, или как во сне.