И такое бывает...

Кой — И такое бывает...

Оценка: 9.77*22 Ваша оценка:

Аннотация:

Жизнь прекрасна и удивительна, особенно когда она твоя! Впрочем, где наша не адаптировалась?.. АУ, ООС и авторский произвол (ну так, на всякий случай...)

Zana20, Marlagram, Malavon, Andrey_M11, большое спасибо!

...Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — подумал я и запнулся. Мысленно. Где — здесь? Кто — все?

Ничего не понимаю...

Последнее, что помню — я заснул. На своей кровати. И сейчас вроде как проснулся. Тоже на своей кровати. Чёрт побери, да я гений логики!!!

Подумав, попытался успокоиться, глубоко вздохнул. Почему я нервничаю? Понятия не имею. Хотя... — внезапно догадался я, — наверно, потому, что я себя так отвратно чувствую! Руки-ноги адски гудели и ныли. В туловище будто поселился ёж, и сейчас он в полной боевой готовности роет себе норки во мне... Господи, какой же бред в голову приходит! О, кстати о ней. Голова моя несчастная раскалывалась немилосердно, мысли путались и не хотели формироваться. Стоп, а чем я думаю?!

Шея — отдельный вопрос. Такое впечатление, что она одновременно и болела, и не болела.

Попытался помотать головой, чтобы как-то, не знаю, мысли прояснить — и едва шевельнул ей. В ужасе попытался пошевелить пальцами на левой руке — и от всей души заехал себе по лбу!

В результате этих нехитрых манипуляций я понял три вещи. Первое: я сплю на подушке. Второе: что-то не так. Третье: всё очень плохо!

Соскользнувшая со лба рука улеглась на материю подушки и мои волосы. На расстоянии дециметра примерно по ощущениям. Укрыт я был одеялом в пододеяльнике, — опять же, судя по ощущениям.

Поясню. Хорошо это или плохо, редко или нет, но я предпочитаю спать без подушек. Вообще. Не люблю их, хоть ты тресни. Не знаю, где у этой привычки корни — просто лет в тринадцать перед сном засунул подушку в шкаф и больше не доставал. Далее, одеяло. Их я тоже не люблю, и сплю всегда под одним пледом, в любую погоду и в любое время года. Зимой под ним не мёрзну, летом не зажариваюсь. И последнее — волосы. Всю свою сознательную жизнь носил короткий ёжик — ну, сантиметра два-три максимум в самые ленивые на поход в парикмахерскую года. Иными словами, того, что ощущала моя рука и тело, быть не могло в принципе.

Вкупе с общим жалким состоянием и неудачными попытками двигаться это вовсе не вызывало недоумения. Это порождало невероятную насторожённость и, говоря откровенно, немного бесило. Ну, как немного... совсем, в Бога душу мать, не немного!!! Со вздохом отложив злобу и страшную месть неведомо кому на потом, я принялся за дело.

Спустя минут сорок мучений я смог открыть глаза. В смысле, открыть глаза я смог уже минут через десять после начала попыток, а вот осознанно открывать и закрывать их — через сорок. К счастью и к сожалению, на дворе, видимо, была ночь. Глаза не резало светом и они ничуть не устали после моих упражнений, но и рассмотреть что-либо не представлялось возможным.

Спустя ещё полчаса я смог нормально вертеть головой, хотя подушка всё ещё доставляла неудобство. Впрочем, вскоре дело пошло веселей, и спустя четыре часа я смог сносно управлять своим телом. "Вернув" руки, первым делом отбросил подушку, после уже ожидаемо удивился — моих любимых часов, в которых я даже спал, на правой руке не оказалось. Вновь загнав злость на задворки сознания, продолжил занятия, больше, по правде, похожие на предсмертные судороги эпилептика.

Вот так вот тихо и незаметно подкрался рассвет, осветив комнату, в которой я оказался, нежными лучами восходящего солнца. Рассвет застал меня осторожно сидящим на кровати.

Ну, что я могу сказать? В комнате царил срач. Не благородный бардак, столь мною любимый и пестуемый (гении властвуют над хаосом!), а именно срач в самом его неприглядном виде. Насколько уж я был небрежен, но такого никогда не допускал. Кучи фантиков и обёрток устилали пол вместо ковра, обоями служили отвратные плакаты самых фантастических расцветок, на полу также валялись книги и кучами лежали шмотки (преобладали почему-то халаты), открытая дверца вещевого шкафа показывала неприглядную картину скомканных и безжалостно впихнутых туда вещей, у двери висело замызганное зеркало, на письменном столе валялись опять же фантики-обёртки и обрывки бумаги. Рядом с кроватью гордо стояла ободранная тумбочка, на которой ничего не было, кроме узкой продолговатой палки сантиметров в тридцать, заужавшейся к концу.

