Метро 2036: Изумрудный Город

— Срочное дело. Иначе не стали бы беспокоить. К тому же утро уже!

Тупо путаясь прийти в себя с бодуна, Артём сел на кровати. Всё-таки надо было поменьше увлекаться вчера самогонкой.

— А вкратце, зачем зовёт? Карета подана?

— Хочет поговорить лично. О чём — не знаю. Мне лишь передать велено. Сказал — очень важно.

— Ну, коли так, то веди! — милостиво согласился Артём, кое-как залив сушняк литром холодной воды.

Утро оказалось ранним — станция пустынна, повсюду послепраздничный мусор. Лишь два стража порядка деловито прогуливаются взад-вперёд. Красноармеец, не отвлекаясь на пустопорожние разговоры, сразу же устремился к штаб-квартире, проход к которой вновь охраняли зеленоберетчики. Правда, другие, нежели накануне.

Товарищ Батищев словно не покидал кабинет. Прямо как легендарный Отец Народов, якобы всегда остававшийся на боевом посту.

— Спасибо, — коротко поблагодарил он проводника. — Посиди пока снаружи, твоя помощь ещё понадобится. И проследи, чтобы никто сюда не ворвался.

Тот, молча кивнув, вышел и захлопнул за собой дверь.

— Смотрю, отметили вчера неплохо, — лукаво улыбнулся Александр Антонович. — Но впредь в выборе собутыльников будьте осмотрительней. Георгий — баламут известный, без царя в голове, хотя специалист толковый, не спорю. Михал Михалыч по характеру мягок, легко поддаётся чужому влиянию, потому глаз да глаз нужен.

— Откуда вы всё это знаете??

— КГБ не дремлет, доклады исправно мне на стол кладёт. Иногда такие перлы приносят — зачитаешься! Подумать только, у скольких сотрудников наших доблестных Органов внутри тихо умер талант литератора!

— Надеюсь, им ничего не будет?

— Эх, молодой человек! Да если б мы вздумали пересажать всех местных вольнодумцев, на Парке Культуры не осталось бы никого, кроме партийных и силовых структур, — с иронией отозвался товарищ Батищев. — Так что можете за своих друзей не переживать. Куда большее беспокойство у меня вызывает дальнейшее будущее вашей скромной персоны. Вот, извольте ознакомиться!

Из верхнего ящика стола он извлёк лист бумаги с кое-как пропечатанным через копирку текстом и жирной печатью внизу — пятиконечная звезда в круге, по внутреннему ободу которого расплывшиеся нечитабельные буквы. Делопроизводитель, похоже, немного спешил, печать оказалась перевёрнутой — два луча звезды смотрели вверх. Но едва дошёл смысл текста, остальное уже не играло никакой роли.

Даже хмель улетучился мгновенно.

Циркуляр предписывал немедленно задержать самозванца, выдающего себя за дипломатического представителя "Содружества ВДНХ", если таковой объявится на станции.

— Я вовсе не самозванец! У меня все бумаги в порядке. В конце концов, это нетрудно проверить!

— Боюсь, теперь уже неважно, — вздохнул Александр Дмитриевич. — Всё-таки надо было изыскать возможности ещё вчера. Теперь, в силу сложившихся обстоятельств, я не смогу позвонить начальнику Коммунистической с просьбой беспрепятственно пропустить в Город. Единственное, что остаётся — организовать транспорт. Пока народ не очухался, отправим вас отсюда.

— Но почему сразу не арестуете меня? Так проще, вдобавок отличились бы перед своим начальством. Зачем помогаете мне, рискуя собственным благополучием?

Ножик в кармане, но даже зайди сейчас в кабинет амбалы-охранники вязать руки — убить он никого не смог бы. Тем более решением проблемы это не станет.

