— Пока не влюбишься 'по уши' — этого не будет, Света, так? Слышала от тебя такое, уже слышала не раз. Согласна, такой как ты необходимо влюбиться именно 'по уши'. И думается мне, что ты скоро влюбишься именно так.
— Знаешь, Ал... — помолчав, вдруг сказала Светлана. — Мне... я тоже в последние несколько декад об этом задумываюсь. И о том, что вроде бы уже должна прекращать своё такое личностное одиночество, и о том, что должна открыться навстречу мужчинам... И о том, что должна обязательно найти такого мужчину, от которого захочу и заимею детей. Но когда я пытаюсь совместить это со своим внутренним страхом... получается не слишком хорошо. И всё большая часть меня выступает за то, чтобы снова отложить это 'раскрытие' на более поздний срок, хотя какая-то другая часть меня утверждает, что так это 'раскрытие' со всеми его последствиями может и никогда не состояться.
— Хорошо, что думаешь, Света. — Алла повнимательнее взглянула на подругу. — Пойми, вот я осматривала тебя и видела, как ты становишься...
— Мужеподобной телесно? — горько усмехнулась Стрельцова. — Ну так я, во-первых, в армии, во-вторых, я — офицер высокого ранга, профессионал, в-третьих, я — специалист, в четвёртых, на мне теперь — корабль и многочисленный сложный экипаж из личностей не последнего десятка. Куда уж мне тут осиную талию и нервический характер сохранять-то?! Вот и становлюсь немного похожа на мужика внешне. Даже вот причёску который год далеко не всякую могу себе позволить — шлем не позволяет. Да и устав тоже не велит.
— И, тем не менее, Света, ты — женщина!
— Угум. Стапель-центр влияет в девяноста процентах случаев соответствующим образом на всё остальное женское тело. Попала, что называется, — проговорила, явно цитируя, Стрельцова. — Понимаю, принимаю, но... Увы, наверное, я уже свыклась со своей ролью недотроги и скалы. И мне действительно стоит влюбиться так, чтобы потерять в прямом смысле голову... Иначе я просто не разморожу свои внутренние тормоза или разморожу их явно не полностью. А вот влюбиться-то мне и некогда. Всё работа и работа. О службе я уж не говорю — для меня она неотличима и неотделима от работы уже давно.
— Я вот пока присматривалась, обратила внимание на то...
— Сколько ко мне молодых людей 'клинья подбивают'?! — без усмешки на этот раз сказала Стрельцова. — Да пусть 'подбивают', внутренне я всё равно старше их. Так природа захотела, а она, наверное, имеет для этого старшинства основания. Двойная ответственность, всё такое прочее.
— Ну, пока что у тебя и одинарная ответственность страдает. И ты сама понимаешь...
— Понимаю, что неполна, понимаю. Но, Ал, действительно, мне надо влюбиться, потерять голову. Это должно придти извне. Придти так, чтобы сломать мои 'стенки', снять мою защиту. Может быть, даже насильно и быстро, но — снять. Наверное, по-иному — не получится. Хотя, знаю, что выражаюсь недопустимо коряво. Сложно всё это облекать в словесную, фразовую форму. Очень сложно. Может, ко мне и многие мужики 'клинья подбивают', но я как-то ведь научилась на это всё не обращать никакого внимания. Потому что действовала и работала на единый, важный для самой меня результат. Не буду спорить, я этого результата не так уж и давно реально достигла. И что, полагаешь, что я успокоюсь на этом? Нет, Ал, не успокоюсь. Да, я сейчас — командир корабля, серьёзного большого боевого корабля, а не какого-нибудь малотоннажного катера. Не буду спорить с этой реальностью, с этим фактом, с этим результатом. Да, я командир крейсера. Но у меня впереди — не сто двадцать шестой, а первый полёт на этом большом корабле. Сложном корабле. Моём корабле. Который я обязана сделать успешным, провести нормально, да не просто нормально, а хорошо, а если получится — то и отлично. Что из этого следует, Алла? А то и следует, что став командиром этого корабля, я не собираюсь задирать обе ноги на пульт, не собираюсь расслабляться и погрязать в прелестях, важностях и нужностях обычной грешной человеческой жизни! Я собираюсь служить и работать на этом посту, потому что если я поступлю иначе, снижу нагрузку, уделю внимание личной жизни, я сама себе не смогу объяснить, для чего же я гробила себя все эти годы пути к креслу командира корабля. Большого серьёзного сложного корабля с не менее большим и сложным экипажем из сложных и сильных личностей на борту. А если я себе этого не смогу объяснить, то имею ли я право расслабляться сейчас? Не имею, Ал! Понимаю, что говорю и повторяю — не имею. А раз не имею права, то я не буду расслабляться и искать себе мужика, а впоследствии — и мужа. И тем более — думать о беременности, родах и детях. Всё это... необходимо, важно, но — всё это требует свободной энергии, свободных ресурсов, которых у меня Алла, нет и в ближайшее время — не будет. — Светлана выдохнула, давая себе отдых от столь длительного спича. — Потому, давай сразу договоримся, Ал. Не влюблюсь — так и будет, а влюблюсь... Ты меня знаешь, я тогда... тогда я постараюсь.