Ох, кажется, у меня очень плохое предчувствие. Я пригляделся к плакатам, надписи на них ввергли меня в чуть не предынфарктное состояние: "Пушки Педдл", "Гриффиндор"... Осторожно встал с кровати (наступил на свечу с верёвкой — это-то здесь откуда?) и медленно подошёл к зеркалу.

Оттуда на меня из-под небольшого слоя пыли и грязи осоловело смотрел рыжий голубоглазый парень с волосами до плеч с самой обычной внешностью. Проблема в том, что я-то всю жизнь был зеленоглазым шатеном...

Добила меня рыжая полноватая женщина средних лет, без стука ворвавшаяся в комнату и чересчур громко сказавшая:

— Рональд Билиус Уизли, ты что, решил пропустить завтрак?!

Мысленно я выбежал на улицу, уставился в бессердечное небо и патетично прокричал "НИЭЭЭЭЭТ!!!". А вслух извинился и последовал за этой... по всей видимости, Молли Уизли. И почему-то я был уверен, что ещё нескоро смогу назвать её матерью, если вообще смогу. Первая встреча не вдохновляла, всё, что я испытывал к ней на данный момент — глубокая неприязнь. Назовите меня снобом, но я ненавижу, когда ко мне входят без стука, и не очень люблю людей с громкими голосами, хотя всё познаётся в общении. А мать у меня одна, и мне даже не нужно было сравнивать их, чтобы увидеть, что Молли Уизли явно проигрывает. Да и вообще — мама для меня лучшая и несравненная...

Пока я плёлся по лестнице вниз, думал о происходящем. Это не розыгрыш — слишком много деталей, которые нельзя сымитировать, и в первую очередь во мне самом. Если это мой бред, и я до сих пор не проснулся, то пока надо подождать... наверно. Если на мне испытывают новый психотропный препарат — нет смысла рыпаться, раз не спросили разрешения, то вероятность того, что со мной потом будут разводить политесы и выпустят, крайне мала.

С этой точки зрения вариант реального попадания в Поттериану казался вовсе не самым плохим, пусть даже и в моего самого нелюбимого персонажа. В конце концов, подушку я уже скинул, комнату можно довести до гармоничного сочетания относительного порядка с умеренным бардаком, волосы — подстричь, часы и новый плед — купить. Глядишь, почувствую себя чуть более комфортно, тогда и взять бензопилу и с особой жестокостью перерезать всех вокруг, а потом побиться головой об стену перехочется. Кто знает?

Принцип "если проблема имеет решение — беспокоиться бессмысленно, если проблема решения не имеет — беспокоиться тем более бессмысленно" и раньше сберёг мне немало нервных клеток, а теперь и вовсе единственное, что удерживает меня от длительной разрушительной истерики.

Зато сейчас покушать дадут. И вообще, я мог бы попасть в Беллатрикс Лестранж, в тёплую компанию Пожирателей Смерти и дементоров. Или в Джинни Уизли.

Господи, как жить-то хорошо!

* * *

Не мог бы.

В моей душе медленно поднималась большая, раскормленная ненависть к Рону Уизли. В смысле, ещё большая, чем была.

Но обо всём по порядку.

* * *

Спустились мы к завтраку, я со всеми поздоровался, сел на свободное место и уставился в свою тарелку. Овощное рагу. Как мило. Ненавижу овощное рагу, как угадали только?..

За столом сидело шесть человек кроме меня — близнецы, девочка, взрослый дядька рядом с Молли и парень с серьёзным взглядом.

Вяло пытаясь раскрошить на молекулы ниточку капусты, я старался не обращать внимания на странные взгляды окружающих. Один Артур (рыжий полный мужик с впечатляющей плешью и взглядом хронического подкаблучника) грустно на меня посмотрел и обратился к Молли:

— Что, Рон ещё не пришёл в себя?

— О, нет. Но ты же знаешь, надо просто подождать. Мадам Помфри сказала, что после такого стресса — встречи с Гримом и оборотнем, мальчик несколько замкнётся в себе поначалу и может немного измениться, но ничего страшного, — беспечно откликнулась эта... женщина. — Да, кстати, Рон, после завтрака займись гномами в саду, — и, как ни в чём небывало, продолжила есть.

