Покойся с миром, Лориан!

— Ты плаваешь?!! — потрясенно произнесла Вики, и по ее глазам можно было чеканить даймы. Сара только развела руками.

— Не заговаривайте мне зубы. Что вы здесь делаете?!

— Привет, — сказал Верн. Его плечо и рука все еще были забинтованы, на глазу повязка. Рука правая, так что они с Сарой чудесно дополняли друг друга.

— Ой, прости. Привет. Как ты?

— Нормально, все уже...

— Извини, но не хочу потерять нить. — Я перевел взгляд с Сары на Вики и назад. — Как это понимать?

— Ну если коротко... — начала Вики, но потом сдалась и уступила слово Саре. Та поправила очки, совсем как Тимми Мори, только за дужку, а не за переносицу, и продолжила:

— Мы тут подумали, посоветовались с Верном и решили не уходить.

Я взглянул на Верна, но он только улыбнулся.

— Видишь ли, Сил, теперь, когда ты остаешься... думаем, мы тоже можем. Элайджа тебя слушает, не то что Хано... да и ты другой, ты...

— Думаешь о нас, — закончила его мысль Сара. — О людях вообще. Ты не дашь нас в обиду. И если мы раньше выживали, то сейчас, думаю, очень даже...

То, как они разом закрыли рты, обозначило, что Элайджа закончил возиться с яхтой и возник у меня за спиной.

— Я жутко есть хочу, — сказал он без церемоний, плюхнувшись на покрывало. — Верн, ты в порядке?

— Да, спасибо, я...

— Чего стоим, это пикник или нет?

Потихоньку мы расселись, но когда дело дошло до корзин с едой, все неловкости вышли в тираж. Сара как всегда превзошла сама себя — Элайджа сам слопал почти полкорзины, и пока мы болтали о том о сем, разлегся на покрывале, закрыв глаза. Лориан сидела рядом, подобрав под себя ноги и с интересом наблюдая, как мы едим. Мы так увлеклись разговором, что очнулись только минут через сорок.

— Ой, — спохватилась Вики, — знаете что? Звонили из полиции. Они закрыли дело, и теперь нам вернут тело Хано.

Но Элайджа на это не среагировал, даже не пошевелился.

— Эй! — пошевелил я его. — Ты слышал?

Тишина. Тогда я аккуратно приподнял несколько косичек с его лица — глаза были закрыты, дыхание ровное.

— Знаешь, что, — сказала Сара шепотом. — Кажется, он спит.

— Он что?...

— Не может быть, — сказал Верн.

— Подойди и глянь.

Он только сделал жест, мол, нет уж.

— Ты уверен? — тоже шепотом спросила Вики.

Я пошевелил его еще, но он только чуть изменил позу и уткнулся лицом в локоть. Если бы это был не Элайджа, ни у кого из нас и сомнений не возникло бы. И тут...

Надо было нас видеть. Мы все четверо как по команде повернули голову в одну сторону, да так резво, что можно и шеи посворачивать. Мы смотрели на Лориан, а она — на нас. Открытыми глазами, совершенно нормальными, насколько в ее ситуации это правильно звучит.

— А почему она не... — начала Вики и прервалась на полуслове. Сара сидела так, будто боялась пошевелиться. Не мудрено — в последний раз такая ситуация стоила ей сломанной руки.

— Может, еще не пора. Верн, как ты думаешь?

— Надо что-то делать.

— Не смейте, — сказал я. Резковато, наверное, но это оттого, что быстро. — Он три года не спал, только вздумайте его разбудить.

— А если?.. — Сара снова глянула на наш Левиафан, но та безо всяких перемен сияла глазами, поглаживая Элайджу по плечу. — Сил, это... опасно.

Я сам знал, что опасно, но в этот раз хоть знал, как его привести в чувства и быстро. Если, конечно, надо будет.

— Думаю, я справлюсь. А вы идите домой, ладно? Мало ли что.

— Ты уверен? — спросила Вики.

— Уверен. В крайнем случае, у меня есть секретное оружие. — Я усмехнулся. — "Сколько стоит собачка в витрине...", припоминаешь?

Вики прыснула, зажав ладонью рот, а Сара и Вернон уставились на нее, как на ненормальную.

