Мери-Сью полный текст

— Почему?

— Так ведь он хотел ее удачно выдать замуж, а она слишком толстая была. Он ведь ее раскармливал в зимний период, — так Ррейя объяснила мотивы поступков некого Кейница.

— И как удалось? — я уже проникся судьбой толстушки-работяжки, которая должна была собирать клубнику.

— Да, вышла она замуж за приезжего. Уехала в северную страну, где не растет клубника, — резюмировала историю кабатчица.

— Так теперь он сам собирает клубнику? — мне хотелось услышать еще гадких подробностей из жизни Кейница.

— Зачем же сам, — пожала плечами Ррейя. — У него еще шесть дочек.

— Здорово, — я фигел от подобных историй.

— А это Улик, — Ррейя указала на высокого здоровяка только, что зашедшего в кабак.

— А чем он занимается? — я собирал информацию для доклада в обед.

— В добропорядочной жизни он занимается выращиванием лейпухов, — Ррейя махнула рукой, и нам принесли горячие пирожки.

— Я так понимаю, что у него есть и недобропорядочная жизнь, — я попробовал пирожки. Эх, вкусные!

— Есть и недобропорядочная, — радостно подтвердила Ррейя. — Он занимается контрабандой рыбы журухи.

— А вы его подозреваете или точно знаете? — это уже очень интересные сведения, не относящиеся к делу, но все-таки. Приятно быть сыщиком. Ррейя учуяла мой искренний интерес и продолжила тему контрабанды.

— А чего его подозревать, вся деревня в деле. Кто-то добывает журуху, кто-то ее обрабатывает, кто-то пакует, а другие хранят и провозят, — Ррейя так сердечно просто признавалась в преступлениях всей деревни, что я заподозрил ее в скудоумии.

— А ты тоже?

— Так мы же продаем журуху, — кабатчица пообещала мне ее на обед.

Я попросил ее оставить журуху на ужин.

— А почему это все так свободно? — мне хотелось понять дура она, или все-таки ничего не боится.

— Так чего опасаться? У нас это общее дело, а несогласные отсюда не уезжают, — Ррейя погладила мою руку. Похоже, рассказанные две истории из жизни местных аборигенов сблизили нас настолько, что она уже более открыто проявляла свою симпатию. Теперь я уже и не знал, нравится ли мне это. Хотеть хочу, но не будет ли она обузой. Кто знает нравы в этой деревне. Не хотелось напрасно рисковать.

— А вот тот кто? — я указал на толстяка-крепыша с красным носом.

— Это наш судья, — признаюсь, что Ррейя меня озадачила. Уж я бы никогда не угадал в нем судейского. Слишком бегающие масляные глазки, слишком потные ручки, слишком нервные движения. О чем я ей и поведал.

— Он главный судья, но не всегда был таким дерганным, — посочувствовала Ррейя. — У него сейчас период такой. Представляешь, какое дело он слушает!

— А какое? — я надеялся получить хоть какую-нибудь информацию, которая бы оправдала мои усилия.

— Дело было два года назад, — со смаком стала описывать Ррейя, а я все больше дурел от местного колорита. — Наш глава по связям с королем, королевой и еще одним королем сошел с ума и отправил вызывающий отчет, в котором говорил, что если ему не повысят оплату, то он запретит контрабанду журухи. Естественно, что за такие суровые речи, ему направили штатного убийцу, чтобы вразумил. Все с нетерпением ждали его приезда, все-таки связиста надо было привести в чувство. Но он запил с королевским убийцей горькую. Так того пронял жалостливый рассказ о причинах столь глупого поведения.

— А почему сразу убийцу? — я даже жевать пирожки перестал. Ну, и жизнь в этом Запудрее. Любой писатель бы обзавидовался. Такого бреда я давно не слышал.

— Так ведь это прямая угроза королевской благоразумности. Они ж оба короля любят жаренную журуху. Вот королева и решила, что ей невыносим даже намек на плохое настроение ее двух королей. Она женщина суровая, не церемонится.

