Локон в медальоне: Флибустьерское море

Возвращаясь от губернатора, я зашел в таверну 'Корона'. Сидя за столом с бутылкой рома, на Тортуге она продавалась за два песо, можно было наблюдать за портом, вид на него открывался прямо из окна. Вдалеке, на горизонте, море сливалось с небом, слева виднелся форт ла Рош, а справа простирался поросший лесом гористый берег. Здесь на несколько дней стало чем-то вроде моей неофициальной штаб-квартиры.

Самыми знаменитыми флибустьерами Тортуги являлись Жан-Давид Но, Гийом Шампань, Жан Гасконец, Мишель д'Артиньи, Пьер ле Пикар, Жак Тавернье, Моисей Воклэн и Антуан дю Пюи. Жан-Давид был более известен как Франсуа л'Олонне, а д'Артиньи — как Мишель Баск.

Обычно береговые братья появлялись здесь в 'Короне' или 'Серебряной башне', 'У французского короля', 'Золотом олене', 'Королевском суде'. После удачного рейда устраивались пышные пиршества с обилием выпивки, и нередко они умудрялись за один день промотать всю свою долю.

Спиртное, одежда и оружие приносило местным тавернам и лавкам огромную прибыль в сотни процентов. Ну, а в прошлом году на острове открылся первый в истории Вест-Индии публичный дом. Идея создания борделя 'Буле Нуар' целиком принадлежала Бертрану д'Ожерону. Губернатор, не получавший достаточной военной помощи от метрополии, использовал этот нестандартный ход для привлечения к острову внимания корсаров.

Спустя день, за ужином, я был в компании Гасконца, имеющего комиссию от губернатора Ямайки, и капитана 12-пушечной 'Ла Перль' Тавернье, по прозвищу Лионец.

Французы пили неторопливо и с наслаждением, употребление яблочного бренди подразумевалось по умолчанию. Вскоре наш несколько вялый разговор приобрел весьма серьезный характер.

По словам Тавернье, два года назад он принимал участие в захвате Маракайбо, вместе с Мишелем Баском и Франсуа л'Олонне, оба являлись сторонниками д'Ожерона.

Вновь коснулись высокой стоимостью жизни на острове и попытке губернатора заставить корсаров исполнять милицейскую службу по охране колонии. Также он требовал отчетности о захваченных в море призах и легализации их фактической стоимости через судебные процедуры.

К концу ужина мы окончательно стали друзьями. Меня уверяли, что недовольство испытывают не только их экипажи, а у многих уже сложилось твердое намерение перебраться на Ямайку.

Лестница кренилась, словно корабельная палуба, и уходила из-под ног. Я был изрядно навеселе, когда хорошенькая смешливая девушка помогла мне подняться в комнату, не позволяя скатиться со ступенек. В свете свечи ее обнаженное тело казалось белоснежным, а объятия дарили тепло и нежность.

— Это я должна тебе заплатить, — с улыбкой сказала она, некоторое время спустя принимая от меня вложенную в руку серебряную крону.

Глава 11

Утром в коридоре у моей двери послышался стук шагов, а затем кто-то постучал.

— Что угодно? — спросил я, открывая глаза. Повинуясь моему голосу, тучный хозяин таверны вошел в комнату, закрыл за собой дверь и поклонился.

— Спешу обрадовать вас, месье капитан. Прибыл посыльный от губернатора и просил передать вам это письмо. Надеюсь, что оно содержит добрые вести.

Покашливая, он протянул небольшой запечатанный лист и выжидающе уставился на меня. Я бросил в его открытую ладонь двухпенсовик, внимательно осмотрел сургучную печать, сломал ее и развернул письмо.

Бас-Тер, 23 апреля.

Для капитана приватира 'Роялист' Ричарда Грэма.

Месье,

сегодня около шести пополудни мне сообщили о приходе на Тортугу флейта 'Дефайнс' Джона Уолша. При необходимости он без труда отыщется в одной из портовых таверн. Вместе с ним прибыл полковник Кодрингтон, желающий обсудить в беседе с вами какой-то весьма важный вопрос.

