Программный код шифратора тоже мне пришлось писать лично. Программа криптоконвертации будет по часу переводить зашифрованное и не думаю, что даже наличие расшифрованных текстов и файлов помогут внешникам в её взломе. Во всяком случае ближайшие лет сто.

А дальше кто знает.

Город в Небесах, парит он над землёй.

Выращивая элиту которую на бронированных машинах перевозят покататься по кластерам и ставят в затруднительные ситуации организм самыми различными воздействиями, как игра высокими полями и облучением, или прожарка несколькими тысячами градусов. Еду они не просто так перерабатывают. Загоняя их в чёрноту их кровь используют как солевые батарейки для приборов самописцев.

К сожалению там даже сложная механика сбоит.

Когда их возвращают до следующей недели через их печень и почки фильтруют растворы на которых очищают спек. Наш спек не готовится, он вызревает под действием химии и некоторых штаммов бактерий.

До такого же качества, как лайт-спек нам ещё далеко, но побочных действий у препарата куда меньше, а помимо обезболивания уже начали проявляться регенеративные свойства. Для чего служили элитники.

Благодаря нашим действиям из котла вырывались уже не единицы, сотни, а порой и тысячи. Но погибали они в течении недели по глупости, неосторожности, неорганизованности так же пачками.

Войну пережили, теперь бы мир пережить, говорили в старину. Это про них.

Так что с одной стороны популяция людей в нашем регионе росла, с другой, чем больше людей, тем дороже развитие. Как следствие больше увечий на более продолжительном сроке обживания до звания старожила.

И наш "светлый янтарь", как прозвали наш спек был весьма востребован ходоками, как в госпиталях, так и в поле, особенно в поле. От него не так рвало крышу и не так затуманивало голову, что могло не только спасти жизнь в трудной ситуации, но и позволяло не нарваться дальше.

Но что брать, если даже спораны стали стоить дорого? Спрос порождает алчность у ответственных за общее распределение. Тем более нам спораны так остро не были нужны из-за способа их распределения в общий котёл, в прямом смысле.

Растишка, то есть горошины, тем более взлетели в стоимости. На оду дозу улучшателя хотели десять упаковок спека. Так то он где-то столько и стоит, но это себестоимость.

Металлами, в том числе тяжёлыми и редкими мы на самообеспечении. Патроны и снаряды свои.

Потому решили брать тем о чём не принято говорить в нормальном обществе. Органами.

У нас были средства быстрой транспортировки, но небо мы делили с представителями иных миров и их было много. Можно было воевать за небо, но для начала следовало договорится.

— Здравствуйте полковник. — бывший врач, бывший сотник, нынче представитель торговой компании Небесные ар Неясыть.

— Здравствуй. — скорчил тот спесивую рожу. Полковник Вяжек Михайло был полным, низким и недалёким исполнителем. И в этом его и наша проблема, уже десятый раз начинаем этот разговор. Видео с камеры передавалось на большой монитор. Рисковать своей шкурой туловище с погонами тоже не желало, у него для этого под рукой подчинённые есть.

— Мы располагаем арсеналом в двести ядерных боеголовок. — услышал Неясыть суфлирование в наушнике. — И очень хотим ими выжечь всю вашу авиацию. О нет, не надо думать о нас плохо. Поражающие способности наших головок не настолько высоки, чтобы выжечь ваш стаб, но вот устроить провокацию, поднять все ваши крылья в небо, а затем сжечь из ЭМИ, почему нет?

— Я... что...

— Ой, заткнись сало. — услышал Неясыть в наушнике "Нагнетай, оскорбляй его." — Твоё место в свинарнике, а не на посту. Передай мои слова руководству, особенно насчёт твоей квалификации. Вступи в неестественную связь со своим родственничком, который купил тебе это место. Свободен, исчезни. Следующий сеанс связи завтра в это же время.

Через сутки в том же зале.

