я архимаг

— Звал, крестный? — пробурчал Малфой, дождавшись ответа на стук.

— Проходите, мистер Малфой, — холодно разрешил Снейп. Драко же в свою очередь удивленно посмотрел на декана своего факультета — так Снейп разговаривал с ним только на уроках. — Я хочу прояснить кое-какие вопросы. Начнем мы вот с чего. Скажите мне, мистер Малфой, с чего вы решили, что можете игнорировать мои распоряжения?

— Но я...

— Я велел вам, на чистом английском, чтобы вы не лезли к Поттеру, не задевали его и не провоцировали любым другим способом. Так извольте объяснить мне, почему вы все сделали с точностью наоборот?

— Да он первый начал! — в сердцах выкрикнул Драко.

— Ложь, — холодно отрезал Снейп. — Все, кто присутствовал там, утверждают, что вы первым полезли к нему.

— Он рассказывал гадости про моего отца!

— Вы оскорбили его мать. На глазах у всех. При этом вы точно также смеялись над ее смертью. Так почему же вы решили, что Поттер не ответит вам тем-же? Я уже молчу, что вы повели себя, как самый настоящий гриффиндорец! Вы без всяких раздумий кинулись на Поттера! Человека, который старше вас и, соответственно, знает гораздо больше вас! Слизеринцы так себя не ведут! Но отложим пока в сторону, кто первым начал. Вы не ответили мне на вопрос. Кто дал вам право игнорировать мои слова?

Драко молчал. Снейп бесцеремонно ткнул его носом в собственную глупость, и был прав. Следовало действовать умнее.

— Малфой, вы надо мной издеваетесь? — резко прошипел Снейп, и слизеринец с ужасом понял, что декан увидел его мысли. — Вы вообще не должны были соваться к Поттеру! Я предупреждал вас, что может очень плохо для вас кончиться! Я запретил вам подходить к нему, говорить с ним и уж тем более злить его! Вы проигнорировали три моих распоряжения и, соответственно проступку, получите три наказания. Во-первых, я назначаю вам отработки до конца года; во-вторых, с сегодняшнего дня я исключаю вас из сборной факультета по квиддичу. Молчать! — рявкнул Снейп, стоило Малфою открыть рот. — Пора научиться отвечать за свои поступки! И в-третьих, хоть мне и очень не хочется этого делать, но я лишаю факультет Слизерин пятидесяти баллов. И вам придется лично объяснить остальным слизеринцам, почему они их потеряли. А теперь идите.

Проглотивший от унижения язык Драко, побрел к выходу, понуро опустив голову. За потерю стольких баллов остальные слизеринцы не то что по голове его не погладят, а скорее всего просто ее оторвут. Особо мучительным образом.

— И еще, Драко, — окликнул его у самого выхода голос декана. — В следующий раз ты так легко не отделаешься.

* * *

— Смотри, куда прешь, Грейнджер! Мне теперь придется мантию стирать! Хотя проще ее выбросить, я ведь так и так не смогу больше носить одежду, которую касалась грязнокровка.

— Заткнись, Малфой! — проорал Рон, а Невилл угрожающе сжал кулаки. Стоящие за спиной слизеринца Крэбб и Гойл, двое гориллообразных парней, в ответ подняли свои, куда большие по размеру, кулаки. — Вали куда шел со своими подпевалами!

— Подпевала здесь только ты, Уизли, — презрительно скривился Драко. — И валишь здесь тоже только ты, все остальные идут. И идем мы встречать гостей. А вот тебе не следует этого делать, а то ты своим видом нас опозоришь. Так что можешь подождать нас в Большом зале. Только смотри, не сожри там все, а то слухи о твоем аппетите дошли даже до нас.

И без того уже красное лицо Рона стало просто багровым. Этого змееныша он ненавидел всей душой! У него было все, чего хотел сам Уизли, и это было несправедливо! Как смели все эти темные маги иметь то, чего была лишена его добрая, светлая семья?! Ну ничего, скоро директор Дамблдор наведет порядок, и каждый получит то, чего на самом деле заслуживает!

