Ибо богиня 16-25

— Да, он сжигал людей. И именно это считал основой своей "божественной силы".

— Если эта сила — засвидетельствована, то к чему ирония?

— Она его не спасла. Божеством мы считаем, — комконовец чуть выделил слово "мы" и повторил: — мы считаем существо, которое способно к сверхъестественному и... и которое бессмертно. Вот таковых у нас не зафиксировано. Из всех великих чудотворцев только Иисус — воистину воскрес. А Будда — пятый век до нашей эры, и Магомет — шестой век нашей эры умерли вполне по-человечески.

— Существование Христа исторически не доказано, — пробормотал Антон.

— Апостол Павел — вполне историческая личность. А он встречался с остальными апостолами, говорил с ними, верил им. Это не доказательство?

— Но всё равно с шестого века по двадцать шестой — только "Тёмный бог"?

— А инквизиция? С чем-то она боролась? Может — перехлёстывая, может — на публику, но с XII по XVIII века она всё же над чем-то работала, с чем-то реально нереальным дело имела?

— А поближе? В цивилизационные времена?

— Есть и поближе... Ещё раз напоминаю про твою форму допуска... Людены.

— А в этой-то сказке что секретного?!

— Что это не сказка. Это мы много и много работаем, чтобы то Великое Откровение, которое потом стало побудительным мотивом массовых генетических опытов, которые и вызвали генетические войны, ныне насквозь проросло сказками. И сказками — стало. А на самом деле: вторжение люденов — было. Пришли и ушли. А у нас... В кодексе Логовенко было обещание, что, если у нас что случится, они помогут. В войнах не помогали. Более того, есть версия, что именно они их и спровоцировали. По крайней мере известно, что именно они бывли противниками фукамизации — и её теперь не стало. А мне жалко... Как бы нам не помешала... Как там? "На несколько порядков увеличенная сопротивляемость организма ко всем известным инфекциям, вирусным, бактериальным и споровым, а также ко всем органическим ядам и способность организма адаптироваться к таким физическим агентам внешней среды, как жесткая радиация, неблагоприятный газовый состав атмосферы, высокая температура.... многократно повышенная способность организма к регенерации поврежденных внутренних органов, увеличение диапазона спектра, воспринимаемого сетчаткой, повышенная способность к психотерапии...". Не генная это операция и расторможенность гипоталамуса по наследству не передавалось! Но кодекс Азалиных... — Фрэнк развёл руами и продолжил: — Однако, людены показали, что есть среди человечества экземпляры, способные на... На что? При каких условиях — это "что-то" освобождается? Каковы моральные устои "освобождённых"? Можно ли их корректировать? Да самое простое, наконец: был ли Тёмный таким вот освобождённым?

— Но тогда.. Импульс Логовенко тогда тоже — не сказка? Разве тогда он не проверяется? А у Тёмного?

— Проверяется. На Земле и большинстве колоний входит в перечень обязательных "младенческих тестов". Обнаружен ни разу не был.

— "На большинстве"?

— Аппаратура — дорогая, тест, соответственно — тоже. Положительных реакций не даёт не первое столетие. И Серая Лига данный тест из числа обязательных исключила. Поэтому на Кване — его тоже нет. Поэтому Тёмный обследование во младенчестве не прошёл. Тела его тоже нам не досталось — сжёг он себя в пепел. И что — люден он такой дикий? Или это — ещё один, совершенно другой механизм? А ведь если — не один, то...

-то, скорее всего, их и не два, а...

— Термин "бесконечное множество" — избыточен, но близок тогда к реальному, — улыбнулся Фрэнк.

— И ты — улыбаешься?! — не улыбнулась Татьяна.

— Ты лично следила за бегством по техническим проходам Блейка от райтов?

— Нет.

— Ты лично следила за охотой на крякш того лузера?

— Нет.

— Ты лупила джастом по экранному изображению всех этих эпических подвигов?

— Нет.

— Ещё вопросы есть?

— Нет, — вынуждена была ответить Татьяна.