Словил сочувствующий взгляд братьев и ехидный — сестры.

Нет, обычно мне плевать на окружающих. Я, собственно, пусть и могу легко находить общий язык с практически любым человеком и при общении кажусь очень разговорчивым парнем, всё же предпочитаю спокойное и тихое общение. Близких по-настоящему людей у меня немного, а на остальных мне, по большему счёту, плевать, что бы они ни делали и ни говорили. В обычное время то, что обо мне говорят в присутствии меня же, меня бы не задело, но вследствие насыщенного утра я находился в весьма взвинченном состоянии. И подобное пренебрежение только подлило масла в огонь.

Нет, я был в чём-то почти счастлив — благодаря неизвестному происшествию я был прикрыт от вопросов типа "Ты не Рон, мерзкая тварь в его теле! Кто ты?!"

И, тем не менее, секунду назад положенная мною на стол вилка тихо и аккуратно завязалась морским узлом.

Ровно сказав Молли "спасибо", я поднялся из-за стола и пошёл в свою комнату. На сад и гномов решил просто забить — насколько я помнил канон, борьба с ними бессмысленна, да и я ещё поручения этой неприятной тётки не выполнял!..

...Вилку по тихой забрал с собой.

Зайдя в комнату, испустил стон отчаянья. Задумчиво сел на кровать, положив шедевр металлического искусства на тумбочку. После пяти минут бессмысленного разглядывания противоположной стены решил совместить неприятное с занятием неизвестной степени полезности.

Уборку с воспоминаниями о каноне.

Время от времени посылал все проклятия на голову (или что там от него осталось) настоящего Рона Уизли, и лучи любви и восхищения своей маме, которая воспитала меня таким памятливым любящим книги мальчиком, памяти, удачливости и пубертатному периоду, а именно — тому, что в своё время я увлекался фанфиками по Гарри Поттеру.

Помню, в глубоком детстве любил я сериал про человека-паука, смотрел сутками — не оттащишь. Потом и не вспоминал о нём очень долгое время. Прошло не меньше десяти лет до того момента, как вечером мы с мамой зацепили эту тему и я, к своему удивлению пересказал ей чуть не весь сюжет с деталями.

Перед уроком мне достаточно было проглядеть нужную тему по диагонали, после чего я мог ответить примерно так же, как и ребята, зубрившие учебник с вечера. Всегда мне выпадали лёгкие задания, если я опаздывал — учитель задерживался... и так далее. Тенденция, к счастью, сохранилась и при обучении в университете.

За подобную удачливость и память я был не раз шутливо осуждён однокашниками.

Грустно думал о том, что мне ещё говорили, мол, на что ты своё время и память тратишь, этот Гарри Поттер тебе ни в жизнь не пригодится... Сейчас имелся серьёзный шанс того, что моё юношеское увлечение принесёт мне пользу. Прочитанная Поттериана и множество изученных фанфиков вселяли в меня слабую уверенность в завтрашнем дне, да и воспоминания о личности, которую я занял, вселяли некий оптимизм. Никто не удивится, если после стресса у парня резко изменится характер. Никто не удивится неумелости Рона Уизли, уж что-что, а непрокость парня давно уже чуть не притча во языцех, насколько я помню.

Ещё раз подумал о том, как удачно я попал. Тут хоть круг общения и общие события известны, а попал бы в какого-нибудь Блейза Забини — и что делать? Или в Лаванду Браун, или вообще в дурмштранговца какого-нибудь. Или в шармбатонку.

О! — озарило меня. — Это ж если были Грим — анимагическая форма Блэка, и оборотень — вроде как Люпин, значит, еду я на четвёртый курс?..

Тем временем уборка продолжалась. Моя библиофильская душа рвалась убить проклятого мальчишку с особой жестокостью. Немногие книги, находившиеся у него в комнате, пребывали в поистине ужасном состоянии. Жирные, грязные, в пыли... Их противно было брать в руки. Исключением стала только одна, обнаружившаяся в тумбочке, но об этом позже.

