Само....ик....Самогон!

Современная мистическая фантастика.

Валерий ШАЛДИН.

Само....ик....Самогон!

2020 г.

* * *

Наши герои живут в суровом мире самогоноварения, который отличается наличием большого количества запредельных тайн. Но, наши герои исповедуют чисто научный подход к самогоноварению, ага, поэтому, случается, добиваются отменных результатов. Сюжет книги частично пересекается с сюжетной линией в дилогии "Канцлер", но на другом уровне развития мировых цивилизаций.

* * *

"Иногда человеку надо просто взять и набухаться! Это дело, конечно, ничего не решит, но набухаться надо!" (Народная мудрость исчезнувшей цивилизации)

— Голову надо обязательно отделить от тела, ага, — дед внимательно посмотрел на меня и для закрепления этой сентенции даже поднял палец к потолку. — Уразумел ли отрок непутёвый премудрость сию?

Я вздохнул и кивнул головой, всем своим видом показывая, что уразумел.

— То-то же, — продолжил дед. — А если уразумел, то вникай дальше. Внутрь потреблять должно только чистое тело. Естественно, без брыдлых хвостов. Хвосты мерзкие также как и голову надо удалить. Они есть яд и непотребство. Людям их потреблять никак нельзя.

Если бы кто-то со стороны вдруг услышал наш разговор, то, наверное, удивился бы знатно. Какие такие головы учит отделять дед своего родного внука? И что за тело, причём чистое, можно потреблять внутрь? Дело в том, что я находился на практическом занятии по самогоноварению, где в роли профессора выступал мой дед. А "голова", "тело" и "хвосты" — это специфические термины самогонщиков. Голова и хвосты — это вредные примеси в "безвредном" самогоне. Но такие термины могли разве что озадачить горожанина, местные же прекрасно знали и прекрасно разбирались в данном предмете. Причём у всех было своё мнение по этому поводу и, конечно, куча фамильных секретов по технологии приготовления этого напитка. Но мой дед считался в их среде настоящим профессором. Поэтому, по их мнению, мне жутко повезло, что меня, неразумного, учит такой мудрейший человек, великий знаток данного промысла. Залетел же я сюда к деду, на хутор Потаповский, в неполных четырнадцать лет по своей дури. Мои папка и мамка решили, что это лето я должен провести у деда на хуторе в качестве наказания за нерадивость в учёбе. Дескать, удовлетворительные оценки, полученные по итогам учёбы в школе за год, это не есть хорошо, и я являюсь, по сути, дурнем. По их мнению, дед эту дурь за три месяца каникул, выбьет из меня начисто. Вот деду и пришлось учить меня, балбеса и жертву телевизионного образования уму-разуму, как он считал нужным. Начали мы с ним моё перевоспитание с хозяйственных дел по усадьбе, причём я был в качестве бесплатной и бесправной рабочей силы. Голоса я не имел никакого, даже у кота Федула мой голос считался чисто совещательным. Работал я чисто за поесть. Правда, кормил меня и блохастого Федула дед отменно. Ещё я обязан был внимать деду, когда он меня учил. Здесь я узнал много интересного в плане приготовления пищи насущной из чего угодно. Но то пища. А вот теперь мы перешли к напиткам. Начали с самого популярного в здешних местах. С самогона.

Это по прошедшие тридцати лет, в 2010 году, я позволил себе иметь своё мнение на некоторые вопросы. А сейчас в 1980 году, когда мне всего 14 лет, я, раскрыв варежку, очень внимательно слушаю деда, ибо не будешь слушать и правильно делать, будут санкции в виде самой не престижной для молодого человека работы. У деда не забалуешь.

