На захваченной земле

— То есть версию немецкой провокации можно опровергнуть? — спросил второй.

— Несомненно. Хоть элементы схемы и являются, по всей видимости, развитием американской разработки полупроводниковых триодов — во всяком случае, ничего другого предположить не могу, но до таких образцов современной промышленности далеко. Одна только разработка такого устройства обойдется в миллиарды и годы работы. Потребуется разработка с нуля множества новых технологий, создание оборудования... А для производства нужно будет создать целые отрасли промышленности, — ответил первый.

— Значит, все же параллельные миры, 21 век? — спросил второй.

— Да, это вероятнее всего. Кстати, — добавил первый, взглянув в лупу, — маркировка абсолютно всех деталей на русском языке. А вот тут, — первый показал место на плате, — маркировка завода-изготовителя и дата выпуска.

— НРПЗ, — взглянув в лупу, прочитал второй, — 22 марта 2014 года. Кстати, это устройство будет работать?

— Что с ним случится? — пожал плечами первый, — Я аккуратно все разбирал. Можно все точно также назад собрать.

— Получается, пришельцы из иного мира — доказанный факт, — произнес второй, — Рация, фото— и киноаппарат, телевизор, библиотека и мощная вычислительная машина — и все это в устройстве размером с записную книгу.

— Да, их мир далеко ушел в развитии технологий, — согласился первый, — И ведь самое главное, что все это сделано нашими людьми! Ни фрицами, ни штатами — русскими!

'Ага, нашими, — подумал второй, — Только совсем в другом мире. Где всей этой херни не было'.

— — — — — — — — — — — — — — —

21 декабря — 3 января 1952 года. Рейхскоммисариат Московия, деревня Павловка.

Жизнь в нашей 'деревне попаданцев' шла как-то неторопливо. С приходом зимы большинство дел закончилось — и практически все время мы проводили не выходя из дома. Разве что порой ходили наломать дров из какого-нибудь сарая да регулярно несли дежурство на наблюдательном пункте. Все остальное время то смотрели фильмы, то просто сидели и разговаривали — рассказывали о наших мирах, делились впечатлениями... А вот разговоров об этом мире и наших дальнейших планах в свете происходящих событий практически не было. Думать на эту тему как-то не хотелось никому — слишком мрачными были эти мысли. Кстати, за это время у нас образовалась и еще одна 'семья попаданцев' — Диман и Ксения. Жили мы теперь в одном доме, но в разных комнатах — приводить в порядок четвертый дом посчитали пока излишним. Есть, правда, уже традиционно собирались все вместе.

А вот Вася и Аленка нашли для себя другое дело — они теперь увлеченно учили Катю с Настей курсу первого класса начальной школы. Причем, как Аленка — которая в будущем как раз учителем должна была стать — отметила, учились они с куда большем желанием, чем современные нам школьники.

— Наверное, когда-то также учились наши прадеды на ликбезах, — сказала она тогда, — Тогда для людей было таким счастьем, что они хотя бы грамоте научились! А сейчас для нас это стало само собой разумеющимся. Мы и представить себе не можем общества, где люди даже читать-писать не умеют. Ну и начинаем лениться...

Вася ж вообще радовалась как маленькая успехам своих новых подружек — она на удивление быстро сдружилась как с Настей, так и с Катей. Они теперь уже чуть ли не лучшими друзьями были. Хоть и знал я про эту ее способность быстро с людьми сходиться, но все равно удивляло. Вообще странной она была девушкой... Юная балбеска, ставившая во главе всего исключительно развлечения и удовольствия — благо папенькины деньги позволяли — и вообще мало задумывающая о чем-то ином... Как так можно жить — не понимаю. Однако теперь она вполне искренне старалась помочь нам в чем могла. Хотя могла она не так уж и многое — привыкла, что все за нее другие делали. Так что когда подвернулся случай с учебой наших новых товарищей — принялась за дело с энтузиазмом.