Более никаких сведений я не имею, но уверен, что вы найдете время поразмыслить над всем этим. Остаюсь, месье, со всем почтением к вам.

Сьер Бертран д'Ожерон, губернатор Тортуги и Берега Сен-Доменг

— Не премину немедленно найти Уолша и очень рассчитываю на эту встречу, — подумал я. Маленькая захудалая таверна 'дю Шеваль Блан' с изображением белой лещади над дверью не отличалась большим количеством посетителей из-за своего удаленного расположения от порта. Хозяин предпочитал делать свою работу молча, да поменьше видеть и слышать.

— Мы словно и не расставались, капитан, — приветствовал меня Уолш. — Мой стакан, как обычно, полон. Я предлагаю наполнить и ваш тоже! Надеюсь, вы не станете отнекиваться.

— Наливайте, и между делом расскажите, как обстоят дела у полковника Кодрингтона. Времена изменились, мистер Уолш, сегодня я ни перед кем не должен отчитываться, так что охотно выпью с вами.

— Бывший губернатор собственной персоной прибыл в достославный Бас-Тер и сгорает от нетерпения встретиться с вами.

— Вы что же пришли с ним прямо с Барбадоса?

— У меня имелось одно дельце на Гваделупе, именно там, надо правду сказать, за очень хорошие деньги, 'Дефайнс' принял полковника на борт.

— Будь я проклят! Мне чертовски хочется повидаться с вашим пассажиром, но думаю, это немного подождет. Вы поведаете мне историю, что произошла на Барбадосе? Судя по всему, она заслуживает отдельной бутылки.

— Давайте-ка еще по одной, чтобы хозяин не мог сказать, что он зря открывает для нас новый бочонок, да и слова застревают в пересохшем горле.

Уолш пьянел медленно, наслаждаясь каждым глотком. Постепенно в таверну стекались местная братия — авантюристы, контрабандисты, моряки и все те, кто ищет приключений или укрытия от закона. Каждый, войдя, словно притягиваемый магнитом непременно направляется в общую комнату и садился за стол. Часы пробили двенадцать, когда я решил подвести итог нашему разговору.

— Вы не знаете, где я могу отыскать Кодрингтона?

— Слышал, как он возмущался дрянной таверной 'Оленьи рога', это в двух шагах отсюда, — ответил капитан.

— Мистер Уолш, к сожалению, вынужден покинуть вас, думаю, мне следует поспешить.

При входе в 'Оленьи рога' я мельком заметил какое-то движение за полуоткрытой дверью, успел слегка отклониться, но на голову все равно обрушился мощный удар. В глазах потемнело, мир вокруг исчез, и я рухнул навзничь. Очнулся, наверно, спустя полчаса и первое, что увидел — низкий потолок заброшенной лачуги, где неведомо как оказался и мертвое тело у порога. Осторожно коснулся тупо ноющего затылка, припухшая ссадина на голове уже не кровоточила, подумал, что следовало бы обработать ее спиртом.

Попытался подняться и встал на ноги, хотя голова кружилась и болела, туман в ней окончательно рассеялся. Я перевернул лежавшего ничком на полу мужчину на спину и выматерился про себя, увидев лицо. Это был Кристофер Кодрингтон, убитый колющим ударом ножа в сердце, не меньше двух часов назад. Тело уже успело остыть.

Интересно, что ничего ценного не было украдено, что наводило на мысль о том, что преступник действовал с конкретной целью. Порванная обертка от маленького пакета, лежала на покрытом слоем пыли земляном полу, рядом с ней — несколько листков бумаги, исписанных мелким почерком. Я поднял их, наверно, вырванные из дневника и быстро просмотрел. Не оставалось никакого сомнения, что убийца искал что-то важное, но, похоже, не нашел.

Барбадос, собственный дом.

23 июня 1667 года.

Возможно, я видел у Ричарда Грэма предмет своих грез, и он даже не подозревает, какой бесценной вещью обладает. Сопротивляться его зову почти невозможно, Господи, неужели действительно схожу с ума? Может ли черная жемчужина в серебряной оправе быть тем самым артефактом, о котором пишет в своем гримуаре итальянский врач и астролог XIII века Пьетро д'Абано? Все сокровища мира меркнут перед этим. Мои мысли сосредоточены лишь на одном: как заполучить Слезу Луны! Она приносит силу власть, делая человека могущественным, даруя ему славу и богатство.