— Не думайте, что на Красной Линии обитают сплошь духовные дегенераты. К Альберту Яковлевичу я питаю чувство глубокой признательности, и потому не смог бы причинить вред его протеже. Давняя история..., — сделал паузу Первый, словно решая, рассказывать дальше или нет, — ещё времён войны с Ганзой. Я был в составе группы, штурмовавшей Боровицкую. Бой тот мы проиграли, а мне не повезло попасть в плен. В зависимости от настроения вояк победившей стороны пленных либо расстреливали, либо обменивали на своих. Ганзейцы в тот день злые были, повели меня к стенке. В последний момент вмешался офицер, — ни имени, ни лица его за давностью лет уже не помню, даже со званием могу ошибиться, — остановил казнь. И предложил: сотрудничаешь с нами, отпускаем. Нет — извини, брат, твоё тело бросят на съедение крысам. А в двадцать лет ещё так хочется жить... и чувство это почему-то очень сильно обостряется, когда на тебя смотрят дула автоматов. Что поделаешь, не все рождаются героями, согласился — думал, выиграю время, сбегу, и поминай как звали. Но не тут-то было: первым делом сунули мне на подпись бумагу о добровольном сотрудничестве с Ганзой и Арбатской Конфедерацией. А потом уж устроили побег. Для убедительности повесили на меня пару автоматов, якобы убитым охранникам принадлежавших. Война скоро закончилась, жизнь потихоньку начала налаживаться, я уж и думать о том случае перестал — сошло с рук, и ладно. Но в один отнюдь не прекрасный день явился человек оттуда и "успокоил" — помним, мол, про тебя, тогда авансом жизнь подарили, а теперь пришла пора должок отрабатывать. А иначе бумагу ту положат на стол лично товарищу Москвину. Зато если будешь паинькой — патронами не обидим, поддержим в трудную минуту. И не вздумай хитрить, есть кому следить за тобой. И вновь проявил слабость, не представляя, чем это обернётся. Многие годы под страхом разоблачения — словно медленная казнь, сколько раз ругал себя за малодушие, да толку-то — с крючка не спрыгнешь, не только я, семья пострадает тоже. Ганзейцы, правда, своих агентов берегли, провалов старались не допускать, а потому задания давали посильные. Если тюфяком не быть — не засветишься.

Но, в полном соответствии с поговоркой, сколько верёвочке не виться... Полтора года назад меня назначили Первым заместо прежнего, перешедшего на работу в ЦК. И вскоре прибыл гонец от коричневых — человечка на Линию надо пропустить, документики необходимые ему выправить и до грибных плантаций проводить так, чтобы тот назад потом вернулся в целости и сохранности. Зачем, догадаться нетрудно — наслышан уже был о ганзейских отравителях. Погибнет рассада — начнётся голод, да и неизвестно ещё, только ли грибы пострадают от неведомой заразы.

И тут я впервые посмел ослушаться своих "работодателей". Заявил — для подобных целей ищите кого-нибудь другого. Прислали, само собой, чёрную метку — ещё раз взбрыкнёшь, больше предупреждений не будет, можешь сразу писать завещание. Не знаю, чем всё закончилось бы, но вместо очередного гонца появился Он. Полковник Мельников. И заявил, швырнув злополучную бумагу на стол — наконец-то поступил как настоящий мужчина, а потому окончена твоя служба, можешь расслабиться. Взамен попрошу об одной лишь услуге. Если придёт к тебе человек от Альберта Яковлевича, помоги ему, чем сможешь.

— Понятно... А как же документ насчёт представителя ВДНХ? Уничтожите?

— Слишком опасно. Придержу пока. Если что, всегда можно отговориться — впопыхах засунул подальше и забыл. По крайней мере, пара суток в запасе точно есть.

— А если на Спортивной меня тут же схватят?

— Вряд ли. Подобные циркуляры рассылают прежде всего начальникам узловых станций. Ведь прежде чем оказаться на Коммунистической, нужно где-то пересечь границу, верно? Тут другое... На Парке ввиду близости Ганзы, челноки опять же ходят регулярно, ещё как-то пытаемся соблюдать приличия. А там, на периферии, местное начальство чувствует себя более вольготно. И, соответственно, творит что пожелает. Единственно, подскажу: подарки оно любит. Пардон, не совсем точно выразился: подарки любят везде, но там особенно. На это можешь рассчитывать. Глядишь, обстоятельства изменятся, и забудут про ту депешу, не до неё станет.

