Карамболь или, как чаще называли, Кара был изгнан из большой кухни на время завтраков, обедов и ужинов. Попрошайничает жутко, а прилипало-зануда ему самые лакомые кусочки втайне под столом дает. Была схвачена за руку и наказана трехдневным сидением дома вместо прогулок с ними по вечерам. Мамка с Валькой степенно вышагивают под ручку, выставив вперед животы. Заботливая Катька вокруг кругами ходит. Колька коляску с Сашенькой катит, а Кара всюду носится, смешно переваливаясь на коротких лапках. Вадим иногда сопровождает, если время есть. На работе у него какая-то запарка.

* * *

Валентину увезли в клинику на сохранение — что-то такое врачи заподозрили и настоятельно предложили понаблюдаться в стационаре. Мало ли что, а там все условия и дежурные врачи круглые сутки. Мамка, конечно, сделала вывод, что денег больше содрать хотят, но выпихнула тетку — здоровье дороже. А через неделю сама в ту же клинику на скорой угодила — кровотечение. Под капельницей пару суток полежала, и вроде как все наладилось, но обратно уже не выпустили. Поселилась с Валькой на пару в отдельной палате. Лежат, сплетничают, телевизор смотрят, по скайпу с ними связываются. Кольку с сеструхой Вадим или Катька на свидания каждый день возят, если бассейна в этот раз нет. Дома как-то непривычно тихо стало. Тут еще Вадима в срочную командировку вызвали. Вообще тоска. Побазарить на серьезные темы не с кем. Катенька, она, конечно, любимая, но ведь женщина.

Зануда совсем раскапризничалась — и это, и то ей не так. То обниматься лезет, то дураком обзывается. Ночью приперлась, разбудила и хнычет — живот болит. А на ночнушке темно-красное пятно расплывается. Катьку поднимать не стал — она кормящая, волновать лишний раз нельзя. Отвел сеструху в ванную, осторожно подмыл, в трусы прокладку прилепил и так натянул ей на бедра. Все равно всхлипывает. И Кар рядом крутится, скулит. Притащив собачий коврик в комнату, девчонку к себе уложил. Прижалась и заснула, наконец-то. Утром в школу не пустил — пусть отлеживается. Катьке наказал, чтобы все объяснила и проинструктировала. И как мамка этот вопрос упустила? — непонятно. Вечером только от Сашеньки с теткой вернулся, опять притащилась со щенком вместе — там еще болит и одной страшно. Ну и че с этой дурехой делать? Пустил под одеяло, обхватила, как плюшевого мишку и задрыхла. Утром в ванну прибежала, под душем рядом моется и глазками косит, как будто никогда не видела. Днем с Галкой побарахтались — наконец-то научилась в нужном месте мышцами работать — домашку сделали, пошел у Польки уроки проверять, а она порнуху по интернету зыркает. Его увидела и беззастенчиво в штаны полезла. Пришлось Кольке долго и упорно объяснять, как мамка в прошлом году, что родственникам нельзя. Смотрит пусть сколько угодно, но с руками за спиной.

* * *

Валюша родила Дениску почти гигантом — четыре двести. И никаких осложнений! Выписали через три дня. Встречали с Катенькой. Отверстые пасти персонала — ее с Колькой запомнили, трех месяцев не прошло — затыкала сама тетка все тем же шампанским с конфетами. Вышедшая провожать мамка в песцовой шубке поверх теплого халата ухахатывалась, придерживая живот. Вечером Кольку заставили сравнивать вкус молока у обеих мамочек. Особой разницы не заметил, отметив при заметной сладкости излишнюю жирность. И как его дети эту гадость кушают?