Весь мусор, который был в комнате, за неимением пакетов перекочевал в особо ветхие и стрёмные халаты... э, мантии. Кажется, среди них затесалось бордовое чудовище в кружевах и оборочках, которое должно было стать моей парадной мантией... вроде как. На столе стопками покоились книги, которые я распределил по циферкам: первый, второй и третий курс, иной литературы, кроме учебной, у Рона не водилось. Ну, исключая разве что бесконечные номера "Квоффла", спортивного обозревателя. Тяжёлая стопка глянца с бесполезной информацией. Разве что узнал, что у мётел реально есть какое-то подобие седла. Но я на этом сидеть не рискну. По крайней мере пока.

Единственный имеющийся стул был чуть выдвинут из-за стола. В будущем этому предмету мебели отдавалась судьба филиала шкафа. От своих привычек, одной из которых было расположение наиболее часто используемых вещей на спинке стула, я отказываться не собирался.

В шкаф были аккуратно сложены обычные вещи и повешены мантии. В одном из нижних ящиков нашёл обувь на все случаи жизни, правда, как и одежду, несколько потрёпанную и очень неухоженную.

К моему счастью, под потолком висела лампочка. Всё-таки электрификация — замечательная штука!

Понял, что ненавижу Рона Уизли. По натуре я лентяй, а из-за него мне пришлось убирать. Мало того, моя комната теперь пребывала в образцовом порядке — организовывать уютный привычный бардак было пока не из чего.

Ободранные голые стены довершали депрессивную картинку моего жилища. Я, кажется, начал понимать страсть моего предшественника к плакатам.

Пол оказался деревянным и достаточно крепким.

Как уже упоминалось, в тумбочке нашёл книгу. Чистую, приятную, с оптимистичным названием "Тёмные Обряды. Для ищущих силу" и рисунком из свечи с верёвкой на обложке. Моя интуиция орала, что именно этому предмету, сильно не сочетающемуся с хозяином комнаты по меньшей мере по состоянию, я и обязан своим пребыванием здесь. Начал её читать. Забористое предисловие, очень много воды... Добрался только до второй страницы, а графа "От автора" всё ещё продолжалась. Раздражённо тряхнул книгу — оттуда выпал вкладыш. Я тоскливо вздохнул, признавая своё поражение, и решил отложить изучение фолианта на следующий день.

Память оригинала всё ещё не хотела появляться. Жаль. Я уж было понадеялся... Единственное, что мне досталось в качестве бонуса — языковые навыки. Хотя, как выяснилось, возрадовался я рано — читал Рон до этого унизительно мало, а значит, и очень медленно (в чём я и убедился позже). К вечеру, после первой не очень удачной попытки изучить пройденное этой скотиной, глаза действительно устали.

На обед не вышел, подошёл к ужину. Репрессий не последовало.

Последовало наказание свыше. Суп с фрикадельками вяло подмигивал мне своим содержимым, из кастрюли на печке меланхолично выглядывала гречневая каша, а рядом из сковородки злорадно лежало объятое жаждой мести за утреннее невнимание рагу.

По-моему, у Молли прорезались экстрасенсорные способности. Нет, голод, конечно, через пару дней заставит меня есть и это, но пока я ограничился стаканом воды и с жалобой на головную боль и свалил в комнату. Перед этим смог всё же узнать, когда я нахожусь. Девятнадцатое июня девяносто четвёртого, вот так-то. Двадцать четвёртого августа состоится финальный матч Кубка мира по квиддичу. При мысли об этом во мне начали проклёвываться робкие ростки надежды на финансовую независимость.

Первую половину ночи усиленно пытался что-то вспомнить. Потом сдался и засел за "Квоффл", изучать исходные данные в надежде на озарение. То, что в финале была Болгария, я помнил, то, что она играла с командой с островов — тоже, а вот дальше...

Ну я же когда-то специально из интереса смотрел информацию по Кубку на каком-то сайте!.. А всё, что смог вспомнить сам — Англия была на четвёртом месте.

Решил записать озарение, но тут понял одну ранее несколько пропущенную деталь — из всех письменных принадлежностей на столе были только перья. Тоскливо посмотрел на них и понял, что от попыток изобразить сферического волшебника в вакууме мне никак не отвертеться. К сожалению. И, вполне вероятно, мне придётся изгаляться с пером до конца жизни...

Но тут и произошло событие, разделившее эту насыщенную ночь надвое. Организм мягко и ненавязчиво напомнил мне, что он как бы тоже не железный, и больше не кушать целый день и безвылазно сидеть в комнате не получится. Для закрепления пройденного мне пришлось изобразить стритрейсера на драге, но без машины, иными словами, я на первой космической скорости прокурсировал к скромной дверке в конце коридора.