Однако в целом ничего особо интересного не происходило. День 21 декабря начинался точно также, как все предыдущие. Разве что за завтраком Семен заметил, что сегодня как раз день рождения товарища Сталина — в связи с чем уже который раз зашел разговор о роли личности в истории:

— У нас принято было ругать Сталина, — сказала Ксения, — Но мой батя всегда говорил, что ложь это все. А вот теперь я и сама вижу. Нет Сталина — и наша страна завоевана немцами.

— Ага, — согласился Леха, — Сталин был жестким правителем, но тогда без этого никак нельзя было. Вот пришел тут к власти Постышев — и слили все!

— А у нас еще любили говорить, что не будь Сталина — не было б и войны, — заметила Маша.

— Ага, не было б, — усмехнулся Семен, — Получите и распишитесь! И войну, и оккупацию!

— Не понимаю я этого, — тихо сказала Маша, — Почему люди не могут мирно жить, работать? Почему обязательно нужно грабить, убивать?

— Видимо, такая у людей скотская натура, что не хотят они миром конфликты решать, — пожал плечами Сашок.

— Вот уж действительно эпоха диктаторов, — тихо произнесла Вася, — Нет диктатора — нет и Победы.

— Диктатор, диктатор, — поморщился Семен, — Заладила...

— А разве нет?

— Нет, — отрезал Семен.

— Ну хорошо, — почти через минуту все же ответила Вася, — Но все равно странно это...

— Поймешь когда-нибудь, — ответил на это Семен.

— Да какая разница, — вставил свое слово Леха, — Пусть даже Сталин был диктатором, но и Тухачевский ведь тоже. Но диктатор диктатору рознь, — с усмешкой закончил он.

После еды мы опять собрались было сесть за просмотр фильма, но в это время поступил сигнал с поста. Как оказалось, в деревню вошло два человека — в которых мы с Семеном мигом опознали нашего проводника и того, с кем говорили в землянке. Встретились мы около нашего главного дома, а затем прошли внутрь.

— Ну здравствуйте, товарищи 'попаданцы', — с усмешкой сказал тот, с кем мы говорили, — Командир партизанского отряда 'За Родину!' Владимир Петрович Васильев.

Интересно, но в этот раз отношение к нам явно другое было. Какое-то более доброжелательное вместо явно настороженного как в прошлый раз. Мы пожали руки, представившись, а затем расселись около стола.

— Вот это, значит, те самые 'портативные вычислительные машины', про которые вы говорили? — спросил Владимир Петрович, показав на стоящую на столе включенную портативку.

— Да, — подтвердил Семен.

— Командование считает, что вы действительно те, за кого себя выдаете, — сказал партизанский командир, — Их люди изучили переданное вами устройство и считают, что в нашем мире и нашем времени сделать его не могли.

— И?

— И считает, что вы можете быть полезны движению Сопротивления, — продолжил Владимир Петрович, — То, что вы передали, — это ведь лишь малая часть того, что вы знаете? — он указал пальцем на стоящую на столе портативку.

— Разумеется, — согласился Семен.

— Так вот командование хочет встретиться с вами. Ну а также решили помочь вам в том, в чем нужно. Вам ведь нужны продовольствие, одежда и оружие? — спросил партизанский командир.

— Да, — подтвердил Семен.

— Во конце 1941 — начале 1942 годов НКВД была создана целая сеть захоронок в этих лесах на случай, если придется вести партизанскую войну. Не все, правда, успели закончить — в июне 1942 года эти работы были свернуты, многое и вовсе попало в руки немцев, но кое-что цело до сих пор. Мы укажем вам одно из таких мест. Там есть все, что вам нужно. Одежда, оружие, боеприпасы, топливо, продовольствие... Кроме того, на пятерых из вас выпишем аусвайсы — только нужно фотографии сделать. У Дмитрия, — партизанский командир кивнул в сторону своего спутника, — С собой фотоаппарат и все, что нужно... Бланки тоже написаны уже. За пару часов можем все доделать.