Настя родила еще через месяц с мелочью. Вернувшийся к тому времени из командировки Вадим разве что джигу не танцевал. Перетянутый синей лентой сверток из рук медсесты в обмен на цветы мамуле традиционно получал Колька. Папаша уже успел в клинике своего Максимку и на руках подержать, и малюсенькие пяточки перецеловать. Он же Настю во время родов за руку держал. Она потом тараторила, что благодаря мужу, боли почти не чувствовала. Дома разревелась, гладила Полинку по голове, хвалила старшего сына за заботу о сестре. Николай только плечами пожимал — ну а чо? Не чужая ведь. Прибегал из школы, проверял содержимое всех трех колясок, выставленных под апрельское солнышко, покрикивал на Полинку с Галкой во время выполнения домашек, кувыркался на ковре с Каром — этот растущий на глазах троглодит окончательно поселился у него в комнате, перетащив подстилку в зубах. Как авторитетно заявил Вадим, собака Сталина сама выбирает в большой семье лидера. Сеструха, на удивление, спорить не стала. Разве что чаще стала бывать в Колькиной комнате — щенок-то по документам ей принадлежит.

Мамка перетянула эластичным бинтом грудь через неделю после выписки из клиники — у Катьки молока было хоть залейся, и Максимке оно нравилось больше. Как женщины это определили, парень не понял, но спорить не стал — и Сашенька, и Дениска тощими никак не выглядели. Розовые, ручки-ножки в перевязочках, волосики почти одинаковые. И вообще близняшками выглядели — в папу выдались. Максимка рядом с племяшками мелкотой смотрелся.

* * *

Галка почти на законных основаниях получила днем доступ в большую квартиру — приглядывала за малышней и кормила сцеженным Катериной и Валей молоком всех троих. С утра за детьми следила заботливая чистюля Наталья. Ситуация в экономике из-за внешней политики была сложной. Рубль падал, а обороты банка надо было держать всеми возможными способами. Мать с тетками уматывали на работу, едва успев накормить грудничков. Катька так вообще сразу из обеих сисек Сашеньку с Максимом пользовала, иногда меняясь кем-нибудь с Валькой — у той молока было меньше. В банке сцеживались и с курьером присылали маленькие контейнеры домой. Вадима опять загоняли по командировкам. Подполковника дали. Во время вечерней прогулки Колька с занудой под руководством нанятого инструктора-кинолога дрессировали Карамболя. Немолодой инструктор улыбался и говорил, что это еще вопрос, кто кого дрессирует. Щенок оказался умненьким, послушным, но жутко любопытным. В мае Колька за ним не уследил. Оставленные на парня дети в ползунках и распашонках с зашитыми рукавчиками были выложены на манеже в детской. Колька с ноутбуком шустрил по интернету, а Кар за его спиной забрался в манеж. Вылизал всем мордашки, перекатил на животик довольного Дениску — Сашенька уже сама переворачивалась — и растянулся рядом.

Вечером мамка с удовольствием констатировала, что у Максимушки все следы диатеза на личике исчезли. После чего щенок был допущен к голеньким детишкам — вылизывал, обработанный собачьим шампунем, раз в несколько дней с ног до головы. У него там на языке что-то такое полезное есть для кожи маленьких. Во дворе уже можно было оставлять коляски под его присмотром — если кто чужой осмелится подойти, такой лай поднимет и пасть с уже не маленькими клыками злобно ощерит! Колька с Галкой и Полькой, побросав планшеты на скамейке, прибегут разбираться — как бы кому чего не оттяпал! Ручку от швабры за раз перекусывает.

Галина свое на Валькиной кровати получать стала реже. С Катюшей и Валентиной лучше. Девчонка вздыхала, бросала красноречивые взгляды, но выступать по этому поводу даже не пыталась.

* * *

В начале июня полетели на юг принимать коттедж. Всей семьей, но без Вадима — на работе запарка, даже на неделю не отпустили. У озера уже с утра было жарковато. Сашенька, дома к ванночке относившаяся весьма отрицательно — орала и брызгалась — сама подползла к берегу и довольно забила ручонкой по воде. Кар тявкал и, смешно загребая лапами, плыл за палкой. Мамка с тетками, подставив солнцу голые задницы, головы держали под тентом и на ноутбуках разбирались с делами в банке. Уже совсем не стесняющаяся своих Полинка нагишом сюсюкала с малышней или следила за их сном, заботливо прикрыв головки панамками.

