Волчица и пергамент. Том 5

Но если согласиться с предложением Уинтшира, благоприятные условия, созданные отношением народа к рыцарям, действительно могут придать им ценность в глазах Папы, как и предполагалось.

И на самом деле единственным человеком, фигурировавшим в этом замысле, был не Коул. А сам Уинтшир.

— Я хотел бы спросить твоё мнение кое о чём, наследница Хайленд.

— О чём же?

Хайленд была членом королевской семьи, положение её и Коула разнилось, как небо и земля. Если она прикажет прыгнуть с горы, у него не будет другого выбора, кроме как прыгнуть, прикажет свернуть горы, он должен хотя бы попробовать сделать это. Но она разговаривала с ним как с равным. И поэтому он спросил:

— Если всё пройдёт хорошо, досточтимый Уинтшир и дальше будет рыцарем?

Предчувствие Коула подсказывало, что не будет. Хайленд поджала губы. Похоже, это было ответом.

Звук колоколов собора снова влился в окна, прорезанные в каменных стенах.

Весь мир продвинется вперёд ценой одного. Может быть, это правильный выбор для воина, но это не прибавляло уверенности Коулу.

— Пожалуйста, дай мне немного времени.

Хайленд молча кивнула.

Уинтшир обратился с невероятной просьбой, всё ещё пытаясь спасти своё воинство. Если его просьба будет выполнена, его рыцари без пререканий подчинятся его решению в силу иерархической природы их организации, хотя многие могут ощутить беспокойство. И раз это спасёт его людей, большинство не станет распространяться о своих сомнениях. Но это не означает, что они не почувствуют себя обманутыми, и правда наверняка вырвется, разойдясь слухами. Ведь, задумавшись хорошенько на мгновение, можно увидеть всю неестественность происходящего.

Большинство людей, впрочем, не станут беспокоиться о деталях, главное заключалось в том, что этот замысел приносил пользу как королевству, так и Папе. А раз польза будет обеим сторонам, в конечном итоге, так или иначе, всё пройдёт хорошо.

Раздумывая об этом, Коул легко представлял, какая тяжесть зародилась в этой комнате. И этот старый рыцарь собирался взять её всю на свои плечи.

— Ты не можешь чем-нибудь помочь? — спросила Миюри, когда они возвращались из собора.

Уинтшир обращался с ней как с настоящей дамой, отчего её лицо даже раскраснелось.

Ей довелось увидеть рыцарей, перед которыми она преклонялась, и узнать изнанку их действительности. Благородные рыцари, с верой в сердце и мечом в руке, по прихоти грубых обстоятельств настоящего мира оказались на самом деле людьми, отчаянно пытавшимися ухватиться за действительность. Их блестящая игра была наподобие сверкающих блёстками бумажных доспехов, расползавшихся под холодным дождём мира.

— Кому из них помочь?

Уинтширу или его людям? Миюри схватила Коула за руку, и он сжал её ладонь.

— И ему, и им.

Себялюбивая надежда, которую мог лелеять только ребёнок. Но каждый в душе надеялся именно на это.

Было бы легко перечислить причины, по которым такое было невозможно, причём они ещё не оказались в ситуации, требующей использования последних средств.

Хаскинс сказал Коулу идти широкими шагами, потому что те, кто рядом, следовали его шагам.

— Мы продумаем всё, что сможем предпринять для этого.

Возможно, Миюри ожидала более безнадёжного ответа. Она подняла глаза и удивлённо моргнула широко раскрытыми глазами.

— Они не сделали ничего плохого. Я уверен, что Бог откроет им путь.

Главное же, чего Коул никак не мог принять за справедливый исход, это то, что Уинтшир примет на себя весь удар, а его рыцари продолжат жить, прикрываясь фальшивым предлогом. Примерно так же ему говорили про его с Миюри герб.

