7 июля 1932 года. Среда.
Москва. Большой Черкасский переулок.
-Стоит ли удивляться? — вздохнув, ответил вице — директор Департамента Государственной Охраны и с тоской подумал, что его ответ будет угоден витающему в 'сферах' Директору. — Есть страны, которые не дружат, но и не воюют, пытаясь при этом все равно достичь определенных политических целей. И это было всегда. Изменились приемы, но я бы не сказал, что воевать, не воюя, стало легче или сложнее сегодня. Последние лет сто пятьдесят, Европа, в первую очередь Англия, упорно старается использовать Россию в собственных интересах. В ход идут всяческие инструменты: от дипломатического нажима и прямой агрессии, до подлых интриг и прямой поддержки противоправительственных элементов. Не слишком это у них получается, но всякое лыко норовят все же в строку вставить.
-В том числе и наших либералов, ниспровергателей, от которых чужеродный дух за версту слышен.
-Если возьмем век XVIII, или XIX, то для того, чтобы свергнуть корону, нужно было всего три — четыре аристократа, которые поддержали бы переворот. — задумчиво проговорил вице — директор. — Найти этих трех — четырех, заплатить им, или как — то иначе привлечь их на свою сторону было сложно, поскольку речь шла о людях, у которых были свои собственные убеждения. Большое количество неудавшихся переворотов тому свидетельство. Когда мы беремся изучать историю различных удавшихся и неудавшихся переворотов и революций, мы понимаем, что все эти перевороты начинались, когда для заговорщиков была понятна структура международных отношений и они заручались активной или пассивной поддержкой стран, заинтересованных в смене режима. Ныне легче донести революционные идеи ло масс. Однако это не означает, что увлечь их революцией или призывом к перевороту стало легче. И это также не означает, что роль элит уменьшилась. Легитимную власть по — прежнему можно подорвать с помощью элит, но для этого все равно необходимы революционизированные массы. Без масс не получится.
-К чему клоните? — спросил фон Эккервальде. — Идея поддержки оппозиции в лагере врага для того, чтобы ослабить его политическую легитимацию берет начало еще от Римской империи. В самой этой идее не вижу ничего нового.
-Да, феномен давно существующий.
-В чем же подоплека? Либералы присвоили себе статус революционеров, мечтающих сменить существующий строй, организовать переворот, в меру своих сил готовящих 'восстание масс'?
-Наши так называемые 'революционеры' из числа либеральной оппозиции отличаются тенденциозностью в отборе информаций, которые с удовольствием рассылают в европейские редакции — исключительно негативного характера, акценты на неудачах России в прошлом и настоящем. Ненависть к правительству порой приводит иных к утрате здравого смысла; призывы к уменьшению роли государства в экономике и принимаемые ими на практике меры приводят, однако, к зависимости от иностранных держав; уменьшая роль и значение своего государства, воспринимая его как империю зла, они усиливают присутствие другого, грехов которого не видят, только лишь достоинства.
-Как реагировать будем? — спросил фон Эккервальде. — Закроем глаза и рукой махнем на протестную ажитацию, так что ли?
-Полагаю, что речь идет не об уничтожении оппозиции, ведь, что ни говорите, разумная оппозиция нужна и полезна, а об ограничении ее возможностей деструктивно влиять на процессы. Это не означает упования на обстоятельства. Напротив, здесь есть элемент конструирования будущего, исходя из национальных интересов, исключая внешние вмешательства. Россия является самостоятельным игроком в большой политике, отстаивает свои интересы, а не интересы иностранных государств, претендующих на статус носителей высших ценностей.
-К чему клоните?
-Так почему бы нам не воспользоваться ситуацией и не попробовать обыграть этот материал, изложенный в статье?
-То есть? — Директор сделал непроницаемое лицо, — Я все еще не пойму вас...
-Мы должны в полном объеме владеть инструментами противодействия нападкам извне и изнутри. В Европе, с подачи Лондона, развернута широкомасштабная кампания против России: искажают ее внутреннюю политику, представляют внешние усилия правительства как агрессивные, призывают к политическому и экономическому бойкоту державы нашей на международной арене. В организации этой кампании главную роль играют западные спецслужбы, которые опираются на агентуру внутри нашей страны и на эмигрантские круги за рубежом. Такие действия наносят заметный ущерб престижу Российского государства на международном поприще, мешая развитию нормальных внешних сношений и торгово — экономических связей.
-Хотите сказать, что у вас намечены действия по активному повышению авторитета России в международных делах?
-Я предлагаю создать условия для ведения 'активной разведки' на основе предвидения и упреждения шагов противника. В идеале такие условия должно было бы создать специальное отделение внутри Департамента Государственной Охраны, точнее, внутри политической разведки.
-Вот как?! Еще одно отделение плодить предлагаете?
