Мы взлетали, как утки, ...

Взлетели. Под нами останки некогда великой Римской империи императоров Габсбургов, там и сям краснеет стандартная для этих мест черепица, слегка потемневшая от времени. Одинаковые здания казарм-полукрепостей в форме каре. Внизу босоногая армия Тито перевооружается, пересаживается на Т-34, и выкатывает свои аргументы о том, как будет развиваться Югославия дальше. Отливается четникам и усташам их временное господство на этой территории. Как всегда, кроваво и мстительно, сербы двинулись вперед, и их уже не остановить. На север и северо-запад потянулись беженцы, им не простят той крови, которую они пролили. Домики и речки растаяли в наступающей темноте, затем подошли к довольно высокой облачности и пошли над ней, скрывая за облаками истинное свое направление. Лишь пеленгаторы штурманов крутятся, обеспечивая ориентирование. Сегодня со мной летит не вчерашний лейтенант, а флаг-штурман тяжелых полков майор Сергей Ушаков. Он из 433-го полка АДД, пересел на 'Галифаксы' в Прибалтике, сейчас освоил и 'Ланкастеры', но летит на 'Москито'. В этих полетах больше всего раздражает маленькая крейсерская скорость 'Галифаксов' и 'Ланкастеров', всего 350 км/час. Им до цели три часа полета, поэтому, проводив их мимо Вены и Граца, втроем уходим к 'Горе привязанного хохотуна', как дословно переводится название аэродрома. Достаточно вместительный бомболюк 'Москито' позволяет взять на такое расстояние два КМГ-250 с сотней авиационных мин каждый. АМГ-41, вставленный в каждую мину позволяет надежно заминировать аэродром. Рассмотрев аэрофотоснимки, а на них аэродром выглядит совсем не так, как современный, американцы, долго хозяйничавшие здесь, многое перестроили. Сейчас здесь шесть казарм, несколько учебных зданий, два больших ангара, лагерь для военнопленных за поселком, они ухаживают за аэродромом вместо аэродромной роты. Самолеты стоят по-немецки — полукругом в капонирах в западной и в южной части аэродрома. Кроме Ме-110-х, видны несколько учебных 'Арадо' и Ме-108 'Тайфун'. 'Сто десятых' довольно много, больше чем в группе, сколько из них имеют локатор — неизвестно.

Впрочем, все наши ухищрения не пригодились: у немцев шли плановые полеты, в воздухе четыре машины, ходят по коробочке на небольшой скорости. Видимо — учебные. Сверху довольно плотная подушка облаков, противник под ней. Пробиваем облачность вниз, выскакиваем из облаков над Тростау, но, кто-то заверещал по радио, что слышит гул английских самолетов. Под нами оказался концлагерь Стейнбрух, и охранники услышали наши моторы. Пришлось давать круголя над лесистыми горушками, заходить с востока, там оказалась позиция батареи ПВО, но, обнаружили мы ее поздновато! Я послал, почти наугад, ракету в разгорающийся прожектор, и там оказался проход в обваловке. Ракета дошла. Вторая позиция прямо по курсу, там 'ахт-ахт', и в роще казарма. Еще две ракеты, а это не 'Ил', весь боезапас ракет — 8 штук, а впереди аэродром. Слева прямоугольник бензохранилища, но я туда не дотягиваюсь, чуть доворачиваю и бью по 'эрликону', стоящему на крыше КП, но ракета взорвалась ниже. Дорабатываю из пушек. Отвернул на курс и через три секунды сбросил первый контейнер, затем второй, и влево, к лесу. Паша атаковал через полторы минуты, успел послать ракету в бензохранилище, в большой ангар, и, гораздо удачнее, положил первый контейнер, чем я, а затем, просто идеально, второй. Ему пожар на аэродроме помогал. Уже пошли взрывы, видать никого с Восточного фронта у немцев не было, с этой техникой, вживую, не сталкивались. Теперь ждем 'Гудзона'. Он, не торопясь, аккуратно заходит, у него и ракет и кассет достаточно. Аэродром защищен только от высотных бомбардировок. Все правильно, штурмовики сюда еще не прилетали, а малокалиберная артиллерия на фронте нужна. Поставили одну установку, и хватит. Однако, разглагольствовать некогда, надо на хвостик поглядеть! Кручусь, просматривая локатором округу. Это Паша, тоже вертится, только два немца, пока больше никого. Отработал Хворостов, но, ему слегка досталось на подходе осколками от 'ахт-ахта': два орудия, из четырех, на северо-западной позиции продолжали работать, правда, без подсветки это стрельба в белый свет, как в копеечку. Набираем высоту, идем на север. Тут тройной щелчок бьет по ушам: 'Гости!', щелчок в ответ, слушаю. Два щелчка, прибавляю ход 'комарику', и откручиваюсь влево, сначала плавно, потом быстрее и быстрее.