Судя по последней реплике, товарищ Первый в курсе грядущих событий. Впрочем, начальнику такого ранга положено многое знать. Хотя бы по идущим сверху распоряжениям, выдающим приготовления к войне. Но спросить о том напрямую — испытывать долготерпение судьбы. А вдруг он в числе заговорщиков?

— Вот, возьмите с собой, — Александр Дмитриевич протянул ему несколько брошюр. К.Маркс, "Выводы из "Капитала", В.И.Ленин, "Избранное", "Коммунистическая партия Метро: светлый путь к процветанию" и уже знакомый трактат Москвина об этапах его борьбы.

— Зачем?

— На всякий случай. Не вздумайте прилюдно выкидывать их в мусорное ведро! Даже если вам глубоко чужды идеи построения социализма, наличие при себе данных опусов пусть и не гарантирует безопасность, но значительно располагает к себе партийные и комсомольские чины. Ведь не так уж трудно делать вид, что прилежно изучаете учение классиков и их последователей, верно? Однако довольно разговоров, время не ждёт. Сейчас пошлю бойца, за дверью караулящего, пусть распорядится подготовить дрезину. Он в курсе, куда и зачем, лишних вопросов задавать не станет.

— А не выдаст?

— Вообще-то это мой сын. Надеюсь, вырастил его не Павликом Морозовым.

Глава 10. Задание партии

Дрезина, ведомая работягами с помятыми "после вчерашнего" физиономиями, тихо катила в сторону Фрунзенской. Батищев-младший, которого, как выяснилось, звали Славой, взялся сопровождать Артёма — причём по собственной инициативе.

— Отец не предлагал, сам вызвался. Проще будет заставы проскакивать — меня тут все знают. Я даже до Комсомольской несколько раз доезжал!

— А зачем вам внутренние блокпосты? От "гостей" обороняться?

— Скорее дань традиции. Фауна здесь относительно безобидная, летучие тараканы, кротокрысы, ну и обычные крысы, разумеется, да ещё шершавики — они сами людей боятся. А против Призрака Опера оружие всё равно бесполезно. К счастью, он только пугать способен, а больше вреда от него никакого. Ещё чуть ли не со сталинских времён бродит по Кировско-Фрунзенской. На других линиях замечен не был. Чаще всего встречается вблизи Дзержинской. Оно и понятно — резиденция бывшего КГБ там, на Лубянской площади. Нашим сталкерам в своё время пришлось немало потрудиться, чтобы очистить здание от тварей. И знаешь, что обнаружилось? Очень многие документы пропали оттуда бесследно!

— Ну, мало ли что с ними могло случиться. Сгорели, истлели от времени. Или монстры от нечего делать растащили и порвали.

— Из запертых бронированных сейфов? Сильно сомневаюсь. Вскрыли их — внутри пусто. При этом всякая лабуда осталась на месте.

— ГБшники ваши по это поводу чего говорят?

— Сами в недоумёнке. А с другой стороны, если посмотреть, кто оттуда нашёл спасение в Метро? Солдаты-охранники, секретарши, клерки, младший офицерский состав. Ни одного генерала, да и с полковниками негусто. Куда делись — неизвестно. Папа говорит — ещё за десятилетие до Большого Взрыва началась постройка новых убежищ. Таких, что даже прямое попадание атомной бомбы выдержат. Полностью автономных, с системами регенерации воздуха и воды, запасами продовольствия на десятилетия вперёд. И соединённых меж собой системой путей, которые мы называем Метро-3.

— Ты хотел сказать, Метро-2?

— Нет! Именно 3! О существовании Метро-2 знали слишком многие. До войны в компьютерной сети, именовавшейся Интернетом, ты нашёл бы не только упоминание о нём, но и подробную схему с расположением станций. Бомби — не хочу. Поэтому на самом верху и было принято тайное решение о прокладке подземной железнодорожной линии, не имеющей прямого соединения с обычным метро, лишь с Метро-2.

Похоже, диггеры, попавшие под обстрел при попытке вскрыть гермоворота, напоролись именно на вход в Метро-3.

