Само....ик....Самогон!

Следующий месяц мы все были заняты приобретением недвижимости для Ленки. Приобрели хороший дом, который бывшие хозяева хотели видеть в виде маленькой гостиницы. Я отдал Ленке Кузьму, который полностью окунулся в организацию ремонтных работ в новом доме и в приобретении и расстановке новой мебели. Только его феноменально спокойный характер мог выдержать все хотелки женщин. Я же, естественно, все хотелки безропотно финансировал. А что? Деньги пока не кончались, а если и кончатся, то будем опять грабить. Пока ночное зельеварение стало проводиться реже, по естественной причине. Причину звали Ленка. Ленка с дочкой, посмотрев на море и горы, всё-таки решили сюда перебраться полностью. Но я не советовал Ленке закрывать её предприятия, пусть себе работают. Я не стал пугать Ленку возможной ошибкой в моих экспериментах: сам был немного напуган.

Вот так и жили, ходили друг к другу в гости. Кузьма потихоньку переселился в огромный Ленкин дом: там он был и охранником, и работником, и садовником, и шофёром. Пришлось платить ему четыре зарплаты. Только верный Анчар был всегда рядом. Ночные эксперименты теперь проводились в кровати с Ленкой, а алхимией мне приходилось заниматься днём. Однажды мне опять посчастливилось выделить странную субстанцию, и опять появился вопрос: кто будет подопытным кроликом. Подсказал Анчар. Он считал, что опыты надо ставить на собаках, они специально на это дело заточены. В логике ему не откажешь. Только вот где взять собак, способных положить свою собачью жизнь на алтарь науки.

— Найду и приведу, — сообщил Анчар.

Всё гениальное просто. Анчар выходит на улицу. Ищет собаку, драконит её. Делает вид, что жутко испуган и убегает. Глупый Бобик бежит за ним, весело оповещая всех, что он ловит кота. Анчар забегает во двор, собака за ним. Тут всё просто: Анчар влетает в дом, а я закрываю калитку и бросаю Бобику котлетку. Это ему компенсация за дурную пробежку. Бобик сглатывает котлетку и хочет ещё. Да бери котлетку Бобик, пожалуйста, нам не жалко. Котлетка заряжена странной субстанцией, которая оказывается вместе с вкусной котлеткой в желудке Бобика. Смотрю на собачку, она на меня. Пока ничего не происходит. Бобик был длинноног, короткошерст и чёрен. Шайтан-собака. Двортерьер околопомоечный конкретный. Животина имела вымазанную морду и бока. На боках жира не было, но были видны рёбра. Как в таком прекрасном городе как этот, могло вырасти такое?! Но, что выросло, то выросло.

— Да, брат, запустил ты себя, — констатировал я. Вдруг Бобик жалобно взвизгнул и исчез. Ага, растворился в воздухе. Замечательно, одной котлеткой утилизировали одну собачку.

Висит на заборе, колышется ветром,

Колышется ветром бумажный листок:

"Пропала собака, пропала собака,

Пропала собака по кличке Бобок......." Такой незамысловатой песенкой мы с Анчаром проводили исчезновение собачки.

* * *

Рыцарь сэр Ульрих О'Дин нахмурился и остановил своего коня. Справа остановился конь святого отца Мелифантия, лицо которого, как всегда, радостно выражало всю дурь человеческую и их же пороки. Поодаль остановились трое хмурых кнехтов: Томас, Питер и Мустафа, этим не нравилось всё слишком опасное предприятие. Сэр Ульрих оглянулся назад, откуда они приехали в эту местность. Проехали они уже где-то с милю, поэтому, что делалось на башнях маленькой крепости, которая стояла на холме, было практически не видно. Может, кто из гарнизона крепости и смотрел на их небольшую группу отчаянных смельчаков в подзорную трубу, а может, уже и любопытных даже не было. Да и зачем мы кому-то сдались, подумал рыцарь. Когда их выпускали из крепости, то старые солдаты гарнизона старательно прятали ухмылки в усы. Наверно они думали, что эта группа скорбна разумом, раз прётся в Запретные Земли в таком мизерном количестве и с таким плохим оснащением. Смертнички, что с них взять. Сколько уже таких и более оснащённых групп видели эти солдаты. Много. Но назад возвращались далеко не все.

