К Лазурной полосе

Обновлённую Сову было просто не узнать: в ней от прежнего ероплана остался лишь силовой набор, да и тот основательно переделанный — усиленный и укреплённый. Обшивка из грубых досок уступила место гладкой холстяной, пропитанной смолою солнечника. Точно такая же обшивка скрыла каркас крыла и хвостового оперения, от чего Володя расплывался в довольной улыбке при одном только взгляде на обновлённый грузовоз. Его уже порядком достали сложности с Голубем и Голубкой: то в дождь не летай, то утром жди, пока крылья от росы просохнут. А иначе никак — холстина растянется и начнёт противно хлопать в набегающем потоке, внося дополнительные сложности в управление. В крыланов тогда словно дух упрямого осла вселялся, после чего аппараты категорически отказывались лететь прямо. Любой из них неудержимо начинало тянуть в сторону того крыла, которое сильнее промокло, да ещё постоянно норовило завалить набок. А с новой обшивкой подобных сложностей не ожидалось, ведь пропитанная смолой холстина не пропускала ни воду, ни воздух. Плюс, имела приличную жёсткость и удерживала набор от изгибания, а крылья от вибраций.

Ещё одним нововведением стали люки в крыше, днище и по бортам. Зачем они потребовались? Во время своих прошлых похождений в центральных и восточных частях Вольных баронств Вовка не раз сталкивался с наглым и агрессивным драконьим молодняком из Серого анклава. Он хорошо запомнил эти встречи, особенно манеру ящеров нападать без предупреждения. Учитывая слабую маневренность тяжёлой Совы и полностью закрытую кабину, прорезанные люки должны были обеспечить хоть какой-то обзор по сторонам и дать Вовке возможность при нужде малость охолонить порхающий огнемёт. Ну там, приласкать наглеца Воздушным Кулаком или заветный перстенёк в ход пустить — применять что-то более летальное Володе не хотелось категорически. Он рассчитывал в будущем наладить с драконами Серого анклава такие же дружественные отношения, как с их собратьями из Алого, а начинать диалог с убийства значило сразу поставить жирный крест на дальнейшем мирном сосуществовании.

К тому же через широкие боковые люки оказалось очень удобно грузить и разгружать Сову. Причём, не только на земле, но и в небе, а это прямая возможность для высадки десанта. Вовка хорошо помнил, как он сбросил дружинников на войско Пирима, и какой великолепный результат принесло то десантирование. А ведь Голубь мог поднять в небо только четырёх воинов, тогда как даже прежняя, сколоченная из досок Сова была в состоянии унести впятеро больше народу. По грузоподъёмности впятеро, а в реале несколько меньше — два десятка рыл в её чреве просто бы не поместились. Разве что набить их как селёдку в бочку, но это уже явный перебор.

Ещё одним не столь заметным, но существенно расширяющим возможности Совы стало решение главного конструктора разделить амулеты левитации на три группы. Половину амулетов оставили точно в центре маголёта над грузовом отсеком, четверть перенесли в хвост, а оставшееся обосновались в самом носу. Теперь Совушка отчасти приобретала свойства магопланера и могла худо-бедно продолжать полёт даже с вышедшими из строя двигателями. Не так ловко как Голубь или Голубка, но всё же полностью подвижность она не теряла.

Но самым главным отличием обновлённой Совы стало её оснащение приборами, пусть и самыми примитивными. Вовку уже порядком достало шарахаться от каждого облака и облетать его десятой дорогой из боязни потерять ориентировку. Ещё в самом начале лётной карьеры он как-то раз решил срезать путь и проскочить прямо через крохотное — как ему показалось — облачко. Ага, блин, срезал. Володя даже врагу бы не пожелал пережить то чувство беспомощности, которое он испытал в эти короткие минуты полёта. Вокруг серая пелена, холод — это в самый разгар лета! — и сырость. Плюс, мерзкое ощущение слепоты: пилот не видел ничего, кроме носа Голубя — даже концы крыльев и хвост едва угадывались в тумане! А потом вдруг пришло стойкое убеждение, что аппарат кренится на бок и опускает нос вниз, одновременно поворачивая влево. Все органы чувств, словно сговорившись, принялись нагло врать, убеждая, что крылан вот-вот воткнётся в землю и нужно немедленно выравнивать аппарат и брать ручку на себя. Умом Володя понимал, что это не так, но проверить не мог — не находилось отправной точки, за которую он мог бы зацепиться взглядом. Лишь когда Вовка вырвался из серого плена на чистый воздух, только тогда смог восстановить ориентировку и задавить нарождающуюся панику.