У каждого есть что-то своё, что он считает драгоценным, и поэтому не должен примешивать ложь или притворство. Что в особой мере относится именно к этим людям. Название ордена рыцарей Святого Крузы определило жизнь Родоса и Уинтшира, как и всех остальных, ставших его частью.

— Давай спасём рыцарей, — с воодушевлением ответила Миюри, сияя заблестевшими глазами.

Вообще-то рыцарям, кроме основания к существованию их отряда, не хватало ещё, откровенно говоря, денег. Они приплыли в Раусборн как для выполнения своей задачи, так и для того, чтобы на некоторое время получить еду, одежду и кров у собора, ворота которого теперь были открыты. Теперь, пока они были как-то обеспечены, они могли заняться поиском иных путей к спасению, не полагаясь на своё влияние.

Следовательно, им нужно было поговорить с одним определённым человеком.

— Рассчитывать на их благодарность будет не особо выгодно, — коротко ответила Ив, следившая за поместьем Хайленд во время её отсутствия, и продолжила своё занятие.

Она писала письмо Илении, предлагая ей закупить шерсть в аббатстве Брондел. Коул украдкой заглянул в письмо и заметил вопрос, почему Иления не закупала такую качественную шерсть прежде. Сочтя, что причиной тому были плохие отношения между ней и Хаскинсом, он подумал, что с её стороны было довольно плохо не делать этого.

— У аббатства Брондел давным-давно тоже были проблемы, помнишь? Тогда торговцы пришли закупить у аббатства всё, что можно, притворяясь, что протягивают руку помощи по доброте своей.

— Да, помню.

— Это потому, что у аббатства было что купить, а потом перепродать, а также их привилегии, которые можно было с выгодой использовать. Но у рыцарей этого нет. Они полезны только как инструменты.

Торговец должен держаться хладнокровно, взвешивать порывы своего сердца на одной чаше весов и золото на другой, и потому в её словах не было ни капли милосердия.

— Они получат пожертвования, если привлекут какого-нибудь филантропа. В конце концов, грязные богатые торговцы верят, что могут своим золотом купить веру или спасение. Но в этом случае снова возникнет проблема, равнозначная той, к которой привела бы твоя помощь.

— Под каким предлогом, да?

— Предлог всегда найдётся, но совсем другое дело, если всё, что им нужно, — это деньги на поддержание жизни.

Родос сказал, что бедность рассматривается как недостаток веры.

Королевство не заботилось о рыцарях, Папа им не доверял. И поэтому они шли к толпе за деньгами на поддержание их отряда на плаву. Они собирали средства, покупали еду и чистили мечи. Но что дальше?

— Я сказала тебе, они инструменты. Беда в том, что они инструменты, которые никому не нужны. Уинтшир в этом смысле особенный. У него нет абсолютно никаких надежд, связанных с ним самим и его людьми. Он лишь делает всё, что может, чтобы повысить их ценность как инструментов, и только. Это почти благородно — то, как он попросил тебя о помощи.

Миюри пристально посмотрела на Ив, задетая её хладнокровием, но взглядом трудно сбить торговца с пути.

— Но если сказанное им правда... — Ив завершила письмо и посыпала его песком, чтобы высушить чернила, затем она взяла у девушки с зонтиком ещё лист бумаги, — ...значит, у нас есть охотничьи собаки без поводка. Большая проблема.

Ив предполагала, что Папа использовал Уинтшира и его рыцарей для какого-то замысла. Что, конечно, усложняло ситуацию, но и без замысла Папы её сравнение наводило на мысль об одной проблеме.

— Говоришь о наследнике Клевенде?

— Хайленд поместила меня сюда — вполне разумно. Инстинкты торговца состоят в покупке и продаже инструментов.

— Пожалуйста, не говори так, — попытался пресечь её утрированный тон Коул, но улыбка Ив от этого стала только более картинной.

— Собаке нужен хозяин.

— Что?