— Тогда есть у меня, — уже откровенно рассмеялся парень, — А где он нынче, этот ваш Блейк?

— А знаешь что, — мстительно улыбнулась Татьяна Марии, — А нарисуй-ка ты этого нашего Фрэнка.

И Мария улыбнулась тоже и чуть погладила зубами нижнюю губу.

21. Пара клинков

Фрей сидел на выступающей с края террасы Ментры плите, смотрел на водопад, смотрел на разгорающийся на горизонте закат и улыбался. Вид действительно был впечатляющ: срывающаяся в двухсотметровую пропасть вода, радуги в тумане над нею и даль, даль, даль... Река, там, внизу текла по прихотливо изгибавшемуся проходу меж отрогами Кордитиер, и была она в свете заходящего солнца яркой и синей, как долгое поле цветущего льна.

"Н'Дого бы у нас понравилось", — подумал шут и улыбнулся: ему привиделся леопард, танцующий то ли на поляне льна, то ли в синих брызгах горной речушки.

Опять захотелось петь.

"Уже ж два года, — подумал он, — почти два года... Даже слушать не хотелось, не то, что б самому!.. Неужели и вправду, Богиня? Потому что это сверхъестественно! Ведь опять же!.."

Он не выдержал — встал.

"Но это... я ж `на посту'... Да и хрен с ним!.. — отбросил он глупости, — Что-нибудь русское? фольклорное — чтоб только мелодия? Нет. Ещё проще — чтоб только голос".

И, как мужчины кричат — от счастья, как женщины от счастья плачут, он — запел.

<*Ман> — Хороший голос...

<*Тон> — Его родной. Дойдя до пятого уровня, поставил своему аве — по бонусу. Сейчас на Гессе у себя в келье поёт — в Даяну транслируется.

<*Ман> — С таким голосом и в реале бы не затерялся.

<*Тан> — Немного не повезло, немного не хватило характера...

<*Тон> — Откуда знаешь?

<*Тан > — Я всю группу вокруг Блейка прошерстила — интересно же!

<*Фэн> — И что с ним?

<*Тан > — Достаточно банальная история... Двое лучших в училище, финальный конкурс, и на следующий уровень послали не его. Мать психанула, он — следом. Он обвинил жюри в предвзятости, она обратилась в профсоюз. Последовало скандальное разбирательство. Установили: мальчики приблизительно равны: у Фрея — чуть больше таланта, у его соперника — чуть лучше техника. И у соперника гораздо лучше с работоспособностью... Да и с прочим: со скромностью, с вежливостью, с "умением жить в коллективе".

"— Ну, если вам нужен не талант, а скромность, то не нужны мне ни вы, ни ваши `коллективы', ни ваша реальность!...

Вытряс у мамочки денежки, и вот здесь. Ленивым Фрей был, ленивым... Впрочем, таким и остался.

<*Ман> — А голос мне всё равно нравится...

<*Фэн> — А ты его нарисуй :)

<*Ман> — Голос?

<*Фэн> — Тьфу ты... А впрочем... Сможешь?

Н'Дого шёл в Долину. Дорога его не страшила. Конечно, непривычно, когда у тебя минус три уровня — за срыв клановой этой печати, чтоб её!... Эх, даже почти четыре! — рядом же с двенадцатым уже был! — но следопыт он или нет?! Блейк вообще здесь прошёл нулёвым, а у него восьмой уровень, как-никак, остался... Да и не в одиночку он идёт: сзади, за спиной чуть слева — Н'Дага, а слева...

"Чёрт! Опять забылся..." — мысленно выругался он: Н'Дага сразу после выхода из клана потребовала, чтобы её теперь звали — Дага. "И ты будешь вооружен на обе руки", — улыбнулась она. Да, вторую его женщину звали Скьявона. А это, оказывается, не просто красивое итальянское словцо, это, оказывается, название какого-то там типа средневекового клинка — венецианского, что ли...

