Возьмите нас в стаю

Глава 23

— Поясните точно, — сказал Тим. — Вы говорите, чтохотите нашей, человеческой. помощи? Но при этом вы не готовы намдоверять? Не слишком ли это двулично с вашей стороны?Сэяна Филл то ли хмыкнула, то ли каркнула. Черные глазки-бисеринки еесимбионта (или все-таки правильнее было думать о самой Сэяне, как осимбионте мозговитого наездника-Филла на ее шее?) на секундуокрасились розовым, что вроде бы тоже свидетельствовало о смехе. Джек, послушно лежащий у ноги Тима, напрягся; его пришлось успокоить.— А для дипломата вы слишком прямолинейны, — голос Сэянызвучал с ноткой икусственности, как у дрессированного грача. Хотя неоставалось сомнений, что она прекрасно понимает все, что говорит.— Так и мы ведь не расшаркиваемся на официальном приеме, -вместо слова "расшаркиваемся" Тим употребил глагол,который, будучи совершенно приличным в общеторговом, в переводе налюбой земной язык прозвучал бы двусмысленно, — а говорим поделу. Я заметил, что можно сэкономить много времени, если сразуговорить по делу.— Вы очень зря меня не любите, Крюков. Я хочу и вам, иостальным сорохам только хорошего. Я всей Галактике хочу толькохорошего.Тим промолчал. Он не любил службистов, какого бы они ни были цвета,формы и видовой принадлежности. Не потому что у него была какая-то личная причина. Более того, когдаон сталкивался с разведкой, контрразведкой и прочими внутреннимиорганами "в поле", как правило, от совместной работыоставались только благоприятные впечатления. Частенько службистыпосматривали на десантуру свысока, но дело свое знали — данныеподавали вовремя, в срок и чаще всего верные. С одним мужиком он дажепочти подружился. Да и Айрин... Тим оборвал эту мысль.Вспоминать об Айрин было больно.Зато в университете Тим чуть было не завалил проверку службыбезопасности — как ему потом сказали, потому что держался спроверяющим офицером чересчур нагло. Правда, катастрофы непоследовало: темных делишек за Тимом не водилось, поэтому его простопомурыжили вдвое больше, чем остальных студентов в группе, да и далидопуск до дипработы.Может, шутил он в свое время с другими студентами, это потому что ярусский. Мы, русские, терпеть не может чекистов, гебистов и прочихэсбешников.Вот и Сэяна Филл не понравилась Тиму настолько, что Джек почти на неезарычал, хотя вообще-то был натренирован ни в коем случае этого неделать.И дело было не в том, что она отличалась от шемин-мингрелей. Внешне вглаве Общепланетной службы безопасности Триоки ничто не вызывалонеприязнь. Она походила на помесь игрушечного — с человекавысотой — жирафа и совы. Длинная, чуть более короткая всравнении с туловищем, чем у жирафа, шея, заканчивалась круглойголовой с плоским лицом и круглыми желтыми глазами, разделеннымипополам вертикальным зрачком. Все тело, включая даже почтичеловеческие губы, покрывала мягкая замшевая шерсть — не желтаяв пятнах, как у жирафа, а темно-шоколадная. На шее у нее сиделплоский валик контрастного ярко-зеленого цвета, из которого торчали,скрещенные на груди, тонкие руки-манипуляторы. Целый ряд черныхбусинок на этом валике казался орнаментом из бисера, но на самом делеэто были такие глаза.Валик представлял собой симбионта и одновременно супруга Сэяны Филл...ну или точнее само имя "Сэяна Филл" было образовано изимен двух этих сущностей: миниатюрного жирафа и его наездника. Обаони принадлежали к сумрачникам — очень малочисленной расе,которая, как исторически сложилось, так и не построила собственнойкосмической цивилизации, во всем завися от шемин-мингрелей. Авпрочем, может быть, самцы и самки сумрачников на самом делеотносились к двум разным видам, чья совместная эволюция дошла дологического конца — это было не до конца ясно.