— Чего молчишь, Уизли? — ехидно поинтересовался Малфой. — Пытаешься придумать достойный ответ?

— Отвали, Малфой, — буркнул Невилл.

— Гляньте, кто подал голос! Лучше бы ты и дальше молчал, Лонгботтом. Тратить свое время на тебя у меня еще меньше желания. Еще ниже только Грейнджер.

— Пойдемте отсюда, — попросила Грейнджер, всеми силами стараясь избежать скандала. В котором, как всегда, чертов слизеринец виновными выставит именно их.

— О Мерлин, — поморщился Малфой. — Грейнджер, кто разрешал тебе открыть свою пасть? Меня аж замутило от твоего зубного скрежета. Я ведь так могу выставить себя в плохом свете при гостях!

Задохнувшись от возмущения, Гермиона лишь повыше вскинула подбородок, но сейчас ей это казалось по меньшей мере смешным. А вот желание размазать белобрысого поганца по стенке резко подросло. Сам же "поганец" лишь презрительно скривился, и направился к выходу из замка, где все ученики собирались встречать заморских гостей. Злобно плюясь слизеринцам в спину, Рон с Невиллом пошли следом.

— Ну как, Граджер? — раздался за спиной Гермионы знакомый голос. — Нравится терпеть всякий раз одно и тоже?

— И что ты предлагаешь? Убить его? — поинтересовалась Гермиона. — И я Грейнджер.

— Все равно, — отмахнулся Поттер. — И я ничего тебе не предлагаю. Твои проблемы — тебе и решать.

— Тогда зачем интересуешься? — грозно посмотрела на Гарри девушка.

Гарри искренне задумался над этим вопросом, но найти хоть сколько-нибудь связное объяснение так и не смог. Пожав плечами, он просто двинулся встречать гостей, уже забыв про саму Грейнджер и ее проблемы. Вздохнув, Гермиона пошла следом, не желая, чтобы один слизеринский гаденыш испортил ей настроение на весь оставшейся вечер.

Все факультеты стройными рядами выстроились перед входом в замок, пытаясь угадать, каким же образом гости прибудут в Хогвартс. Кто-то смотрел в небо, пытаясь увидеть неведомое нечто. Кто-то просто разглядывал окрестности, думая, что они приедут на поезде. Но большинство просто мерзли. Холодный пронизывающий ветер насквозь продувал одежду, и можно было быть уверенным, что большинство учеников потом будут вынуждены отправиться в Больничное крыло. К удивлению многих, Гарри Поттер стоял с совершенно бесстрастным лицом, хотя все ученики ежились от холода. Потом кто-то из рейвенкловцев клялся, что от мантии Поттера исходило тепло, словно она нагревалась сама по себе.

— Скоро шесть, — взглянув на часы, Рон устремил взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам. — На чем, по-твоему, они едут? На поезде?

— Сомневаюсь, — сказала Гермиона.

— А как тогда? На метлах? — предположил Невилл, глядя в небо, усеянное крупными звездами.

— Не думаю. Путь-то неблизкий.

— Может, портал? — терялся в догадках Рон. — А может, у них разрешается аппарировать до семнадцати лет?

— На территории Хогвартса аппарировать невозможно, сколько раз тебе говорить, — осекла его Гермиона. — Рон, неужели ты не можешь даже это запомнить?

— Да ну тебя!

Когда уже даже учителя начали слегка постукивать зубами, Дамблдор, стоящий вместе с ним в самом последнем ряду, радостно воскликнул:

— Чует мое сердце, что делегация Шармбатона совсем близко!

— Где?! Где?! — стройные ряды заволновались как море в шторм, но деканы быстро навели порядок.

— Вон! — указал какой-то шестикурсник на небо в стороне Запретного леса.