— Есть! Ниже, влево восемьдесят — это Серега, он за оператора сегодня. Краем глаза вижу, и слышу, что он трижды бьет по левой кнопке СПУ. У Паши на хвосте тоже висят. Я добавил правому, довернул, и пытаюсь зайти немцу в хвост. Самого его пока не вижу, но вот-вот будет немного света от прожекторов в Байройте. Есть силуэт, Ме-110, на носу здоровенные рога, даже ночью видно. Визуально уже проще, сманеврировал, иду на сближение.

— Один второго предупреждает об атаке. Вправо побежал.

Пошел к черной части горизонта. Вижу выхлопы, но определить ракурс пока не могу.

— Влево пошел.

Закладываю за ним.

— Пикирует.

Я убавляюсь, так, чтобы не проскочить у него перед носом, но вниз не иду. Там горушка. Плавно парашютирую, немного снижаясь. Немец прекрасно знает местность, отлично ориентируется, и использует ее складки, для того, чтобы уйти от меня, и самого 'приложить' об горку. Бой с ним на малой высоте совсем не входил в мои планы.

— Пошел в набор, пока ниже. Вправо.

Прибавляю, теперь по радару вижу, что Паша преследует немца тоже. В скорости они проигрывают, и в маневренности тоже. Вдруг почти рядом замечаю серо-зеленое пятно! Это Паша выгнал на меня немца. Доворот, огонь.

— Класс, командир! — у немца горит крыло, и теперь его Паша добьет, как муху. А мне опять вправо, искать того стервеца, что от меня ушел.

— Больше вправо! Вон он!

На фоне темного леса мелькает серый корпус немца. Он опять сменил вираж, идет влево, а там Паша. Тут Паша ударил по 'своему', и 'мой' шарахнулся вправо, как раз на меня. В прицеле, короткая, перенос, огонь. Мимо. Попаданий не видно, 'Месс' рванулся выше и встал на крутой вираж вправо, я за ним, помогая себе машиной. Еще очередь. Попал. Все, уходим. Так можно гонятся до бесконечности. Весьма опытный и толковый товарищ.

— Он сообщил, что покидает машину. — но, мы уже в наборе и догоняем Хворостова. Тому, тоже пострелять пришлось, как он классифицировал: по учебному самолету. Его атаковал 'Ме-108', видимо, курсант, заходил совсем неверно, и прямо на кормовые пулеметы. А их у 'Гудзона' много!

Пока мы тут возились, группа успела отработать по трем целям и повернула на обратный путь. Наша помощь не требуется, и мы пошли обратно. На полных ходах топливо улетает в двигатель как в прорву. Так как дожидаться группу не надо, мы прибавили до крейсерской, и, через полтора часа, сели в Батайнице. Получил втык от собственного техника: Алексей Иванович обнаружил хвою в воздухозаборнике. Плохо, что об этом узнали не только на аэродроме, но и в Ставку эта новость долетела. Не иначе, как новый ЧВС полковник Литвиненко подсобил. До него был Ветров, отличный летчик, сейчас в госпитале после налета на Альту. К сожалению, наверное, не вернется. А жаль, хотя, ведь не обязательно ему летать. Ему стекло в глаз попало, скорее всего, спишут. Но, стоит похлопотать за хорошего человека. А этот действует втихаря, вроде, как и похвалил в донесении, но про хвою писать не стоило, и предупреждать надо о том, если пишешь о начальстве. В общем, придется присматриваться. Он с Западного фронта, поэтому я его до этого не знал.