Сэр рыцарь Ульрих О'Дин вынужден был поехать в Запретные Земли по чисто экономическим проблемам. Хоть он и был рыцарем и сэром, но в его кошельке сроду не водилось достаточно золота, чтобы рыцарю где-то осесть, а не рыцарствовать. Честно говоря, сейчас у Ульриха вообще ничего не было, только конь, оружие и трое кнехтов, которые почему-то были верны клятве и не сбежали от такой жизни, но они уже хмурились. Ульрих даже предполагал, что кнехты рано или поздно разрядят ему и святому отцу арбалеты в спину. Прикопают тела где-нибудь и поедут обратно. Там скажут, что рыцарь и святой отец пали смертью храбрых от зубов и когтей неведомых монстров. Но Ульрих уже и на это махнул рукой: живу как бомж с упырями. Куда не ткнись, в его положении была полная безнадёга. И зачем он только поддался на призыв ехать на войну с северянами. Ведь знал же, что кто только не ходил на Север с войной. Северяне всех громили. Так получилось и в этот раз. Война пошла наперекосяк: оказалось на Севере холодно, ну кто бы мог подумать. Короче говоря, накостыляли им знатно. Сэр Ульрих спасся только тем, что побросал всё тяжёлое оружие и амуницию. Только его верный конь вынес рыцаря с той бойни. Был до этой войны Ульрих бедным, а стал нищим. А ведь Ульрих даже хотел написать по поводу удачного похода балладу. Уже даже написал несколько строчек:

Давно это было!

Жил рыцарь один.

И звался он гордо:

Сэр Ульрих О'Дин.

Был молод наш рыцарь.

И холост при том.

Он жил в одиночестве

В замке своём.

Однажды к воротам

Подъехал гонец —

Хозяину замка

Доставил ларец. (поэт Эдуард Руденко)

Правда, дальше всё пошло крайне гнусно. Хозяину замка (доброго слова об этом сооружении не скажешь), не ларец доставили, а нечто другое, что лучше всего рифмуется со словом ларец, но обозначает приход плохих обстоятельств. Да и не королевские гонцы приехали, а судебные исполнители. Теперь денег нет, замка нет, даже такого убогого, зато есть долги. Из благородного сословия никто не протянул руку помощи. Ульрих на своей шкуре узнал, что благородными бывают только металлы, но никак не люди.

Осталось только геройски погибнуть. Но хорошей войны, где можно было совершить подвиг, не случилось. Зато в герцогстве начиналось очередное моровое поветрие. Какая уж тут война. Зараза не разбирала кто перед ней: человек из благородного сословия или из черни. Но, даже с этим нежданным поветрием власти боролись как-то странно. Герцогу городской совет выделил денег на борьбу с заразой, а он купил камень на замену городской брусчатки. Ещё герцог выступил перед своими подданными. Сказал, что пришла беда, надо изолироваться друг от друга. Но потом успокоил подданных словами, что герцогство когда-то давно терзали степняки и южане, но не растерзали. Так что и эта напасть пройдёт. Герцог пообещал всем, кто пострадает от морового поветрия, дать денег, но потом, а сейчас он придумал новый налог и пропуска, чтобы народ просто так не шлялся. Народ самоизолировался, но за пропусками пошёл. Собралась огромная толпа самоизолированных. Местная чернь опять не оценила всё благо исходящее от верхов. Народ, по своему заскорузлому скудоумию, проявил изумление и ропот, дескать, какого зелёного хрена делается то, что приведёт к противоположному результату. Но то бестолковая чернь, укорять её светлоликим не стоит, а надо держать лицо и укрощать эмоции перед лицом испытаний.

Вот тут Ульрих понял, что он может бесславно загнуться от мора, да и денег у него уже не оставалось на самоизоляцию. И он решился на отчаянный шаг: ехать в Запретные Земли и там, если очень повезёт, добыть редкий артефакт, цена которого решит все его финансовые проблемы.

На последние гроши Ульрих покормил в таверне своих кнехтов: Томаса, Питера и Мустафу, которые почему-то не усвистали от такого суверена, как это сделали остальные. Видно эти дядьки решили, что сидеть в зачумлённом городе даже хуже, чем ввязаться в авантюру с неудачливым рыцарем. Так, может, дольше проживёшь.