Санузел приятно удивил чистотой, порядком и главное — своим наличием. Также там оказалось неплохое зеркало, вполне даже чистое, что позволило мне худо-бедно оценить свою фигуру. Ну, что я могу сказать — жажда власти и фитнес... То есть бесконечные задания Молли и издевательства близнецов создали не самую худшую картину. Мышцы особо не выглядывали, но они были. По возвращении в комнату я смог убедиться в том, что координация движений не только особо не выглядывала, но и особо не наблюдалась. Растяжка у меня тоже оставляла желать сильно лучшего, но тут я промолчу — сам в этом плане деревянный был.

Наконец, этот безумный день закончился.

Я мог бы сказать, что забылся тяжким сном, или там мне явились видения прошлого, или вылезла наконец душа Рона Уизли — но фиг. Спал недолго, как раз до пронзительного ора петуха. Как я вчера умудрился его не заметить?..

Я бы с удовольствием повалялся раньше, но мне сейчас слишком дорог был каждый день. Я никогда не стану Роном Уизли и, наверно, не смогу даже отдалённо его напоминать, но надо же создать хоть какую-то правдоподобную легенду. Найденные вчера хроники переписки с Поттером на уроках чар, трансфигурации и прорицания показали мне, насколько разный у нас даже способ построения фраз и словарный запас. К тому же я вполне могу ляпнуть где-нибудь что-то к месту, но явно неизвестное Рону. Круг интересов Рыжика по сей день ограничивался квиддичем, завистью старшим братьям и богатым аристократам и дружбой с Поттером и Грейнджер. Я знал об истории той же Великобритании в разы больше, чем он, не говоря уж о других странах. Хобби у меня такое было — историю читать. Описания битв и упорядочивание событий по датам я соответственно не очень любил и не переваривал, а вот курьёзные случаи обожал. Правда, мог вполне попасть с этим впросак: чего стоит случай, когда мы проходили какую-то из войн Древнего мира, персы вроде опять с кем-то поцапались, что ли... Меня призвали к ответу на уроке, а я хронически домашнее задание не учил, мама только иронично удивлялась тому, что нам ничего не задают. К моему счастью, там висела красочная детальная карта как раз по теме — стрелочки всякие, названия городов, даты... я в красках описал походы персов, битвы, проблемы со снабжением, обидное поражение — короче, придумал пересказал всю войну. Наша пожилая преподавательница на протяжении всего рассказа только поддакивала, ахала и ставила меня в пример одноклассникам, которые время от времени руками сигнализировали мне непонятно о чём. А когда я закончил, со вздохом признала: "Всё хорошо, везде ты молодец... Только вот персы тогда победили".

Остатки обрывочных знаний из школьной программы и тысячи прочитанных книг (в основном, правда, фантастика, но из неё тоже можно извлечь много полезного) создавали более менее устойчивую и понятную картину мира, которой у Рона Уизли быть просто не могло — разница в образовании, характерах и менталитетах.

Я мотнул головой, прогоняя упаднические настроения и тоску по дому. Надо работать...

Для начала пошёл совершать утренний моцион. В коридоре столкнулся с Фредом. Кстати, вчера не обратил внимания, но, оказывается, я вполне понимаю, где есть Фред и кто есть Джордж.

— Ох, — с ехидством начал Фред, — малыш Ронни вылез из своей комнаты и почтил присутствием дом своих ничтожных родственников?.. — у этой шутки явно было какое-то продолжение, и, судя по всему, я уже сейчас должен был кипеть, как чайник, упавший в вулкан, но мне было откровенно плевать на все его подначки.

— Брат мой Фред, — начал было я скучным тоном, после чего сделал одухотворённое лицо. Импровизация — это наше всё, долгие годы практики и нежная любовь к фигурному развешиванью лапши на чужих ушах всё же не исчезают бесследно. — Знаешь ли ты, в чём состоит высшая цель человека?.. — суда по вытянувшейся физиономии, от меня явно не такого ответа ожидали. — Ведь не зря же мы пришли в этот мир? Аллилуйя! — на последнем слове я протянул руки к потолку, после чего подпустил в глаза немного фанатичного блеска: — Не зря! Мы пришли, чтобы... — я воровато оглянулся и понизил голос да шёпота, — чтобы жить в этом грешном мире и привносить в него истинный свет! Веришь ли ты мне, брат? — с профессионализмом бывалого инквизитора я аккуратно, за воротник пижамной рубашки, отодвинул Фреда поближе к стенке. Брови последнего вояжировали навстречу волосам, рот приоткрылся, а левый глаз, кажется, немного дёргался. — В общем, спасибо, что пропустил, — будничным голосом закончил я, и, развернувшись, пошёл куда собирался.