— А зачем нам аусвайсы? — удивился я.

— А к командованию как поедете? — усмехнулся Владимир Петрович.

— Ну так... по лесам.

— И сколько вы по лесам добираться будете? Да и мало ли что может понадобиться купить... Кто-нибудь из вас разговорный немецкий знает?

— Я! — сказал Серега.

— И я, — а это Вася, — И английский тоже.

Потом минут десять они о чем-то говорили по-немецки — причем, Серега с Васей с легкостью отвечали, как будто знали этот язык с самого детства. Наконец, в какой-то момент партизанский командир перешел на русский:

— Ну что же, молодцы. Дадим вам фолькслист. Тебе, — обратился Владимир Петрович к Сереге, — По 2 категории, а тебе, — это уже Васе, — по 3 категории. Все ж на немку ты мало похожа.

Как оказалось, Серега с Васей теперь считались гражданами Рейха — Генрих Леманн и Эльза Шмидт. Причем, как пояснил партизанский командир, выданные документы вполне подлинные и без очень тщательной проверки никаких претензий возникнуть не должно. Такие люди официально действительно существовали. Интересоваться тем, какие же судьбы постигли их мы не стали. И так примерно догадывались, но нам было на это наплевать. Еще двумя людьми, кому решено было выдать немецкие документы, оказались я, Семен и Сашка. Нас тут вписали как лично свободных жителей г. Гепнербурга (в недалеком прошлом Горького) с правом перемещения по территории рейхскоммисариата.

А на следующий день мы двинулись к захоронке. Как оказалось, идти было не так уж далеко — всего километра три, причем в тех местах мы уже бывали — только тогда ничего там интересного не видели. Однако для партизан найти тайник труда не составило — и вскоре мы откапывали снег, а затем долбили принесенным Дмитрием ломом мерзлую землю пока в какой-то момент он не ударил по дереву. После чего дополнительно расчистили место и вскоре при помощи все того же лома оторвали дощатую крышку. Вниз вела земляная лестница, по которой мы — я, Семен, Леха и двое партизан, — включив фонари, впятером спускались под землю...

Как показал осмотр, это была глубокая землянка, построенная явно на совесть из толстых бревен. Судя по тому, что никаких следов сырости или плесени не было, строили тут все явно на совесть — так, чтобы подольше простояло. Наверняка бревна еще и пропитаны чем-нибудь. Вокруг трех из стен стояли металлические стеллажи с самыми разными вещами. Посреди комнаты — небольшой деревянный стол:

— Вот это да! — восхитился Леха, — Прямо как бункер из 'постапа'...

— Откуда? — не понял я.

— Ну книжки про то, что после ядерной войны будет. Там часто такие вот бункеры с оружием, жратвой, шмотками находят...

Проигнорировав последнее высказывание, мы с Семеном, не сговариваясь, двинулись в разные стороны вдоль стен, светя фонариками на стеллажи. И едва ли не первым, что мне попалось, были ящики, в которых лежали тщательно вымазанные солидолом консервные банки. Солидол, правда, был практически как каменный — затвердел за прошедшие годы. Посветив на ящик, я увидел приклеенную надпись 'сгущенное молоко'. Перевел фонарик дальше — 'консервы растительные'. Прошел дальше — 'тушенка говяжья' и 'тушенка свиная'. Как я понял, эта сторона склада была преимущественно продовольственной. Дальше запаянные в фольгу макароны, бумажные пачки соли и сахара. Посуда — котелки, металлические тарелки и кружки, ложки/ножи/вилки...

У передней стены лежало оружие. Ящики с карабинами на основе винтовки Мосина и наганами, 'цинки' с патронами, гранаты, а также, к моему большому удивлению, немецкие винтовки 'Маузер 98К' — хотя к ним боеприпасов практически не было... Обошедший другую стену Семен пояснил, что там лежат одежда, обувь (солдатские 'кирзачи'), медицинский спирт, перевязочные материалы, спички, а также, к моему удивлению, пачки табака.

