Ко всему этому можно было добавить, что сам Леней, был человеком удивительно простым и дружелюбным. Вне боя, он никому ничего, никогда не приказывал, держал себя со всеми воинами отряда, как с равными, любил пошутить и был хорошим товарищем. Но, вместе с тем, чувствовалось, что он явно не здешний. Он не знал многих вещей, которые были известны каждому местному ребенку. Например, не мог отличить съедобные грибы от ядовитых. Не знал, сколько дней в месяце, и сколько месяцев в году. Не знал названия ни одной звезды. И кроме того, у Фогеля сложилось впечатление, что Леней знал много такого, чего не было известно никому в этих краях. Очень быстро барон разобрался, что все новое в боевых приемах отряда, идет именно от Ленея. И этого нового было очень много: боевые построения, фланговые удары, приспособления, позволяющие стрелять одновременно двадцатью стрелами, на расстояние семисот шагов, и много еще такого, чего барон никогда прежде не видел, внес этот человек в их боевую практику. Но в чем он был, в самом деле, непревзойден, так это в искусстве тайных операций. Проникнуть ночью в лагерь неприятеля, сняв по пути всех часовых; уничтожить всех военачальников неприятеля, при этом сделать это так, что никто в лагере не проснулся, это мог сделать только Леней. Он специально отобрал себе восьмерых человек из отряда, и каждый день занимался с ними, заставляя их делать какие-то странные упражнения, метая в цель ножи и какие-то звездочки, а также стреляя из коротких трубочек крохотными стрелками. Со стороны все это казалось несерьезной забавой, но на деле, приносило ощутимые плоды. Во всяком случае, с некоторых пор, кочевники больше не останавливались на ночь вне стен замков, да и там чувствовали себя очень неуютно. После разделения отряда, четырех человек из этой команды пришлось отдать "орлам", а на их место взяли новых. Таким образом, новый отряд в своей боеготовности не уступал старому, а воины его горели желанием доказать, что они не хуже "соколов". Между двумя отрядами завязалось, своего рода, соревнование, кто из них побьет больше неприятелей и проведет наиболее эффектные и громкие операции. Все это шло на пользу общему делу, и вселяло страх во врагов. Людская молва разносила их подвиги по всей земле, а привлеченные этими рассказами люди, со всех концов многострадального Канта, устремились к Ленею, в желании тоже стать "орлами" или "соколами" и бить врага. Скоро число прибывших стало так велико, что стали, один за другим, появляться: "журавли", "волки", "медведи" и т. д.. Все эти отряды были обучены и сформированы по тому же принципу, что и "орлы". Таким образом, не прошло и полгода, как армия Канта была не просто восстановлена, а, по существу, создана заново. Эти десять тысяч человек, хорошо вооруженные и прекрасно обученные, представляли из себя огромную силу. Они уже могли контролировать значительную часть территории страны, но были еще не достаточно сильны, для решительной битвы со стотысячной армией хана. На совещании командования армии, было принято решение, что Леней, Лаперус и Джон со своим отрядом, отправляются в Бергундию за подкреплением, а по дороге заедут в город Светославль, чтобы попытаться уговорить его жителей, выступить на стороне Канта, в борьбе с ханом Тимурбеком. Светославль, с давних пор, не подчинялся королю Канта и имел статус вольного города.

Глава 17

Стены леса расступились, и перед всадниками открылась холмистая равнина, по которой несла свои воды широкая величавая река. В некотором отдалении от них, в реку впадал приток, и на полуострове, образованном двумя водными рукавами, возвышались каменные городские стены с резными бойницами и сторожевыми башнями. За стенами были видны синие купола храмов и деревянные крыши светских строений. Возвышался над всеми другими зданиями золоченный купол, над которым развевался флаг, разглядеть который, из-за дальнего расстояния, Ленею не удалось.

В целом, сам город произвел на него внушительное впечатление, а место показалось ему столь удачным, что казалось, сама природа специально приготовила его для того, чтобы тут была заложена крепость.

Смотри, — указал Лаперус на стены города, — Это и есть вольный город Светославль, а тот золотой купол, это дворец старшины города, князя Безрукова.

Не понимаю, — удивился Леней, — Почему город называется вольным, если у него есть свой князь, а у князя есть свой дворец? Получается, что они все-таки слуги князя, так ведь?

Так, да не так, — усмехнулся барон, — В том-то и штука, что замок не является собственностью князя Безрукова, а сам князь не является полным и безраздельным хозяином Светославля. По местным законам, общее собрание граждан города, раз в два года выбирает себе знатного человека, который будет ими править, а заодно и защищать от врагов. За это, на эти два года, ему отдается этот дворец и назначается содержание, которую город и выплачивает. Если же, выбранный человек, почему-то не устраивает жителей, то его просто снимают, опять же, общим собранием жителей. Таким образом, получается, что правят городом все же сами жители Светославля.

Здорово! — Восхитился Леней, — получается, что у них здесь демократия.