— Хорошо, Света. Договорились, — ответила Селезнева.
— А раз договорились, Алла, то дай мне самые сильные и эффективно-длительные 'средства', сама знаешь какие. — Светлана встала. — Прости, мне надо иди. Работы, как всегда, много.
— Вот, — врач подала укладку. — Только... не злоупотребляй. Они — действительно сильные. Из новых. Знала, что тебе такие потребуются, потому — заранее подобрала.
— Ценю. — Стрельцова убрала укладку в кейс. — Я пойду, Ал. Успешной работы, — в сопровождении овчарок она направилась к выходу из периметра Медотсека.
— Тебе — тоже. — Селезнева проводила подругу до порога. — Не пропадай, заходи. Я ведь тоже здесь пропишусь очень надолго. И выходить буду редко.
— Но всё же в мою каюту и в Центральный ты будешь приходить? — улыбнулась Светлана.
— Буду, — ответно усмехнулась Селезнева.
— Это — хорошо, — с этими словами Стрельцова направилась к переходу, ведущему на другой уровень. Собаки — все трое — последовали за своей хозяйкой, помахивая роскошными хвостами — они были рады, что Светлана наконец-то рядом с ними и в их окружении.
Проводив подругу и её сопровождающих взглядом, Селезнева вернулась в Медотсек, прикрыв за собой шлюзовые двери. Предстояло ещё очень много сделать, ведь на разведывательных крейсерах Медотсек часто становился Госпиталем и работал реально в боевых условиях. Надо было подготовиться. Первый полёт есть первый полёт.
Старпом — полноправный заместитель командира. Приход на крейсер Станислава Романовича Титова
Поезд неспешно приближался к станции. Пассажиры купейного вагона переодевались и собирали свои вещи. Станислав Романович сидел на нижней полке у окна, смотрел на поля, расстилавшиеся вдоль полотна железной дороги. Полсуток прошли с того момента, как он, отдавая воинское приветствие флагу корабля, сошёл по пассажирскому трапу с борта линкора "Керчь". И теперь ему предстояло прибыть к новому месту службы. Пока что — в распоряжение Штаба эскадры разведкрейсеров, а там... Никогда не угадаешь, как сложатся обстоятельства: на какой корабль его назначат служить, кто будет командиром, а кто — шеф-пилотом?
Проводник прошёл по коридору, заглянул в каждое купе, вежливо и спокойно предупредил пассажиров о необходимости собраться, о том, чтобы покидавшие вагон люди не оставляли свои вещи. Протокольное требование и очень полезное напоминание. Соседи Титова по купе несколько минут как собрались, поэтому на просьбу хозяина вагона отреагировали спокойно. Из коридора в купе доносились короткие разговоры, отдельные реплики, смех, шелест пакетов и стук укладок.
