Путники по понятным причинам, не просили ночлега в лагере старателей, но прежде чем сделать привал на ночь, решили отойди как можно дальше от этого места. Но солнце зашло, и темнота быстро накрывала мир своим мраком. Холодало, они выбрали место, окружённое кустарником, собрали древесины, развели костёр. День был утомительным, и почти все члены отряда расселись вокруг огня на своих матрасах. Генрих потянулся за бутылкой, Лэсси ворчала, но даже Билл поддержал его, и вскоре виски пошло по кругу. Пока остальные ленились и согревались, Лэсси подготавливала грибы, и через час, они уже тушились в браминьем жиру, испуская аппетитный аромат. После сытного ужина и хорошей выпивки, они мирно общались о жизни и прошлом.
Люси сидела у костра, укутанная покрывалом, уставшая, и насытившаяся. Но, после нескольких часов отдыха, внутри неё начало расти тепло иного рода. Тепло, сопровождающееся тягучим чувством где-то в животе, ей хотелось быть нежно обласканной, согретой чиим-то теплом, и крепкими руками. Девушка желала, чтобы именно сейчас Билли подсел к ней, обнял, не отпуская до самого утра. Но, рейнджер чистил оружие, и казалось, его подобные мысли даже не посещают. Попросить о подобном, ей бы не хватило ни смелости, ни опыта, придумать предлог для чего-то подобного, она никак не могла. Чтобы отвлечься от мыслей, созданных болезненным одиночеством, девушка прекратила украдкой поглядывать на Билли, и попыталась вникнуть в разговоры своих товарищей.
Они вновь говорили о своём прошлом, что-то обсуждали, Лэсси часто критиковала мнения и поступки других. Чаще всего рассказывал Билл. Он не всегда умел рассказать красиво или красочно, порой, эти истории приходилось из него "вытягивать". Но после всех путешествий, что он испытал, Билл стал практически неисчерпаемым источником историй разного рода. Но сегодня рейнджер был молчалив, "болтуны" Генрих и Лэсси, похоже, устали друг от друга, Бетон не всегда отвечал даже на обычные вопросы, поэтому, жертвой обсуждений стал Гартун, и жизненный уклад его народа.
— Я как-то шла с отрядом опытных наёмников, — рассказывала Лэсси, — ребята ничерта не боялись. Но стоило нам подойти ближе к землям дикарей, заметно занервничали. Говорят, они едят живьём других людей. Я как попала в плен, сразу начала жалеть, что меня не убили в перестрелке. Дикари не пользуются оружием, в основном. Но знаете, когда их много, и разъяренной толпой нападают со всех сторон, жуть! Ты и перезарядить не успеваешь, как вжик — и кишки наружу! И дикари собирают кровь из твоего разорванного живота! Они как грязные животные! Ужас!
— Ты это сама всё видела? — с подозрением спросил Генрих.
— Нет. Ну, в смысле, меня быстро вырубили дубинкой. Но это все знают. Историй про дикарей не меряно! И вообще. Как можно было то одичать так быстро, за долбанную сотню лет? Ну ладно, стать как рейдеры, но не настолько же!
— Это не было моё племя... — обижено проговорил Гартун. — Мы не есть человеческая плоть. Мы не использовать оружие бледных сердец, потому что оно нечисто. Оно уничтожить "Мир Цветов", и губить людей окончательно. Мы использовать только благородное оружие. И пока в большинстве "цивилизованных" людей, я видеть только грязь, в то время как большинство "дикарей", преобладать благородство и честь. И мы не одичать. Мы отречься от "грязного порядка", в угоду жизни с гармонией в мире.
— Ну и что, что другое племя, все дикари одинаковые... — с видом знатока, проговорила Лэсси, на что Гартун только устало помотал головой.
Генрих, слушая их спор, улыбался. Стараясь как-то подбодрить парня, он сказал:
— Не обращай на неё внимания, Гарти. Люди всегда были такими. Даже цивилизованные. Им нужно кого-то ненавидеть. Нужно что бы кто-то был хуже них.