Дед рассказывал про самогон с самой, что ни на есть научной точки зрения. Итак, что есть самогон. Понятно, что это напиток, а для некоторых товарищей он будет даже как нектар. Итак, это раствор, ага, состоящий из воды, этилового спирта и всякой дряни: плохой, совсем плохой и не очень плохой. Всякая дрянь сидит в голове и хвостах. Там её очень много. Ну, кто бы сомневался, что в голове сидит дрянь. Голова и хвосты, поэтому, отрезаются нещадно, чтобы сохранить тело в чистоте. Но, не тут-т было. Дрянь, на то она и дрянь, везде пролезет. Вот и в теле самогона есть какая-то часть брыдлой дряни. А сам процесс добывания "чистого" тела самогона называется дистилляция. Это, когда берём брагу и нагреваем её в специальном аппарате. Брага испаряется. Вот в этих парах и содержится много самогона. Но надо отделять голову и хвосты.

— Деда, а что, учёные не придумали, как делать чистый этиловый спирт, без всякой дряни? — задал я дурацкий вопрос деду.

Дед, как будто ждал этого вопроса.

— Конечно, придумали, на свою голову, — наставительно сказал он. — Это называется ректификация. То бишь выделение из раствора чистого этилового спирта, который будет иметь 96 градусов. Больший градус при обычном атмосферном давлении не получить. Этот спирт разбавляют водой и получают водку, которую продают в магазинах.

— Ага, значит водка из чистого спирта, продукт полезный, — сделал вывод я. — Зачем же мы тогда гоним вредный самогон?

— А вот и нет, — сообщил дед. — Полезного ни в водке, ни в самогонке нет нисколько. Толку, что водка это ректификат. Как был в ней этиловый спирт, так и остался. От водки два больших вреда: во-первых, это самый стойкий наркотик, во-вторых, кровь от спирта слипается в комки. Это плохо для артерий и вен, а для мелких капилляров так вообще погибель. Склеиваются клетки крови из-за того, что спирт снимает, с поверхности клетки, отрицательный заряд и вместо того, чтобы отталкиваться, друг от друга, они начинают слипаться, образуя тромбы. А как наркотик спирт сидит в крови аж 15 дней, а в мозгах, так целый месяц. Уразумел, отрок? Но народу это нравится. Не все хотят быть умными. Дураками жить лучше. Наркотой не все решаются баловаться, ибо смертельно, а вот водочкой это у нас, пожалуйста. Многие ей расслабляются. А за удовольствие надо платить, причём своим собственным здоровьем. А самогонка это не ректификат, а дистиллят. Да, в ней много нехороших веществ, но многие люди из-за примесей и уважают самогонку. Возьми шотландский виски. Тот же самогон, только с торфом. Французский коньяк — самогон, который несколько лет простоит в дубовой бочке. Или джин. Это можжевеловая настойка. А абсент — это настойка на полыни. Американцы хлещут свой бурбон: это кукурузный самогон. Кое-где в мире самогонный аппарат стал центром градообразования. А мы с тобой гоним свой фамильный самогон, у нас свои секреты. Вот потому знающий народ и берёт у меня самогон, а не идёт в магазин за казёнкой. То есть мы с тобой сейчас конкуренты государственным устоям. Вот так! Из-за этого приходится прятаться, и гнать самогон в погребах. Ибо мы отрываем прибыль у государства. Можно сказать, лезем в карман государства, ага. И чтоб нас, самогонщиков, не замели в тюрьму, мы продаём своё изделие только проверенным людям, которые не сдадут наше подпольное предприятие ментам. Уразумел. Первым попавшимся алкашам я ни в жизнь свой продукт не продам, да и вторым тоже.

Сколько я не жил у деда, я никогда не видел, чтобы он кому-то продавал свой самогон или употреблял его. Даже от меня дед скрывал, как он реализует свой продукт и где его хранит. Шифровался дед по полной программе. Настоящий Штирлиц в логове врага.