Состав плавно замедлил ход, подошёл к платформе, остановился. Открылись двери вагонов, проводники встали у трапов. Подхватив небольшой кейс и форменный плащ, Титов попрощался с попутчиками, вышел в коридор, подождал, пока из вагона выйдут чуть замешкавшиеся пассажиры из ближних к выходу купе, прошёл в тамбур и сошёл по трапу на платформу.
Город Ликино, насколько Титов смог оценить, неторопливо идя по платформе к подземному переходу на привокзальную площадь — небольшой, уютный и приятный. Рядом с городом — космодром Астроразведки, где базируется эскадра тяжёлых дальних крейсеров. На одном из них теперь, возможно, придётся служить. А пока впереди — пологая удобная лестница, широкий, хорошо и мягко освещённый коридор-тоннель, ещё одна лестница и большая привокзальная площадь.
До периметра космодрома общественный транспорт не ходил, но в управлении кадров Титова предупредили о том, что любой водитель такси по предъявлении 'предписания' совершенно бесплатно отвезёт офицера к КПП космодрома. Таков был здешний порядок. И Титов пока что не ощущал никакого недовольства или настороженности. Если так сказали в управлении кадров, то значит, так оно и есть.
Подойдя к стоянке такси, Станислав Романович прошёл к машине, за ветровым стеклом которой приветливо светился зелёный огонёк, достал из кармана 'предписание' и показал водителю, сидевшему в кабине. Тот провёл по 'предписанию' лучиком ручного сканера, кивнул и распахнул дверцу пассажирского салона.
Титов положив на пол кейс, устроился на широком диване, закрыл дверцу. Водитель включил двигатель, вывел машину из ряда других 'отстаивавшихся' в ожидании пассажиров таксомоторов и вскоре привокзальная площадь осталась позади. Несколько минут — и машина вырывается за пределы города. Офицер с интересом смотрел в окно — как-никак, возможно, здесь придётся провести несколько лет жизни. Конечно, будут многомесячные полёты, но, если база эскадры здесь, то будет возможность и неоднократно побывать в городе.
Остановив машину вровень со ступеньками, ведущими на невысокое крыльцо КПП, водитель такси обернулся и улыбнулся, обозначив окончание поездки. Титов подхватил кейс, перекинул через руку плащ и вылез из машины, выпрямляясь и поправляя форменный берет. Из дверей домика контрольно-пропускного пункта вышел лейтенант, козырнул прибывшему офицеру, просмотрел предъявленное удостоверение.
Такси отъехало от крыльца, развернулось и ушло в сторону Ликино.
— Всё верно, господин капитан третьего ранга. Комэск ждёт вас. Сергеев, — позвал лейтенант. На крыльцо вышел сержант с повязкой 'дежурный по КПП'. — Проводи господина капитана третьего ранга к комэску и возвращайся.
— Есть, господин лейтенант, — сержант козырнул, открыл дверь КПП. — Прошу вас, господин капитан третьего ранга.
Идя за широко шагавшим сержантом, Титов с интересом оглядывался по сторонам. Чисто, спокойно, везде порядок. Чувствуется, что разведчики не чужды дисциплине в её высших степенях. До здания штаба эскадры сержант и офицер дошли быстро — не прошло и пяти минут. Мимо вытянувшегося и козырнувшего вошедшим дневального-рядового Сергеев и Титов поднялись в вестибюль, прошли на второй этаж.
— Господин капитан первого ранга. Прибыл капитан третьего ранга Титов, — сопровождающий, жестом попросив офицера подождать в приёмной, вошёл в кабинет командира эскадры разведкрейсеров, прикрыв за собой дверь, доложил.
— Хорошо, сержант. Попроси войти. Спасибо, свободен.
— Есть, — сержант повернулся 'на месте кругом', вышел в приёмную, придержал дверь. — Вас ждут, господин капитан третьего ранга.
Подождав, пока офицер переступит порог, сержант прикрыл дверь и вышел из приёмной.
Войдя в кабинет, Титов увидел хозяина кабинета — стоявшего у большого окна мужчину невысокого роста и крепкого телосложения в форменном старшеофицерском комбинезоне со знаками капитана первого ранга. Прибывший офицер чётко, по форме доложился.