— Логично, — я пробормотал, все еще сраженный, но уже принимающий эту дикость.

— А убийца сначала же должен выслушать. Исповедника убийца с собой давно не возит. Так они обязанности делили. Но исповедник все время мешал убийце. Уж больно исповедники жалостливые. Тогда убийца и его убил, но правил-то никто не отменял. Ведь ради какого-то там убийцы никто на такие хлопоты, как издание нового указа, не пойдет.

— Охренеть можно, — я уже понимал, что я жизни не видел. Вот сейчас она открывается во всей красе. — И что?

— А что? Он сначала выслушивал исповедь. Но в этот раз его очень пронял рассказ связника о том, как тот лишился веры в людей, — Ррейя даже всплакнула. Я причин не видел, но ей лучше знать. Может повод и есть. — Думаю, — здесь меня просто ошеломил ее вывод, — убийца тоже потерял веру в людей. Это сильно сближает.

— Ага, — я понял, что спать с ней не буду ни за что и в этот кабак больше ни ногой. Бежать отсюда надо, пока я еще в своем разуме.

— История была ужасная. Представляешь, Сьша, связник женился на красавице и умнице, но она его долго обманывала. А когда он привык к комфорту, то узнал, что она не сирота, как говорила, а есть у нее мама.

— Теща? — да, я хоть и не женат, но это меня тоже всегда пугало.

— Теща, которая, как оказалась является женой его отца. Она только-только вышла замуж. Мачехой ему стала. Так вот она захотела жить вместе. Дом большой. Но даже десять комнат не смогли уберечь его от ее пения. Она пела постоянно, но так тяжело, что это сводило с ума всякого, кто слышал.

— Да? — я с трудом представлял. Тут Ррейя напела немного. Что ж я понимаю этого несчастного связника.

— Он ничего не мог, только ожидать, когда зазвучит визжащий голос. Но все дело было в том, что теща его любила, как и жена. Они не могли понять, почему ему не нравится. Тогда жена решила, что ей надо петь в противовес своей матери. Вот на этом моменте он сломался. Он решил, что не может так жить. Но и семью позорить не может. А ведь смерть на королевской службе означает, что его дети и внуки будут освобождены от налогов. В конце концов, его отец Улик, который занимается контрабандой, не будет платить налоги, что обогатит их семейство.

— А дело какое? — я ожидал кровавых подробностей, но разочаровался.

— Убийца его пожалел. Отказался убивать, вот судье и надо разобрать дело. Но если он признает вину убийцы и уклонение от королевских обязанностей, то опять-таки причинит вред короне. Ведь та лишается штатного убийцы. За это судья должен потерять голову. А если не признает, то должен найти подходящее оправдание. И каждую субботу он собирает народ и излагает свои соображения по поводу оправдания. Этот же приговор будет утверждать высший королевский суд, то есть королева, а она хорошая законница. Да и настроение у нее должно быть отличным. А куда оно сейчас будет отличным, любимое дитятко принц пропал. Ушел наш принц и не вернулся. В народе говорят разное, но правды не скроешь. Королева сердится, судья дело затягивает. Сейчас никто не судится, королева же сразу всех виновными признает, начиная от судьи и кончая стражами, — Ррейя утомилась, а я распрощался, мне ведь на доклад.

В башке бурлили обрывки рассказов кабатчицы. Ох, ну здесь и жизнь.

Найти Галика в лесу было бы сложно, если бы не мой опыт жизни в заповеднике для динозавров. Сыщик обнаружился на высоком дереве. Это вызвало у меня неприятные воспоминания.

— Так что? — на этот вопрос я принялся излагать весь тот бред, который слышал. Я и сам понимал, что несу ахинею. Интересно, почему Ррейя себя так не чувствовала? На этот вопрос я затруднялся ответить. Объяснять все женской логикой я не стремился. Я не настолько ограничен.

— Ты молодец, — против моих ожиданий Галик высказал похвалу.