Голова кружилась и, не особо выбирая направление, я медленно шел к гавани мимо почерневшего остова старого пятисоттонного корабля. Его останки, изъеденные морской водой и временем, распадались на части. Шпангоуты выступали из воды, как ребра какого-то скелета, а гнилые остатки трех мачт все еще устремлялись в небо. Воздух был насыщен солью и резким запахом морских водорослей

— Будь я проклят! В Бас-Тере стало чересчур хлопотно, пора поднимать якорь и брать курс на Ямайку.

Ничего необычного в присутствии стражи на причале Тортуги не было, одно только странно, по-видимому, они ждали именно меня.

— Именем короля! Наконец-то я вас нашел, месье! Вы последуете за мной, но прежде отдайте шпагу и считайте себя арестованным.

— Какого дьявола здесь происходит? — вырвалось у меня.

— Я комендант форта майор Рено и имею приказ доставить вас к губернатору Тортуги.

— Месье Грэм, вам предъявлено обвинение в убийстве полковника Кодрингтона, — пристально смотря на меня, д'Ожерон откинулся на спинку массивного дубового кресла.

Могу вас заверить, что все будет справедливо.

— Ничего подобного я не совершал, Ваше превосходительство, — ответил я.

Губернатор лишь усмехнулся: — Все это лишь предположения стражи, истинная картина событий едва ли когда-нибудь станет известна. Свидетель, что указал на вас, капитан, исчез, а убедительных улик доказывающих вину мне не предоставлено. Я ценю вашу готовность оказывать содействие следствию, вы свободны, месье Грэм.

Пятница, 27 апреля. Бас-Тер. Последние приготовления завершены, а конец недели принес с северо-востока свежий ветер. Якорь был поднят и принайтован, на борту 'Роялиста' воцарилось радостное и приподнятое настроение. Не прошло и минуты, как, неся полные паруса, фрегат повернул бушприт в открытое море. В водяной пыли от кипящего под форштевнем пенного буруна он легко и быстро всходил на волну, лежа на нужном курсе.

Суббота, 28-е. Обсервованное место 18®10′ северной широты и 75®20′ западной долготы. Свежий восточный ветер, переменная облачность. Солнце, клонясь к горизонту, окрашивает воду в багряные тона. У побережья французской части Эспаньолы пассат заметно ослабевал ночью и усиливал в послеполуденные часы.

Уже в Ямайском канале, продолжении Наветренного пролива на юго-запад, вахтенный матрос, заметил на горизонте парус. Скрываясь в темноте, встречное нам судно сразу же резко изменило направление движения. Идя на родину и не имея сведений о событиях в Европе в течение нескольких месяцев, люди на нем твердо знали, что война в Флибустьерском море никогда не затихает.

День спустя 'Роялист' вошел в гавань Порт-Ройала за час до полудня и произвел салют вице-адмиральскому флагу в 15 выстрелов, на рейде стояла британская эскадра. Едва встали на якорь, как я отправился засвидетельствовать свое почтение сэру Эдварду Спрэггу. Друзья и враги уважали его за мужество и честность, репутация бесстрашного воина была поистине легендарной.

У входного порта 60-пушечного 'Ревенджа' меня встретил уже немолодой офицер с желтоватым лицом: — Что вам угодно, сэр? Я лейтенант Эдвард Коттрелл.

— Капитан приватира 'Роялист' к командующему эскадрой.

— Черт возьми! В городе люди только и говорят что о вас, мистер Грэм. Рад познакомиться, позвольте проводить вас в адмиральский салон.

— Я прочел ваш отчет, капитан, — проворчал в ответ на мое приветствие Спрэгг, сидящий за большим письменным столом, заваленным картами, донесениями и письмами. — Мной назначена следственная комиссия и, естественно, потребуются ваши показания, мистер Грэм. Сейчас меня интересует, когда вы сможете их дать.