— ... — на экране появился ещё более толстый тип в звании генерал-полковника. Молча и брезгливо разглядывая собеседника.

— Ой, да вы прям папка той свиньи, что была вчера. — откликнулся Неясыть на рекомендацию обостряй. Вчерашний диалог они разбирали опять пол дня, и в итоге Неясыть опять согласился, что слишком мелкая пешка не решала ничего. — У вас что, звания дают только за вес жира в организме?

— Что ты себе позволяешь, грязное ничтожество? Тебя сейчас приволокут ко мне и ты будешь вылизывать унитаз в который я опорожняюсь! — взвизгнул тучный военный чин.

— Эй, связисты, доложите вашему безопаснику, что с этой толстой рожей я разговаривать не буду и на него не пожалею броневичок, который таки довезёт до вашей базы ядерный фугас.

— Да как ты... Как ты... — но камера перестала передавать от нас изображение. И динамики убавили звук. На картинке же толстое туловище ещё минут пять орало в камеру черному экрану, что оно думает о иммунных вообще и о пропавшем в частности. Через пять минут его сменил полковник, но уже вполне себе нормального телосложения, который не только на грузовых лифтах ездить может. Да и своё отношение к собеседнику на лице не проявлял никак.

— Теперь можно и вежливость проявить. — услышал Неясыть в ухе. — Включаю.

— Добрый день.

— Добрый. Что вы хотели?

— Для начала, мы должны познакомится и вы понять, что я не пустозвон отнимающий ваше время. Ваши коллеги из параллельного мира не пожелали с нами говорить, посланника сбили. Теперь узнают на деле, что мы хотели предотвратить.

На другом экране было видно, как земля вспучилась в десяти местах и изображение погасло.

— Только что были подорваны десять ядерных зарядов. Огромная сеть датчиков, часть авиации, автоматические турели, всё это стало хламом до замены плат, аккумуляторов, частично проводки. Миллионы ваших бумажек убытков. Сейчас ваши сейсмостанции зафиксируют колебания.

Меня можете называть ар Неясыть. Вы готовы выслушать наше предложение?

— Да, ар? Это что-то значит?

— Это чин, звание, должность, можете использовать как форму уважительного обращения. Представитесь?

— Полковник Миклош. В чём конкретно заключается ваше предложение.

— Вам нужны наши потроха. Нам тоже нужны наши потроха, но если вы как стервятники вырываете всё, то у нас есть варианты. Потому мы можем поставлять вам потроха иммунных по вашему каталогу, вы же предоставляете нам сахарок из развитых заражённых и белые жемчужины.

— Хм, вы ведь понимаете, что это несколько не в моей компетенции.

— Что вы, что вы. Как раз вашей, вы заведуете безопасностью базы и миссии. И вы можете предотвратить потери, расходы, многочисленные выплаты по пенсиям. Да чем чёрт не шутит, возможно в ваших руках сейчас спасение вашего мира. Ведь атака при помощи ядерных боеголовок на базу и атака просто большим количеством иммунных это совершенно разные результаты. Вы ведь понимаете?

Оккупированная база иномирян огрызалась уже несколько лет, но блокада держалась твёрдо. У иммунных тоже нарабатывался опыт блокирования превосходящего технически противника. Были бы врата между мирами шире, всё могло пойти иначе, но немногочисленные войска и взаимная угроза уничтожения ядерным оружием приводила к паритету.

— Вы угрожаете? — довольно спокойно, хотя бледность на лице представившего ответственность служивого проступила.

— Конечно. Но в целом, показываю, что мы величина с которой вам придётся считаться. Ваши тупые свиньи могут закусывать удила и приказывать вырезать всех встреченных без маски, но их время прошло. Тут нужны дипломаты. Нам есть, что предложить вам, у вас скапливается то, что нужно нам. Ваших групп иммунных не может быть много, им просто физически не переварить всё добываемое вами.

— Чего вы добиваетесь? — уже совсем успокоился полковник безопасности.