Сейчас Скьявона держалась за спиной, чуть справа. И она теперь была выше его по уровню... Что тоже непривычно!

Н'Дого шёл в Долину. Впрочем, только говорится, что "шёл". Обычный темп передвижения по Даяне — бег. И они втроём — бежали. Первому бежать труднее: он выбирает одну из звериных троп или пробивает сквозь траву новую, он следит, чтобы не въехать в какую-нибудь магическую дрянь, чтобы не нарваться на засаду хищников. Поэтому мужчина и двигался первым.

Женщины — они странные. Понятно было, когда он писал стихи и был известен на всю Галактику, но чего они находят в нём теперь? Почему они мирятся с существованием друг друга? Почему они допускают существование ещё и третьих? Он бы... Нет и никогда! Либо с ним — и только с ним! Либо без него — и насовсем!

Так, пора осмотреться... Он потихоньку притормозил... Потом встал, широко, прочно расставив ноги. Никаких слов давно уже не требовалась: Скьявола пристроилась рядом, прислонилась, опёрлась, прижалась. Он крепко обнял её, а она сложила ладони лодочкой и чуток присела. И Н' ... Дага! просто Дага! — как по лесенке: руки Скьяволы — её плечи, придерживаясь за её шею, придерживаясь за его шею, вскинулась на плечи ему. Выпрямилась, балансируя, огляделась... Легко спрыгнула вниз.

— Там, — мотнула она головой по ходу движения, — стадо. Что-то вроде туров или бизонов.

— Не пойдём, — сразу отказался Н'Дого, — Еда есть, а нарываться на хищников... С нашими новыми уровнями...

— Тогда ориентир — вон тот одинокий дуб.

"Странно, откуда в саванне взялся дуб? — промелькнуло у следопыта недоумение, — А хорош — не меньше привычных здесь баобабов... Пожалуй, даже разлапистее..."

— Принято. Пошли.

Да, давно он уже не "следопытствовал" — всякую чуйку потерял!

Они опять побежали.

В первые здешние годы Н'Дого ни в какие кланы не вступал, а бродил от холда к холду — когда один, когда с кем-нибудь из таких же бродяг-шутов или с охотниками или с водителями. С Глосой, кстати, пересекался тоже — она его вспомнит... (Да и ему она запомнилась: термоядерная девчонка!) Его принимали всюду. Конечно, прошлая слава способствовала, да и... Стихи так и не вернулись, но рассказы время от времени случались, и благодаря им, на Старой Терре в верхней тысяче он всё ещё держался... Как-то возникали и пропадали девицы... пропадали, пропадали... А эта чернокожая / белолицая парочка пропасть не соизволила.

А потом бродить надоело, устал он... Постарел, что ли? Ведь больше всего опротивели аскетичность его поганой "кельи" и их тоскливые "рационы"! Тут-то к нему и подкатил Н'Баргу, лично... В результате — новые апартаменты в холде мбаду Н'Дого нарисовал себе сам. И к его девочкам вели теперь длинные коридоры, и его девочки перестали мешать друг другу, вечно мозолить друг другу глаза. Уже полтора года они с ним... Рекорд, однако...

Втроем они к Н'Баргу рвать печати и заявились — даже Скьяволу удержать не получилось, а, вроде ж, чего бы ей делать у главы клана, членом клана не будучи?

Умный он всё-таки дед, отговаривать не стал, ругаться не стал, наоборот: "Если что, возвращайтесь! Твои комнаты твоими и останутся. Или... хоть в гости заглядывай, а?"

И ещё... Успокоил насчет Ратххи: "Кремень-девка! Представляешь, ей предложили пластику от Льва Зильберштейна, а она обошлась биованной и попросилась задержаться на Гессе — медсестрой в больницу. И лицензию соответствующую предъявила! Да медицина эта — прикрытие, наверняка, на самом деле будет гнать на Старую Терру травяные сборы, чтоб не нищей на свободу возвращаться... Совет Кланов новую ставку утвердил... А куда б мы делись, после того, как один из нас такое с ней сотворил?..."