В город ездили редко — только за продуктами. Не до развлечений было — у Сашеньки одновременно с Дениской резались зубки. Сопли, кашель, температура. Колька по полночи носил кого-нибудь из детей на руках, а потом отсыпался на берегу озера, накрыв голову детской панамкой. Впрочем, через неделю все почти благополучно закончилось. Малыши до боли кусали сиськи и грызли погремушки. Тетки дружно приняли решение окончательно перевести детей на молочные смеси, соки, кашки и бульоны. Валька сразу перетянула грудь и пару дней вскакивала ночью от боли. А Катерина еще почти месяц кормила Максимку.

Колька балдел, загорал, лопал фрукты, носился с мамкой наперегонки по озеру — тетки с сеструхой не тянули — и, по настроению, утаскивал Валюшку или Катьку в коттедж. Сами они, почему-то инициативы совершенно не проявляли. Сговорились? Мамка хихикала и следила, чтобы зануда не подглядывала. Была отловлена разок под распахнутым окном комнаты старшего брата — за кирпичными стенами в первой половине дня и без кондиционера нормально. Колька, уже качественно отжарив тетку, решил добавить ей удовольствия языком — уж больно самому было хорошо, когда Валюша, постанывая, прижимает его голову к себе между длинных ножек. Перебирал лепестки, всасывал набухшую кнопочку удовольствия, слизывал текущие из пещерки капельки, буравил языком ее и сморщенное колечко пониже, легенько шлепая по бокам упругой попки. Тетка удивительно быстро ловила волну восторга и блаженно оплывала, раскинувшись морской звездой на постели. Колька любовался получившейся картиной удовлетворенной женщины, как завершенным полотном художника после нанесения последнего мазка. Вот в этот момент и услышал звонкий шлепок по сеструхиной заднице, сопровожденный взвизгом "Ай!" Расследование показало отнюдь не первый случай вуайеризма, сопровождавшийся ожесточенным трением ладошками между тощих девчоночьих ног. Мамка один на один провела воспитательную работу — подглядывать ни-ни! Объяснила, что если уж очень хочется, то надо в тихом месте — процесс-то весьма интимный — самой снять напряжение. В общем, прочитала ей целую лекцию с наглядной демонстрацией методов женского самоудовлетворения в подростковом возрасте. Включая такой безобидный, как правильно отрегулированная струя теплой воды в ванной комнате во время ежевечернего омовения.

Кольке с Валентиной тоже достался втык за неосмотрительность. С того дня ввели в правило без качественного прикрытия основных половых признаков плавками из своих комнат не выходить. Само собой, на детишек и женские груди правило не распространялось. Сестрица временами все-таки выделывалась — то во время веселой возни в воде на Колькину руку, пропустив между своих ножек, плотненько присядет, то попкой о его совсем не реагирующий на нее орган потрется. Парень на провокации не поддавался и мамке не стучал — глупенькая же еще. Посмотреть не на что, хотя вроде и бедрышки округляться начали, и грудка осенью уже потребует упаковки в насисьник, чтобы одноклассников не сильно смущать. И вообще — сеструха ведь, а не девушка, хотя для ее возраста очень даже ничего. Судя по всему в лицее придется некоторым дебилам морды бить, чтобы не приставали.

* * *

В июле Вадим вырвался аж на три недели. Приложился в аэропорту к Настиным губам, не забыв прижать ладонями попочку, а затем твердо пожал Кольке руку. По пути к лесному озеру не столько видами любовался, как загорелой женой. Осторожно обцеловал Максимку, покидал вверх радостно завизжавшую дочь. Поцеловал теткам, по его приезду нацепивших полный комплект купальников, руки. Потрепал радостно разгавкавшегося во весь голос Карамболя. Восхитился цветущим видом увлеченно насилующих соски Сашеньки и Дениски. Во время ужина на веранде Катенька кормила Максимку грудью, мамка с Валюшей тоже не стали прятать от Вадима свою красоту. Потом Настя в одних узеньких плавочках увела мужа на часок показывать лесные окрестности. Вернулись оба радостные, довольные и сгоношили народ на ночной шашлык у озера. Приученные к режиму малыши спали на раскладном манеже, накрытые теплыми одеяльцами. Кара, еще во время подготовки получив из рук малолетней хозяйки кость с приличным шматом мяса, обглодал ее до блеска и улегся у манежа сторожить маленьких и свою добычу, иногда тихо порыкивая на негромкий шум и смех, доносящийся от костра. Команду "Охранять" он давно знал — как ни хочется присоединиться к веселью, но надо слушаться. Задание-то получил ответственное.