Чего не знаю, того не знаю, — покачал головой Лаперус, — Честно говоря, я и слова такого никогда не слыхал. Знаю, только, что жители этого города, не очень-то чествуют знатных господ, и о себе, слишком высокого мнения.

Ну, что же, свободные люди — гордые люди, — заметил Леней, — Лишь бы их гордость не перешла в гордыню. Гордыня, как известно, горячит кровь и мутит разум. Однако, поспешим вперед, да сопутствует нам удача.

С этими словами, Леней послал своего коня вперед, и вслед за ним, весь отряд двинулся к городу.

Не было сомнения, что такой большой отряд вооруженных всадников не останется незамеченным. Поэтому, не прошло и десяти минут, как в городе зазвонили колокола, ворота закрылись, а на крепостной стене появились лучники.

Приказав своему отряду оставаться на месте и взяв с собой тридцать человек, Лаперус, в сопровождении Ленея и Джона, тронулся к городу. Навстречу им, из города, выехал свой отряд всадников, численностью в сорок человек.

Руководил им молодой воин в дорогой кольчуге, на щите которого красовалась рысь, с угрожающе поднятой когтистой лапой. Остановив отряды, на некотором удалении, друг от друга, молодой всадник и барон Лаперус направили коней на встречу друг другу.

Кто вы? В столь смутное время, направляющиеся к нашему городу во всеоружии? — Спросил командир городского отряда, внимательно оглядывая барона.

Позвольте представиться, барон Лаперус из Канта, — наклонил голову барон, — В настоящее время, являюсь послом дворянства королевства Кант, а также, лично, принцессы Ариэлы.

При упоминании этого имени, молодой полководец вздрогнул, и с удивлением посмотрел на Лаперуса,

Как, разве принцесса жива? Ведь все говорят, что она погибла. Правда, одни утверждают, что она была убита при штурме столицы, другие, что ее убили в лесу слуги Тимурбека, а не далее, как две недели назад, у нас был человек из свиты герцога Летревиля, и клялся спасением своей души, что сам, лично, видел, как принцесса разбилась, упав в бездну Вирджинского водопада.

Тем более, — улыбнулся Лаперус, — Не кажется ли вам странным, что одна и та же принцесса погибает в самых разных местах? Во всяком случае, — он достал из-за пазухи два свитка, перевязанных шелковыми лентами и скрепленных двумя печатями, — Полагаю, что эти бумаги послужат доказательством того, что принцесса жива и здорова, и одновременно, явятся нашими верительными грамотами.

С этими словами, он передал свитки в руки молодого полководца. Приняв от Лаперуса бумаги, молодой человек убедился в том, что все печати на них целые, и после этого предложил вновь прибывшему отряду следовать за собой в город, после чего, повернулся и поскакал к своим воинам. Стражники, охранявшие ворота, очевидно, облегченно вздохнули, увидев, что пожаловали не враги, а, видимо, союзники и, подчиняясь приказу своего полководца, принялись открывать городские ворота.

На главной площади Светославля собрался почти весь городской люд. Весть о том, что будет решаться важнейший вопрос, касавшийся всех, а может быть и решающий их дальнейшую судьбу, будоражил умы горожан. Наконец, когда нетерпение начало выливаться в недовольный гул, двери княжеского замка распахнулись, и из него вышел сам князь, а с ним еще несколько человек, среди которых горожане узнали командующего княжеским войском, боярина Ондрея, статного и красивого молодца, советника Никодима, седого сутулого старца, с удивительно ясными и молодыми очами, а также княжеского лекаря и, по слухам, упорно ходившим среди местного населения, чернокнижника. С ними были и три незнакомца, недавно приехавшие в город: упитанный здоровяк, худощавый, стройный юноша, в дорогой парчевой одежде, и молодой человек, лет двадцати пяти, в кафтане, свободного покроя, зеленого цвета. У всех незнакомцев на плащах, было вышито изображение пикирующего сапсана.

— Соколы, соколы, — начали перешептываться в толпе горожан. Люди вставали на носки и вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть этих незнакомцев, о которых уже слагались легенды. Вышедшие, в окружении вооруженной охраны, стали пробираться к трибуне, находящейся в углу площади. По старой традиции, говорить на общем городском собрании, можно было только с трибуны и, только взяв в руки специальный жезл, именуемый, "Слово". Каждый нарушитель этого закона должен быть бит кнутом, и исключений из этого правила не делалось никому. Так что, в истории города были случаи, когда бивали кнутом и князей. Об этом хозяева заранее предупредили своих гостей, чтобы те не нарвались, по незнанию, на такую неприятность. По мере продвижения этих людей к трибуне, гул толпы становился все громче и громче, и когда они, наконец, взошли на нее, людское море встретило их неистовым ревом.

— Ну что? Начнем, с божьей помощью, — молвил князь. Впрочем, он и сам не услышал своего голоса. Тогда он взял в руку "Слово", шагнул вперед и поднял его над головой, и тут же, наступила полная тишина. После громкого рева толпы, тишина казалась просто оглушительной, только где-то далеко залаяла собака, но и она тут же замолкла, казалось, испугавшись собственного лая. Люди в толпе стояли, поднявшись на цыпочки и вытянув шеи, боясь пропустить хоть единое слово, сказанное с трибуны.