-Кому, как не разведке, взяв весь богатый опыт из арсенала мировой и отечественной дезинформации на вооружение, не выступить на защиту интересов власти от посягательств иностранных секретных служб и их правительств? Мы провели анализ антирусских акций в области политики, экономики, торговли и выявили два вида 'активных мер': открытые — официальная пропаганда и тайные — скрытая пропаганда в устном, письменном и документальном видах.
-Как же намереваетесь развертывать работу по противодействию тем, кто дезинформирует мировую общественность и в ложном свете выставляет намерения и конкретные действия русского правительства?
-Мы разыграем комбинацию. — сказал вице — директор тусклым бесцветным голосом, проклиная себя за податливость.
-Комбинацию? 'Подставу' что ли?
-Именно. Мы должны самым действенным образом активизировать свои усилия по дезинформации наших контрпартнеров. Ввести в заблуждение и спутать их карты. 'Подстава', целью которой было бы проникновение в планы, а средством бы служил человек, или группа людей, с отлично отработанной легендой.
-Стоп! Насколько я понимаю, мы, замыслив эту комбинацию, тем самым преследуем цель как бы запутать англичан?
-Да.
-И посеять в них вечную нервозность? И даже, вполне возможно, чувство некоторой обреченности?
-Да.
-Одного человека явно недостаточно, чтобы эмиграция поверила в существование противоправительственной организации в России.
-Организация есть.
-Чтобы ваша задумка могла успешно сработать и развиваться, необходим непосредственный физический контакт. И контакт, желательно, зафиксированный.
-Мы введем в организацию своего человека. Или своих людей.
-Может возникнуть вопрос, каким образом организации удается избежать арестов и разоблачений?
-Можно возразить: а опыт конспирации на что? Находясь в состоянии непрерывной борьбы и опасности, организация требует от своих чинов максимального напряжения и жертвенности и максимальной же скрытности, конспирации...
-Хорошо, это все детали...В чем смысл комбинации?
-Крупномасштабная и долговременная операция по проникновению в эмигрантские зарубежные организации.
-Что нам это даст?
-Прежде всего, мы сорвем попытки эмиграции организовать противогосударственную деятельность в России. Чего греха таить, эмигранты доморощенные не брезгуют и диверсиями заняться, и террором. Да — с, соответственно обстановке изменилась и форма борьбы, приняв характер террористической работы по расшатыванию устоев власти и нанесению ударов по ее представителям и организациям. Нам удалось бы также дезорганизовать путем дискредитации перед правительствами государств — противников России, подобные организации. После завершения операции все эти организации в глазах секретных служб Запада станут считаться контактирующими с Государственной Охраной, то бишь с нами. Мы тем самым посеем сомнения в тех сведениях, что они до сего времени получали через эмигрантские круги. Чем плоха идея с дисскредитацией утеклецов? Мы прекрасно знаем, как английская секретная служба любит уяснять для себя психологические портреты. Обычно бриттам удается выйти на мотивы, способные склонить того или иного, как говорят господа анархисты, индивидуума к вербовке. Чаще всего побуждающими моментами при этом являются: политические или религиозные убеждения, стремление к власти, преувеличенное мнение о своих способностях, месть, материальные затруднения, страх, жадность, житейские слабости и пороки. Англичане поддерживают нашу внутреннюю оппозицию, привечают политэмигрантов, субсидируют их, попутно получая с их помощью информации, интересующие бриттов в выстраивании приемлемой для Лондона конфигурации мира. Чтобы проникнуть через забор, не нужно искать в нем дырки, достаточно найти их в душах человеческих! Что ж...Мы же подсунем англичанам 'дырку', эдакую 'карманную' оппозицию, которая будет давать дезинформации, будет дискредитировать, будет ограничивать процессы, направленные против России. Англичане должны ухватиться за подсовываемый нами лакомый кусок.
-Отчего вы так думаете? Отчего ухватятся?
-Мы же учитываем факт подмоченной репутации Интеллидженс Сервис после их последних неудач. Следовательно, в глазах правительства, парламента, налогоплательщиков, секретная служба Великобритании должна себя как — то реабилитировать громким успехом. Им позарез нужен успех и они захотят зацепиться хотя бы за кого — нибудь или за что — нибудь. Мы им с 'успехом' поможем. — сказал вице-директор.
-Хорошо. Только...Эта комбинация...Она потребует времени?
-Разумеется. Подобная спланированная операция должна быть искусной выполненной, а быстро такое дело не сладить.
-Есть предварительный план? Или вы намереваетесь только приступить к обдумыванию его?
-План есть. Необходимы условия — фон начала крупномасштабной акции по дезинформации стратегического значения. Мы представим 'верхам' доклад о том, что Лондон затевает очередную политическую интригу, а мы намерены ей противостоять, опираясь на неподтвержденные пока сведения и источники. 'Верхи', естественно, поднимут шум...