— Тоже мне, мистер "особенный". — проворчала Лэсси. — То, что ты из убежища, не значит, что ты можешь себя превозносить, мол, ты не такой! — ей в ответ Генрих рассмеялся.
— Лэсси, милая. Ты хоть слышишь себя? — спросил он.
— А чё? Чё мне слышать то?
— Однажды ди... какие-то парни из племени, убили двух наших. — сказала Люси.
— Мы не нападать первыми. — сказал Гартун. — Возможно, как-то так случаться. Возможно, твои соплеменники встретить Плотоедов, они стать злое племя. Они быть наши братья, но стать врагами и нам.
— Их путь чище. — сказал Билл, закончив с оружием. — Хотя ситуация с твоими соплеменниками и вправду странная, Гарти.
— Наверняка есть причина. — сказал Генрих, изображая на лице максимум взаимопонимания, и жестикулируя. — Посмотрите. Ведь Гарти и внешне отличается. Расскажи нам. Расскажи историю своего народа.
Гартун поначалу отнекивался, уязвлённый колкими комментариями Лэсси. Но понемногу, Билл и Генрих разговорили его, и убедили, что им искренне интересно, и для них это честь.
— У нас сохраниться не вся история. Но старые знания говорить, что мы потомки гордого и древнего племени. Мы жить эти земли задолго до того, как пришли люди со светлой кожей. Потом, мы жить как три племени, в земле нашего дома, которая называться Ворм Спринг Резервейшн. Когда случиться "Большая Беда", погибли почти все мужчины, уцелеть в основном женщины и много дети. И мы бы все погибнуть, но, когда весь мир плевать на нас, о нас вспомнить трое воинов, солдат. И хотя они не быть нашей крови, они самозабвенно помогать выжить выжившим нашего народа. Наш дом стать очень опасным и духи смерти приходить с ветром с запада. И воины сплотить остатки наших трёх племён, и увели на восток, где сохранилась "зелёная земля". Потом вновь случится беда, стычка с уже тогда появившимися бледными сердцами. И в этой стычка погибнуть многие, погибли и трое героев, но спасти наши предки, хотя взрослых почти не оставались. Но "Великое Колесо" было с нашими предками, и их вновь спасти. Они встретили могучего шамана, что странствовал с тремя сыновьями. Он был очень мудр, и его называли Знающий. Он говорить, что его вера и наша подобны. Он привёл наших предков далеко на восток от старого дома, в "зелёную землю" Очоко, и другие, что восточнее, и помог им выжить. Он учил их духу природы, выживать в гармонии с нею, помог узнать тайны изменившейся мир. А когда проходить годы, и наш народ окреп, мы вновь делиться на три племени, и каждому служил один из сыновей Знающего. Когда он уходить в мир духов, мы жить как три племени, и у каждого был свой мудрый шаман. Мы поддерживать друг друга в борьбе с бледными сердцами и трудности мира. Но проходить ещё много-много лун, и одно из племён пасть. Они убить своего шаман, и пасть, вкусив человеческой плоти. Духи зла поглотить их, и они стать нам врагами.
— Он индеец. — радостно улыбаясь, сказал Генрих, на что Билл утвердительно кивнул. — Раньше так называли твой народ Гарти, индейцами. Они всегда были немного... отдалены от цивилизации.
— Тебе есть чем гордиться. — сказал Билл. — Ты потомок древнего народа. Будет хорошо, если вам удастся сохранить свой род, Гарти. Вы не хуже других людей, и считались полноценными гражданами бывшего мира. — на его слова блондинка фыркнула.
— Я молиться за своих соплеменники каждый день. — с гордостью сказал Гартун. — Надеюсь, они уцелеть. Индейцы...