Тим кое-что про них читал, но мало. Например, он знал, что до сих порнет даже полной ясности, разумны ли, собственно, самки.Шемин-мингрели говорили о получившихся гибридах в женском роде и,вроде бы, подразумевалось, что при каких-то обстоятельствах самкитоже имеют право голоса. Но во всех прочитанных Тимом материалах -а их по сумрачникам было немного — высказывалось мнение, чтопо-настоящему разумны лишь самцы, а самки предоставляют физическуюсилу, средство передвижения и, возможно, некую эмоциональнуюподдержку. Эти выводы были сделаны на основе наблюдения засумеречниками в самом раннем возрасте, до обретения партнеров: тогдамолодые самки-жеребята носились без царя в голове, а молодые самцы,неспешно передвигаясь на еще не до конца атрофировавшихся ножках,занимались учебой и отработкой социального взаимодействия.Но все эти интереснейшие видовые особенности, которые могли бысделать любого другого инопланетянина желанным собеседником в глазахТима, пропадали втуне. Сэяна Филл ему все равно не нравилась. Тимподозревал, что она знала о готовящемся нападении на посольство. Немогла не знать. Если секретная служба не даром ест свой хлеб, она низа что не проморгает похищение высокоточного, редкого и дорогогооборудования из космопорта, и ни за что не проморгает егоиспользование против инопланетного посольства. Неважно, насколькомирная планета, неважно, насколько СБ привыкла или не привыкла ктаким выкрутасам; есть определенные стандарты. К тому же, Сэяна Филлне показалась ему некомпетентной.И вот сейчас она хотела заручиться помощью Тима — нет, помощью,фактически, всей Земной Конфедерации, заставить Тима говорить отимени всего человечества — не раскрывая до конца своих карт.— Верю, что вы хотите только хорошего, — кивнул Тим, -не знаю уж, для всего Содружества, для Триоки или только для вашейполитической фракции. Но без доверия все равно работать нельзя. А поддоверием я имею в виду реальные полномочия. Вы же, насколько я понял,говорите только о консультативной позиции внутри Проекта.Сэяна Филл вновь издала этот странный звук, нечто среднее междущелчком и вздохом.— Думаю, Крюков, мне надо показать вам, что я имею в виду подпроектом. Свет, — скомандовала она.Тут же свет свет в обширном кабинете Сэяны померк.То было просторное помещение с огромным столом, но со стульями толькодля посетителей — сама хозяйка кабинета, разумеется, в стульяхне нуждалась, хотя в один угол было небрежно задвинуто что-то вродестенда-подпорки. Стена позади девственно чистого стола пустовала.— Проекция, упрощенная организационная схема Проекта"Приручение", пожалуйста, — сказала Сэяна.На пустой стене немедленно появилась яркая, светящаяся разветвленнаясхема.— Это "Проект", — сказала Сэяна. — Онначался значительное время, несколько десятков ваших лет назад. Тогдаим занималась лишь небольшая группа ученых. Сейчас в проекте занятомного тысяч разумных разных рас. Проект имеет как вертикальную, так игоризонтальную структуру. К вертикальной структуре относятсянаправления: например, расшифровка языка дотушей, работа над ихпсихологией, биологическим строением, оружием. К горизонтальной -сектора Галактики, в которых ведется работа. Я принадлежу кгоризонтальной структуре: курирую безопасность Проекта в сектореТриоки. Ваша подруга Гмакури принадлежит в основном к вертикальной:она до некоторой степени подчиняется региональному координатору поТриоке, господину Рульсу, но отчитывается только перед кураторомпсихологического направления в Совете. Пока понятно?