Словом, натерпелся так, что после того случая зарёкся летать напрямик. Патамушта нафиг, ибо нефиг. "Отважные герои всегда идут в обход" поётся в старой детской песенке. Исходя из этой логики, он стал истинным героем, потому что траектории его полётов крайне редко выглядели прямой линией. Куда чаще они состояли из замысловатых синусоид и ломанных кривых что в горизонтальной, что в вертикальной плоскости. А это лишний путь и лишнее время. Так что необходимость создания приборов была более чем насущной.

Первым делом Вовка сделал компас. Он взял кусочек стальной проволоки, согнул его дугой и приложил концами к разным полюсам кольцевого магнита от динамика автомагнетолы. Вспомнив, что в древности поморы стрелки своих компасов отковывали, он прямо на магните раскалил проволоку докрасна и сбрызнул её ледяной водой. Потом распрямил дугу, подвесил полученную стрелку на нить и осторожно покрутился по мастерской. Забавно, но у него всё получилось: стрелка упрямо указывала на дальний угол помещения, не смотря на все попытки Володи сбить её с толку. Нижняя половина разрезанной надвое пластиковой бутылки-полторашки, чудом сохранившейся в багажнике джипа, стала корпусом компаса. Выточенный местным умельцем диск из твёрдого дерева стал картушкой, а массивный пятак из меди с торчащим из центра остриём — осью для картушки. Осталось лишь залить корпус растительным маслом и закрыть прибор туго натянутой плёнкой, найденной в бардачке джипа. Вовка долго попытался припомнить, когда же он сунул ту бутылку в багажное отделение? По всем подсчетам выходило, что она там пылилась ещё со времён первого появления Володи в магмире, когда его притащила туда Иалонниэль. Чудеса, одно слово! Впрочем, где им ещё быть, как не в магмире?

Вторым сделанным прибором стал указатель крена Совы в продольной и поперечной плоскостях. Если склероз Вовке не врал, то у лётчиков подобный девайс назывался авиагоризонт — довольно сложная и весьма навороченная штуковина. Доморощенный вариант у изобретателя вышел гораздо проще и примитивнее. По сути это была всего лишь помещённая в проволочную клетку другая половинка от той же бутылки, снабжённая деревянным донышком и до половины заполненная вязкой жидкостью. Сначала Вова налил масло, но граница воздушного пузыря и бледно-жёлтой жидкости оказалась слабозаметной, а в затенённой кабине Совы вообще неразличимой. Нужно было как-то подкрасить масло, но чем? У селян в обиходе имелось лишь два красителя — мел и сажа, но они быстро выпадали в осадок, возвращая маслу первоначальную прозрачность. Использовать растительные красители, сок тех же ягод? Но они все на основе воды, а та с маслом не смешивается. Решение нашлось за ужином, когда Стефа предложила к чаю вишнёвое варенье. Обрадованный Вовка выбрал самое тёмное, отделил сироп от ягод и разбавил его до нужной вязкости небольшим добавлением самогонки. С водой связываться не стал: зима на дворе, вдруг прибор замёрзнет? А на высоте и летом не особо жарко.