Просто так в Запретные Земли не пускали. Считалось, что эта территория поражена демонами — извечными противниками единой святой церкви. Поэтому к каждому отряду приставлялось лицо духовного звания, которое должно было сражаться с демонами с помощью святой молитвы и святой воды. А если это лицо погибнет, то его автоматически считали мучеником за веру. К такому убогому отряду, какой представлял собой отряд сэра Ульриха, приставили соответствующее духовное лицо: отца Мелифантия. От этого лица епархия давно хотела отделаться из-за постоянных косяков, совершаемых отцом Мелифантием. А тут такой случай. Намечалось появление нового святого мученика. Сам святой отец когда-то служил даже в столице, и считался большим специалистом по людским грехам. Но потом этого святого отца стали переводить из одного прихода в другой, с каждым разом всё хуже и беднее, пока Мелифантий не оказался на самом краю, у границ с Запретными Землями. Дальше ссылать его было некуда, разве что нести слово божье демонам в Запретных Землях. А всё из-за гордыни и человеческих слабостей. Ещё служа в столице и считаясь гуру в человеческих грехах, отца Мелифантия вдруг посетила дурная мысль, что, не согрешив — не покаешься. Оказалось, что грехи не такое уж и плохое дело. Вот чем плох грех чревоугодия: от него ведь так приятно. Тут же появился и сопутствующий грех: грех невоздержания в потреблении горячительных напитков. Потом оказалось, что святой отец совершенно слаб на передок, в том смысле, что плохо контролировал свой детородный орган. После ряда скандалов с одинокими вдовушками, дочками купцов и ремесленников, а также замужними дамами из благородного сословия блудливого аки козла отца Мелифантия взяли под белы ручки и выгнали из столицы....подальше. Ясно же написано в Святом Писании: не возжелай жены ближнего своего, а отец Мелифантий возжелал, да ещё с воодушевлением молодого бычка. Замолить грехи у отца Мелифантия не получалось. Правильно говорят, что ничто так не дискредитирует действительность, как реальность. А реальность такова, только что замолив один грех, отец Мелифантий совершал ещё три.

Сэр Ульрих, внимательно осматривая окрестности скверного места, вздохнул. Его всё раздражало. Особенно сопение этого похотливого пьяницы отца Мелифантия. Наконец Ульрих не выдержал и ехидно спросил у священника:

— А, правда, святой отец, что вас выгнали сюда из-за чрезмерного употребления самогона в пост?

— Истинная правда, сын мой, — весело ответствовал священник. — Вкушал я его родимого, каюсь в пост, но вкушал без радости и со смирением. Ибо грешен человек и слаб дух его.

— А бросить это дело не пробовали?

— Пить бросают все, сын мой, отпарировал батюшка. — Но не все успевают это при жизни.

— Вам говорили, святой отец, что вы невыносимы? — начал раздражаться Ульрих.

— Говорили, сын мой, говорили. Но невыносимыми бывают только ситуации. А человека, каким бы он ни был, рано или поздно всё равно вынесут...— глубокомысленно ответствовал отец Мелифантий. — А вам бы, достопочтенный сэр рыцарь, я бы советовал не кичиться разумом, ибо выставлять напоказ разум, как и дорогое нательное бельё, зело оскорбительно для окружающих, а рeплики некотoрых индивидуумов угнeтают моё сoзнание.

Собственно эту перепалку Ульрих затеял из-за того, что решительно не знал что делать. А что-то предпринимать было надо. Ехать вперёд было крайне опасно, ибо можно было получить арбалетный болт в спину от Томаса или Мустафы. Стоять на месте тоже смысла не было. Ульрих знал, что вся ситуация разъясниться до первого привала, когда вдруг окажется, что ни у кого из всадников нет пищи насущной. Хоть переходи на подножный корм или ешь коней. Хоть бы какой демон появился, да побыстрей слопал бы нас всех, чего уже так мучится в безнадёге. Наверное, небеса смилостивились над неудачливым рыцарем, знатным греховедом священником и вечно голодными кнехтами. Но судьба, как всегда, улыбнулась несколько своеобразно. Надо было ещё помучиться.