Тим кивнул.— Мы хотим включить представителей сорохов в одну извертикальных структур. Ту, которая занимается вычислением стратегии ипоисками дотушей. Это вам тоже понятно?— Понятно, — сказал Тим. — Я только не понимаю, скакой целью. И почему вы выбрали именно меня как представителясорохов?— Мы выбрали того, кому мы могли доверять. — И как вы решили, что мне доверять можно?— Это был многоступенчатый процесс. Для начала мы пригласиливсех сорохов организовать посольства на основных планетахСодружества. При этом мы, опять же, сделали запрос, чтобы как можнобольше работников посольства было укомплектовано из бывших военных.Не действительных, замечу. Одним из требований было, чтобы этисотрудники оставили службу не менее пяти ваших лет назад, так как мыне хотели сложностей с двойным подчинением. И все это мы скрупулезнопроверили.М-да. Тиму никогда и в голову не приходило, что милитаризованностьпосольства могла быть вызвана не чьей-то паранойей на самом верху, азапросом Содружества. Хотя, наверное, можно было начать догадыватьсяпосле подготовки к выставке, когда Таня рассказала ему, какшемин-мингрели и прочие расы, принадлежащие к галактическойцивилизации, на самом деле относятся к войне и военным.— У нас были люди и на действительной, — сказал Тим.— Они никогда не фигурировали в расчетах.Тим внимательно посмотрел в круглые желтые глаза Сэяны Филл. Он быпредпочел вести этот разговор с кем-то из шемин-мингрелей. Или хотябы с кем-то, чья мимика больше похожа на человеческую. По этомусовиному лицу ничего не понять. Хотя, наверное, если привыкнуть, издесь можно обнаружить какие-то закономерность в движении перьев.Или, может быть, не на лицо надо смотреть, а на хвост? Сейчас,однако, хвоста Сэяны Филл ему было не видно.— А то, что вы допустили нападение ваших зеленых экстремистовна посольства, в расчетах фигурировало? Как этап проверки? -Тим постарался говорить спокойно, но дать понять, что он находится награни гнева. Уж Сэяна-то наверняка могла читать его мимику.— Под "зелеными экстремистами" вы имеете в видугруппу террористов, защитников прав домашних животных? Отмечу, чтоони мало общего имеют с движением за защиту экологии.— Вы меня поняли.— Напротив. Вас довольно сложно понять, — Сэяна сделалапаузу, потом продолжила. — Напомню еще раз, что поставлено накарту. Мы хотим избежать гибели всей нашей цивилизации. Вы, сорохи,технически отстаете на века, в некоторых отношениях, возможно, дажена тысячелетия. Но морально, психологически и теоретически вы гораздолучше подготовлены к войне. Наши специалисты пришли к выводу, что,скорее всего, без вас Галактическое Содружество не способно одолетьзначительно более технически развитую и агрессивную расу. — Даже если в этой расе всего один представитель?— Как вы знаете, в большинстве религий Вселенную тоже сотворилтолько один... представитель.Эта фраза, определенно, показывало всю ситуацию под несколько новымуглом, и угол этот Тиму не нравился. Он спросил:— И вот, опасаясь, так сказать, гнева божьего, вы решилиприкрыться нами, как щитом?— Нет. В бой пойдут все без исключения. Но вас мы решилипоставить во главе. Возможно даже, лично вас, Тимофей Крюков. Всебудет зависеть от срока, который нам остался.Джек толкнул Тима головой в бедро: почувствовал растущее напряжение изахотел поддержать. Ну что ж, по крайней мере, Сэяна Филл его эмоцийне слышит: как я для шемин-мингрелей, люди для нее пустышки.— Мне... надо подумать, — решил Тим, опуская руку назагривок собаки.