Женщины — они странные... "Кремень"... Кто бы мог подумать. Она — мягкая, как бутоны роз. Игривая, как котёнок — как два играющихся друг с другом котёнка! И ясная, как... Ну, это он уже говорил, — как солнечные зайчики, пускаемые семилетней хитрой девчонкой, улыбающейся во все свои полтора зуба!

Впрочем, Ратха... Нет, ей это уродливое гракххское словцо не шло, её родное — Женька, лучше! Так вот Евгения, как и остальные гойши, — профессионалка. Просто профессионалка. Просто профессионалка сумасшедшего класса! Как-то Скьявола рассказала байку про Иоганна Себастьяна Баха — того спросили: кто у Вас за образец? "Наш сапожник", — ответил гений. "В чем?!" — "Он за всю свою жизнь ни одной пары не стачал бесплатно".

Девочке после того урода надо хотя бы опомниться, придти в себя. Опять вспомнить, как играть с котятами, розами и лучиками света. А плату за.... за травму на производстве она не забудет, придёт время вспомнит и, раз она "кремень" — выбьет.

Вот тебе и "солнечные зайчики"... — задумавшись про русскую, он на русский и перешёл. "Сол-неч-ны-е зай-чи-ки" — хм, семь слогов... Длинная строка хокку, однако... Получится? Ну, можно, хоть попробовать... И не на бегу же!

Н'Дого остановился:

— Привал... Минут на пять... И не мешайте мне.

Года два назад поэт-следопыт сказал бы: "...и не лезьте ко мне!". Тихой сапой, мягонькими лапоньками, острыми коготками женщины потихоньку приучили мужчину почти к вежливости. Но и сами научились "не лезть" — научились становиться неслышными и незаметными и научились неслышно напоминать о себе, напоминать, что с ними лучше, чем без них. Вот и сейчас никто из них громко не "заявлял о своём отсутствии", но на реальном столике, перед задумавшимся, заглядевшимся в реальное окно Н'Дого, словно сам по себе, появился чай — горячий, пахнущий солнцем и высокими плоскогорьями. (Да-да, Скьявола с подругой зашли недавно в новомодную чайную, ту самую, которую едва не разнесли "оглашённые" Блейк с Глосой... и вслух посетовали, что опять не удалось вытащить "их мастера": он, видите ли считает, что у него кризис, и не любит теперь появляться на людях... Но — ведь правда же? — такие вещи, как "Леопард..." вообще пишутся раз в жизни... Скидку на постоянное точечное снабжение получилось выбить существенную).

А в средневековой сказочной саванне огромный чёрный воин достал из заплечного мешка павлинье перо, бумагу, недовольно огляделся... Невысокая чёрная — как глаза цыганки, чёрная женщина, улыбаясь, села перед ним, приняла перо и сразу протянула его всторону, а сама развернулась спиной, чуть пригнулась... У второй женщины чёрными были только волосы, но были они черней и кожи, и волос её спутников! Она взяла перо, поднесла пальцы к его кончику — свернула крохотная молния... И женщина передала заточенный инструмент письма поэту. Н'Дого возложил лист бумаги на спину Даге.

Три строки, семнадцать слогов, с указанием на время года и отсылом в вечность...

Цветы увяли.

Сыпятся вниз семена,

Как будто слезы...

(Басё перевод почти В. Марковой)

Вот на этом контрасте: мгновение-сезон-вечность, держится японская классическая хокку. Русских в 20-ом веке впечатлила предельность лаконичности, но философский парадокс они заменили просто парадоксальностью — любой... Любовной, конечно, чаще всего...

Когда-то и у него получалось... Итак, из-за чего распрыгались зайчики и что с ними стало... И пять минут на три строки — на все семнадцать слогов... Потому что дольше — бесполезно!

Нет, не получилось. Опять. Прозаическая фраза про хитрую дошкольницу и та ярче... Оно и понятно: в ней-то не семнадцать слогов, а внутреннего контраста в его хокку нет.