— Почему? — я чувствовал, что поощрение относится не к сведениям, а к чему-то другому. Но вот к чему?

— Потому как ты все это терпеливо выслушал, завел добрые знакомства, еще запомнил, а к тому же не упустил ничего. У тебя хватило на это сил. Ты, Сьша, можешь стать хорошим сыщиком, — Галик потрепал меня по плечу.

— Спасибо, — как приятно слышать добрые слова. — А что теперь делать? И если не секрет, скажи, что вы-то делаете? Как ловите эту любовницу? Где Леврок? А как дела у Мамбиока?

— Уф, — отмахнулся Галик. — Ты меня забросал вопросами. Ты должен знать, что сыщики никогда не задают больше одного вопроса сразу.

— Но все-таки? — я не собирался легко отступать. Если я начну интересоваться миром, может и он захочет со мной подружиться? Стоит попробовать.

— Ха-ха-ха, — развеселился Галик. — Ты молодец! Быстро схватываешь!

— И?

— Слушай диспозицию, — благосклонно повелел Галик. — Леврок проводит время здесь со мной. Мы следим за этой дорогой, потому как это единственное возможное направление, по которому может поехать эта дамочка. Дело в том, что это единственная дорога из страны. На том направлении к столице ее могут ждать, а здесь ближе всего к границе.

— Ясно, но почему вы не можете ее найти в деревне?

— А ты хоть что-нибудь можешь найти в этой деревне? — рационально возразил сыщик.

— Ясно, а Мамбиок?

— Он сторожит в деревне, шарится там, ищет. Рига ему помогает.

— Ясно, тогда я пойду?

— Иди пообедай у хозяйки, потом принесешь мне обед. Леврок пока посидит в кабаке. А я один здесь, — Галик выдал директивы и полез обратно на дерево.

Я отправился к Афркайе. Там меня ждала очередная порция ужасов в виде рассказов Африкайи про своих родственников.

— Ешь, сынок, ешь, — она подложила мне очередной кусок мяса, добавила картошечки, подлила подливочки. — Ешь, сынок. Ты мне так напоминаешь моего дядю со стороны матери, что слов нет. Он тоже так любил есть.

— Как? — пробурчал я с набитым ртом.

— Медленно, — сердечно ответила старушка. — Поэтому он и умер.

Я поперхнулся. Хорошие разговоры к обеду.

— А дело было в те сложные времена, когда закрыли границы и мужчины не могли получать разрядку в соседнем граничном городке красных дам. Это такой город, где много играют на деньги. Попробовали было организовать здесь такие заведения, но женщины перестарались. Они стали мужчин там кормить. Игру и еду совмещать нельзя. И вот дядя мой медленно ел, что вызвало задержку в ставке. Естественно, что его за это ударили по морде. Неудачно он упал. Череп проломил и умер.

Я постарался не ругаться, но очень хотелось. Что за разговоры к столу. Она что за садистка. Наконец, старушка перешла к более веселой истории.

— А вот мой другой дядя Жаунар ел быстро. Он все делал быстро. Это и было причиной того, что его избрали главным поддавалой. Ты, скорее всего, не знаешь, но поддавалы это люди, творящие добро. Хотя их не любят. Основной обязанностью поддавал является обязанность проводить душевные разговоры по поводу пользы работы. Люди ведь должны работать. В городе никого нельзя заставить работать, а в деревне это обязательно. Вот Жаунара избрали за его быстроту. Всем приятнее слышать было его короткие проповеди, чем длинные разговоры бывшего поддавалы.

— И что? — я воспринял идею "поддавал". Понравилось.