Володя:

Поднявшись над усадьбой и взяв курс на Ровунну, я с трудом удерживал равнодушную мину. Ненуачо, фасон-то держать нужно, а чёртова дебильная улыбка сама собой так и лезла на лицо. Идея разнести левитирующие амулеты на три группы оказалась настолько удачной, что я просто тащился от собственной догадливости. А ещё от шика, с которым мы покинули усадьбу. Когда я подал ману на средние амулеты, Сова от заметённой снегом земли оторвалась так же степенно, как и раньше. Зато потом, когда я подал поток силы на носовую группу и одновременно на чугунки, она задрала нос и полезла в небо с такой скоростью, что нас с Элом довольно ощутимо прижало к спинкам кресел. Прыть обновлённого грузовоза оказалась такой, что платочки, которыми нам вслед махали провожающие, уже через несколько секунд стали неразличимы. Нет, я и раньше знал, что с новыми движками Сова стала гораздо шустрее, но чтоб настолько!

Пробуя пташку в небе после ремонта, мы однажды решили попробовать измерить скорость Совушки. Я на бреющем полёте разогнал аппарат над пустыми полями селян, а Эл по моей команде сбрасывал вниз камни с привязанной яркой ленточкой. Интервал между бросками был точно тридцать секунд, время я сам замерял. Потом приземлились и прошлись ножками по промёрзшей пахоте, измерив землемерской цепью расстояние между хорошо видимыми на снегу лентами. После перевода местных саженей в привычные мне единицы измерения, получилось что-то около восьмисот семидесяти пяти метров. Значит, Сова мчалась над полями со скоростью сто пять километров в час. Весьма прилично! Даже дракон фиг угонится, если только не начнёт жульничать, прыгая через порталы. Правда, в горизонтальном полёте или будучи груженной, птаха до крейсерской скорости разгонялась довольно долго и останавливалась не очень охотно, но с этими недостатками приходилось мириться.

Вот я и балдел, наслаждаясь полётом. Что касается Эла, то он по младости лет непосредственность ещё не растерял, и потому его восхищённая лыба сияла ярче стоваттной лампочки. Мне же приходилось всячески держать покерфейс, ибо положение, что называется, обязывало. Чай, я же барон, а не просто "погулять вышел". Со временем восторженное настроение улеглось, уступив место скуке. Время от времени Эл что-то вяло спрашивал, я так же скучающе отвечал, цедя слова в час по чайной ложке.

А всё от удручающе однообразной картины серого мира за бортом. Уже над Ёниговским уделом облака сгустились так, что буквально прижали нас к земле. Что делать — возвращаться не солоно хлебавши или попытаться подняться выше облаков? "Возвращаться нехорошая примета", единогласно решили мы с Элом, и стали набирать высоту. Теперь, имея перед глазами указатель крена и компас, пролёт сквозь серую пелену дался мне много легче. А Эл, похоже, вообще никаких трудностей не заметил, так как исполнял роль пассажира. Уставился барин в странные штуковины под ветровым стеклом, ну и что? Значит так нужно, что тут удивляться. Хотя от вопросов всё же не удержался, но больше от скуки, пропустив значительную часть моих ответов мимо ушей.

Пробив слой облаков насквозь, и поднявшись выше них, мы долгие пять часов летели, выдерживая курс исключительно по компасу, не видя под собой ничего, кроме бесконечного белого пушистого покрывала. Просветы в облаках начали появляться только над горной цепью, отмечающей границу между Вольными баронствами и Северным королевством. То, что после такого длительного полёта, мы вышли точно над перевалом и стоящей там заставой, привело управляющего Совой Эла в такое удивление, что он до глубины мальчишеской души проникся уважением к компасу. Что, впрочем, не мешало ему теперь раз за разом пытаться обмануть прибор. Малец принялся то резко менять направление полёта, то наоборот старался медленным скольжением в сторону уйти с курса так, чтобы картушка оставалась неподвижной. Тщетно — символы на вращающейся шкале неизменно уплывали вбок показывая, что Сова летит не верно. В начале полёта он так же игрался с кренометром, отдавая или беря штурвал на себя вместе с покачиванием крыльев. С тем же результатом: уровень жидкости в банке сразу отходил от средней проволочки клетки, выводя доморощенного естествоиспытателя на чистую воду. Приборы не обманешь, даже такие примитивные.