Внезапно люди услышали треск раздираемого пространства и перед ними, шагах в двадцати из глубин преисподней вывалилось нечто крайне сердитое. Порождение хаоса было черно, огромно и зло. Оно свирепо взрыкнув бросилось к людям.

— Адская гончая! — сделал опознание твари кнехт Питер самым первым.

Кнехты, не раздумывая, разрядили свои арбалеты в быстро приближающуюся тварь. Но твари всё было нипочём от этих выстрелов. Она только чуть сменила угол атаки, ринувшись сначала на кнехтов. Защищая жизни своих подчинённых, Ульрих рубанул тварь своим мечом, но с удивлением увидел, что в руке у него оказалась только рукоятка меча. Всё, до чего касалась тварь своими чёрными миазмами, которые клубами исходили от неё, всё начинало быстро превращаться в труху. Первыми пали лошади кнехтов, но сами люди чудом остались живы. Солдаты с отчаяния даже отбивались от твари незаряженными арбалетами. Но это только на несколько секунд отсрочило их гибель. Всё должно было решиться буквально в несколько мгновений. Воины и сам сэр рыцарь уже в мыслях попрощались с этим несовершенным миром, но произошло чудо. Чудо осуществил отец Мелифантий. Он, от испуга, или по наущению свыше, вдруг запустил в тварь флягой со святой водой. Жутко рычащая тварь своею мерзкой пастью схватила флягу и тут всё кончилось. Адская гончая начала таять в воздухе, и через несколько секунд от неё остались только исчезающие клубы дыма преисподней. Люди, и даже два коня остались живы. Теперь они постепенно приходили в себя от потрясения. Первым очнулся Ульрих. Он спешился и оглядел своих солдат. Ни у кого из них он не обнаружил ран. У отряда были потери: погибли три коня, исчез меч Ульриха, от арбалетов практически ничего не осталось, ещё тварь стырила флягу со святой водой. Там где тварь соприкасалась с землёй, была напрочь выжженная поверхность. Но кое-что тварь оставила на память о себе. В месте её исчезновения слегка дымились три маленьких артефакта, они были все разного размера и были цветом похожи на чёрный жемчуг. Самый большой величиной был с лесной орех, другой — с фасолину, а самый мелкий — с горошину. Все три артефакта Ульрих поднял и уложил на кусок чистой тряпицы и держал так в открытой ладони, чтобы солдаты и святой отец могли рассмотреть, что это такое. Все ждали вердикта отца Мелифантия, ибо артефакты из Запретных Земель изучала церковь.

Отец Мелифантий, рассмотрев находку, весело хмыкнул, но не стал долго мучить коллег по несчастью, которые сгорали от нетерпения:

— Это дети мои один из самых редких и дорогих артефактов. Это тот самый преобразователь вещества, с помощью которого обыкновенная вода становится той самой Аква Витой, которая имеет крепость 96 градусов, и чиста аки слеза младенца, но горит, если поднести к сей жидкости огонь. Из этой волшебной жидкости готовят самые дорогие напитки, которые могут позволить себе вкушать лишь сильные мира сего, ага. Вот этот большой шарик способен превратить в Аква Виту тысяч десять бочек воды, вот этот средний — тысяч семь-восемь, ну а маленький даст две-три тысячи этого напитка. Как делить это добро будем, друзья?

Разделить решили таким образом, что сэру рыцарю достался самый большой артефакт, самый маленький отцу Мелифантию, ну а средний — солдатам. Те немного пошушукались между собой, потом подошли к Ульриху и косноязычно предложили объединить добычу, так как из солдат предприниматели совершенно никакие, а Ульрих всё-таки из образованных людей будет. Ульрих был только за. Больше всего его поразило, что и отец Мелифантий, решил внести свой артефакт, как пай в новое успешное совместное предприятие. Он сказал, что надо нести доброе в массы. Святого отца все воины резко зауважали. Начали вырисовываться интересные перспективы монополизации в государстве рынка крепких спиртных напитков. Радостные концессионеры, пошли обратно из Запретных Земель, весело обсуждая тонкости их будущей организации, а то, что их деятельность найдёт горячее одобрение среди народа, авантюристы не сомневались.