Далее, Генрих и Билл принялись по очереди рассказывать то, что они знали из истории индейцев, но большая часть рассказанного скорее огорчала Гартуна. Были моменты чести, и гордости, истории о том, как индейцы жили до белого человека. Но всё приходило к целенаправленному истреблению его народа, притеснению, предвзятому отношению. Как никогда сильно до этого, Гартун затосковал о своих соплеменниках, желал рассказать им всё то, что он узнал об их предках. Гарти боялся, что теперь с его смертью, эти знанию могут никогда не прийти к его народу, и не понимал, почему Знающий скрыл их от своих учеников. Возможно, он считал, что всё прошлое должно уйти вместе с прошлым миром? Но рейнджер успокоил парня, пообещав записать их и в свою книгу, и в свой Пип-Бой. И что так или иначе, знания попадут к его соплеменникам. После смерти Блэкстоуна, Билли носил его Пип-Бой, настроенный на частоту излучений осколков Кризалиса. Что бы сделать несколько заметок, он вытянул из рюкзака свой собственный, удивившись, он подал знак остальным, и те затихли. Билл нажал несколько кнопок, и послышался голос.
— ...ведь никогда не знаешь, какой приятель сейчас стоит перед тобой. — голос незнакомца был отточен, немного хрипловат, и судя по всему принадлежал пожилому человеку. — И что он сделает, предложит обмен, или выстрелит быстрее тебя. И мы стреляем, прежде чем говорим слово. Хотя именно слово делает нас людьми. Говорю ли я, что вы не должны стрелять? Возможно. Но смотрите сами. Не нужно спешить терять свою человечность. Храните её, даже если порой она требует каких-то жертв или трудностей...
— Что это? — спрашивали на перебой Генрих, Гартун и Люси.
— Не знаю. — удивлённо сказал Билли. — Какая-то радиотрансляция!
— Это Грустный Чак. — хихикнув, сказала Лэсси. — Крутит разную грустную музыку, мелит чушь. Иногда к нему как бы "приходят" гости, у которых он берёт интервью. Но я догадываюсь, что никаких гостей на самом деле нет.
— Я что-то слышала о нём. — сказала Люси. — У него что, своя радиостанция?!
— Точно никто не знает. Из того, что я слышала, он появился лет семь назад. Сигнал его радиостанции порой можно поймать даже очень далеко. Просто какой-то безумец, разговаривает сам с собой, и транслирует в развлекательных целях по Пустоши, даже если никто и не слушает. Хотя, иногда, послушать музыку в пути, конечно приятно. Говорят, где-то далеко на востоке есть огромные антенны. Возможно, там он и обитает, но неясно как он туда попал. Там была военная база, или что-то такое, и вокруг пулемёты, которые сами стреляют, и куча другой смертоносной штуки.
— Это так необычно. — улыбаясь, сказал Билли.
— Было бы круто найти его, и познакомиться! — весело сказала Люси.
— ...ибо нет никакого смысла в пустом выживании. Зачем нам выживать, если мы превратимся в зверей? Смысл есть тогда, когда мы сохраняем то светлое человеческое, чем нам можно гордиться... Но достаточно философии, всадники. Сегодня в гостях у Грустного Чака знаменитость, человек с блюзовой душой, Дон Ли Кукер. Я вас приветствую, сер.
И через несколько мгновений, ему ответил другой голос, отдалённо напоминающий голос чернокожего, взрослого мужчины.
— Доброй ночи Чак. Надеюсь приятели, у вас всё хорошо.
— Что ты сегодня исполнишь для нас, Дон? — вновь послышался голос Чака.
— Ну, этой ночью мы послушаем песню о таком явлении как наводнение. Многие ребята в это время даже не знают такого слова. Закройте свои глаза, и слушайте внимательно. Попытайтесь представить бурные воды, огромным потоком сметающие всё на своём пути, затапливающие огромные пространства.
— Одна из моих любим, Дон. — сказал Чак. — Грустная, и дотрагивается до самой души. Так что всадники, оставайтесь на волне Полуночной Пустоши, и пусть вас коснётся только грусть этого отличного блюза.