— Нейтралитета. Вы не мешаете нам в нашей жизненной зоне, мы не уничтожаем ваши базы, но за безопасность передвижения колон не отвечаем. Иммунные разные, у кого-то вы отца, сына, брата, невесту но фарш пустили. Такое люди принимают близко к сердцу и обычно возмещают утрату агрессией к обидчику.

Вам пришлют условия договора обмена. Но есть одно требование, уж простите его не было изначально, но слишком глупые люди занимающие не свои места дико раздражают и зачастую приводят к бедствиям. Потому пусть полковника и генерал-полковника с наградами за спасение мира и прочая прочая вернут в ваш мирок, тут они беду навлекут на вас всех и весь мир. Зачем?

— Жду документов. — чуть улыбнулся полковник одними уголками губ.

В предложении обозначены цены за поставки, запрашиваются требуемые списки. Обозначено, что за любой сбитый наш самолёт мы будем сбивать десять.

Остальное по мере переговоров и торга утрясётся.

— Это было жарко. — улыбнулся мужчина.

— То ли ещё будет. — раздался голос в наушнике.

Девять дней в неделю, шестнадцать часов в сутки, без минуты на перерыв работают все заводы Двух Крепостей и города Небесный раскинувшегося у подножья, все магазины, все фермы.

Каким бы крепким организмом не стал организм иммунного, а без сна они так же умирают. Сон, воздух, споровый раствор и еда, вот без чего иммунному не жить.

Потому у нас восьми часовой рабочий график по двадцати четырёх часовому циклу. Восемь с половиной часов смена, шесть часов личное время. Два часа на дорогу и восемь часов сна.

Хотя неделя из девяти дней и в ней шесть рабочих дня и три выходных. В третийник, седмицу и неделю.

Медики, знахари и ментаты определили циркадные ритмы всех подопечных и установили крайностям, "жаворонкам" и "совам" первую и третью смены, большинство, которых около пятидесяти процентов, получили дневную.

Потому в городе и в коридорах крепостей часто можно увидеть людей, чьи очки светятся или оранжевые светофильтры гасят длину волны расслабляя организм не мешая уснуть.

На Улуш мы не нарушаем ритмы сна, во всяком случае массово... Хотя, что я знаю о кадетах и призывниках? Но у нас есть регенерационные капсулы способные на исправление ДНК. Потому игры со сном переживаются проще.

Тут есть мутаген со схожим эффектом, но доверять ему сложно, тем более с проблемами психики он справится не в состоянии, а нарушение сна как раз вызывают такие проблемы.

Тем кому выдаётся спать днём спят в масках или в помещении с плотными шторами, или где вовсе нет доступа свету.

Младшие группы воспитанников попадают на наставников жаворонков. Подростки попадают в общую группу.

Одному мне сон не нужен. Пришлось проверить. Реакция не притупляется, память не ухудшается, мышечный тонус ровномерен. По четыре часа в сутки затрачиваю на иллюзию сна, разбирая дневные воспоминания на нужные и важные, и хлам. Порой пересматриваю короткое прошлое и так же переношу важное в хлам. Готов выкинуть туда почти всё содержимое прошлой жизни, и если бы не потратил пять лет жизни на их восстановление и сохранение, то точно так бы и сделал.

Событий, на самом деле круто или бережно повернувших мою жизнь там, изменивших характер или отношение к всей жизни, или её частным проявлениям были единицы.

Новая жизнь за тринадцать лет таких кульбитов сделала сотни. А приключение в Путешествии во времени и вовсе заставляет держать крышу двумя руками, чтоб не свалила в дальние дали.

Шестьдесят лет, ё моё. Ять через Херъ и Оук.

Моей сущности можно сказать сто двадцать лет, но нет. Мне тринадцать с половиной, потому что гормоны распоряжаются телом. Душе и Духу же вообще возраст не припишешь, Сущность стареет по собственному желанию. И нафига мне стареть?