— Всё, о чём сейчас думают рыцари, это о том, как их привечают горожане. Их прославляют, и это тёплым вином согревает их холодные, ожесточённые сердца. Но этот восторг не продлится вечно. Когда с тобой нянчатся, это доставит удовольствие лишь первые дни. Скоро это напрочь надоест, тогда они проснутся. Именно тогда они снова осознают свою ситуацию, вспомнят, что хозяин, которому они служили всё время, бросил их, и их мечи стали ненужными. Нельзя относиться к пустоте легкомысленно, она как дыра, глубину которой не измерить.

Ив указала пером на Коула, а затем на Миюри.

— Если бы тебя сбила повозка, ты упал бы и умер, что тогда сделает эта волчица?

Она пристально смотрела на Миюри.

Коул в тот же миг вспомнил, как его выбросило в холодное штормовое море зимней ночью. Миюри, не задумываясь, прыгнула в море, чтобы последовать за ним и в смерти.

— Когда рыцари поймут, что им незачем жить, как думаешь, чем они займутся? Я боюсь это себе представить. Ненужный беспорядок мешает торговле.

Отряд рыцарей собрал доблестных воинов силой в тысячу человек каждый, теперь они оказались в безвыходном положении. При их славе среди людей, наверняка найдутся те, кто предложит их накормить. Так зарождаются армии смутьянов, часто встречающиеся в рассказах о трагических событиях.

— Вот почему я думаю, как бы осознано продать их второму наследнику.

Коул собрался выразить своё неодобрение, но тут вмешалась Миюри:

— Мне это как-то сомнительно.

Ив движением подбородка предложила продолжить.

— Разве второй принц не предатель королевской семьи? — спросила Миюри.

— Конечно — в том смысле, что он пытается захватить трон.

— Я не знаю, примут ли благородные рыцари его сторону так легко. Убить своего сеньора — тяжкое преступление. Единственный случай, когда что-то подобное можно счесть справедливым, — это когда король становится тираном.

Голова Миюри была полна эпосов о войнах, но в них нередко встречалась и правда.

— Хорошая позиция. Съешь винограда, — и Ив на пустынном языке отдала распоряжение девушке с зонтиком. Та кивнула, улыбнулась Миюри и вышла. — Это неестественно. Вот почему мне придётся их уговаривать.

— Имеешь в виду, есть вероятность, что это станет естественным? — предположила Миюри.

— Положи ключ и замок в ящик и встряхни — вряд ли ключ что-нибудь откроет, но если всё поместить на свои места, это станет возможным.

Девушка с зонтиком принесла миску, наполненную светлым виноградом. Ив, потянувшись к миске, произнесла:

— Я говорила, что приглашаю тебя в свой следующий план. Как смотришь на это?

Миюри, уже протянувшая за виноградом руку, замерла. Ив была торговцем до мозга костей.

— Миюри, — обратился Коул.

Миюри специально высвободила уши и хвост и несколько раз дёрнула ими вперёд-назад. Затем протянула руку и схватила самую большую гроздь винограда.

— Как бы то ни было, сейчас я возьму то, о чём мы говорили.

Хватая виноград ртом, Миюри открыла его пошире, словно хвастаясь своими острыми клыками.

— Я почти хочу, чтобы ты работала на меня, — радостно улыбнулась Ив. — Я не собираюсь действовать сама, не получив твоего одобрения. Мне невыносима мысль, что ты снова разрушишь мои планы.

Ив умела сражаться в тени. Но теперь, когда Хайленд нашла её и вытащила на свет, Ив следовало считаться с тем, что неправильные шаги могут принести ей убытки.

— И всё же, я не думаю, что у вас есть много вариантов, — сказала женщина-торговец, изо дня в день занимавшаяся сделками, стоившими в золоте больше жизни человека, и махнула пером, давая понять, что её отрывают от работы.

Миюри взяла последнюю гроздь винограда из миски и вышла из комнаты.

Коул с Миюри вернулись в свою комнату. Миюри легла на кровать и принялась рисовать гербы, а Коул сел за стол и бездумно уставился в окно.

