Часть четвертая. Главы 40 - 45

"Кронос" стоит у достроечной стенки, момент сейчас самый подходящий. Сняли его с постоянного маршрута, его там заменяют "Гефест" и "Гермес" с баржами, по очереди. Сейчас в море штормить стало меньше, но Дон еще закрыт льдом, вот и появилось время для "Кроноса". Позже, между делом еще на "Гермесе" с "Гефестом" профилактический ремонт проведем.

С Родоса сообщили. Великий Магистр на днях отправляется в Рим. Корабль уже стоит в порту. Как-то все сразу, надо нам быстрее начинать операцию. Хотя он будет добираться около месяца, а нас тут ходу несколько дней — успеем.

И отплытие корабля с делегацией — отличный момент для вывода Беранже с острова, мы это уже продумали. Вечером, накануне отплытия корабля, Жан соберет вещи. Не таясь, но и не уточняя своих планов. Ночью на лодке переправим его на фрегат, пока там посидит. Те, кто уплывет в Рим, будут считать что Беранже остался, а на Родосе посчитают что он уехал с Магистром.

Хотя, это мы перестраховываемся, рыцари нередко уезжают из Ордена. Чаще всего чтобы вступить в наследство имением. Но это не так часто, как кажется: в рыцари и монахи идут младшие сыновья, не наследники. Но в жизни всякое случается, особенно в средневековой. Иногда, такой младший сын, будучи в Ордене, оказывается не только единственным наследником, но и единственным выжившим из всей семьи.

Руководство Ордена таким поездкам не препятствует. Нередко, вступив в наследство, рыцарь продает его, а деньги жертвует в пользу Ордена. Сектанты прям.

Сочинять фальшивое письмо о наследстве для Беранже мы не стали, пусть лучше исчезнет так, незаметно. До возвращения Верховного Магистра из Рима никто ничего не заподозрит. Но со временем все равно узнают, что он у нас, тут ничего не сделать.

"Юпитер" потащит в Рим неф и фелюку на буксире. Моряки парусников говорили, что справятся сами, но в штабе решили не рисковать. Тем более, оба деревянных корабля пойдут с приличной загрузкой — все гуанчи поедут на них. На корвете поедет только взвод штурмовиков. Да, уже взвод: два отделения останется на "Юпитере" в качестве резерва.

Поезд из трех кораблей собирали несколько часов в километре от острова, непростое это дело. Неф тяжелый, его тащить только стальным тросом, которым мы мавны дергали. А он тяжелый и жесткий, подводили его двумя шлюпками. "Орф" работал буксиром. Но вот все готовы, и корвет, прибавив пару, потащил корабли на север.

Буксировать сразу два корабля — задача сложная. Тут еще ветер поднялся. Не шторм, но довольно сильный. У нефа с фелюкой парусность приличная, и они очень неприятно оттягивают буксировочный канат в сторону — по ветру. Корвету пришлось сильно заложить руль на сторону, двигаясь немного боком. Еще и снос ветром — из-за всего этого невозможно определить абсолютную скорость и пройденный путь. А идти приходится вдали от берегов, чтобы никто не увидел эти корабли вместе. Качка приличная, точно определить широту по солнцу и звездам сложно, а нужно точно определить — когда выйдем на широту Рима, чтобы не подойти к берегу слишком близко.

Хорошо, можно взять радиопеленг — в Риме у нас сразу две радиостанции: у резидента и у группы подготовки операции. Но и пеленг надо брать быстро и не часто, рации батарейные и работать на передачу долго не могут.

Когда сигнал римских раций стал приходить точно с востока, караван повернул сигналу навстречу. Теперь нужен еще и пеленг на Лампедузу, чтобы оценить расстояние до италийского полуострова. Хорошо, там радиостанция работает круглосуточно, длительными сеансами. Они еще и точное время передают, чтобы корабли долготу места могли определить. Но точность этого измерения в исполнении наших штурманов пока не велика, ошибка часто превышает сотню километров. Но они тренируются. А пока у навигаторов самый точный способ определения своих координат такой: в спокойную погоду определить широту по Полярной звезде (с учетом суточной поправки) и взять пеленг на две радиостанции. Если базовые радиостанции располагаются удачно, то треугольник погрешности получается весьма небольшим. Вот как сейчас — Рим на востоке, Лампедуза на юге.