-Как только что — то попадает наверх, оно начинает жить собственной жизнью.
-Это пугает?
-Конечно. Это означает выход из — под контроля.
-Дело должно пахнуть очень натурально. Во всех смыслах.
-Это больше похоже на браваду.
-Православным все нипочем, был бы ерофеич с калачом! Мы будем работать именно так. Без глупостей, не отвлекаясь на сантименты.
-Не стану скрывать, что не все в этой истории мне нравится. Видите ли, я усвоил для себя одну истину: вступая в драку, не зная замысла врага, основной идеи задуманного, можно обречь себя на поражение.
-Не перебарщивайте с профессиональной этикой, Георгий Васильевич. Это работа. Жестко? Да. Жестоко? Да. Но мы должны беспокоиться за правительство. Вернее, беспокоиться за весь государственный механизм, он стал, образно говоря, каким — то невезучим. Вот — вот пойдет вразнос. Впрочем, подобное в порядке вещей и не у нас одних. Ошибки случаются, их исправляют. Все приходит в норму. Но в нашей державе в последнее время этот естественный процесс восстановления, похоже, не происходит. Или происходит, но как — то вкривь и вкось. Правительство ныне представляет одно сплошное разочарование. И началось это еще при прежнем государе. А нынешний похоже, не лучше. Все это беспокоит нас всех. И никто, кажется, не знает, что делать.
-Не слишком ли преувеличенно?
-Нет.
-Ну — с, хорошо. Что с вопросом по вероятной утечке к англичанам секретных сведений? Увы, но является фактом, что британская резидентура имеет в Москве довольно хорошо осведомленный источник. Этот источник осведомляет бриттов ценными сведениями, значительная часть которых составляет секретные данные. Я предлагаю вам немного порассуждать на эту, весьма злободневную тему. Итак, поставим себя на место нашего неприятеля, коим, естественно, в первую очередь, являются для нас англичане. Я имею в виду британскую секретную службу, которая, как мы полагаем, получила сигнал относительно направленности будущего интереса. И которая, как мы имели возможность почувствовать, восприняла этот сигнал со всей степенью серьезности. Уж коли британская резидентура развила столь бурную деятельность на Москве, иначе и быть не может. Англичане проводят активные операции по получению сведений от предполагаемого московского источника ценных и секретных информаций. Учтите, от успешного пресечения утечки зависит и комбинация с 'подставой' для англичан вашего 'надежного источника' информаций. Меры принимаются?
-Работаем в этом направлении... — неопределенно ответил вице — директор.
-Ну, хорошо, работайте...
8 июля 1932 года. Четверг.
Москва. Гагаринский переулок
...Июльский зной окутал окруженный небольшим садиком одноэтажный московский особнячок в Гагаринском переулке, чей причудливый фасад был украшен фигурами грифонов, символами надежной стражи, фантастических животных с телом льва и орлиными крыльями.
С переулка особнячок, с атрибутами (над входом) профессии архитектора и строителя — циркулем, топориком, кайлом, треугольником был почти не виден: мешала густая листва тополей. Особнячок, числившийся за Департаментом Государственной Охраны Министерства Внутренних Дел, надежно хранивший от всего мира свои тайны, состоял ныне в ведении вице — директора, превратившего здание в свою рабочую резиденцию. Фактически же, в интерьерах особнячка, логично вписанных в его объемы, один из руководителей Департамента уединенно работал с бумагами, принимал высоких гостей, желавших конфиденциальной беседы или отдыхал на своеобразном 'плэнере' в центре столицы...
Штат обслуживающего особнячок персонала был невелик и многократно проверен. В основном это были отставные филеры из службы наружного наблюдения — люди все больше благонадежные, трезвые, смелые, откровенные, но не болтуны, дисциплинированные, сознательно относящиеся к делу, крепкого здоровья, с хорошим зрением, слухом и памятью, и с внешностью, которая давала им возможность не выделяться из толпы. 'Заведование' особнячком осуществлял барон Борис Михайлович Эргардт, бывший официальный представитель МВД при русском посольстве и французской полиции и пользовавшийся абсолютным доверием у руководства Департамента.
Совещание проводилось в холле особнячка. Кроме вице — директора и барона Эргардта присутствовали немногие ближайшие сотрудники — и вовсе не оттого, что скромные размеры помещения не позволяли вместить всех желающих. Из всех окружающих его людей вице — директор полностью доверял только двоим: генералу Брюханову, с коим был связан многолетней дружбой и Гарничь — Гарницкому, выполнявшему время от времени особые поручения. На них вице — директор мог положиться в трудную минуту, только им мог открыться, только их считал верными и преданными друзьями и соратниками, разделявшими его взгляды.
-...Перед нами открываются новые, блестящие перспективы и возможности, но мы рискуем навлечь на себя осуждение наших потомков, если не сумеем воспользоваться ими...