Щенок, которого они оставили в столовой, отправляясь в аббатство Брондел, был вне себя от счастья, снова увидев Миюри, но сама девушка восприняла щенячью радость почти равнодушно. Рисунок герба также выходил вялым и неопределённым.

— Полагаю, это означает, что госпожа Ив что-то знает, — сказала она, намекая на метафору ключа и замка.

Ив знала, какой предлог соединит всё воедино.

— Праведные рыцари никогда не будут заодно со злом.

Коул посмотрел на Миюри и заодно увидел на её восковой дощечке криво нацарапанного рыцаря.

— Она сказала, что их нужно будет убедить, — произнёс он.

Миюри недовольно фыркнула и ткнула пяткой щенка, пытавшегося поиграть с её серебристым хвостом.

— Но меня впечатлило то, что она продумывала, что произойдёт, когда рыцари ощутят пустоту посреди всех восхвалений.

То есть старалась просчитать их будущие шаги, но, что ещё важнее, Ив обычно рассматривала всё холодным взглядом. Коул сомневался, что есть кто-то ещё, более подходящий для выражения "ибо жизнь твою ты устроил в мудрости и рассудительность назвал твоею матерью". [цитата заменена, в английском оригинале использовано "прах к праху, земля к земле" — прим. переводчика]

— Как думаешь, — заговорила Миюри, отложив стило и перевернувшись грудью на подушку, обняв и крепко прижав её к себе. — Рыцари всё же были бы счастливы работать на этого плохого принца?

Коул замешкался с ответом, неуместный ответ наверняка её бы расстроил.

— Думаю, это зависит от того, насколько твёрдо они верят в своё дело, — заговорил он, держа в голове слова Ив о рыцарском ордене как инструменте. — Если Папа дёргает за ниточки из-за занавеса и тайно сотрудничает со вторым наследником, то я чувствую, что досточтимый Уинтшир, возможно, мог бы почувствовать себя свободней и в некотором смысле стать ближе к тому, чего он хотел бы как рыцарь.

Уинтшир должен был бы обладать достаточно широким взглядом, чтобы поднять меч на своё королевство, ставшее врагом Церкви. Он наверняка придумал бы предлог для этого. В конце концов, все они были рыцарями и с радостью ползали бы в грязи, если бы хозяин это им приказал. Но действовать без поддержки Папы, следовать приказам второго принца просто, чтобы продержаться на плаву, — это выставило бы ситуацию в совершенно ином свете. Пусть они делали бы при этом то же самое, изменилась бы сама природа снадобья, став отравой для исполнителей.

Репутация и результаты. Люди страдают, если что-то не согласуется с тем или иным.

— Значит, госпожа Ив полагает, что может подготовить для них повод.

— Я просто не могу представить. Мы даже не знаем, что за злодей этот король, — надувшись, сказала Миюри, и она была права в этом.

Король, конечно, не был совершенством, но правил он не так плохо, чтобы разозлить людей настолько, чтобы они захотели повесить его. Целью борьбы с церковью среди прочих была и отмена несправедливых налогов, поэтому он пользовался устойчивой поддержкой своего народа. Было почти невозможно представить, чтобы рыцари на что-то обиделись и встали на сторону второго принца, считая такое положение дел более справедливым.

Садясь на стул, Коул вдруг набрёл на одну мысль.

— Всё это должно означать, что те, кто встал на сторону второго принца, должны во что-то верить.

— Хах? — отозвалась Миюри, переворачиваясь на спину, она схватила щенка, играючи теребившего её хвост, подняла его над собой, не сводя с него глаз. — Разве они не такие же, как эта злая лиса?

— Ты про огромное вознаграждение за успешное вступление на престол?

Ив наверняка поддержала бы второго принца за привилегии и другие выгоды в торговле.

— Или, может быть, наследник просто встал на сторону других аристократов, ненавидящих короля.