* * *

Таня ждала его на выходе из кабинета Сэяны Филл. Кабинет этотрасполагался в белом двухэтажном здании, что изгибом шло вдольподземной пещеры с макетами космических кораблей. Наверное, разговор их занял много времени, хотя Тим этого не ощущал:Таня сидела в кресле для посетителей читала книгу. Шемин-мингрельскиекниги представляли собой плотную ленту, намотанную на два шпынька.Читая, ты раскручивал ленту с одного из них, одновременно наматываяна другой; что-то вроде старинной аудиокассеты, которую Тим видел вмузее.Птица Тани, Кира, прогуливалась взад вперед и, кажется, тожеоживилась, увидев Тима и Джека.— А! — сказала Таня. — Вот и ты. — Вот и я, — Тим почему-то неприятно чувствовал себяпосле этого разговора. Хотелось встряхнуться как-то. Даже Джек гляделна него встревоженно.— Ты сказал ей, что подумаешь, — Таня говорилаполуутвердительно.— Так очевидно?— Просто я очень хорошо тебя знаю. Я знаю, что ты сделаешьправильный выбор. Никогда нельзя принимать решение, не владея всейинформацией. Тебе нужно хотя бы знать, правильно ли мы оцениваемдотушей.— И ты, конечно, можешь эту информацию мне представить?— Все, что у меня есть, — Таня протянула Тиму рукиладонями вверх, и Тим машинально накрыл их своими: этот жест был какположить кому-то руки на плечо, только взаимно. — Надеюсь, тыповеришь мне, что я ничего от тебя не скрываю?— Тебя тоже могут обманывать, — сказал Тим. — Могут. Или просто могут всего не сообщать. Но поскольку яодин из основных дешифровщиков, убила на язык дотушей больше всехчасов и, возможно, знаю его лучше всех в Сообществе, это будетдовольно затруднительно, — Таня отпустила его руки и погладилаДжека, который не просто терпел эту ласку, но под нее подставился..— Я думал, ты психолог, — не поверил Тим.— Ксеносоциолог. Как я могла бы изучать социологию без языка,сам подумай? Конечно, для дешифровки я работала с профессиональнымилингвистами, но в этой области ведущие специалисты несколько разменялись. Так что, думаю, мой опыт уникален. На девяносто процентовмои данные полны.— На девяносто?— Где-то я читала в ваших, человеческих книгах, что никогданельзя исключать злобный заговор, — Таня ему улыбнулась.

Глава 24

Вода на Тусканоре прозрачная — это хорошо. Это значит, чтопорывающуюся утопиться начальницу можно сравнительно легко обнаружитьпод поверхностью, схватить за волосы и вытащить на белый свет. И ещехорошо, если упомянутая начальница обладает достаточным присутствиемдуха, чтобы не колотить по чему попало, а замереть.Вот только Алекс как спаситель все равно был недоволен. Хонда повислабесполезным грузом, а ему, значит, работай ногами за двоих! Какое-товремя так продержаться можно, но не слишком долго.— Вы что, совсем не умеете плавать? — спросил он снатугой.— Не-а, — отплевываясь, отфыркиваясь и тяжело дыша,сообщила посол.— Вы на океанической планете! Какого хрена?! — отвозмущения Алекс даже забыл все правила вежливости при разговоре свышестоящими, которые обычно соблюдал скрупулезно.— Я выросла на Перекрестке! — огрызнулась та в ответ. -Единственный бассейн был в доме генерал-губернатора, и тот длинойпять метров!— Но здесь-то могли бы научиться?— Пыталась. Очевидно, вода чует, что я песчаная крыса. Не любитменя.— Мифологическое мышление не пристало людям с образованием, -бросил Алекс, перехватывая Хонду поудобнее. — Расслабьте мышцы!Так, ну! Будем срочно учиться.— Вы думаете, у вас больше способностей, чем у моихинструкторов?— У Тусканора больше способностей. Либо вы сейчас научитесьдержаться на воде, либо мы оба утонем.Алекс тут же пожалел, что это сказал: а ну как устроит истерику.Вечно он забывал об этом свойстве человеческой натуры. Но Хондатолько булькнула: "Справедливо". После чего — одиво! — и в самом деле попыталась расслабиться. Ну, насколько унее получилось.