— В любое время, сэр.

— Отлично. Следующий вторник меня вполне устроит. — Вслед за тем адмирал поднялся с кресла, прощаясь: Желаю удачи, мистер Грэм

— Благодарю вас, сэр.

Я отсалютовал, вышел на палубу и отправился на берег, посетить губернатора.

— Очень рад вас видеть, мистер Грэм, надеюсь, вы отобедаете у меня сегодня, — Модифорд старался быть любезным изо всех сил. Я не стал отказываться от заманчивого предложения и согласился, поскольку нам было, что обсудить.

— Вот и отлично, — заметил сэр Томас, — но прежде хочу познакомить вас с распределением добычи. Приз был оценен чуть менее чем в полмиллиона фунтов стерлингов, главным образом потому, что ставки аукциона были невелики. — Губернатор замолчал, изучая произведенный этими словами эффект.

— И о какой сумме выплат идет речь, сэр?

— Личная доля капитана приравнена примерно к 30000 фунтов. Это целое состояние, мой друг! — воскликнул Модифорд. — Офицеры, естественно, получат меньше.

Слуга снял серебряные крышки с принесенных из кухни горячих блюд и удалился. К моему сообщению о смерти полковника Кодрингтона сэр Томас отнесся достаточно спокойно, взял с тарелки накрахмаленную салфетку и положил себе на колени.

— Обстановка осложнилась и мне нужна информация о происходящих событиях, а потому вам предстоит отправиться на Барбадос. Оповестите мисс Кодрингтон о смерти брата, ей не следовало находиться под опекой подобного субъекта. К несчастью, власть разлагает человека и скрытое в нем зло выходит наружу.

После обеда мы перешли в кабинет, где слуга подал нам кофе, и разговор продолжился.

— Король намерен проявлять терпимость к присутствию приватиров на Ямайке до тех пор, пока не достигнуто англо-испанское соглашение. Их, наверняка, хорошо примут в Новых Нидерландах и на Тортуге. — Модифорд молчаливо попыхивал сигарой, пытаясь найти выход из непростой ситуации. Его колючий взгляд застыл на мне, когда я укладывал в сумку разложенные передо мной на столе векселя Стандард Чартерд Банка.

С прибытием в Порт-Ройал настроение наших экипажей повысилось до предела. На улицах и в тавернах царило шумное оживление, буйные парни пили, играли в кости и карты на опрокинутых бочках. Уповая на тяжесть их кошельков, слетевшиеся девицы всех цветов и оттенков едва не выскакивали из своей одежды.

'Кто спросит, как наш груз добыт?

Разбой, торговля и война —

Не все ль равно? Их цель одна!'

Шумные компании пировали до утра. Торговцы на них неплохо заработали, в течение следующего дня наших парней с трудом выметали из всех злачных мест. В конце концов, подобрали последних гуляк, отделанных в драках и мертвецки упившихся.

Ближе к восьми часам вечера, три человека сидели в глубине большого зала таверны 'Три бочки', разговаривая вполголоса и изредка подливая себе рома.

— Для корсара честность при дележе добычи является вопросом жизни и смерти. Все, что люди требуют от своего вождя, это благополучия. — Джон Моррис улыбнулся и дружески хлопнул меня по плечу, подведя итоги вычислений на грифельной доске. — От общего призового фонда на одну долю пришлось по 2575 пиастров, дополнительно выделяется компенсация раненым.

— Большие деньги, — заметил Мельхерб, — как штурман флота его величества я получал чуть меньше четырех фунтов в месяц.

Наше дерзкое предприятие было сочтено очень удачным. Особенно, принимая в расчет стремление колониальной администрации, включая членов Совета Ямайки, набить свои карманы за чужой счет.

— Они не пробовали задержать оплату наших трофеев? — полюбопытствовал Моррис.

— Часть груза была переданы губернатору согласно обычаю и меня ждали уже оформленные векселя. К тому же, ему сообщили о появлении вблизи острова испанского капера. Модифорд предлагает вам принять участие в охоте на Мануэля Риверо, бискайца. Не сомневаюсь Джон, что вы примете это пожелание, — заключил я.