Пока корабли шли к Риму, мне тут хозяйственные проблемы пришлось решать. Телеграмма из Шахтинска пришла — "куда смолу сливать? Тара кончилась!" В Шахтинске теперь же у нас рабочие наемные — греки, в основном. И осенью до ледохода в Мавролако мало кто ушел. Удалось запасти довольно много железной руды, и у этих рабочих была хорошая перспектива поработать еще несколько месяцев и хорошо заработать. Вот только запасти руды на всю зиму не удалось, в Тамани на Железном мысу выработка руды все меньше и меньше. Жила с рудой становится тоньше — боюсь, что месторождение иссекает.

К середине зимы в Шахтинске переработали всю руду. Переработали даже очень бедную руду, ее много скопилось, когда была осенняя "чугунная гонка", тогда вручную выбирали руду богатую, чтобы увеличить производительность домны. От такой работы получилось много шлака — им отсыпали все дорожки в Шахтинске. Не бесплатно, коменданту я оставил много денег на зиму.

Руда кончилась, остановили домну — когда кокс в избытке, это несложно. Металлурги отдохнули неделю, и начали коменданту вопросы задавать — "может еще работа есть? Что без дела сидеть" Комендант сначала подумал послать людей лес рубить. Но лес в округе мелкий да кривой остался, за прямым надо дальше идти. А этот только на дрова. Да вот только и дров много не надо — своего угля сколько угодно. Хороший лес, если надо, привезут по заказу из Мавролако, пиленый да ровный. Остается шахта — угольщиков на зиму осталось мало.

Шахту к зиме обустроили. Над самой шахтой поставили большой сруб, а к нему пристроили несколько изб с печами. В них шахтеры отогреваются. Шахта у нас совсем неглубокая, зимой в ней холодно.

И пошли металлурги в шахтеры — работа схожая — там кокс кидали, тут уголь. Только уголь рубить — навык нужен. Но подсобной работы в забое тоже немало: уголь загружать-выгружать, вагонетки катать. Наладились работать мелкими сменами: два часа в шахте — два часа в избе, отдыхать и отогреваться. Работа быстро пошла, почти как летом. Курганы угля начали заполнять все место от речного терминала до здания шахты.

Решили запустить коксовую батарею на полную. Металлургам она привычна, и часть угля переработается — кокс из этого угля немного меньше места занимает. Но при производстве кокса еще получаются продукты коксохимии — "смола". Там не только смола, там еще горючий газ, вода и летучие вещества. На газ мы не замахиваемся, его трудно улавливать и хранить, а вот все остальное мы собираем в бочки. В Шахтинске нет оборудования для разделения этого выхода на фракции, поэтому бочки везут на Лампедузу для дальнейшей переработки. Но на такой объем производства в Шахтинске мы не рассчитывали — пустые бочки кончились.

В штабе даже собрался спонтанный хозяйственно-технический совет — решали что делать. Делать новые бочки — листового металла в Шахтинске очень мало, только на случай аварий. Хотя сварка, сварщики и электроды там есть. Больше никаких вариантов хранения агрессивных веществ мы не придумали, и дали команду — сжигать, завернуть трубу в топку.

Жалко, конечно. Из нужного там фенолы, бензольная группа — бензол, толуол и ксилол. Из бензола мы получаем анилин, но производство анилина ограничивается не количеством бензола, а потребностью в анилине. Из толуола делаем тротил, и тут больше проблем с самим процессом нитрования и производством азотной кислоты. Фенол используется при производстве фенолформальдегидной кислоты, которая сейчас у нас в большом дефиците. И тут проблема схожая — нас давно преследует дисбаланс между поступлением фенола и формальдегида. Так что продуктов коксохимии мы накопили много за эти годы интенсивного производства кокса. Так что — жечь. А на завод отправил заказ на полсотни бочек.