— Присаживайтесь, Станислав Романович, — комэск вернулся за свой небольшой рабочий стол. — Рад, что вы к нам прибыли быстро. Как раз сегодня вернулся из Адского квадрата крейсер 'Волга'. И, по решению штаба эскадры, вам предстоит принять на нём должность старшего помощника командира.
— 'Волга'? — изумлённо спросил Титов, усевшись в кресло и от неожиданности подавшись чуть вперёд. — Та самая, где...
— Именно, Станислав Романович, — по-доброму и очень понимающе усмехнулся командир эскадры. — Та самая, где командиром — Светлана Васильевна Стрельцова, капитан первого ранга. У вас есть возражения? Я готов их выслушать.
— Гм. — Титов выпрямился. — Неожиданно для меня это.
— Станислав Романович, вы же 'прошли' все типы кораблей, послужили даже на линкоре. У вас есть все возможные допуски к управлению кораблями. Я уж не говорю об огромном практическом опыте и солидной теоретической подготовке. А 'Волга'... Да, не скрою, это — особый корабль. И потому кого попало, мы туда не направляем.
— То есть... — Станислав обхватил пальцами обеих рук подлокотники кресла.
— Капитан первого ранга Стрельцова в курсе вашего планируемого назначения на её корабль. И она — не возражает. Более того — скажу, что вы — в числе наиболее вероятных кандидатов на занятие должности старшего помощника. Список был очень короткий, но вы, Станислав Романович, в нём были. И — остались, — подчеркнул командир эскадры.
— Я готов... — Станислав встал.
Комэск бросил короткий и быстрый взгляд на экран своего настольного инструментрона:
— Не торопитесь, Станислав Романович. Минут через пять капитан первого ранга Стрельцова придёт ко мне. Она решила встретиться с вами здесь, в штабе эскадры. И, не удивляйтесь, её будут сопровождать её собачата. Привыкайте, — снова усмехнулся старший офицер.
— Попробую, — тихо сказал Титов.
В приёмной зазвучали лёгкие и быстрые шаги. Титов сразу определил — идёт не мужчина, а женщина. И отчётливо послышалось 'цокание' когтей по плиткам пластика: командира 'Волги' действительно сопровождали все трое её постоянных спутников.
— Прошу разрешения, — в кабинет вошла женщина в лёгком бронескафандре со старшеофицерскими знаками различия, козырнула командиру эскадры, прикрыла за собой дверь.
— Проходите, Светлана Васильевна, — комэск встал, указал рукой на свободное кресло. — Присаживайтесь.
Овчарки не стали заходить, остались в приёмной. Стрельцова удобно и привычно устроилась в свободном кресле напротив Титова.
— Уважают наше право на спокойствие, — проговорил комэск. Стрельцова едва заметно кивнула. — Познакомьтесь, Светлана Васильевна. Титов, Станислав Романович. Прибыл несколько минут назад.
— Рада знакомству, Станислав Романович, — приветливо кивнула Стрельцова, окидывая Титова внимательным взглядом.
Комэск спокойно наблюдал за тем, как Титов выдерживает знаменитый 'сканирующий' взгляд Стрельцовой. Он-то хорошо знал, что Светлана Васильевна собрала о наиболее вероятном кандидате на пост старшего помощника всю возможную информацию, а уж с доступом у Стрельцовой практически никогда не было проблем. Она досконально изучала каждого кандидата на место в своём экипаже и её суждения не были плодом эмоций и чувств.
Светлана Васильевна, помедлив, перевела взгляд с Титова на командира эскадры и едва заметно кивнула.
— Что-ж, — хозяин кабинета встал, жестом остановив собравшегося встать Титова. — Рад, что Станислав Романович прибыл. Думаю, вам, Светлана Васильевна и вам, Станислав Романович, есть, что обсудить. Поэтому — не задерживаю, — комэск обменялся крепким рукопожатием с капитаном третьего ранга, учтивым кивком попрощался со Стрельцовой.