— Это вы о чем?

— Она вам по дороге расскажет.

Когда они ушли, я выпил еще бутылку пива, ни на минуту не упуская Лориан из виду. Но это было легко, потому что она почти не шевелилась, просто сидела и смотрела мне в рот. Странно было наблюдать за ней, чувствуя... да особо ничего не чувствуя. Еще несколько дней назад при виде ее меня переполняло счастье — и вот теперь я смотрю и думаю только о том, как скорее от нее избавиться. Или хотя бы сделать так, чтобы она перестала...

Она опустила глаза. Не закрыла — просто опустила.

— Лориан, — шепотом позвал я.

Она посмотрела на меня.

Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг сказал:

— Почему бы тебе не пройтись?

И тут это произошло. Она встала и пошла к берегу.

Едва справившись с заевшей челюстью, я проговорил:

— Лориан! Чтобы я тебя видел!

Она оглянулась, послала мне улыбку, потом вошла в воду по щиколотку и остановилась там. Я сидел как остолбеневший — ничего себе. Наверное, ритуал что-то сдвинул, и между нами установилась новая связь. Это была более чем приятная новость, учитывая то, что Элайджа пока просыпаться и не собирался.

Во сне он съехал с покрывала на песок, и косички снова засыпали половину его лица, которую можно было видеть. Осторожно я сел ближе и разобрал их по одной — они легли как лучи, по цвету почти сливаясь с пляжем. Лицо Элайджи было похоже на бесценный артефакт — статую или барельеф древнего божества, пролежавший в песках тысячи лет, пока его не явила миру пустынная буря. Падший, но все еще внушающий страх.

Так, должно быть, выглядел Эндимион... Я придвинулся совсем близко, тихонько дунул ему на лоб, чтобы стряхнуть песчинки, и склонил голову набок. Как интересно... Во время сна люди всегда открываются, становятся чище и понятнее, сон — это как детектор лжи, который невозможно обмануть. Не скажу, что с Элайджей этого не произошло — чистота эта приоткрыла душу, только вот чью... Даже после всего я оказался не совсем готов к тому, что увижу сейчас. С закрытыми глазами он стал похож на человека гораздо меньше, чем бодрствуя. Возможно, глаза, в которые я когда-то влюбился, мирили меня с его сущностью, но сейчас мы оказались один на один — без влияния прошлого и привычки. И я его увидел. Передо мной была вовсе не человеческая оболочка, наполненная чужеродной сущностью, — это была сущность, выкроенная по эскизу человеческой, хотя от этого не менее чужая. Жалкое человеческое тело просто не смогло бы вместить и выдержать такое могущество. Хаос. Разрушение. Смерть. И что, у всего этого нет никакой миссии?.. Никакого предназначения? Просто оказался не в том месте или не в то время? В таком случае, я должен благодарить богов каждую секунду и почитать свою собственную миссию за счастье.

А вдруг?..

Нет, и думать не хочу. Я был почти счастлив, когда наконец Элайджа открыл глаза.

— У меня что, отросла вторая голова? — сказал он. — Ты так смотришь, будто впервые увидел.

"В каком-то смысле", — подумал я и спросил:

— Как спалось?

— Почему ты меня не разбудил?

— Потому что я не садист.

Ему не надо было и смотреть на Лориан, чтобы понять, как обстоят дела. Он только приподнялся, положил голову мне на колени, и я лишь сейчас заметил на спине синяки от моих "объятий". Ничего себе поплавали.

— Долго?

— Три часа.

— И ты тут со мной сидишь?

— А что, предлагаешь, чтобы мы тащили тебя домой? Через весь пляж и еще до комнаты?

Элайджа хмыкнул, забрал у меня бутылку и сделал глоток.

— Такое странное ощущение — спать. Я и забыл, какой это кайф.

— Ты слышал про Хано?

— Нет, а что?

— Полиция звонила, хотят его вернуть. У тебя есть план?

Со вздохом он потер глаза и отвернулся к берегу.

— Кремация — и о-ке-ан... По крайней мере, целый год еще я не желаю иметь дел с землей.

— Ясно... — Я сделал паузу, но ненадолго. Ну не удаются они мне, и все. — Элайджа, ты... Я хотел спросить, ты... будто совсем не скучаешь по нему... не вспоминаешь, будто его и не было. Это...

— Тебе так кажется, — ответил Элайджа спокойно, закрыв глаза, — он же мой брат. Я его никогда не забуду.

— А других ты... тоже не забудешь... так?

— Ты что ли о себе говоришь?

— Допустим.

— Тогда что ты равняешь себя с Хано? — дернул он плечами, не открывая глаз. — Он был мне нужен. А тебя я — ну, люблю или что-то такое.

Он это сказал как "дай мне еще пива", будто само собой разумеющееся.

— А?..

— Если тебе нужны доказательства, я могу сделать что-нибудь... ненормальное. Как там полагается в таких случаях? Скажем... превращу этот пляж в стекло — это повеселее, чем какая-то там тысяча роз. Хочешь?

— Ты с ума сошел! — Я спихнул его с колен, и наконец он поднялся, тряхнув головой так, что с косичек осыпался песок. — Совсем, мать твою, спятил?!! Что-то такое?!.. Да ты даже не понимаешь, Что Это Такое!

— Я подозревал, что ты так скажешь, — он глядел на меня абсолютно невозмутимо. — И поэтому спросил у Сары. А Сара сказала, что каждый волен понимать любовь по-своему, и ни один из вариантов нельзя считать правильным или ложным. Так что у меня есть полное право на собственное мнение, которое не дальше от истинного, чем твое или чье-нибудь еще.

— Отлично. — Я скрестил руки на груди, ощущая всю полноту ощущений, что приносит родителям переходный возраст их чад. — Тогда скажи — я ведь тоже тебе нужен, так в чем разница?

— Ну ты и бестолковый, — ответил Элайджа, терпеливо и даже, я сказал бы, снисходительно. — Разница в том, что нет разницы — нуждаюсь я в тебе или нет. Это достаточно логично?

Пока я вникал, он выдернул из-под меня покрывало, сложил, сунул мне в руки и направился к дому, оставив на меня еще и корзину.

— Ты идешь?

— Стой. — Я догнал его и перепоручил ему покрывало практически силой. — Давай разберемся.

— Не-а. Не будем, — сказал он все тем же невозмутимым голосом. — Сара говорит, что разборки убивают всякие чувства.

Покрывало я отдал зря — корзина была в два раза тяжелее, хоть бутылки и пустые. Лориан налегке скользила рядом со своей способностью гнуть железные прутья, но мой врожденный сексизм не позволял нагрузить девушку, пусть и мертвую.

— Если Сара такая гуру в любви, — проворчал я, — то где ж ее личная жизнь?

— У них с Верном роман.

— Чего-о?

— Не отставай, что ты еле ноги волочишь? Я же не могу орать на весь пляж о таких вещах!

Я прибавил шагу, но на фоне общей перегрузки мысль в голове вертелась одна — не забыть дать Саре по шее за саму идею доказательства любви. Сам бы Элайджа до этого не додумался. Вот стеклянный пляж — это запросто, это я верю. С него станется. А фантазия Сары явно не пошла бы дальше тысячи роз.

* * *

СЛОЖНЫЙ СЛУЧАЙ ПРИНЯТИЯ Ш`ИЛЛОХ

...А когда из огня потечет вода,

Позабыв про покой и сон,

Ты меня не отпустишь никуда,

И сначала мы все начнем.

Не думаю, что можно считать хэппи-эндом то, что еще не закончилось. Я пообещал, что все у нас будет хорошо, и теперь только на это и работаю — хотя не скажу, что мне не помогают. А работать есть над чем. У Элайджи по-прежнему проблема "что такое хорошо и что такое плохо", хотя она далеко не во главе угла. Основная, как ни странно, именно во мне. Я начинаю потихоньку осознавать всю ответственность... и власть... и иногда даже не знаю, достоин ли быть стражником. Не преувеличены ли мои моральные качества, и не проснется ли во мне все "самое лучшее", когда я до конца пойму, чем владею. Я стараюсь, хотя пару раз уже испытал искушение. И справиться с ним было не так и легко.