Жители вольного города Светославля, — заговорил князь, и тут же, глашатаи в толпе начали передавать его слова дальше, так чтобы всем собравшимся на площади было слышно, что говорит оратор. Вы знаете, что хан Тимурбек напал на Кант, захватил столицу, убил короля Велимора и почти полностью овладел королевством. Мы все думали, что и дочь короля, Ариэла, погибла, но, к счастью, эти люди, тут он указал на стоящих возле себя чужеземцев, — привезли нам весть, о том, что принцесса жива. Более того, они привезли от нее грамоты, в которых принцесса просит вольный город Светославль встать на борьбу с ханом. — Он на секунду замолчал, оглядывая стоящих перед ним людей, которые слушали его, затаив дыхание, и потом продолжил, — И я собрал вас на вече, чтобы, согласно вашим обычаям, спросить у вас, должны ли мы вступать в эту войну? Как вече решит, так и будет.

После этих слов, князь передал "Слово" советнику Никодиму, а на площади, тем временем уже начались споры. Одни люди, были за то, чтобы оказать помощь Канту, но большинство, явно не хотело ввязываться в эту авантюру. Шум нарастал, но вновь, как только оратор поднял над головой жезл, все смолкли.

Принцесса Ариэла просит у нас помощи, — начал Никодим, — А разве много видели мы помощи от ее отца? Разве дал он нам привилегии, о которых мы просили? Где льготные торговые пошлины, для наших купцов? Где отмена подорожных налогов? Где отказ от подоходных налогов? Ради чего нам начинать войну с ханом Тимурбеком? Ради прекрасных глаз принцессы Ариэлы? Это не наша война! Какое нам дело до Канта? Мы жители вольного города Светославля! — и он опустил жезл, и жители вольного города одобрительно загудели на площади и закивали головами. В самом деле, кому интересно гибнуть за чужое дело?

Дай "Слово" мне! — Лаперус выхватил жезл у Никодима, поднял его над головой и стал бросать в толпу гневные обидные слова, — Что я вижу? Вы называете себя жителями вольного города и считаете себя мужчинами, а ведете себя как трусливые бабы. Я тоже не из Канта. Я бергундец, но я выступил на борьбу с ханом, и могу вам сказать, что в Бергундии сейчас собирается десятитысячное войско на помощь Канту. Я думал встретить здесь настоящих мужчин, а вместо этого, встретил толпу жадных деляг.

Он опустил жезл и отвернулся от толпы, а она разразилась гневными криками.

Мой друг, — шепнул ему на ухо Леней, — Боюсь, после вашей речи, нам уже не придется воевать с Тимурбеком, нас просто разорвут здесь на части.

И это были не пустые слова — охрана уже еле сдерживала людей, желавших добраться до Лаперуса и его друзей, и посчитаться с ними за оскорбление.

Но закон, всосанный с молоком матери, оказался сильней, чем негодование. Едва толпа увидала "Слово" над головой очередного оратора, как крики смолкли.

Леней, а на этот раз, это был именно он, несколько секунд стоял и молча смотрел в глаза людям, и они стали успокаиваться и отводить глаза от его взгляда. Но вот он заговорил, и голос его был спокоен.

Друзья, — проговорил он, — Народ свободного города, позвольте я расскажу вам то, что некогда говорил один человек. Так вот, этот человек говорил: "Когда люди хана пришли к моему соседу и убили его, я радовался, что они пришли не ко мне. Когда люди хана пришли к моему второму соседу и увели его, я снова радовался, что они явились не за мной. Люди хана приходили еще и еще раз, к моим соседям, те звали на помощь, но я молчал и радовался, что меня это не касается. А потом настал момент, когда пришли ко мне. Тогда я стал звать соседей на помощь, но мне никто не ответил, потому, что никого вокруг уже не было". Так вот, — Леней посмотрел на внимательно слушавших его людей, — Никогда не радуйся, когда приходят за твоим соседом, потому, что в следующий раз придут за тобой. Вы что думаете, Тимурбек остановится на том, что разорит Кант? Ничуть! Его цель — полный захват всей Эллоры, а как вы знаете, кроме Канта, неподвластными ему остались только Бергундия и Вольный город Светославль. Так что, следующие — вы. Но тогда вы будете одни, и не надейтесь, вам не удастся отсидеться за городскими стенами, как и не удастся откупиться. Сейчас же, пока еще не разбиты все силы кантской армии, когда уже собрана рать в Бергундии, у нас есть шанс победить. Да, вот еще одно соображение в пользу борьбы с Тимурбеком: вы не забыли, что на вас идут дети младшей луны? Вы не помните, что у них нет бога, кроме Муна? Или вы думаете, что они разрешат вам молиться вашим богам? Не будьте наивными. Они сожгут все ваши церкви и убьют всех иноверцев, так что, как народ, вы перестанете существовать. Думаю, что если бы боги слышали меня, то они подтвердили бы, что все сказанное мной — чистая правда.