И через мгновение послышались гитарная мелодия, и блюзовые мотивы песни. Путники молча слушали, наслаждаясь грустной, но сладкой мелодией. Люси прижалась к Биллу, чтобы лучше слышать музыку, но кроме мелодии наслаждалась и их близостью. Молча, они прослушали всю песню, и до глубокой ночи сидели у тлеющего костра, слушая музыку и безумные речи Чака. Продолжали слушать уже лёжа на матрасах, и засыпали под грустные мелодии жизни. Утром, из Пип-Боя раздавалось только шипение белого шума.
Брамина, впряжённого в повозку, и Бетона, оставили внизу, а все остальные поднялись на холм. Он был не высоким, но даже с его вершины просматривалась большая часть равнинной местности, не прикрытой другими холмами. Под ногами трещали обломанные ветки, всюду встречались мертвые стволы деревьев, как упавшие, так ещё и торчащие в земле. На вершине находилась ретрансляционная вышка со множеством антенн. Рядом с ней небольшое, сероё здание, на окружавшем её заборе были видны предупреждающие знаки. Вышка, антенны, и всё электронное оборудование в здании, были разбиты, в большинстве ударной волной, докатившейся с востока. Всё что уцелело, и можно было открутить, было снято мародёрами. На здании, механизмах вышки, и заборе, обитала целая стая воронов. Испуганные приближающимися путниками, они дружно взлетели в небо, подняв шум своим громким карканьем, и отлетели в сторону.
Несколько минут путники молчали, осматривая местность. Далеко на востоке виднелись холмы и горы, далеко на западе была заметна голубая полоса океана. Шоссе пролегало немного восточнее от холма, с юга, и далеко на север, докуда хватало силы взгляда. Две широкие полосы асфальта, в восемь линий движения каждая, окружённые высокими бетонными заборами и накатами. Вдоль шоссе возвышались бесчисленные, высокие, осветительные фонари, часть которых обломавшись упала прямо вниз, на замершие автомобили. Иногда шоссе пересекали впечатляющие мосты, иногда оно туннелями пробивалось сквозь подножия холмов. Вдоль него встречались здания, полицейские базы, и больничные пункты, огромные рекламные щиты, некоторые, поломавшись, заваливали под собой десятки метров асфальта и автотранспорта. Движение на шоссе навсегда остановилось, и теперь эта величественная дорога пестрела разными цветами замерших на ней сотен автомобилей.
Рейнджер начал осматривать местность в бинокль. Уходя на север, великое шоссе проходило сквозь руины большого города, не лишённого высоких небоскрёбов. На пол пути к городу, на шоссе были видны три танка, пытавшиеся его пересечь в поперёк, но по какой-то причине не сумевшие. Далеко на востоке на солнце отблескивали большие осколки металла, в которых Билли узнал остатки рухнувшего авиалайнера. Было видно и множество других интересных объектов, небольших городов, и что-то похожее на военную базу.
— Нихрена себе... — восторженно проговорила Люси. — Отец рассказывал мне об этой штуке, но такое сложно представить!
— Ага. — приложив ладонь ко лбу, говорила Лэсси. — Добро пожаловать на Великий Северный Путь. Впечатляет, правда?
— Это прекрасно... — трепещущее мямлил Гартун.
— Хотел бы я взглянуть на это всё, когда оно было живым. — сказал Генрих, присев на землю, с грустью осматривая Северное Шоссе и местность вокруг.
— Какими великими нужно быть, — сказал Гартун, — чтобы строить такое так. А там! Смотрите! Я никогда не видеть таких больших городов! — восторженно говорил он, указывая на руины севернее.
— Это? — презрительно проговорила Лэсси. — Это ещё что. Вот увидишь Дримленд, он в двое, а то и трое больше! Я уже молчу про северную жемчужину. Настоящий метрополис. В его руинах основали Феникс.
— Это должно быть Юджин? — спросил Билли, на что блондинка ответила:
— Он самый.
— Да тут... Тут всю жизнь можно мародёрствовать! — сказала Люси, с жадностью поглядывая на казалось неисчислимые автомобили, замершие на дороге. — Давайте скорее спускаться! Уверена, мы сможем найти что-то ценное!
— У нас не так много припасов, а соответственно и времени. — сказал Билли. — Мы не можем задерживаться.