Вадим с женой и Валькой пробавлялись под шашлычок коньячком. Кормящая Катенька, Колька и сеструха довольствовались кисленьким клюквенным морсом. К часу ночи Катерина с детьми и хлопающей сонными глазками Полинкой, объевшейся пахнущим дымком мясом, переместилась в коттедж. Мамка с оставшейся теткой еще добавились и, сбросив трусики — в темноте все равно ничего не видно — потащили Вадима и Кольку купаться. Побесившись в воде, танцевали у костра нечто весьма эротическое. Обнаженные загорелые до бронзового оттенка тела в искрящихся отраженным светом капельках воды плавно изгибались под тихую музыку из ноутбука. Пляшущие отсветы пламени выхватывали из темноты то колышущуюся полную грудь, то совершенное женское бедро или соблазнительный округлый животик с загадочной темнотой под ним. Вадим не выдержал, вскочил, схватил мамку за руку и потащил в коттедж. Колька, включив довольно яркий фонарь на сотовом, еще немного полюбовался сказочной картиной танцующей под звездами бронзовой фигурой красивой обнаженной женщины. Полюбовался, содрал с себя плавки и, отбросив телефон, завалил ее здесь же, у костра. Короткая проверка между ног — мокрая, давно течет. Ворвался в это податливое тело, как первый раз в жизни. Размахивал задницей, как только мог, и затыкал ребром ладони кусающий рот, чтобы то ли визг, то ли стон не был таким оглушительным. Она не подмахивала, нет — она яростно дралась и со всей силой стучала пятками по его попе, пытаясь попасть в сумасшедший ритм и встретить удар его бедер своими. До боли сжимала мышцами член, не желая выпустить из себя. Выгнулась судорожной дугой вверх, почувствовав дрожь вдавливающегося в нее парня. Кольку пронзила волна блаженства — он кончал и кончал в горячую обжимающую как тисками глубину, пытаясь воткнуться еще дальше. И бессильно обмяк на вставшей мостиком рыдающей женщине. Она тоже чуть успокоилась и, преодолевая себя, все-таки медленно, рывками, но опустилась спиной на скомканное покрывало. Ласково погладила уставшего Кольку по голове, удерживая другой рукой, чтобы ни в коем случае не покидал ее внутри. Еще немного поработала мышцами, провожая уменьшающийся орган. Ощутив во рту горячую кровь, удивилась. Сообразила, ужаснулась и, забыв обо всем остальном, стала зализывать. Парень пришел в себя, не покидая любимой женщины, приподнял голову и попытался понять, чем она так отстраненно занимается. Разобрался, отобрал руку, осмотрел под слабым багровым светом догорающего костра, удивившись отсутствию сильной боли — выстроившиеся дугами продолговатые чуть кровоточащие ранки с обеих сторон ладони были глубокими. Упершись левой рукой, поднялся, присел на корточки, подтянул ее голову к себе, не обращая внимания на слезы, благодарно поцеловал и признался:

— У меня так хорошо никогда не было.

Валька вскочила, приказала держать руку вверх и умчалась к коттеджу. Прибежала обратно с ярким аккумуляторным фонариком и аптечкой. Промыла перекисью водорода, присыпала каким-то порошком и забинтовала. Просить прощения не стала — понимала, что только обидит. Долго целовала в губы, сознавшись, что тоже такого никогда в жизни не испытывала. Дернулась, хихикнула, сообщив об истекании их соков, и потащила в озеро. Стояли в воде ему по пояс, Колька целовал-сосал ее груди, задрав правую руку вверх, а Валентина подмывала обоих. Потом, подкинув дровишек, сидели у костра, прижавшись друг к другу. Отстранилась вдруг, взяла его голову в ладони, наградила жарким поцелуем и заявила: