Пока я пытался придать телу нормальное состояние и выплюнуть кровавую слюну, что наполнила рот, успел ещё раз рассмотреть заднюю стену камина Истинным зрением. Убедившись, что она действительно светится голубоватым светом, я осторожно стал отползать. Вот так поступает настоящий маг, которому дороги все конечности и что самое важное жизнь. А то демоны знают, что может скрываться за этой стеной. Может там нестабильный магический накопитель, который только и ждёт как кто-нибудь на него дунет или потрясёт. С ними вообще нельзя быть ни в чем уверенным. Взорвутся и поминай как звали.
Мой путь окончился, когда я взобрался на диван и растянулся на нём, подложив под голову руку. Непонятная стена перестала меня волновать, а всё потому что в голове вновь начали бить колокола, которые немного утихли, когда я закрыл глаза и незаметно для себя уснул.
Проснулся я неожиданно. Голова перестала вызывать отторжение у теля, то есть мне перестало хотеться отпилить её, чтобы не мучатся существованием столь докучающий части моего организма.
Вставать с дивана не хотелось. Слишком мягким он был. И почему первым делом, когда я впервые его увидел, мне захотелось отправить это чудо прямиком на свалку? Самая чудесная вещь в доме. Очень мягкая обивка плавно огибала все изгибы моего тела. Я чуть было снова не уснул. В доме было темно, будто бы наступила ночь. Переднее окно выхватывало пучки света, которые не освещали и части комнаты.
Собрав весь свой талант в одну кучу, я начал плести обычный светляк. Самое простое заклинание из сферы огня. Обычно начинающие маги первым изучают изменено его. В нем нет ничего сложного. Вот и теперь линии контура встали на свои места, как тогда в первый раз. Без особых проблем. Вспышка света осветила комнату.
— Твою мать! — я взвыл раненным волком. По глазам словно дубиной ударили. Рука тут же закрыл глаза, из которых потекли слезы. Чертыхнувшись, я развеял своё заклинание.
Немного удивившись тому, что кошель и кольцо все ещё были во внутренним кармане, я осторожно встал, пошатнувшись. Было как-то всё равно, что кошель изрядно похудел. Пить захотелось с новой силой, поэтому собрав всю свою силу воли, я двинулся к входной двери.
Когда моя трясущаяся рука хваталась за дверь, ведущую в давешней трактир, я вспомнил про несколько бутылок вина, что хранились в кухонном шкафу. Они могли неплохо удалить мою жажду. Я было подумал вернуться назад, но понял, что этот путь моя раскалывающаяся голова не осилит. Точно расколется на две половинки.
Дверь со скрипом ушла в сторону, заставляя зажмуриться. Встречай меня «Последний приют». Я вернулся. Уже через секунду я упал на свободную лавку, глубоко пожалев, что здесь нету стульев со спинками, на которые можно было бы облокотится.
— Чего изволите? — служанка появилась не откуда. Она была довольно молода. Глаза тут же прилипли к огненно-рыжим волосам, маленькому курносому носику и веснушкам, которые были разбросаны по её лицу, словно цветы на лесной полянке.
— Воды, — простонал я, отрываясь от её лица.
— Совсем плохо? — она сочувственно посмотрела на меня. Ответа от меня она не дождалась. И так всё ясно. — Сейчас всё принесу.
Зал был практически пуст. Только несколько посетителей вяло попивали пиво из больших деревянных кружек. Хозяина трактира видно не было. Не успел я заскучать, как служанка вернулась к моему столу с большим подносом. На столе как по волшебству появилась большая деревянная кружка, тарелка с какой-то похлёбкой, ложка и большой ломать хлеба.
— Сначала сделай пару глотков из кружки, — посоветовала служанка, имени которой я так и не спросил, и испарилась, обдав меня легким запахом ромашек.
Решив последовать совету, я взял кружку и сделал несколько глотков холодного сока. Он был терпкий и отдавал лесными ягодами. Сперва я чуть его не выплюнул, но удержался и сглотнул. Стало намного легче. Ещё пара глотков и мир перестал казаться таким унылым. Сразу же активизировался желудок, призывая к немедленно приступить к похлёбки. Сглотнув вязкую слюну, я быстро опустошил тарелку. И вот жизнь вновь заиграла привычными красками.
Ещё немного потянув неизвестный мне сок, я поднял руку подзывая служанку.
— Пять медных монет, — она требовательно протянула ладонь. Из кошеля монеты быстро перекочевали в миниатюрные руки. Больше она не задерживалась и отправилась по своим делам. А я, глянув в кошель немного расстроился. Там перекатывались три жалкие серебрённые монетки и парочка медяков. Неплохо отметил окончание Академии. Почти целый золотой вчера спустил.
Немного расстроенный я вышел на крыльцо, вдохнув прохладный воздух. Осмотрелся по сторонам. На улице уже зажгли магические фонари, осветившие пространство золотым светом. Они ставились каждые десять метров, но посмотрев в сторону порта, я заметил, что там их будто бы обрезали, оставив его утопать во тьме.
Уже собираясь спустится с крыльца и направиться в свой дом я заметил вчерашнего нищего, который всё также сидел прислонившись к фундаменту трактир. Не одобрительно качнув головой, я вернулся назад в трактир. Назад я вышел неся в руках миску мясной похлебки, кружку с пивом и ломоть белого хлеба.
— Старик, поешь, — я поставил перед нищим, сидящем положив ногу на ногу, тарелку и собрался уйти, но его слова меня остановили.
— Спасибо, добрый человек, но не мог бы ты поставить её мне на колени, — его лицо неожиданно появилось из тени, заставив меня отпрянуть. На глазах нищего была грязно серая повязка, скрывающая глаза.
— Держи, — я опустился на колено перед нищим и поставил миску ему на колени, которую он тут же поддержал левой рукой, на которой не хватало трёх пальцев. Присутствовали только большой и указательный. Присмотревшись повнимательней к нему, я только сейчас заметил, что на месте правой руки зияла пустота, начинающаяся от локтя.
— Что с тобой случилось? — невольно спросил я, рассматривая то, что осталось от когда-то целого человека.
— Знаешь, — он улыбнулся, показав не полный набор желтых зубов, который украшали едва ли половину рта, — по молодости лез в те дела, в которые не следует. Прыгнул выше своей головы. Не удержался и полетел вниз. А это все, — он поднял руку, — та плата, которую мне пришлось заплатить. Не каждой пташке суждено летать.
— Не велика ли плата? — мне стало немного не по себе.
— У всего есть цена и только боги могут решать какой она должна быть, — нищий погладил левую ногу и с болью в голосе продолжил. — Платой должна была стать моя жизнь, но кто-то очень мудрый решил сохранить её мне. В назидание так сказать, чтобы не шли против него. Хорошо получилось, наверно. Даже не представляю насколько жалко я сейчас выгляжу.
— Как человек, которому не повезло, — только и смог выдавить я.
Враньё, старающиеся придать хоть каких-то сил старику, оставленному судьбой прозябать возле старого трактира. Выглядел нищий не очень. Спутавшиеся волосы, одежда, висевшая словно на вешалке, всклокоченная борода, грязь, которая уже въелась в его тело настолько, что стала неотъемлемой частью этого человека.
— Спасибо на добром слове. — на лице нищего появилось какое-то подобие улыбки. — Меня зовут Грегор Вейс.
— Альдис Стилл, — на этот раз родовое имя я сказал без запинки, будто бы всю жизнь с ним прожил, а не получил только вчера.
— Ещё раз спасибо, Альдис, — Грегор поднял вверх голову и если бы там были глаза, то они наверняка были бы наполнены благодарностью. После чего он взял ломоть хлеба и макнул его в миску с похлебкой, а я развернулся и пошёл назад в дом. На этом наш с ним разговор и закончился.
Синие свечение пропало, шаг вперёд, и оно вновь появилось, шаг назад и снова пропало. Почесав голову, я призадумался. Подходить ближе к этому непонятному магическому свечению мне совсем не хотелось. Но тогда я не узнаю, что же это такое. Жить на пороховой бочке, которая могла в любой момент взорваться, было бы слишком беспечно с моей стороны.
Любопытство одержало победу над осторожностью, заставляя двинуться вперед. Всё-таки это теперь мой дом, а оставлять всякую магическую белиберду у себя под носом может только глупец. К таковым я себя не причислял. Чем ближе я подходил к камину, тем отчётливее становилось свечение. Мне это совсем не нравилось. На расстоянии пяти-десяти шагов уже должен был начать прорисовываться контур плетения, а тут всё тоже проклятое свечение.
Какое-то издевательство. Сколько бы я не подходил нужные линии никак не хотели проступать. Даже когда я залез, так сказать, по самые уши в камин, то интенсивность свечения только лишь усилилось. И только когда я почти лицо уткнулся в заднюю стену камина, тогда-то я заметил хаотичное переплетение силовых линий — каркас какого-то заклинания. Пару минут пришлось всматриваться в заклинание, чтобы убедиться, что оно точно не боевое.
Хищно улыбнувшись, я с возросшей уверенностью направился на кухню и взял нож. У каждого амулета должна быть основа — золото, серебро, драгоценный камень, хотя бы кусок ржавого железа, но в нём заклинание продержится от силы часов двенадцать, а потом начнёт потихоньку развеиваться. Присмотревшись к стыку между двумя кирпичами, я попытался вогнать нож именно туда, где была наибольшая концентрация силовых линий. Неожиданно нож провалился, а кирпич зашатался на своем месте и выпал, предоставив мне удовольствие наблюдать серебряную пластинку с каким-то синим камушком по середине.
Я улыбнулся. Старенький дом оказывается с секретом. Светляк, который висел выше по дымовой трубе, направил луч света на камень. Он красиво блеснул, заставив меня задуматься. Иолит или турмалин? Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить всё, что я знал о синих драгоценных камнях. Сапфир? Маловероятно. Слишком дорогой камушек. Турмалин? Точно он. Нету характерного фиолетового оттенка, как у иолита. Была бы одна книга, написанная выдающимся имперским геологом, то сказал бы точнее, что это за камень. Гадать можно долго, а книгу можно достать только в библиотеке или купить в книжном магазинчике.
Силовые линии от амулета, не пересекаясь, уходили куда-то вниз. Куда именно мне так и не удалось рассмотреть. Слишком тонкими они были, практически невидимыми, будто бы кто-то нарисовал их маленьким волоском. Ещё бы немного и я бы подумал, что эту работу проделал какой-то Артефактор со ступенью не ниже Архимага. Если бы хоть кто-нибудь из живущих смог бы достичь данной ступени. Мастерства у нашей братии хоть отбавляй, но силёнок обычно не хватает. Вот и получается, что достичь ступени Архимага просто-напросто невозможно. Какие бы ты по сложности заклинания не строил. Всегда остаётся сила, которой у нас попросту нет.
Отогнав ненужные мысли, я приступил к разбору заклинания на составляющие, чтобы понять для чего оно. Найдя начала, я понемногу начал углубляться дальше в структуру. Хватило меня минут на десять, пока я не моргнул и не потерял из виду тот участок заклинания, на котором остановилось моё зрение.
Напитав энергией ещё пару светляков и оставив их висеть над потолком в зале, я отодвинул кресло и диван и с отстранённость подумал, что не плохо было бы прихватить из дома немного бумаги и карандаш. Единственной бумагой, которая у меня сейчас была был гримуар, покоившийся на дне мешка. Вот только когда я решусь использовать его как черновик в мире исчезнут все маги. Не придумав ничего лучше, я взял в руку рассыпающийся мел, который ни весть как оказался в моем мешке, и начал выводить понятные только мне символы и формулы на стене, которая была ближе всего к камину. Ничего лучше в голову не пришло.
Через целую вечность безуспешных попыток разобрать это заклинание на составляющие, мне захотелось сжечь к демонам эту стену и разобрать по камушкам этот камин, чтобы наконец понять, что же там находится. Перебирать перекрученные линии было практически невозможно. Уже через пару часов меня начало тошнить, а линии уже казалось начали менять свои места, ползая и извиваясь, превратившись в тонких змей.
Когда первые лучи восходящего солнца пробились через грязные окна моего дома, мне удалось дочертить сложную схему из лихо перекрученных линий и знаков. Белые линии расходились и сходились, образовав двухмерную структуру заклинания. Ещё раз перепроверив правильность того, что начертил, я в каком-то недоумение уставился на пустоту в центре. Чего-то не хватало. Голова загудела. Мысли разбегались, словно крысы от огня, но в итоге пришли к самому простому и логическому умозаключению. Заклинание построено по схеме «ключ-замок». Ключа и не хватает. Всё просто. Всего-то надо было ночь посидеть и ответ найдётся.
Припомнив добрым словом того, кто запихнул пластину в камин, я захватил нож с пола и с остервенением начал очищать от сажи и грязи некогда блестящую поверхность.
— Вот ты какой большой северный дракон, — пробормотал я слова из старой легенды, рассматривая небольшой шестигранник, находившийся немного ниже драгоценного камня.
Я помотал головой. Не сегодня. Мне не хотелось потратить ещё пол дня на создание «ключа». Создавать его, чтобы открыть эту дверь слишком муторное дело. А то, что это дверь и за камином что-то скрывается я был уверен. Ко всему прочему из нужных для создания ключа материалов у меня только знания. А из этого качественный амулет вряд ли получиться.
Так за этими размышлениями я добрался до нужного шкафа на кухни и достал сумку с векселями и кошель, который мне дал господин Гвири. Он тут же отправился во внутренний карман куртки. Откуда я достал кольцо и сбросил в него половину своего Магического резерва. Мир немного поплыл, но тут же выровнялся. Объем кольца заполнился едва ли не на одну шестидесятую.
Открыв небольшую сумму из тонкой кожи, я выложил на деревянные доски двадцать векселей Единого Имперского Банка, представляли они собой золотые пластинки размером с половину ладони с двумя маленькими лазурита по краям. В магическом свете они светились слабым магическим сиянием, защищавшим их от подделки. Структуру, что была в них вложена была слишком сложна. Даже я бы не разобрался. Да и не зачем. У меня от простого заклинания голова опухла, а тут совсем другой уровень.
Отсчитав пятнадцать из них, я кинул их назад в сумку, а оставшиеся четыре убрал во внутренний карман. Мне предстояло прогуляться до одного мерзкого ростовщика и завершить наконец наше с ним знакомство. Я хоть и испытывал к нему определенную неприязнь, но в какой-то степени был ему даже благодарен. Он единственный, кто смог выдать мне на руки столь большую сумму.
Дверь со скрипом закрылась. Я повернул ключ и развернулся. Мои глаза вновь уставились на Грегора Вейса, который сидел на том же самом месте, где и вчера. Я почти поднял руку в знак приветствия, но тут же одернул себя. Слепцы мало, что видят.
На улице было прохладно, но восходящие солнце постепенно делало своё дело и солёный морской воздух начал прогреваться. До дома Пройдохи было не слишком далеко. Он располагался на Клине — вытянутом участке суши, который, словно волнорез, разделял море на две части. Чёрную и Изумрудную гавани. Вот на этом небольшом участке суши и жил Пройдоха, если быть точнее, то возле основания Клина там, где начинался Ремесленный квартал.