Но, политдонесение ушло в Москву, и последовал приказ: Вылеты на боевые прекратить! Подписано Мехлисом и Сталиным. Тут вовремя подвернулась командировка в Москву: привезли ордена из Лондона, требуется предстать перед глазами сэра Криппса и главы военной миссии генерал-лейтенанта Мартеля. Криппс сказал, что в последние дни своего пребывания в СССР ему поручена самая приятная и неожиданная миссия: награждение высшими английскими орденами целой группы советских летчиков. Кроме нас со Степаном, были награждены Крестами Виктории 12 летчиков 2-го гвардейского смешанного и 78-го истребительного авиаполков, одними из первых, пересевших на английские самолеты, и добившиеся больших успехов на них в ходе зимней кампании 41-42 года. С Криппсом мы уже встречались несколько раз, интересный человек, жаль, что не все его предложения нашли сразу поддержку на родине. Еще в 1939 году он исключался из рядов лейбористов за свои требования создать антифашистский народный фронт лейбористов, НРП, коммунистов, либералов и черчиллевских консерваторов, выступавших против политики умиротворения гитлеровской Германии. Он написал в своем дневнике следующие слова: 'Теперь, после славной победы под Москвой, никто не может утверждать, что советский режим является прогнившим или подрывающим жизненно важные устои собственной страны. Нет! Если бы не этот режим и все то, что было сделано в этой стране за последние 20 лет, Гитлер, безусловно, сумел бы завоевать всю Европу, а наши шансы на победу равнялись бы нулю.' И, от имени Великобритании подписал в июле 1941 года Советско-английское соглашение о совместных действиях в войне против Германии.

После вручения ордена, я спросил у него:

— Насколько я Вас понял, Вас отзывают?

— Да, мне предложен пост Министра Авиационной промышленности в Правительстве Премьера Эттли, и я решил не отказываться от этого предложения.

— Надеюсь, что мы еще увидимся, господин Министр.

— Несомненно, генерал, тем более, что вы показываете пример использования английского оружия по прямому назначению. Народ Англии в восторге от Вашей операции в Каа-фьорде. Все газеты Англии опубликовали рассказ сэра Харриса и Ваши комментарии к нему. Благодаря этому нашей Лейбористской партии удалось отстранить от власти консерваторов, и, впервые в истории, сформировать левое большинство в парламенте и левое Правительство. Его лозунгом станет: 'Все для фронта, все для Победы!' Узнаете лозунг?

— Конечно, достаточно выйти из стен британского посольства.

— С завтрашнего дня он будет висеть и здесь. — улыбнулся Криппс, и продолжил объявлять о награждениях.

После банкета удалось позвонить Поскребышеву, и получить аудиенцию у Сталина: 'По личному вопросу'. На самом деле Сталин очень не любил 'личников', и прекращал с ними общаться, если человек просил какие-то вещи для себя любимого. Все старались не упоминать такое словосочетание при записи, пытались замаскировать его другим делом. Но, у меня вопрос был сугубо личный. Пришлось довольно долго сидеть в Приемной, так как меня отодвигали и отодвигали назад в списке посетителей. Наконец, Поскребышев снял трубку, посмотрел на меня и ответил чуть слышно:

— Да, сидит еще... Хорошо! — он повесил трубку и показал мне на дверь.

— Вас ждут, проходите, пожалуйста.

Вошел, доложился, и передал Сталину свой рапорт, в котором указал номер приказа, запрещающего мне боевые вылеты и последовавшее за этим опечатывание моих самолетов, в том числе и личных, находящихся в личном владении. Сам ничего устно не добавил, стою и смотрю на реакцию.