— Они приняли наши условия. — уставший Неясыть был доволен. Основную партию при двусторонних переговорах вёл он сам лично, без моего присутствия в ухе. Это первая вариация и нужно прожить её максимально естественно, если будут вылезать из всех щелей негативные последствия, то придётся переигрывать. Но пока этот вариант единственный и этим очень ценен.

— Приятно слышать, ты молодец. Какую зону они продавили?

— Хотели тысячу километров, но в итоге сошлись на пятьсот пятидесяти. — эта та зона где мы не летаем, а если летаем, то запрашиваем разрешение на полёт. — За белую жемчужину они хотят по сто тысяч единиц потрохов, к которым относится и спинной мозг. К тому же передали генетические маркеры на реципиентов за сотню которых они готовы продать по жемчужине.

— Вот и отлично. Продолжай налаживать связи с остальными. После нашей демонстрации с втаптыванием наглов в каменную эру, некоторое время они будут очень сговорчивыми.

Экран погас после взаимных кивков.

— Глухарь, здравствуй. — на экране появился обстоятельный мужчина куда-то спешивший, но получив вызов остановился у стены.

— Доброго, Яра, что хотел? Только быстро, дела, зашиваюсь.

— Ай, ты постоянно зашиваешься. Пни нашего интенданта, как ежа, чтоб переквалифицировался в птицу гордую.

— Не любишь ты его, а мужик вроде ничего.

— Пока проверок на него пять на дню, а так... В общем, мне нужна торговая сеть во всех стабах. Он очень хотел доказать, что может, вот пусть и докажет.

— Но? — логично, что пнуть мог его и сам, не привлекая посторонних. А Глухарь у нас отвечает за сервера, внутреннюю связь, мобильную и прочую.

— Так готовы трансмиттеры, к ним сервера приложить, всё по плану, но если пинать будешь ты, то и статус кто кому подчиняется сразу понятен. Только и ты не забудь у Беркута отчитаться.

— Всё понял, раз так, то, — посмотрел он на часы. — Час и переквалифицируюсь в пусковую установку для гордых птицев. Всё побежал. — экран погас.

За две недели торговые фактории развернулись во всех стабах, где было больше трёхсот постоянных жителей.

Техники заканчивали монтировать трансляторы на самых высоких точках стандартных кластеров с приличным сроком перезагрузки.

В небо поднялись двенадцать потомков Цеппелина которым до потолка сжигающей электронику оставалось около двухсот метров, высота для них смешная, но смеяться не хотелось. Без людей на борту дирижабли могли быть на тройных якорях, но увернутся от смещения поля уже нет, и хотя движение полей потолка было редким, но на такой высоте в пару верст они уже сжигали не только технику, но и мозг.

Потому на самых важных направлениях были живые экипажи.

Отважные и решительные человеки, больно таких терять. Но благодаря ним у нас есть постоянная карта потолка, дальняя связь от атмосферных спутников, сводка погоды, которая в Улье тот ещё непредсказуемый аттракцион и дальнее сканирование воздуха, не говоря уже об актуальной карте местности и перезагрузок секторов.

Думаешь все люди приняли это?

Десять лет, десять проклятых лет пришлось выслеживать всяких уродов, которым торговый поток поперёк горла. Естественно субъективных.

Объективно прошёл месяц. Исполнители с звучными прозвищами Гробовщик, Стиратель, Кира, Шинигами, Морёна и далее далее, получили за свою неприглядную работу миллионы споранов в красных жемчужинах или водородных генераторах для убежища.

А вот когда уже вяло вякают, рвут горло и всё в таком духе, это уже не опасно. Психов способных подорвать факторию каскадом выстрелов из гранатомёта или ещё как более затейливо выказать свой протест на данный момент не осталось в стабах и в их окрестностях. Когда оставшиеся вернуться, то войдут уже в состоявшуюся систему и им придётся принять изменения.