Минут через десять, после продолжительных подбадриваний, некоторойдозы ругани и профессиональных советов Алексу таки удалось заставитьХонду лечь на спину. Вот тогда неприятные аспекты их ситуации сталидо него доходить во всей своей красе.— Госпожа Хонда, — сказал он все-таки формально, -а где ваш телефон? — А где... ваш? — то и дело порываясь утонуть и впиваясьв его руку, вопросила она.— Я его не взял, — признался Алекс, — он у меняспециализированный. И обычный не взял тоже, мы ведь выходили из зоныдействия башни.— А мой в кармане штанов на молнии, только... не помню...в левом или правом... уф! Помогите достать.Телефон действительно нашелся в кармане, однако включаться отказался.Поскольку атомная батарейка разрядиться не могла, оставалосьпредположить, что устройство повредила вода.— Ничего... не понимаю, — в процессе поиска и включениятелефона Хонда чуть не задохнулась, — там же написано!погружение! уф... до десяти метров!— Кратковременное, — хмуро отозвался Алекс. — А настлилили непонятно сколько в воде полоскали. Вы время засекли?Хонда считала, что прошло минут двадцать. Алекс — что вдвоебольше. И в любом случае все это не имело никакого смысла.У тлилилей имелись свои какие-то формы связи, инопланетникам недоступные. Базировались они на телепатии и прочих свойствах живыхорганизмов, как всякая местная промышленность. На территории"Дипломатического плота" была вышка связи, котораяпозволяла общаться в пределах плота (а он таки был протяженностьюшесть километров в самом широком месте) и с судами, находящимися внепосредственной близости. Для всего остального нужно былоиспользовать связь через маленький спутник, который тлилили позволилиподвесить для нужд инопланетян.Спутниковая связь была нестабильной и не всегда удобной, но ничегоиного не оставалось. У Алекса имелся водонепроницаемый спутниковыйтелефон, который он таскал в дальние экспедиции с Корой. Сегодняутром он даже не подумал отцепить его от груди неопренового костюма ивзять с собой. У Хонды, как у главы посольства, был куда болеекомпактный аппарат. И вот он, как выяснилось, оказался бесполезен.— У нас... у обоих... маячки, — напомнилаХонда, имея в виду вживленные под кожу чипы. — Сохраняйте...уф... спокойствие, и все обойдется.После чего вновь легла на воду, даже глаза прикрыла, показывая, какона сохраняет спокойствие. Алекс ее оптимизма не разделял.Чтобы маячок сработал, нужно, чтобы кто-то начал его пеленговать. Дляэтого нужно, чтобы кто-то их хватился и начал поиски. Они ведь уплылина весь день, и раньше вечера никто не ждет. Правда, и дольше неждет: понятно, что ночевать тлилили у себя не оставят.Но светлая часть суток в это время года длинная, солнце жарит сильно.Обгореть на воде или получить солнечный удар ничего не стоит. А если,наоборот, набегут тучи и поднимется ветер... Ни одному пловцу,какой бы у него ни был опыт, не удастся выжить на воде в штормовомокеане. А уж неопытному новичку, как Хонда...Что касается Коры, то касатка, конечно, могла услышать звукаварийного браслета Алекса далеко, даже за пару километров. Но и еевозможности не безграничны. К тому же она могла оказаться по тусторону острова, "Дипломатического плота" или другогообъекта, блокирующего сигнал. А еще Алекс не имел ни малейшегопредставления, в какую сторону и как далеко их отбуксировали тлилили.Вот вам и неприемлющая насилие древняя благородная раса с богатымитрадициями! Вот вам! Безжалостные хладнокровные ублюдки, которыеготовы наброситься на людей и утопить их ни за что ни про что, еще ипоиздевавшись напоследок, дав иллюзию возможности спасения...