— И из-за этого Вы сидели у меня в Приемной три часа, и не даете мне возможность пообедать? — сказал Сталин и порвал мой рапорт, — Приказ остается в силе, вылеты на боевые задания для Вас отменяются. Вы — командующий армией, вот и исполняйте свои обязанности. А лихачить и летать в глубокий тыл к немцам генералам Вашего уровня непозволительно!

— Может быть, в этом случае, снизить мой уровень? Привести его в соответствие с моим возрастом?

— Вы отнимаете у меня время.

— В таком случае вот еще один рапорт. Прошу перевести меня на работу в Главное Управление Учебных Заведений ВВС РККА. Хоть какой-то толк от меня будет.

— Вот упрямец! Хорошо, я отменяю свой приказ. Но, учтите, что это не дает Вам права бессмысленно рисковать собственной жизнью, выполняя второстепенные задачи. Сосредоточьтесь на главном.

— Именно так и поступаю, товарищ Сталин. В данном случае прикрывал действия трех полков по бомбардировке заводов по производству авиа и танковых двигателей. Налет прошел без потерь.

— Пойдемте, пообедаем, товарищ Шкирятов. Вы в курсе, что принята отставка Черчилля?

— В курсе, товарищ Сталин, я только что из английского посольства.

— Да-да, зайдите в наградной отдел, там подписан Указ о Вашем награждении. Сюда! — он показал на дверь шкафа, и толкнул ее вправо, за ним была еще одна дверь, за которой находилась небольшая столовая, где стоял накрытый стол на шесть человек. Но, кроме одного охранника у еще одной двери, там никого не было, да и он сразу вышел. Появилась обслуга, на стол поставили супницу, салаты, закуски, Сталин разлил по бокалам киндзмараули, поздравил с английским орденом, со второй звездой Героя и с новым званием. Как ни странно, но настроение у него было хорошее, хоть и только что почти ругались. Позже он объяснил, что не хотел меня принимать из-за формулировки 'личный', думал, что буду что-то у него для себя просить, хотя и так отмечен не кисло. Тем не менее, под конец обеда, опять вернулся к тому, что лишний раз рисковать, стараясь самому выполнить задание, не стоит. Даже если сразу не получится, любое задание можно повторить. Перепроверить, подключить дополнительно силы и средства, и выполнить.

— Учту, товарищ Сталин. У меня есть еще один вопрос, по полковнику Ветрову, ЧВС армии, который сейчас находится на излечении в 1-м авиагоспитале. Медкомиссию он, скорее всего, не пройдет, понимаю, товарищ Сталин, что это не тот кадровый уровень, которым занимаетесь лично Вы, но нас вместе ставили на эту армию. Летать он, наверное, не сможет, но заместитель он отличный, и в армии его очень уважают и ждут обратно. Грех такими кадрами разбрасываться.

— Он уже не полковник, а генерал-майор, тоже получит Героя, как выйдет из госпиталя. Вашу просьбу я учту. Не нравится Литвиненко? Мне рекомендовали его как хорошего организатора, хорошо знающего тыловую службу.

— Ветров знает на собственном опыте, что требуется летчикам для выполнения задания. Литвиненко этими знаниями не обладает. Буду, конечно, присматриваться, но, возвращение Ветрова буду ждать с нетерпением.

Рассказал Верховному о налете на Дойчландсберг: этот небольшой городок сыграл важную роль в присоединении Австрии к Германии. Там нацисты устроили путч, который подавили тогдашние власти Австрии. Немецкая пресса раздула скандал и сделала из путчистов героев, это послужило поводом для давления на австрийцев. Дело было в том, что в 1919-м году, на состоявшихся в мае выборах в городской совет Вены, победила Социал-демократическая рабочая партия Австрии, и это при том, что общее руководство страной находилось в руках буржуазно-консервативных кругов. Сей факт не смутил австрийских социал-демократов, и они активно взялись за построение социализма в одном отдельно взятом городе.

Новые городские власти чётко обозначили свои приоритетные задачи: благоустроенное жильё для рабочих, школьное образование для детей бедноты, медицинское обслуживание, доступное каждому жителю города, повышение уровня культуры среди малоимущего населения.