Что касается Элайджи, мы совсем неплохо ладим. У меня все еще есть идея обратить его энергию в какое-нибудь мирное русло, но он такой до ужаса ленивый, что лишний раз не пошевелится. Зато я перебрался в комнату с видом, которую он мне великодушно уступил, — если можно это так назвать. Потому что сам никак до конца оттуда не съедет. В принципе, он мне не мешает, ведь из-за Лориан мы все равно спим в разное время, но девочки говорят — если попустить, скоро он начнет вить из меня веревки. Я на это только улыбаюсь — пусть себе вьет. Уж кто-кто, а Элайджа знает меру лучше их всех, вместе взятых.

Я все хочу спросить, где он был те восемь месяцев двадцать лет назад, и почему по время гроз без дождя он впадает в кому, и еще много чего... да и подходящих случаев была тьма-тьмущая, но всякий раз на меня прямо ступор какой-то находит. Скорее всего, потому, что на самом деле я совсем не хочу этого знать. В последнюю попытку я совсем уж собрался с силами... и вместо этого спросил, почему тогда он выбрал "Город ангелов". А он ответил, что это был первый фильм на полке.

У Верна и Сары действительно завязался роман. Не знаю, что из этого выйдет, но они на седьмом небе, и мы где-то там тоже, за компанию.

Прах Хано был благополучно развеян над океаном — ничего идея, но сам Диско Дансер явно предпочел бы превратиться в бриллиант по новой моде или хотя бы быть замурованным в фундамент любимого ночного клуба. Птичка Божия не знала ни забот и ни труда... Каким-то я становлюсь циничным, а ведь раньше считал себя романтиком. Блин. Надо было соглашаться на стеклянный пляж. Хотя, кажется, мне и так будет что внукам рассказать.

Вики — то есть, простите, советник Вивика Вест — у нас теперь полноценный адвокат с лицензией. Мы побывали на слушаниях ее первого дела и были свидетелями блестящей победы. Она здорово держалась на людях и дала волю эмоциям только за закрытыми дверями машины, а мы ее успокаивали, вытирали потекшую тушь и отпаивали шампанским. Все действительно прошло гениально, без всяких сомнений. Элайджа даже сказал, что не такая она дура, как выглядит. Это, конечно был офигеть какой комплимент, но все равно хорошо, что Вики его не слышала.

Да, кстати, я пишу роман. Не "великий американский роман", не пугайтесь. Впервые садясь за лэптоп, я даже толком не знал, о чем буду писать... но настучал "ПОКОЙСЯ С МИРОМ, ЛОРИАН". Пожелание, ставшее названием... А дальше руки, считай, творили сами, поэтому в конце работы мне самому бывает интересно перечитать ее результаты. Эта комната — просто благословение богов в плане вдохновения, и одна из причин, по которой я еще не выставил отсюда Элайджу, как раз в этом. Когда он спит рядом, понятие "творческий кризис" засыпает вместе с ним, и надолго. Правда, когда бодрствует, о работе можно забыть. И надолго.

Не так давно я заметил, что мы всё меньше нуждаемся в Лориан... все мы. Теперь она может днями и ночами напролет сидеть на берегу и смотреть на воду, пока мы занимаемся своими делами, и никто не замечает ее отсутствия. Меня радует, что Элайджа постепенно отвыкает от нее, хотя у этого есть и оборотная сторона — мы становимся все ближе, и я позволяю ему все больше. Конечно, и близко не столько, сколько позволял Хано, так что мне еще есть куда расти...

Я даже помню тот момент, когда что-то в моей голове щелкнуло, и все стало на места. Как-то раз, после долгих часов за клавиатурой, я заснул, а утро встретил на руках у Элайджи — видно, он перенес меня в постель и так со мной и остался. Просто держал меня, обнимал, пока я спал. Когда же я проснулся — в легком шоке — он закрыл глаза и отключился, прежде чем я устрою скандал. Он так умеет — вырубаться, будто кнопку нажали. А я смотрел на него спящего и по мере того, как проходил шок, понимал, что ругаться мне совсем не хочется и смысла в этом нет. Слишком много он потерял и слишком мало просит, чтобы отказывать. В конце концов, выражать чувства не через Лориан ему еще учиться и учиться — едва не столько же, сколько мне учиться их принимать.