Сперва Гарри решил, что это коцебу, и в первым миг просто потерял дар речи. Креол утверждал, что в этом мире не осталось никого, способного сделать подобный артефакт! И вот пожалуйста! И лишь когда объект подлетел поближе, стало ясно, что это огромная синяя карета, подобная башне. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами, каждый величиной со слона. Гарри удивленно рассматривал их, при этом он мог поклясться, что в книге Креола этих животных точно не было. Ну что же, теперь и у него будет что добавить в

свою

Книгу.

Из кареты стали появляться ученики, во главе которых была великанша, каких даже Гарри никогда не видел. Женщина, стоявшая уже на первой ступеньке и озиравшая ряды ошеломленных зрителей, показалась ему огромнее даже не менее огромного Хагрида. Она вошла в полосу света, падающего из окон замка, и обнаружилось, что у нее красивое лицо с оливковой кожей, темные волоокие глаза и крупный орлиный нос, блестящие волосы собраны в низкий пучок на шее. Дама была с головы до ног закутана в черную атласную мантию, на шее и толстых пальцах поблескивали превосходные опалы.

Дамблдор зааплодировал. Ученики вторили. Многие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть великаншу.

Следом за ней гуськом потянулась группа подростков, Их было десятка полтора, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шелка. Кое-кто обмотал голову теплым шарфом. Насколько Гарри мог видеть, все они с испугом поглядывали на замок. И тут-же разбился вдребезги один из самых главных слухов о Шармбатоне — добрая половина учеников Французской Академии состояла из юношей. Злорадно улыбаясь, ученицы Хогвартса смотрели на своих приунывших друзей.

— Дорогая мадам Максим! — радостно приветствовал великаншу Дамблдор. — Добро пожаловать в Хогвартс!

— Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим грудным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром зд'гавии?

— Спасибо. Я в превосходной форме.

— Мои ученики, — небрежно махнула она назад огромной ручищей, указывая на своих подопечных. — Ка'г-ка'гов уже приехал?

— С минуты на минуту ждем, — сказал Дамблдор. — Вы его будете здесь приветствовать или пойдете сразу в замок?

— Лучше пойдем в замок. Тут у вас холодно. Только вот кони...

— Наш преподаватель ухода за магическими существами сочтет за счастье о них позаботиться. Он вот-вот вернется, только уладит небольшое недоразумение. Его... э-э... подопечные требуют повышенного внимания.

Гарри довелось увидеть этих "подопечных" и он мог с уверенностью сказать, что химерологи, создавшие Летоса, очень бы заинтересовались тварями, созданными великаном-любителем. Сперва бы заинтересовались, потом улучшили бы так, как им видится, и полученный результат швырнули на поле боя для полевых испытаний.

— Слышите? — вдруг воскликнул Рон Узили, чем тут же привлек к себе внимание.

Откуда-то из темноты донесся престранный звук — погромыхивание, сопровождаемое всасывающим хлюпаньем, как если бы гигантский пылесос двигался по речному руслу.

— Озеро! — крикнул чернокожий парень с дредами. — Гляньте на озеро.

Стоя на возвышении у замка, они отчетливо видели внизу черную гладь воды, которую теперь уже нельзя было назвать гладью. В середине озера появились завихрения, затем огромные пузыри, глинистый берег захлестнули волны, и вдруг в самом центре возникла воронка, как будто на дне вынули огромную затычку. Из самой ее сердцевины медленно поднимался длинный черный шест. Корабельная снасть, догадался Гарри.

— Это мачта, — удивленно пробормотал он, ни к кому не обращаясь. Величественный корабль неторопливо всплывал из воды, мерцая в лунном свете. У него был странный скелетоподобный вид, как у воскресшего утопленника. Тусклые огни иллюминаторов походили на светящиеся глаза призрака. С оглушительным всплеском корабль наконец весь вынырнул и, покачиваясь на бурлящей воде, заскользил к берегу. Вскоре раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на берег спустили трап.