— А ничего такого сложного, просто вспомнилось, — Африкайя явно не искала морали. Хоть это меня радовало. Если уж находить мораль в подобном маразме, то жить станет совсем невыносимо. Но доесть спокойно мне не дали. Она продолжила излагать воспоминания о своем семействе. — А моя кровная сестра Флоя никогда не умела готовить. Но это было в ней не главное. Все дело в том, что Флоя вся такая нежная и воздушная обладала другим талантом. Она так чудесно делала массаж, что к ней ходили все. Ее волшебные руки могли снять любую боль. Но однажды она отказалась принимать людей. Все стали замечать, что Флоя спит днем, ходит, как варенная, ничего не соображает. Это навело на мысли, что она больна. Все ее жалели. Но мой отец не поверил, что Флоя больна. Здоровье у нее от матери. Он стал присматривать и обнаружил, что Флоя по ночам исчезала из дома. Стали следить, обнаружили, что она ходит на свидания с мужчиной. Причем, с кровным врагом нашего рода. Отец обозлился, попробовал было помешать, но Бальди, так зовут того смельчака, наплевал на все эти предрассудки. Однако, отец не позволял им поженится, пока они не решат вопрос кровной вражды. Там было очень сложное дело. Межевое. Может ты знаешь, Сьша, что земля это главное богатство. И вот моя семья и семья Бальди спорили из-за куска земли с родником. Это еще более важно и выгодно, чем просто земля. Этот спор продолжался уже много лет. И всякого заходящего на спорный участок могли убить. Так и было. Мы знаешь, скольких схоронили? Но Бальди придумал отличный выход, он пошел к магу. Тот совершил обряд и родник стал слушаться только, когда Бальди подходил к нему вместе с Флоей. А в дальнейшем к роднику могли подходить их совместные дети. Здесь уж отцу пришлось согласиться и велеть им размножаться. Родник ведь без них не появлялся, а вода нужна всем. На мага тратиться никто больше не хотел. Итак, уж много заплатили за такое магичество. Отец посчитал, что гораздо дешевле Бальди с Флоей размножаться. А так они родили пятнадцать детей. Все выжили.

— Умный Бальди, — я счел возможным отдать должное хоть Бальди. Это относительно не идиотская история, которых я уже наслушался до самой черепушки.

— Да, а вот Марильна была еще умнее его, — на мои слабые попытки помычать, что я уже поел, Африкайя не откликнулась. Она поставили передо мной полулитровую чашку с чаем. Я горестно вздохнул. Не выпить мне столько. Но может это и не главное. Старушка еще не выполнила свою норму рассказов на сегодня. Придется слушать дальше. Бедняга Галик, небось изголодался там уже.

— Марильна? — переспросил я.

— Марильна, — обрадовалась старушка моей заинтересованности, — Марильна моя мать. Она всегда стремилась стать главой семьи. Никто не мог понять, почему у девочки такая целеустремленность в этом вопросе. Она рвала и метала, она требовала и орала. Она хитрила и манипулировала. Ее отец, мой дед, слушался любимую младшую дочку. Марильна вертела даже своей бабкой, то есть моей пробабкой. Она знала, когда лучше продавать, кому надо отказать, с кем дела заводить, а кто обманет. Чутье у нее было отменное. Никто так не мог. И пусть в физической силе она уступала мужчинам, но те всегда рады были ей услужить. Каждый желал, чтобы она его заметила. Все с нетерпением ждали, кого Марильна выберет в мужья. Все ж были уверены, что такая сильная девушка должна сама выбирать. Она тихо и незаметно отвергла всех женихов деревни. Люди уже стали судачить, что она со своим норовом никого не найдет. Но однажды Марильна собрала вещи и ушла. Отец был в горе. Остальные в шоке. Но она оставила письмо, что, мол, уходит и просит ее не искать. Пять лет никто не знал, что с ней и где она. А потом она приехала сюда с мужем и ребенком. Оказалось, что Марильна отправилась в столицу, причем соседнего государства.

— И что? — против своих ожиданий я уже жил историями бабки Африкайи. — Где она нашла мужа?

— Так она отправилась к тамошнему магу, который ей и сказал, что пока она мужик, то не найти ей мужа. Марильна, действительно, жила и действовала як мужчина, хозяин дома. Вот никто ей и не подходил.

— И что? — я понимал эту историю. В моем бывшем мире таких женщин-як-мужчина было очень много.