Вот в Воронеже этой зимой как раз наладили производство формальдегида. Там для этого все условия — перегонка древесины и зимний холод. Производство это непростое и опасное. И метанол, и формальдегид ядовиты. Но это производство мы уже несколько лет как освоили, так что запустить установку на новом месте — задача посильная даже специалистам "второго эшелона". И отчеты из Воронежа радуют — с наступлением морозов формальдегид стал получаться. Ну и другие важные продукты лесохимии копятся там на складе. Ацетон — очень нужный при производстве пироксилина, уксусная кислота — ацетилцеллюлозу делаем. Весны теперь дождаться, и все это сюда привезут.

К этому производству в Воронеже готовились заранее. Осенью, до морозов, лесорубы корчевкой пней занимались. Из сосновых пней самый лучший скипидар получается. Пни корчевать тяжело, проще три дерева спилить чем один пень выдернуть. Сначала послал я им в помощь инструмент — несколько ломов. Ломы сильно удивили новичков — "полпуда железа на жердину потратить". И хотя лом оказался удобнее жердины при корчевке, но толку с него тоже было мало — рычаг короткий. Сначала решил сделать длинные ломы, но понял что это неэффективно — он и так будет тяжелый, а его еще придется делать толще, иначе будет гнуться при нагрузке.

Сделали другой инструмент. Из четырех полос сварили квадратную трубу. Пятьдесят миллиметров сторона, два с половиной метра длина. С одной стороны приварили наконечник по форме зубила. С другой — сделали раструб слегка. Тяжеловато вышло — ровно пуд весом. Но один человек может воткнуть такой лом под пень с размаху. Если удачно вошло, подставляют чурбак-опору. В задний раструб рычага — дубовый черенок, еще полтора метра. Усилие очень приличное развивает. Дело пошло быстрее.

Это дела хозяйственные, а у нас тут война. Следим по телеграфным отчетам. В штабе, на оперативной карте, передвигаем значки. Значков немного — три штуки, и все они вместе, но все равно интересно.

Берег уже должен быть близко, "Юпитер" перешел на дрова. Дыма стало меньше, и он уже не чёрный, а почти белый. А облако белого дыма на горизонте — это всего лишь облако.

Сигнальщики что-то заметили впереди. Они уже научились распознавать близость еще невидимого берега. Эскадра встала, корвет подрабатывал машиной, чтобы не сносило. Линию кораблей развернуло по ветру.

— Все. Стоим — отдыхаем. Ждем ночи. Днем мы сигнал не увидим — объявил корветтенкапитан.

Это на берегу приготовили "маяк". В нескольких километрах севернее устья Тибра нашли пригорок. Подготовили дрова, огородили досками с трех сторон, чтобы было видно только с моря. Ночью, по сигналу, зажгут.

В порту тоже готовятся. Наш "купец" нанял пятнадцать грузовых телег, для перевозки большого и ценного груза. Биндюжники уже съезжаются в порт, будут там ночевать, чтобы к рассвету были готовы. Еще "купец" нанял неф неделю назад. И три дня назад ему удалось занять то самое место у причала, откуда хорошо видно казарма. За приличный бакшиши, разумеется. Передвижения понтифика по улице и в церкви отслеживаются. Так что все готовы.

Стемнело. В сумерках пошли к берегу. Успели увидеть землю, и в темноте подошли еще ближе. Резидент передал что "маяк" зажгли. Не видно.

Штурман кинулся пересчитывать позицию. Сказал, что надо на юг километров пятнадцать. Пошли, всматриваясь в темный берег почти всем экипажем.

— Во! Огонь вижу! Оно?

— Сейчас проверим. Радист! Передай чтобы поморгали.

Где то там на берегу, наши куском парусины несколько раз прикрыли костер от моря.

— Не, не моргает. Дальше идем.

— Вон там моргало! Правее! Еще надо.

— Ну-ка, ну-ка.

Прошли еще немного.

— Радист, пусть еще поморгают.

— Есть! Мигает! Оно! Наши.

— Все, значит порт там, чуть дальше. Опять стоим, ждем.

Перед рассветом фелюка и неф отцепились от "Юпитера". Жесткий стальной трос подвесили снаружи, вдоль борта корвета. Буксир скоро снова понадобится. Корвет пошел на запад, а парусники пошли занимать позиции.