Так, ладно, подумал Алекс, хватит паниковать. Я помню, что, когда мышли, солнце светило нам в лицо. А когда плыли? Точно не в лицо, но полевую или по правую сторону оно было? Или, может, сзади?Только он об этом подумал, как Хонда спросила подергала его за руку,сигнализируя, что хочет поговорить.Говорить было сложно: если они лежали на спине, вода заливала уши иничего не было слышно. Если они пробовали пристроиться как-топо-другому, Хонда сразу начинала тонуть. В конце концов, посленекоторого маневрирования и кучи матерков, которые в этой обстановкеслетали у них с губ совершенно естественно, Флинту удалось научитьХонду терпимо зависать в воде поплавком. И тогда она спросила:— Флинт, где, по-вашему, было солнце?Алекс чуть не засмеялся.После короткого обсуждения они сошлись на том, что в точности ни одиниз них не помнил.— Дипломатический плот к востоку от острова, — сказалаХонда, — поэтому вряд ли они поплыли на восток. Значит, назапад. Значит, нам надо плыть на восток.— Вы шутите? — спросил Алекс. — Вы представляете, скакой скоростью плавают аборигены, да еще в группе? Они нас утащилиза несколько миль от берега, это точно! Не говоря уже о том, чтоострова не стоят на месте!— Они двигаются достаточно медленно, не успеют уйти далеко, -заметила Хонда. — И мы можем натолкнуться на Дипломатическийплот, кто знает! — Шансы ничтожны, — безжалостно отрезал Алекс. — Ктому же вы, Хонда, плаваете, как топор! Лучше остаться на месте ипоберечь силы.— Да, конечно, остаться на месте сложив лапки, — отнапряжения в голосе Хонды не осталось ничего похожего на иронию, хотясама фраза сочилась сарказмом. — Ну дотянем до вечера, а вдругвечером поднимется ветер? Плюс вода не такая уж и теплая, мынеизбежно замерзнем, если не будем шевелиться.— Это возможно, — признал Алекс неохотно.— Вот видите. Давайте. Научусь. Нет ничего лучше практики.Для любого обучения нет ничего лучше практики, но Хонда оказалась надиво бесталанной ученицей. Она двигалась зажато, инертно, несмотря наупрямство, быстро уставала и начинала идти ко дну.— Вы так до судорог доработаетесь! — рычал на нее Алекс. Хонда кивала, дышала через рот и смотрела на него стекляннымвзглядом.В результате решили, что лучше всего, если Хонда будет постояннодержаться за Алекса, а он — ее буксировать. Дело пошло лучше:Алекс был хорошим пловцом, и для него ничего не стоило пробыть в воденесколько часов кряду. Однако обычно он при этом облачался внеопреновый костюм, а еще, если поблизости и не было Коры или другойкасатки, плавать с которыми значительно легче, то уж, по крайнеймере, имелась какая-то задача, к которой нужно было прикладывать силыи упорство: фотографирование, картографирование дна, проверкаобразцов, наблюдение... конкретная задача увлекала и даваласилы, тогда как отчаяние их выпивало, причем очень быстро.Да, кстати, о картографировании дна. Под ним каждый раз было дно.Раз всплыв в его голове, образ никуда не желал уходить. Алекс вдругсо всей ясностью понял, что под ним дна просто нет. Под ними -многие тысячи миль все более плотной воды, сперва светлой, потомсерой, потом чернильно, угольно черной. И там, на глубине, могут житьневедомые чудовища; могут бродить живые атомные и перерабатывающиезаводы тлилилей — он читал, что они делают такие штуки. В этихневероятных, практически ледяных или, наоборот, перегретых давлениемневообразимых просторах нет света, нет надежной тверди, нет ничегочеловеческого, — только гибель, боль и древние космическиесилы, которые, вырвавшись, способны в одно мгновение стряхнуть мелкихчеловечков с поверхности своей шкуры...Алекс тряхнул головой, усилием воли возвращая себя к реальности.Воображение — это хорошо для ученого, но придумывать свой жекошмар... Вот она, вода под тобой, и она совершенно нормальная,и какая разница, если ты утонешь, достигнешь ли ты дна или нет?