И такое бывает...

Декорации те же — моя комната, вопрос утренний "...почему?..", ответ имеется.

— Вот, — я выложил на стол перед ребятами две фотографии. Одна — с конца третьего курса. Взъерошенный неуверенно улыбающийся Поттер, спокойная Грейнджер, скуксившийся Уизли. И сегодняшняя — небо и земля. Видимо, хороший ликбез Поттеру сделал его поверенный. Про смену гардероба я уже говорил вроде?

Итак, в центре — всё та же непоколебимая Гермиона со спокойной уверенной улыбкой. Слева от неё строит рожицы ваш покорный слуга. Справа — сам Гарри, аккуратный, с уверенным взглядом, в новых очках, с прямой осанкой, чуть ироничной полуулыбкой (пять минут сосредотачивался, предварительно извинившись и попросив подождать). — Ну, — спросил я у парня, — где тут Избранный мальчик и где лорд Поттер?..

Вопрос в ответе не нуждался. Хорошо, однако, гоблин Гарри вымуштровал!

Мы ещё немного поговорили (дошли до того, что я присоветовал Гарри поговорить всё же с Дурслями и Люпином), когда мне пришла сова с письмом из Гринготтса — Шейт просил зайти. Попрощался с друзьями, сказал Молли, что отбываю по делам рода на неопределённое время (а ведь как был прав, как прав был!..) и был таков.

— ...Но при этом всё-таки смог найти драку, так? Ну и кто ты после этого?

— Любопытный парень, — буркнул я, всё так же сжимая лёд. Как любезно просветил меня, идиота такого, Шейт, повреждения от чужого перстня поноют ещё с недельку. И мне ещё повезло. Был бы магглорожденным — мог бы серьёзно заболеть, а так только позудит. — Ты мне лучше скажи, что там за фишки с Малфоем?

— А что с ним не так? — удивился Шейт.

— Ну, почему Гринграсс так ухмылялся и про пожертвования спрашивал? Серьёзно, выглядело это не очень логично и красиво. Да и вообще, аристократы как-то странно себя вели...

— Пожертвования? Ты хочешь сказать, благотворительность? Говорили об этом?

— Ну, да. Фадж объявил о том, что Малфои очень много средств дали больнице Мунго... — я осёкся, глядя на ощерившегося в довольно-хищном оскале гоблина.

— Министр правда так сказал? Давно пора, так и надо Малфою...

— Да в чём дело?

— Ох, Саша, какой ты ещё зелёный всё-таки... Ну да ладно, надо ведь тебя кому-то учить? Знай же, что магический мир Британии представляет собой большую клоаку, в которой, несмотря на все аристократические ужимки, побеждает всё же сильнейший. И до недавнего сравнительно времени у нас царило положение, похожее на общемировое у магглов на то время. Ну, Прюэтт, скажи мне, что первым приходит на ум при сочетании аббревиатур СССР и США?

— Холодная война, — пожал плечами я, всё ещё не понимая, к чему ведёт гоблин.

— Замечательно, — саркастично хмыкнул Шейт. — Ещё?

— Мм, политическая биполярность мира, если обобщить?

— Верно, в точку. Официально принято считать антиподами-полюсами Блэков и Уайтов, но первым было глубоко наплевать на всех, кроме себя и своих традиций, а вторые были необдуманно добрыми и милосердными альтруистами, и их род логично завершил своё существование около века назад. Зато вылезли Малфои, которые дюже хотели власти и благополучия и не гнушались никаких средств для достижения оного. Они, естественно, начали старательно и качественно подминать под себя всех остальных. Не лезли только на Блэков, которые изначально могли крепко дать всем по зубам, не особо оглядываясь на законы, — Малфои пошли на династический брак в данном случае, закрепляя союз. И не лезли блондины к ещё одному роду, — Шейт многозначительно посмотрел на меня.

— Прюэтты, — уныло заключил я.