— Но как вы проведали о том, если информация строго засекречена?

— Кой-какие косвенные улики остались... Конечно, не будь я сыном Первого, знал бы обо всём этом не больше них, — кивнул Славик в сторону пыхтящих от натуги работяг. — Про Сочинскую Олимпиаду слышал? Если б не Катаклизм, она состоялась бы в начале четырнадцатого. Так вот: денег на подготовку к ней отпускали столько — чуть не всю Россию можно было превратить в цветущий сад. Конечно, если тратить с умом. На самом деле большая их часть расходовалась как раз на обустройство станций Метро-3.

— Вот где, наверно, не жизнь, а малина! Хотел бы там оказаться? — с подковыркой спросил Артём.

— Лучше всего жить на поверхности. Но, увы, пока невозможно, — вздохнул в ответ парнишка. — Я даже в сталкеры пошёл бы с удовольствием. Мы с друзьями тайный выход на верхний уровень нашли, а поскольку станция неглубоко залегает, иногда выбираемся наружу. Ты только смотри, отцу не скажи! Иначе под домашний арест посадит.

— Не волнуйся. Главное — монстров за собой не приведите. У нас нечто подобное однажды случилось...

— Правда? Расскажи!

За разговорами не заметили, как проскочили Фрунзенскую. Станция запомнилась лишь необычного коричневато-бордового цвета основаниями арок. И ещё полумраком, царящим на ней. Если Парк Культуры-радиальный по уровню освещенности мало уступал кольцевому, то здесь лампы горели едва в четверть силы. Из-за этого Артёму толком не удалось рассмотреть клетушки аборигенов, перегородившие межарочные проходы.

— Круто тебя носило по Подземке! — восхитился Батищев-младший, когда Артём закончил свой рассказ. — А у нас в Полис за просто так не попадёшь. Транзитом мимо Библиотеки — пожалуйста, но попробуй спрыгни на перрон — чекист сразу пристрелит. Потому как предательством считается. Но я лично не понимаю — чего такого, если человек захочет другие станции посмотреть?

— Поэтому, не в обиду будь сказано, люди оттуда не очень-то стремятся становиться подданными Красной Империи.

— Знаю. Но скоро у нас всё будет по-другому, — голос Славика опустился до еле слышного шёпота, — батя сказал, перестройка грядёт, новое руководство должно к власти прийти. Но о том пока молчок! Не выдашь меня?

— Ни в коем разе.

— А вообще самая заветная мечта моя, если сталкером стану, Эльдорадо разыскать, — разоткровенничался собеседник Артёма. — Вот это по-настоящему мастер-класс!

Миф о существовании Эльдорадо — самая древняя легенда Метро, появившаяся на свет чуть ли не сразу после Катаклизма. Вера в неё долгие годы согревала невольных затворников Подземки, и до сих пор огонь надежды теплился в душах, спасая их от губительного холода безысходности. Где-то ещё остался островок территории, куда если и падали бомбы, то не взрывались, над которым никогда не проливались радиоактивные ливни и вихри не разносили пепел ядерных взрывов, а растения, животные и птицы остались прежними, не превратились в уродливых мутантов. Многие смельчаки пытались разыскать ту Землю Обетованную, но либо разочарованно возвращались обратно, либо не возвращались вовсе. Однако на их место приходили другие, отчаянно пытавшиеся найти выход из подземного плена.

— Хм-м. Не имея бронескафандра, мощной пушки и запаса продовольствия, ты и до МКАДа не дотопаешь. А всё ближнее Подмосковье заражено не хуже столицы. Проверено уже.

— Но зачем обязательно в одиночку и на своих двоих? Сохранилось несколько ангаров с бронетехникой, и горючка к ней есть. Водить бы ещё научиться. Почти никого уж не осталось, кто бы это умел...

— Если человечество выживет, много чего придётся осваивать заново. Мы отброшены по сути в пещерный век. Когда уйдут спецы, изучавшие ремесло ещё до Катаклизма, останутся лишь книги. Мудрость которых, увы, станет для нас китайской грамотой.