Трупы даже на Земле чаще всего не оседают на дно, это Алекс тожезнал. Если, конечно, место совсем не мелкое. Задохнувшись, человеклибо сразу всплывает, либо продолжает плавать в толще воды, пока егоне разъедят морские животные. Иногда, впрочем, подходящих животных неоказывается рядом или они брезгают сильно пропитанными вреднымивеществами телом. Тогда процессы газификации рано или поздновыталкивают на поверхность скорбные останки...— Флинт, — сказала Хонда, которая как раз держалась заего плечи, — не знаю, о чем вы думаете, но явно о чем-тонеприятном.— Все норм, — процедил Алекс сквозь стиснутые зубы, вновьвозвращаясь к реальности: к обжигающему солнцу над головой (как бы незаработать солнечный удар), к упругой, плотной воде вокруг, котораяпока еще держала, пока еще не спешила поглотить его тело.— Расскажите, — сказала Хонда, — почему вы пошли вдипломаты? Вам же трудно.— Сейчас?! — А почему бы и нет?— Почему вы пошли?— Я первая спросила!— Вы ведь читали мое эссе, — Алекс почувствовал глухоераздражение; впрочем, признал он некой отдаленной частью рассудка,раздражение все-таки лучше нутряного ужаса и отчаяния. — Яхотел заняться продвижением колонии морских млекопитающих. И хотелсделать касаток более популярными! Эта дурацкая инструкция на темутого, что все посольства должны были обзавестись сотрудниками сдрессированными животными вышла очень кстати...— Дурацкая?— Вы знаете, о чем я! По мне так это глупо со стороныГалактического Содружества выдвигать для людей такое требование, иглупо с нашей стороны на него соглашаться. Нам не нужноподстраиваться под них. Если они хотят, чтобы мы уважали ихкультурное своеобразие, пусть уважают наше! Они, допустим, много летжили в симбиозах, мы нет.— ...И все же вы всю взрослую жизнь занимались спасением китов,— фыркнула Хонда.— Я не пытался превращать китовых в домашних любимцев илицирковых мартышек! Им нужна в первую очередь свобода. В том числе -свобода от назойливого человеческого внимания. Я патриотчеловечества, но я люблю морских млекопитающих тоже. Считаю, чтопрежде чем научиться сотрудничать, нам, людям, нужно научитьсяоставлять их в покое... Если бы им не угрожала опасность, я бы исам не лез в их дела.— Очень здравая мысль, — сказала Хонда. — Нет,правда, здравая, Флинт... Только вы ошибаетесь. Это вовсе неинопланетяне требовали от нас, чтобы мы привезли животных.— А кто же?— Наши умники из МИМО и Нанкинского института ксенопсихологии.Определили, что инопланетяне скорее признают в людях разумныхсуществ, если увидят нашу способность к эмпатии к другим видам.Поэтому нужны были люди среди персонала посольств, которые способны кискренней дружбе с животными. Я вот, например, неспособна. Мнеподавай интеллектуального собеседника...— У вас рыбки, — удивился Алекс.— Они голографические, — призналась Хонда. — Я жеприлетела сюда за два года до вас, тогда не разрешали провозить рыбна космических кораблях.Алекс хмыкнул и тут же пожалел об этом, потому что чуть было ненаглотался воды.Он с трудом выровнялся. И тут же сообразил, что вода хлестнула ему врот вовсе не из-за смешка: просто поднимался ветер. Поверхностьокеана, еще недавно почти гладкая, затанцевала своеобычной рябью. Даи солнце уже так не жарило: появились облака.Алекс знал, что обычно переход от полного штиля к шторму не бываетбыстрым. Но знал, что порой бывает и наоборот: сильнейший ураганможет налететь буквально за несколько минут.Однако им и не нужен был сильный шторм, чтобы пойти ко дну. Воткрытом море для этого хватит просто свежего ветра. А учитывая то,как плавает Хонда...— Мы выживем, Флинт, — твердо сказала Хонда, словно вответ. — Не сомневайтесь.