— Да. Многовековая вражда и кардинальное различие во взглядах сделали Прюэттов и Малфоев непримиримыми естественными врагами. Сходу я тебе аналогию не приведу, но, как мне сказал твой прадед, мир между вами невозможен на генетическом уровне. Помнишь, ты мне рассказывал про свой разговор с портретом Вальбурги Блэк? Ещё удивлялся, что сказал про Драко чтоб повернуть ситуацию в свою сторону, но после в действительности почувствовал к нему неприязнь. Ваша школьная вражда по сути оттуда же, по маминой линии передалась — раньше Малфои Уизли даже каплей внимания не удостаивали, а вот в этом поколении у вас свара за сварой... И так как Прюэттам ничего хорошего не светило при приходе Малфоев к власти, они сами собой стали так называемым другим полюсом. Магглофильство и, как правильно заметил Кларенс Прюэтт, соблюдение законов только тогда, когда это выгодно несколько отпугивало волшебников, а вот равнодушие к интригам и тот факт, что Прюэтты никогда не предают и не меняют курса привлёк. Вскоре даже пословица появилась — "Лорд пришёл и ушёл, а Прюэтт с Малфоем все дерутся".

— Я в восторге. Теперь на мне ещё и вражда с Малфоями висит, так?

— Ну да, — даже чуть удивился гоблин. — А ты не знал? — я возвёл очи горе. Хорошо хоть Шейт на моё незнание азов, о которых даже младенцы в курсе, реагирует флегматично.

— И у них на данный момент все козыри. Деньги, Министерство...

— Ну, с деньгами, может, ты и прав, а насчёт Министерства... Фадж явно показал, что его симпатии на твоей стороне. Причём всем, — гоблин уважительно ухмыльнулся.

— Он вроде сказал мне про аукцион и пригласительные, когда никто не видел...

— Ох, сколько же в тебе всё-таки Уизли! Впрочем, от Малфоя тоже, по-видимому, мало что осталось.

— Почему? — едва не взвыл я, вконец осатаневший от бесконечных театральных пауз Шейта.

— От Малфоя-то? Так ведь его папаша рано помер, только и успел, что о браке с Блэк договориться. А Люциус на своего поверенного, как ты говоришь, забил безбожно и ни разу так и не навестил сего почтенного гоблина. Официально затвердил как своего финансового советника какого-то непонятного волшебника, причём дал последнему неограниченный доступ к средствам — когда такое было-то!

— Какого волшебника?

— Да чтоб я помнил... Нечистокровного — это точно. И фамилия у него... Кстати, а ведь советник Малфоя — Риддл, точно! — он внимательно на меня посмотрел. — Риддл...

— О, — глубокомысленно заметил я. Правда, выводы делать пока рано. — Ну а что по поводу Фаджа и его симпатий?

— Ох, Саша, — укоризненно покачал головой Шейт. — Слушай и запоминай. Одна из главных причин, по которым Визенгамот и система с родами до сих пор жива и не уничтожена, хотя многим из современных политиков не нравится. И изменить что-то практически невозможно, ибо для перемен необходим такой шаг, из-за которого горе-реформатора порвут на мелкие кусочки.