С борта потянулись пассажиры, и в иллюминаторах замелькали движущиеся фигуры. Все они величиной не уступали Крэббу с Гойлом! Но вот они вошли в падающий из окон замка свет, и стало ясно, что не такие они и большие, просто на них надеты лохматые шубы. Человек, шедший первым, был одет в другие меха — гладкие, блестящие, серебристые, под стать волосам.

— Дамблдор! — радостно воскликнул он, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг?

— Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.

Голос у Каркарова бархатный, с льстивой ноткой. Высокий, худой, как и Дамблдор, но седина короткая, а козлиная бородка с завитком на конце едва скрывает безвольный подбородок. Подойдя к Дамблдору он взял его руки в свои и крепко тряхнул.

— Старый добрый Хогвартс, — смотрел он, улыбаясь, на замок. Зубы у него были желтоватые, а улыбка не вязалась с холодным, проницательным взглядом. — Как хорошо снова быть здесь... Как хорошо... Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл.

Каркаров поманил одного из учеников, тот подошел. Крупный, с горбинкой нос, густые черные брови. Гарри лишь лениво зевнул, но с удивлением обнаружил, что все без исключения шокировано уставились на незнакомого парня. В их глазах было узнавание и шок, неверие и одновременно восторг.

— Это же Виктор Крам!

* * *

Рассевшись за столами, ученики Хогвартса живо обсуждали столь неожиданного гостя в стенах их школы. Сами дурмстранговцы сели за стол Слизерина, отчего Драко Малфой, рядом с которым и сел Крам, чуть не лопнул от гордости, бросив на всех остальных взгляд, полный презрения и надменности. Гости из Шармбатона, в свою очередь, сели за стол Рейвенкло. Особенно среди них выделялась невероятной красоты девушка, с длинными белокурыми волосами, которые спускались почти до самого пояса. У нее были большие синие глаза и ровные белые зубы, напомнившие многим незабвенную улыбку профессора Локхарта. Все парни, не сговариваясь, попытались было занять место рядом с ней, но их опередили. Никого не спрашивая, рядом с француженкой уселся Поттер, который, похоже, и не понял, что одним махом испортил всем настроение. Ну или почти всем — девушки-рейвенкловцы лишь злорадно захихикали, с благодарностью смотря на Гарри. Чего он также не заметил.

Гарри ел, хотя непрекращающийся щебет на французском порядком его раздражал. С другой стороны также лился поток непрерывной болтовни, но уже на английском. Лишь пожав плечами, Поттер подтянул к себе поближе блюдо с жаренными отбивными. И лишь в этот момент он заметил уйму не самых добрых взглядов, направленных на него от каждого стола. Причем все взгляды были мужскими, с очень малыми примесями женских. Удивившись такому вниманию, Гарри завертел головой, пытаясь понять, что же он такого сделал, что на него взъелась практически вся школа?

— Сам сел рядом с ними и даже не пытается с ними заговорить, — возмущенно донеслось откуда-то слева. — Ни себе, не людям! — справа послышалось странное хихиканье.

Повернув голову в сторону смеющихся, Поттер обнаружил, что рядом с ним сидит довольно красивая блондинка, на лице которой появлялась легкая гримаса недовольства, стоило ей начать рассматривать убранство Хогвартса. Чуть подальше сидели три француженки, которые смотрели на них двоих и, не скрываясь, хихикали. Что их так развеселило, Гарри так и не понял.

В этот момент за учительским столом произошло оживление, и уже к присутствующим присоединились еще двое. Сухопарый, подтянутый, пожилой человек, в безупречно свежем костюме и галстуке. Пробор в коротких седых волосах был идеально прям, узкие, щёточкой, усы, словно выровнены по линейке, а ботинки блестят как лаковые. Второй был полной его противоположностью — это был человек могучего телосложения с детским пухлым личиком, который слегка оброс жирком. На его лице царила жизнерадостная улыбка, а одет он был почему-то в черно-жёлтую полосатую мантию.