— Мифологическое мышление, — буркнул Флинт.Ему очень, до боли, до рези хотелось верить Хонде. Особенно сильная волна вдруг хлестнула, разделяя их, и заставилаАлекса нырнуть. Он вынырнул, слишком рано, и пришлось пробиватьсячерез воду дольше. Короткий приступ паники — он завертелголовой, разыскивая Хонду. Но ее нигде не было.Казалось бы, его внутреннее, бессовестное, желающее жить естество,должно было испытать облегчение: теперь Хонда не оттягивала его силы,теперь, без нее, он, хороший пловец, имел больше шансов продержатьсядо прихода помощи. Но вместо этого страх, даже паника, вернулись спроцентами. Он, слабое человеческое существо, остался один, совсемодин, и вокруг не видно было ни единой души. Сон, который ему снился, грозил сбыться! Сперва поверхность ещебудет видна бледным желтым пятном, потом ухнет прочь, пока он будетпогружаться медленно и неотвратимо, и легкие будут заполняться водой,и он будет глотать горькую соленую влагу, а серебряные пузыри воздухабудут уноситься вверх, и как не пытайся их поднять в замороченномбреду — не поймаешь, и отчаяние..."Я рядом! — услышал он голос. — Ты не умрешь!"Это было странное чувство: с Алексом никогда еще не говорилителепатически, но он сразу догадался, что голос звучал именно в егоголове. Не галлюцинация, не оклик на грани слышимости, но призыв,лишь наполовину облеченный в слова. Собственно, Алекс не был уверендаже, что слова вообще были. Но намерение неведомого спасителя -спасительницы, ибо голос был женским и даже несколько знакомым -чувствовалось очень явно.А потом Алекс услышал сквозь плеск воды и шелест ветра знакомыйщелкающий призыв — Кора! И тут же понял, что это она говорила.Но как? Для переговоров касатки пользовались языком, разработаннымсовместно с людьми на основе сигналов касаток. Он предполагалэмпатию, обмен телепатическими прото-посылами — как и люди,мало кто из касаток был способен даже к начаткам телепатии. Нонастоящее мысленное общение до сих пор было им недоступным...Впрочем, нельзя сказать, чтобы Алекс размышлял столь связно. Он успелпросто удивиться, потом обрадоваться — мощно, по-звериномуобрадоваться, что сейчас Кора будет здесь, и она-то уж не даст емупропасть. И верно: очень скоро знакомый черно-белый бок показалсяиз-под воды, и Алекс ухватился рукой за плавник."Кора! — просвистел он. — Надо спасти большуюженщину! Ты ее чуешь?""Чую. Тонет", — пришел флегматичный ответ."Ныряем", — велел Алекс, вновь обретая утерянноебыло самообладание, и отодвигая панику на второй план.Предстояла обычная работа, и можно было представить, что дно все-такипод ними есть, просто так глубоко, что это не имеет никакогозначения.Волнение затронуло воду только на поверхности, в глубине былоспокойно и солнечно. Они нырнули, и скоро нашли Хонду, котораяборолась, пытаясь всплыть, но только погружалась еще больше -потеряла ориентацию. Без особого труда, действуя слаженно, онивытолкнули женщину на поверхность, после чего Алекс привычно заставилее опереться о бок Коры и выкашлять воду, хлопая между лопаток.— Я в порядке, в порядке, — пробормотала Хонда, вытираялицо. — О господи. Кора, ты как нельзя вовремя, — счувством добавила она. Алекс хотел сказать, что Кора из этой фразы поняла разве чтособственное имя, но тут Кора, к его удивлению, прищелкнула в знаксогласия.— Держитесь за плавник, — велел он Хонде.— А вы?— А я поплыву рядом. Кора будет создавать поток, так плытьочень легко.— И долго тут плыть?"Кора, — прощелкал Алекс, — где Плот?"Кора ответила, и Алекс с чувством выругался.— Что? — удивилась Хонда.— Тут полмили всего! Еще немного, и мы бы увидели башню связи!Если бы вы утонули, Хонда, то буквально у самого порога!У Хонды еще хватило юмора расхохотаться.