— В давние времена, — монотонно начал Шейт, — уже было деление на обычных волшебников и полукровок с магглорожденными. Как ты знаешь, и по сей день статус последних довольно низок в сравнении с остальными, хотя ситуация уже выравнивается — совсем новое время и другие обстоятельства. Видишь ли, полукровки и чистокровки росли под присмотром магов, а вот грязнокровки подобного контроля и защиты не имели. А вот выбросы магии были у всех, хоть у последних и в более слабом виде. Таким образом, в магический мир магглорожденные приходили без гроша в кармане и особого образования, так как простецы считали их ненормальными, изгоями и блаженными — в лучшем случае. В худшем новоявленных магов убивали с перепугу и во избежание, а во времена инквизиции на континенте так и вообще с особым энтузиазмом. Но тем не менее несмотря на всё это грязнокровки составляли просто огромный процент в населении магического мира, так как рождаемость в средней крестьянской семье и количество детей у магических аристократов несопоставимы — чистокровные волшебники уже тогда ограничивались одним-двумя детьми, редко тремя. Да, это компенсировалось разветвлённостью семьи, и в одном поколении могло быть даже двадцать детей с одной фамилией — кузены и кузины разной степени "-юродности". Но такой случай единственный, кстати, в среднем — два ребёнка, максимум — пять единовременно от семьи. Уизли, кстати, в этом веке рекордсмены. Так вот, без притока свежей крови и людских ресурсов магическому миру было не выжить, так как смертность тогда была значительно выше, чем сейчас. И грязнокровки, естественно, могли контролировать себя гораздо хуже. Оттуда, к слову, и запрет на колдовство несовершеннолетним. Итак, как уже понятно, до того момента, как ребёнок простецов станет волшебником, проходило много времени и, кроме того, его надо было чем-то кормить, во что-то одевать, как-то учить и при нужде лечить. А я напомню — магглорожденные приходили без гроша в кармане... Тогда и был принят негласный закон — семейства аристократов содержат магический мир. Это называется благотворительностью у магов. Собственно, из карманов аристократов платят зарплаты учителям в школах, врачам в Мунго; чистокровные фактически дают стипендии сиротам. Со временем вокруг Визенгамота сформировалось Министерство и Министр, которого, кстати, назначали. Это после очередных волнений с Тёмным Лордом Министр внезапно стал выборным и перечень его прав и обязанностей существенно расширился. Ну и Визенгамот внезапно стал судом и только, даже законодательную власть там сильно урезали. Правда, это несильно кого-то обманывает — кто платит, тот и заказывает музыку...

— Шейт, это малореально. Несколько семей содержат фактически страну? — страну в стране, если быть точным.

— Во-первых, ты забываешь о количестве аристократов, в Визенгамоте и сотой части аристократов не сидит, только самые-самые, и ты, кстати, гордись — у Прюэттов там кресло. Во-вторых, именно чистокровные семейства, исключая, естественно, не имеющих ни статуса Древнейших и Благороднейших, ни титула, ни родословной, ни денег особых — все те же Уизли, или Диггори с Лавгудами... Так вот, именно они и держат всю экономику в кулаке, и не только как спонсоры — вся магическая промышленность прибрана к рукам, также как и пресса. Просто в случае, например, "Пророка" — акционеров там невероятное количество, и у всех владетелей процент невелик, чтоб как-то влиять на газету. Так что в чём-то все довольны — прибыль чистокровным идёт, газета в действительности независима.

— Но Шейт, — у меня уже голова пухла. Есть что-то, что я не люблю больше даже, чем плохое меню или отвлечение от чтения — экономика. — Это хрупкая система, нет?

— Была бы, — кивнул головой гоблин. — Если бы в магическом мире были хоть какие-то стандартизированы налоги...

— Стоп. — Я в отчаянии помотал головой, пытаясь уместить в голове государственную систему без налогов и на частном обеспечении. Получалось плохо. По-моему, такая система не могла существовать. Но она была... — Нету налогов?

— Именно. Нет, газеты и предприятия платят что-то государству, чем и живёт невеликий неприкосновенный запас Министерства, но единого налога нет. За всё платят аристократы. Это что-то вроде необходимости, переродившийся в традицию и ставшей негласным, но неукоснительно соблюдаемым законом. Ежегодно каждая уважающая себя семья аристократов сдаёт кругленькую сумму в ту же больницу Мунго, например. И об этом даже говорить особо не принято. К слову, чтоб ты знал, прямым текстом требовать за свои пожертвования привилегий — дурной тон, это порицается. Да и непрямым... только в самых крайних случаях. Твои покупатели с аукциона тоже вполне могли потребовать пригласительных за пожертвования, как и Малфой, но, как видишь... А уж то, что Малфой ещё и сумму выплаченную назвал — вообще ни в какие ворота не лезет. Грубо говоря, Люциус признал себя беспринципным торгашом с очень гибкой моралью. Это всё равно, как если бы врач или там чиновник стал требовать с тебя взятку за то, что он обязан делать...