Деда, конечно, все звали не Штирлиц, а Фёдор Корнеевич Потапов. Потаповы мы. Меня дед звал по имени Савелий, а когда начинал сердиться, то величал меня Савелием Петровичем. Это он так тонко намекал, что я балбес и древолом, как и мой папка, который Пётр Фёдорович. Нет бы Петру Фёдоровичу остаться на хуторе; самогон бы варил, хозяйство поддерживал, так нет, он же у нас грамотный, институты позаканчивал, городской теперь. Вот внук, этот да, этот балбес полный. Вот поэтому Савелию Петровичу и надо хуторскую жизнь осваивать, так как на большее он не потянет, потому как мозгов шиш, да ни хрена. Весь в папку. Дед ворчал, но учил. И была его учёба не только теоретическая, но и практическая, когда на своей шкуре постигаешь все нюансы деревенской жизни. А крутиться надо было круглые сутки, просто так валандаться было некогда. На хуторе катастрофически не хватало рабочих рук. Молодёжи практически не было. Работать приходилось даже древним старикам и старушкам. Почему круглые сутки работали? Хороший вопрос. Во-первых, у многих ещё оставалась всякая скотинка, а она требовала, чтобы о ней заботились. А это значит, что надо очень рано вставать, готовить корм. А у кого оставалась ещё коровёнка, так её, оказывается, надо было ещё и доить периодически, а это всё время и особая, непривычная городскому жителю технология. Хорошо хоть у деда коровы не было. Корова — это тот ещё геморрой, а не животное. Вы корову видели? Эта животина с двумя рогами и четырьмя ногами по углам. С коровой моя жизнь вообще превратилась бы в ад на земле. Но, зато, у него было восемь баранов, которых надо было рано утром выпроваживать в общественное стадо, а вечером встречать их и загонять в загончик. Пастухами были все жители хутора по очереди. Неделю один двор, другую неделю — другой. И так по кругу. Через неделю такой жизни у деда я стал узнавать наших баранов в лицо. Оказывается, они все разные.

Утром долго не поспишь из-за скотины и крикливых петухов. А ещё мы ночью гнали самогон. Почему не днём? А таковы правила игры. Власть в лице участкового милиционера не приветствовала такую деятельность, но делала вид, что не замечает когда гонят не много, по-божески. Главное не наглеть: не гнать белым днём, когда запах сивухи разносится над всем хутором; не гнать плохой самогон, чтобы не потравить односельчан; не гнать исключительно на продажу, когда самогонщик бросает все дела по хозяйству, а занимается только прибыльным бизнесом; и не спиваться самому. Здесь с этим строго. Пьянчуг откровенно не уважают. Такого сдадут властям за милую душу. Пей, кто мешает, только облик не теряй. Вот поэтому мы и гнали самогон исключительно ночью, шифровались. Тогда запах сивухи положено было не замечать, вроде как все мирно спят. Вот и мы, как только поделали все насущные дела по хозяйству, часов в десять вечера приступали к таинству самогоноварения. Варили в отдельно стоящей летней кухне. Ворота в усадьбу запирали, чтобы посторонний не вошёл. Местные уже знали, если ворота на запоре, значит, люди занимаются чем-то несколько предосудительным, поэтому все с пониманием относились к тому, что соседа вечером не увидишь, занят человек. Дурных односельчан, которые не понимают таких толстых намёков, и барабанят в ворота, не было. Все понимали, что работа эта творческая, требует постоянного внимания к процессу. Так же все понимали, что через некоторое время творческая личность сама принесёт к ним во двор на дегустацию свой продукт, и будет стоять и ждать с замиранием сердца вердикт дегустатора. Вот здесь врать не надо было, здесь дегустатор должен был говорить чистую правду: понравился ему новый продукт или нет. Вот поэтому во всех дворах и изощрялись с новыми рецептами приготовления напитка. Свои секреты приготовления берегли пуще государственной или военной тайны. Могу сказать, что дедов напиток считался самым лучшим на хуторе. Да что там, на хуторе, даже в станице Кумылженской его ценили. Поговаривали, что и в самом Волгограде и в городе Новочеркасске были ценители и почитатели этого замечательного напитка. Хоть Новочеркасск и относился к другой области, к Ростовской, но от этого он не переставал быть столицей Всевеликого Войска Донского, хотя и пользовался у населения страны дурной славой с 1962 года. А тамошние казаки традиции чтут, и дедов самогон жутко уважают, многие до поросячьего визга.