Я лишь качнул головой, не впадая в эйфорию подобно Элу. То, что мы оказались над торговым трактом, могло значить лишь одно — выбирая курс, я изрядно промахнулся. Тупо прикинул направление по накарябанном на огрызке бумаги плану, но совершенно не учёл ветер. А он был! И довольно свежий, на протяжении всего полёта постоянно сносивший нас к югу. То есть, при безветрии мы бы улетели чёрт знает куда, забравшись далеко на север королевства. Что же, учтём на будущее.

— Ладно, хватит баловаться. Бери направление на столицу. Восток-юг-восток.

Повернув штурвал не в ту сторону, Эл заставил Сову совершить почти полный круг, пока на шкале компаса не выплыли заветные буквы "В-юв". Мда, нужно будет прочитать мальцу ещё одну лекцию о компасе. Надеюсь сейчас, на волне повышенного интереса к прибору, парень не пропустит её мимо ушей.

От педагогических устремлений меня оторвал едва слышимый зов Вжики. Дракона просила прислать ей с приёмышем двух баранов, ибо погода мерзкая, на охоту лететь лениво, а жратеньки обоим хоцца не по-детски. Пришлось её обломить, мол, я далеко от усадьбы, уже на подлёте к Ровунне, и отдать такое распоряжение смогу лишь после возвращения, дня через три-четыре. Зверюга недовольно поворчала, покапризничала, но замолкла подозрительно быстро. Интересно, почему? Раньше она бы мне всю плешь проела, пока не получила бы желаемое. Может, расстояние между абонентами, увеличивающееся с каждой секундой, перевалило границу уверенного приёма и стало слишком большим для связи? Впрочем, не о том я думаю. Хрен на крылатую красавицу, пусть постится. Для меня сейчас другой вопрос актуален: где заночевать. Время уже позднее, день к вечеру клонится, и не хотелось бы впотьмах искать место для посадки. А сумерки зимой ой как коротки. Так что ну нафиг всех драконов вместе взятых, мне нужно о нас с Элом позаботиться.

Хотя... Вжика, Ровунна... У меня в памяти сразу всплыло воспоминание о довольно уютной полянке, на которой мы прошлой осенью пережидали ночь. Ну, когда мы с драконой привозили Микичу переделанный движок для выезда. Так что зверюга молодец, вовремя дала о себе знать и об укромном месте напомнила. Ведь та поляна чем хороша? Она довольно просторна, надёжно укрыта от посторонних глаз густым лесом, и в то же время лежит неподалёку от крупного села, куда в случае необходимости всегда можно обратиться за помощью.

Отобрав у Эла управление, я повёл Совушку прямиком к заветной поляне. Каково же было моё изумление, когда через полтора часа полёта и получаса поисков поляны — всё же зимний лес сильно отличается от летнего — я обнаружил, что наше место занято! И кем? Драконами! Две наглые чешуйчатые морды беспардонно заняли облюбованную мной поляну и, похоже, в ближайшее время освобождать её не собирались! Судя по всему, шершавая парочка готовилась к ночёвке — они разворотили сугробы, смели снег в стороны и сейчас в две пламенные струи прожаривали землю. Вот же, блин, досада! Добром они явно полянку не уступят, а пытаться качать права и связываться сразу с двумя драконами... Да ну их нафиг, я ещё жить хочу. В прошлом у меня уже были встречи с порхающими рептилиями из Серого анклава, вот только никаких приятных воспоминаний о тех встречах не сохранилось. Злобные они какие-то, алчные, за пригоршню золота любого спалить готовы. На их фоне дракоши Алого анклава, при всех их странностях, выглядели куда более разумными и готовыми к диалогу. Так что лучше мне поискать другое место для ночёвки, целее буду.