Я бессмысленно хлопал глазами. Хитросплетения неписанных правил ставили меня в тупик. Требование взятки за обязанности — ха! Хотя если посмотреть на негодование пополам с недоумением Шейта при этой фразе... Ну, у меня просыпается капля оптимизма. Хотя мне как раз поступок Люциуса диким не казался (неправильным — да, возмутительным — да, невероятным — нет), но тут, видимо, вопрос воспитания и восприятия. Ладно, пока отложим всё. Ведь не для этого меня Шейт звал...

Хотя один зацепивший моё внимание момент надо уточнить.

— Шейт, — я нахмурился. — Каждое семейство должно ежегодно отчислять деньги на поддержку госаппарата и учреждений?

— Не каждое и официально не должно... — он наткнулся на мой взгляд. — Да, Прюэтты тоже должны.

— И?..

— Как правило, ежегодно Прюэтты отдавали двадцать-тридцать тысяч, — я со стоном уронил голову на руки.

— Откуда такие бешеные деньги?!

— У вас был неплохой, очень даже неплохой бизнес, — пожал плечами гоблин.

— И что мне теперь делать?

— Ну, этот год можешь смело пропустить, я думаю. Ты недавно стал Прюэттом, пока только становишься на ноги... А вот в следующем уже было бы неплохо начать платить.

— Восхитительно, — саркастично произнёс я. — Ладно. Ты ведь меня не для ликбеза по Малфоям и иже с ними звал?

— Ну почему же, — невозмутимо произнёс гоблин. — Одно другому не мешает. Впрочем, — смилостивился Шейт, — ты прав.

С этими словами он вытащил откуда-то тонкую папку и протянул мне. Я прочитал.

Акт. О размещении в новом сейфе, открытом на моё имя, перстня с явной чёрно-магической аурой. И в соседнем — кладбищенской земли и гроба с останками Томаса Риддла, в совокупности четыре кубометра объёма.

То, что я держал в руках, было бесценно.

Даже то, что я здесь являлся неким аналогом Монтекки против очень сильных Капулетти отошло на второй план. Но едва я успел поднять восторженный взгляд на Шейта, как он пулей вылетел из кабинета, на бегу кинув что-то вроде "Дела, дождись!". Впрочем, насладиться уединением я не успел.

— Молодой мистер хотел поговорить с Винки? — появившаяся эльф выглядела прилично. Ну, не самый шик, конечно, но наволочка на ней была чистой и опрятной, в глазах светилась ясность, а мордочка не была обезображена печатью пьянства. И кстати — да, глаза эльфов реально напоминают теннисные мячи.

— Да, Винки, привет. Меня зовут Александр Прюэтт. Что ты собираешься делать дальше?

— Винки собиралась работать в Хогвартсе, ей обещал помочь с этим другой свободный эльф, — глаза её начали наполняться слезами.

— Эм, а как насчёт того, чтоб найти нового хозяина?

— Винки недостойна любого хозяина! Винки разочаровала хозяина Крауча, и...

— Стоп! Винки, я нуждаюсь в домовом эльфе, и я бы очень хотел, чтоб этим эльфом была ты, — ...потому что я особо никого больше не знаю. А раз домовой действительно может существенно облегчить моё существование, то эльф мне нужен позарез.

— Мистер Прюэтт хочет сделать Винки своим домовым эльфом? — глаза Винки загорелись, чтобы тут же потухнуть: — Винки плохой эльф, Винки разочаровала хозяина Крауча, — блин, она другие слова знает?

— Винки, я думаю, что ты отличный эльф, а Крауч был неправ... — о-оу, сейчас что-то будет, вон как она окрысилась...

В общем, спустя два часа переговоров, когда я каким-то образом смог убедить эльфу одновременно в том, что чуть не поклоняюсь великому и непогрешимому Краучу и при этом считаю Винки лучшим домовиком из существующих, она всё-таки милостиво согласилась стать моим эльфом. В смысле: