Слезы Тереи

— Кхм, найду что-нибудь. — Стараюсь улыбаться.

Мне действительно не так уж важно, кто был его отцом. Авадар, он сам — другой. Нет в нем привитой постоянными проповедями ненависти к отличающимся от него людям. Да и сам он, маг, алхимик, один из тех, чье имя на устах у народа. Мужчина, чью уверенность в завтрашнем дне, я чувствую буквально кожей.

— Вам не пойдет. — Непробиваем, как скала за монастырскими стенами.

— Вы всегда так прямолинейны, лорд?

Мужчина неуловимым движением поднимается из кресла и оказывается передо мной, на расстоянии вытянутой руки.

— Я просто честен.

Сердце пропускает удар, когда он, как бы невзначай, проводит тыльной стороной руки по щеке и задерживается кончиками пальцев на подбородке, заставляя посмотреть ему прямо в глаза. И я тону. Пропадая с головой, погружаясь в омут этих черных глаз с мерцающими искорками звездного света.

— Авадар, а сколько тебе?

— Мне? — Он, кажется, удивлен моим вопросом. — Тридцать пять.

— Ха, а я думала меньше. Но, самый возраст, для честности.

Смущает ли, что он меня вдвое старше? Наверное, нет, по крайней мере, сейчас.

Он улыбается.

Миг, и мои губы снова в плену поцелуя с привкусом диких трав. И жаль, что длиться он всего лишь мгновение.

— Иди уже, переодевайся, а то боюсь, что собственное обещание я не сдержу.

На мой вопросительно-заинтересованный взгляд предпочли не обратить внимание, а выпихнули из собственного кабинета в заботливые руки служанок с напутственным:

— Оденьте её так, чтобы мне все присутствующие позавидовали.

Я уже говорила, что он — зараза? Да? Ну, тогда я повторю это ещё раз.

— Через полчаса я зайду за вами, миледи, будьте готовы!

Не поленюсь и повторю это ещё раз.

Т-темные!!! Складывается впечатление, что эти две... нехорошие девушки только и ждали условного сигнала на измывательства надо мною. Каких-то полчаса, а я чувствую себя так, будто на мне пахали.

— Ну вот как так можно было испортить прическу?

— Ах, весь макияж потек!

— Ой, синяк! Откуда?

— Миледи, ваше платье теперь только на тряпки.

Угу, паникерши. С прической все в порядке, я даже ни единой шпильки не потеряла, к собственному удивлению. Да и с несколькими свободными прядками мне кажется, все выглядит несколько лучше, чем было.... Макияж, с ним да, проблемы. От помады ничего не осталось, под глазами темные круги и подтеки. По мне так легче просто сыть все это безобразие, но нет, Лиза с удвоенными стараниями принялась за воплощение своих художественных замыслов. Чувствую себя не человеком, а той самой стенкой, на которой неугомонные дети тренируют свои таланты.

Синяк.... Синяк действительно был, маленький такой, почти незаметный..., если не присматриваться. Но мы единодушно сошлись во мнении, что рукава у платья все же должны быть.

А платье.... Ну подумаешь, кружева на подоле у юбки немного оторвались вместе с куском ткани. Ничего же страшного, обратно можно будет пришить. Правда же?

— Так какое платье будите одевать, миледи?

— А мне есть из чего выбрать?

— Да, я подобралась несколько вариантов с рукавами.

Пришлось просить поднести платья ближе, так как Лиза, как раз занимающаяся приведением прически "в божеский вид", не давала даже голову повернуть.

Бледно — розовое, голубое, зеленое и даже кроваво — красное. Все это не то.

— Может быть что-то конкретное?

— Помниться мне, Кевин подсунул в эту кучу разноцветных тряпок одно серебристое. Где оно?

— Но там... вырез такой..., слишком смелый, такой открытый.

Ого, даже Сара при упоминании это наряда засмущалась. Может быть это как раз то, что мне нужно?

— Неси, будем примерять.

Наряд оказался очень необычным. Нижнее платье бледно-голубого цвета, ткань тяжелая, держит форму. А верхнее платье — легкое, тоненькое, спадает красивыми складками поверх нижнего и, ко всему прочему, полностью прозрачная, серебристо-черная с серебряным морозным кружевным узором.

— Будите одевать? — Сара с опаской посматривает то на меня, то на платье.

— Буду.

Девочки пожали плечами и с видом обреченности на меня его одели...

Хех, теперь понимаю, почему Сара так опасливо на него смотрела.

Если бы не одно "но", то платье бы было даже слишком консервативным, потому что оно закрытое, с воротничком стоечкой и длинными расклешенными рукавами до середины запястья. Ненавязчивый кружевной рисунок, пышная, многослойная юбка.

Но... чуть ниже воротника и до линии корсета идет широкий разрез, открывающий почти всё декольте и даже чуть больше. А корсет там, между прочим, не простой, а тот, который заканчивается под грудью.

— Идеально.

Серебряная цепочка с ключиком, как замысловатое украшение. Простые серебряные же шпильки с завитушками, серьги капельки с бледно-голубыми топазами и парочка колец из того же комплекта, что и серьги.

— Оно слишком длинное для туфель на плоской подошве. — Мстительно цедит Сара, протягивая мне серебристые туфли на восьмисантиметровом каблуке с многочисленным завязками-ленточками.

— Да. Красота требует жертв.

Только успела одеть туфли, как раздался стук в дверь, которую Сара была отправлена открывать, на что та мне язык показала. Нахалка.

— Лиз, на столе стоит сундучок, в нем флакончик маленький, красного стекла.

— Этот?

— Да, давай.

Пара капелек на запястье и шею и меня окутывает нежный запах цветов Зенры. Это вам не сладковато-приторные розовые духи, это терпкий запах летней ночи с ненавязчивой горчинкой.

Лиза неверяще тянет носом. Удивленна.

— Зерна? Вот это да.... Откуда?

— В монастырях Реи монахи многое могут. И духи из Зерны это, поверь мне, ещё не самое удивительное.

В комнату вбегает чем-то обеспокоенная Сара.

— Миледи, к вам лорд Самир и... ваш отец. Они очень... злые.

— ???

Злые? С чего бы им быть такими единодушными? Я понимаю, отец злиться, потому что я обещала ждать его в малой гостиной, а сама вернулась в непотребном виде к себе в комнаты. Да и мало того, жутко опаздываю на этот вечер, будь он не ладен. А лорд-то чего злиться?

— Поспешите!

Собравшись с духом, решительно иду в гостиную, где меня ожидают. Сердце стучит, как загнанное. Может я зря решила одеться столь рискованно? Вдруг не поймут?

Поздно, меня увидели.

Отец при моем появлении давится воздухом, а Авадар.... От такого пристального взгляда мне становиться жарко.

— Вы прекрасны, моя леди.

— Вы так любезны, мой лорд.

Реверансы, поклоны и вроде бы протокольный поцелуй руки, а у меня в животе все переворачивается, и невольно вспоминаются ощущения во время поцелуя там, в моем полутемном кабинете. Как тело горело от его объятий.

Накатывает запоздалый стыд, за то, как вела себя. Щеки начинают предательски гореть.

Мужчина улыбается, предлагает мне руку.

— Я так понимаю, что выбор ты свой сделала? — Отец все ещё хмурится, но уже не так серьезно, как раньше.

— Да.

Не знаю, одобрит он его или нет, но это уже не столь важно. Главное, что я сама понимаю, какой именно выбор сделала. И пусть окружающие зубоскалят, измирская подстилка, таковой я точно не стану. Подстилкой мне было суждено быть здесь, почетно греть королевскую кровать, но такая судьба — не для меня.

— Я рад.

Отец целует меня в щеку и крепко обнимает. Авадар отделывается крепким рукопожатием.

— Поздравляю. — Радость с легким оттенком грусти.

— Пап, ты чего?

— Я даже не успел, как следует тебя заново узнать, а ты снова нас покидаешь. А ведь Макс только-только начал снова улыбаться.

— Пап! — Теперь уже я сама повисаю на родителе.

Становиться грустно и плакать почему-то хочется. Вроде бы я знала, что долго мне дома не пробыть, да и не особо хотелось, честно признаюсь. Тем более, что я тут всего сутки, но от этого ещё только грустнее становиться. Снова привязалась к папе, появился младший брат. Мне есть ради кого хотеть остаться в этом доме.

Но разве я смогу заплатить ту цену, которую с меня потребовали? Собственная жизнь — слишком много за простое желание. Тем более что все это так эфемерно.

— Ну, ладно-ладно, не плачь, а то глаза красными будут.

О да, а ещё макияж поплывет. Ты это хотел сказать?

Лиза из-за приоткрытой двери гневно сверкает на меня глазами. Нет, больше никакой краски на лицо, больно хлопот много, да и неудобно... целоваться.

— А мы не опаздываем случайно? Гости, наверное, уже заждались. — Шаркаю ножкой.

Мужчины бледнеют. Какое взаимопонимание.

— Та-ак, ты готова?

Отец внимательно смотрим на меня. Глаза в глаза.

Готова? Наверное. Но я боюсь, до дрожи в коленях боюсь всех этих взглядов, оценивающего шепотка и пересудов. Не самого факта пересудов, а того, что мне придется опять строить вокруг себя стену отчуждения, чтобы снова не было больно.

— Тогда идем. — Папа пошел вперед, а мы с лордом, который заботливо предложил мне руку, следом за ним.

В пустом коридоре наши шаги гулко звучат. Фонарики на стенах ярко освещают пространство вокруг, их свет мириадами искорок рассыпается по серебристой ткани платья.

— Не бойся. — Авадар ободряюще улыбается, сжимая крепче в жесте поддержки локоть.

— Я не боюсь, просто не хочу снова ставить стену отчуждения.

— Если будут говорить, не слушай. Теперь тебе должно быть все равно. Это мои проблемы. — Он ласково целует мне руку. — Просто не слушай, хорошо.

— Не смогу. Ведь ты понимаешь, что я своим решением вынудила сестру остаться перед фактом. Я виновата перед ней.

Авадар вдруг остановился.

— Виновата? В чем?

— У меня был выбор, ты или маркиз с королем в придачу. Я выбрала тебя. А ей..., она вынуждена будет выйти замуж за маркиза, который согласился ради признания своего бастарда наследником отдать меня в любовницы Валину.

Он неожиданно тепло мне улыбнулся.

— Я думаю, что ей с ним будет хорошо. — Авадар тыльной стороной ладони отвел упавший на моё лицо локон. — Поверь, она найдет с ним общий язык.

На глаза наворачиваются слезы. Нет, я не должна плакать, нет.

— Амина, поверь мне, они оба в безвыходном положении, а люди, поставленные перед фактом вместе для решения общих проблем способны на многое, часто, на практически невозможное. Поверь мне, они будут счастливы.

— Я верю.

С души, словно камень свалился. Пуст не сразу, не сейчас, но Фелиция когда-нибудь будет счастлива.

Мы снова медленно двинулись по коридору.

— И зачем ты только спрашивала меня о цвете платья? Лучший из возможных вариант ты нашла сама.

— Лучший?

— Ну, да. А ты не знала?

— О чем?

— Силуэт и цвет платья. Это рахха, его цветок есть на гербе монаршей семьи Измира.

Я в ступоре замерла. Вот это Кевин дает. Как знал, что именно это платье я выберу для обручения.

— Вы идете, нет? — Отец стоял уже около лестницы и ждал нас, нетерпеливо перекатывая в руках какую-то коробочку.

Стоило нам только подойти к нему, как он решительно взял меня за вторую руку. И так, поддерживая меня с двух сторон, мы вышли на лестницу. На нас тут же обратили свои взоры десятки незнакомых мне людей, разодетых в пух и прах. Кто-то смотрел заинтересованно, кто-то безразлично, женщины с завистью, мужчины с затаенным восхищением (а платье-то удачное), но во всех этих взглядах проскальзывало одно общее чувство — брезгливое отчуждение.

У подножия лестницы нас ждали трое — герцогиня с детьми. Взгляд матери обещал мне кары небесные. Фели, с красными от слез глазами, затравленно смотрела на мать. И только Максим радостно мне улыбался, возбужденно сверкая глазами на окружающих.

Не доходя нескольких ступенек до конца лестницы, отец и лорд синхронно отпустили мои руки и, спустившись на две ступеньки ниже, протянули мне две одинаковые бархатные коробочки.

— Я рад, что ко мне вернулась моя старшая дочь. — Папа открыл коробочку и вынул из нее витой золотой перстень с капелькой — сапфиром. — Чти Род, Семью и свою страну. — Кольцо удобно устроилось на среднем пальце.

Окружающие синхронно хлопают.

Это что? Меня сейчас официально признали старшей дочерью и наследной маркизой?

Перевожу удивленный взгляд на открыто смеющегося лорда.

Он медленно опускается на одно калено.

— Миледи, вы окажите мне честь, станете моей женой?

— А-ах....

По рядам гостей прокатился вздох удивления. Со всех сторон послышались приглушенные шепотки. Женщины, возбужденно шурша веерами, не скрываясь, обсуждали предложение лорда.

— Он такой...

— И почему выбрали её?

— Вот бы мою так же выгодно пристроить....

Вот тебе и участь измирской подстилки. Да почти все здесь присутствующие дамы желают если не сами оказаться на моем месте то, по крайней мере, пихнуть сюда своих дочерей или племянниц.

— Да, лорд. Я с радостью стану вашей женой.

Бздынь!

С мелодичным звоном, на плитку пола посыпались хрустальные осколки, сверкая всеми цветами радуги в свете свечей. Ярко алые капли крови на белом мраморе.

— Маркиз, что с вами? — испуганное лицо сестры, которая бросилась с кружевным платком к стоящему с перекошенным лицом маркизу, в израненной руке которого осталась тонкая ножка хрустального бокала.

Может ещё не все потерянно и задуманное получится?

Глава 11.

Рассвет уже окрашивает горизонт в светлые тона, а над головой ещё сверкают драгоценными камнями звезды. Прохладный утренний ветерок шелестит в листве, игриво путая ленты закрепленные садовником на ветвях в честь предстоящих празднеств. Красота.

Я сижу у себя в спальне, в полной темноте, расположившись на широком подоконнике и свесив уставшие за ночь ноги на улицу. Слушаю, как слуги выпроваживают последних, задержавшихся гостей и гремят посудой. За дверью Сара с Лизой о чем-то спорят. Кажется вопрос в том, кто из них в итоге будет пришивать оторванные у синего платья кружева.

Под моими окнами кто-то хлопнул ставнями, и потом снова стало относительно тихо.

Сегодняшний прием.... Теперь я точно уверенна, что сделала правильный выбор. Балы, светское общество, интриги и подковерные тайны — это не мое. Шепотки, назойливые взгляды и откровенная лесть, на грани лжи. Настолько противно и утомительно, что даже улыбаться нету сил, что уж говорить о необходимости держать лицо в обществе фальшивых масок благородного окружения.

Единственной радостью было объявление, что свадебная церемония состоится через четыре дня, в столичной церкви и проводить её будет сам Епископ. Честь, оказанная нам, которой мы должны гордиться?

— Ох, это так престижно! Сам Епископ будет принимать у вас клятвы.

Леди Гризельда, троюродная кузина матери, которая неведомо каким образом оказалась сидящей рядом со мной. Её возбужденный шепот вызывает спазмы отвращения. Дышать при этом было нежелательно, о гигиене рта дама явно не задумывалась в последние года.

И опять, ахи, вздохи и все по кругу.

Лорда посадили напротив, в окружении незнакомых мне девиц замужнего возраста разряженных в пух и прах. Весь вечер они о чем-то мило щебетали и принимались каждый раз громко смеяться, стоило мужчине только открыть рот.