Этот момент операции вызывал много сомнений. Оба корабля должны появится в виду порта утром, когда сторожевая галера отчалит. Фелюка должна привлечь внимание галеры, чтобы неф мог дойти до причала беспрепятственно. Но вот только скорость у галеры приличная, и если ветер слаб, то фелюке от нее не уйти. Не, на фелюке стоит пушка, и она галеру запросто потопит. Но на звук выстрела из казармы выскочит отдыхающая смена, и к этому моменту пушка на нефе должна быть готова открыть огонь, а большинство солдат уже должны быть на берегу.

Солнце все выше, и вот римская сторожевая галера выходит в море. И капитан видит два корабля, идущих к берегу. Один слева, другой справа. Слева большой купеческий неф, что-то привез на продажу. Таможенники его встретят. Справа фелюка. С флагом на мачте — интересно. Какой флаг — еще не видно, но скоро увидим. Или пока на неф глянуть — если купец пугливый, может чем угостит.

Вдруг фелюка разворачивается и начинает отдаляться от берега. Что это они? Не ожидали охрану встретить? Догнать!

И паруса на фелюке не простые — дневной бриз к берегу уже задул, а они легко идут поперек ветра. Да еще так быстро галс сменили.

— Гребите сильнее! За что вам деньги платят? Чтобы спали на веслах?!

Гребцы еще не успели устать, их смена только началась. По команде капитана поднажали так, что заскрипели консоли уключин, а перед носом галеры возник белый бурун.

Капитан нефа внимательно следил за галерой.

— Ну вроде проскочили. За нашими погнались, как и думали. А то как представлю, что они захотят сюда заглянуть.

Еще ночью с фелюки на неф пересело два десятка человек, и стало тесно. Трюм был полон людьми, солдаты сидели в юте и на палубе, прикрывшись парусиной от случайного взгляда.

— Галера-то шибко пошла. Догонит. Быстрее надо.

— Этот неф поперек себя шире. Хорошо что вперед идет, а не вбок. И это бриз еще попутный. Не "Меркурий" у нас.

— Вон, смотри, наши на причале заметили. Видишь, тот неф отчаливает — шлюпка его вытягивать начала. Вот на его место нам встать надо. Эта же шлюпка нас и затянет.

— Там даже две шлюпки.

— Точно! Молодцы наши. А то одна будет полдня вытягивать.

— Смотри, галера наших нагоняет! Им абордаж никак нельзя, стрелять будут.

— Быстрее!

— В шлюпке наши есть?

— Ну хоть один должен быть.

— Сигналь туда чтобы тот неф бросали — место освободили, и хватит. Пусть к нам гребут.

— Вот этот канат, которым фелюку тянули, им кидай. Он длинный, так они быстрее до причала конец довезут.

Пока одна шлюпка тянула коротким канатом, вторая дошла с длинным концом до причала, гребцы выскочили на берег и впряглись в канат как бурлаки. Неф ощутимо ускорился.

Но это еще не все — к причалу надо встать кормой. Пушка в юте, стрелять вперед не может, а боком там не встать — места нет. И встать надо быстро.

Снаружи правого борта, за вантами, пропустили конец от кормы к носу. Завязали скользящей петлей вокруг каната, который тянут на берегу. С кормы десяток человек потянули за конец, и точка приложения силы от каната к кораблю поползла от носа к корме. Сначала петля шла плохо, приходилось помогать, дергая канат. Но по мере продвижения, угол между канатом и концом уменьшался, и петля пошла легче. Корабль начал забирать влево. Когда петля прошла середину борта, гребцы на берегу быстро намотали канат на причальный столб. Рулевой резко накрутил штурвал влево, корабль пошел влево быстрее. Скользящая петля, обхватив канат, приближалась к корме. Корабль уже повернулся боком и канат сильно натянулся, тут уже морякам на нефе пришлось упираться ногами в борт. От этого усилия корабль стал не сколько поворачивать, а сколько вращаться вокруг своей оси. Хотя и влево ушел тоже довольно сильно.