— Того, что здесь имеется, — прокомментировал увиденное нами партизанский командир, — Должно хватить на обеспечение немаленького партизанского отряда всем необходимом в течение двух-трех месяцев. Правда, отрядов таких в наших местах нет и не было никогда. Максимальная численность — два-три десятка человек.

В деревню мы возвращались, взяв десяток наганов с патронами, по комплекту одежды на каждого (а, заодно, и сами переоделись по-нормальному), по пять банок тушенки и сгущенки, пачку соли и несколько пачек макарон. К счастью, партизаны тоже помогли с доставкой, иначе на все бы просто рук не хватило.

За ужином мы дополнительно обсудили вопрос о использовании внезапно свалившихся на голову богатств.

— В первую очередь, по продовольствию, — сказал Семен, — Всего сразу брать не будем. Вдруг придется отсюда сваливать срочно? Но и каждый день бегать туда не вариант. Так что надо запас примерно на месяц заготовить.

— Понятно, — согласились все собравшиеся.

— Так что завтра идем туда, — подвел итог Семен, — Дальше. Оружие. Вооружиться должны все. Без исключения. Кое-что мы сейчас принесли, но завтра нужно еще взять. По нагану у каждого должно быть. И не где-нибудь дома, а всегда при себе!

— И девушкам тоже? — удивленно спросила Вася.

— Да, тоже, — отрезал Семен, — Чтобы если припрется какой урод и к вам полезет — вы могли бы ему башку прострелить. Ну или что там попадется.

Явно удивленные взгляды дали понять, что практически все девушки все еще не могли до конца осознать услышанное.

— Я не смогу в людей выстрелить, — тихо произнесла Маша.

— А если завтра тебя какая тварь фашистская насиловать полезет, а мужа поблизости не будет? — раздраженно спросил Семен, — Тоже не сможешь?

— Не знаю, — побледнела девушка.

— Пойми, вокруг нас — немцы. Враги, — более спокойно сказал Семен, — Потому каждый. Повторяю — именно КАЖДЫЙ! Должен быть готов постоять за себя. Иначе здесь не выжить. Думаю, в фашистские подстилки никто не хочет?

Все девушки как одна побледнели и испуганно замотали головой.

— Это понятно, — закончил Семен, — Так что с послезавтрашнего дня все будете учиться стрельбе. Алена вас научит. Да, и к мужикам это тоже относится. Мы-то, кто из СССР, стрелять все умеем. Кого в армии, кого на военной кафедре учили — да и в тир многие ходили. Но все равно нужно будет потренироваться с незнакомым оружием. А вот тем, кто из других миров, — это Семен обращался к Лехе и Сашку, — Им тоже придется поучиться. Этим я сам займусь.

На следующий день утром партизаны ушли от нас, напоследок сказав, что после нового года еще наведаются и что Сереге с Васей нужно будет отправиться к ним — будет изучать немецкие реалии чтобы не проколоться если что, а остальным, кому выдали аусвайсы, надо готовиться к поездке к партизанскому командованию.

Следующие дни прошли в работе по переносу части обнаруженных ценностей на склад в одном из брошенных домов и постоянных тренировках в обращении с оружием и стрельбе. Как докладывала Алена, сначала успехи в этом деле были неважными, но через неделю у девушек уже начало получаться более-менее приемлемо стрелять, попадая в мишень. Не идеально, но уже сносно. У парней дела шли получше, но тоже далеко не идеально. Как оказалось, даже из наших Вован и Серега стреляют неважно. Так что предстояло еще дальше тренироваться — благо, что для наших потребностей патронов было достаточно, а партизаны уверили нас, что стрельба в лесу ничьего внимания ненужного не привлечет — нет тут никого поблизости. Да и кто зимой по лесам шатается?