Как стемнело, ворота закрыли на засов и приступили, благословляясь, к процессу зельеварения. Процесс проходил в летней кухне, стоявшей за домом. Любопытные итак не смогли бы заглянуть к нам в окна, полюбопытствовать, а что мы собственно гоним. Но дед всё равно на окна навесил светомаскировку. Аппарат, или как его ещё называл дед — куб, собирался из отдельных частей. У деда это получалось очень ловко. Здесь тоже были свои тонкости: от аппарата зависело качество продукта. У деда был великолепный аппарат: не из какой-нибудь тонкостенной нержавейки, а из толстостенной меди. Со стороны этот аппарат напоминал синхрофазотрон, так много у него было всяких прибамбасов. Космические технологии отдыхают. Теоретически самогон можно гнать хоть из чайника, но практически лучше работать на самых совершенных аппаратах. Всё дело в качестве. В качестве самого перегонного куба и исходных материалов. Когда дед полностью собрал свой монструозный агрегат, то кухня стала походить на химическую лабораторию, а мы на операторов супернавороченной установки. Дед предусмотрел всё: и вентиляцию, и освещение. У нас даже был лабораторный журнал и белые халаты. Да-да, белые халаты и полностью стерильное помещение. Дед был помешан на чистоте. Работали мы в матерчатых перчатках. Хорошо хоть не в противогазах, но зато в очках. Отметив в журнале время начала процесса, дед развёл огонь в печи. Процесс пошёл. Вот тут, оказалось, надо было внимательно следить за температурой и за тем, чтобы смесь не выплёскивалась. А Зелёный змий попадает в ёмкость через змеевик. Воочию можно наблюдать, как он стремится вылезти из браги.

Конечно, с первого раза, да и со второго тоже, я не уловил все тонкости зельеварения. Многовариантный это процесс. Наверное, в этой области искусства есть, где разгуляться творческой личности. Но, одно я точно уразумел, что голову надо рубить не жмотясь, ибо в ней много нехороших веществ.

— Деда, а что ты с головами делаешь? — поинтересовался я.

— Антисептик изготовляю, — буркнул дед. — Смотри, если на ёмкости увидишь букву "Г", то это фракция идёт только на антисептик, но никак не для употребления внутрь.

Ага, то-то я и думаю, чем это таким вонючим дед всё протирает. Хорошо хоть, что это амбрэ быстро улетучивается. Вот оно что, Петрович. Свихнулся наш дедушка на чистоте, как есть свихнулся.

Дед, как заправский профессор, заносил в журнал время стадий процесса и температуру в каждой стадии. Также в журнал заносился состав браги и различные присадки, ага. Вот только один момент дед в журнал не заносил. Говорил, что это фамильный секрет и журналу его доверять нельзя. Естественно, мне было жутко любопытно, что это за секрет.

В конце процесса экспериментальной перегонки по новейшему рецепту, а сегодня у нас получилось три литра "тела", дед с заговорщицким видом достал секретный деревянный сундучок. Свежий самогон получился немного мутный, но нас с дедом он этим не смутил.

— Чтоб он стал чистым как слеза, надо делать несколько перегонов, — проинформировал меня дед. — А сейчас смотри наш фамильный секрет.

Дед открыл в торжественной обстановке крышку сундучка. Там на дне лежала какая-то вещь, завёрнутая в бархатную тряпицу. Когда он развернул тряпицу, то я увидел странную ложку. Ложка была, чуть ли не в два раза больше обычных столовых ложек и вся какая-то узкая. Да и весила она раза в три больше обычной столовой ложки. Для нормального человека она была явно великовата.

— Серебро! — сообщил дед. — Чистое.

Я пожал плечами. Как выглядит серебро, я не знал. У нас дома все ложки были или из нейзильбера или из мельхиора, или из нержавеющей стали. Говорили, что они внешне походят на серебро, особенно те, что из нейзильбера.