За завтраком (салат и яичница — боги услышали меня!) близнецы вели себя очень тихо. На них косилась вся семья, они, в свою очередь, подозрительно сверлили взглядами меня. Мне было индифферентно. Я маскироваться под Рона Уизли при всём желании не смог бы, а у меня и желания делать это нет. Не дожидаясь раздачи поручений, свалил к себе в комнату. Там, немного подумав, принялся за изучение книжки по обрядам. Решил, правда, сначала изучить вкладыш. Не зря — брошюрка была написана более современным и менее мозголомным языком, в основном содержала в себе предупреждения типа "Не влезай — убьёт", то есть "Всё, что написано в книге — жуть как опасно, бу! Можно умереть, облысеть, покрыться прыщами, остаться импотентом на всю жизнь" и тому подобное. В общем, сплошной ня кавай...

Взялся за книгу. Через два часа чуть не сжёг её в приступе злости. Этот придурок Уизли провёл один из самых простых обрядов — стишок почитать, привязанную к себе верёвкой свечу поджечь и задуть — непонятно для чего. Нет, выбор-то мне его понятен, в отличии от остальных представленных в книге ритуалов данный в случае ошибки просто не сработает без разрушительных последствий. Я так понял, до колонки "побочные эффекты в случае срабатывания" воодушевлённый идиот так и не дочитал...

Суть обряда в том, что из иного мира призывается дух-слуга, отдающий владельцу свои силы, чем может усилить мага, и могущий запоминать разную информацию с последующим рассказом владельцу (я почти увидел парня, потирающего руки со словами "О, в учёбе халява"). Дух выбирается рандомно.

Я везунчик просто блин...

Среди прочих побочных эффектов указывалось, что дух вполне может быть не в восторге от открывшихся перспектив, и может попытаться убить хозяина, а то и захватить его тело. Причём если сила воли духа круче силы воли потенциального хозяина, шансы на дальнейшую счастливую жизнь горе-призывающего стремительно сокращаются.

Ну, что я могу сказать?

Рон Уизли, светлая тебе память, дебил...

* * *

Нет, я, конечно, подозревал, что Рон Уизли — не самый удачный вариант для попадания, но, чёрт возьми, не настолько же!..

Я злобно сплюнул кусок пыли и мрачно чихнул. Перси, шедший рядом со мной, покосился, но промолчал.

* * *

Ну, я немного успокоился после вспышки снисходительного гнева, после чего вспомнил один немаловажный факт. У меня ж сова есть!

Методом математического тыка я обнаружил комнаты братьев, сестры, пару пустых помещений, родительскую спальню и, наконец, семейную совятню. Оная располагалась на чердаке и содержала две флегматичных совы и энергичного придурковатого птица с ядерным реактором в заднице. Дымчатый совёнок с верещанием (совы не могут издавать таких звуков!) налетел на меня и начал беспорядочно метаться рядом.

Спустя три часа я, во-первых, выяснил что мой Сыч вполне неплохо может заменить кота, по крайней мере в вопросах игры с шариком, скатанным из бумаги. Правда, теперь игровое пространство было значительно расширено. Во-вторых, основываясь на своих наблюдениях за окружающими, решил за ужином объявить, что со следующего понедельника начну новую жизнь. Говорят, многие подростки так делают, доверимся общественному мнению. Просто что я, что моя старшая сестра выросли на удивление спокойно, и коварный пубертат на нас особо не отразился, так что мне не на чём судить. Примерный план "внезапных" изменений во внешности и некоторых предпочтениях у меня был вчерне готов. В-третьих, играться с совёнком — весело и умиротворяет...

На моё заявление отреагировали неоднозначно. Молли — обречённо, близнецы и Джинни — скептически, Перси — с деланно небрежной заинтересованностью. Папашка Артур, как, видимо, и всегда, забил, и унёсся вскоре в гараж к любимым девайсам.

Ужин окончательно примирил меня с жестокой действительностью. Мясо, мррррр...

Только домой очень хочется...

Ну и "тиха украинская ночь", но книгу я завернул в одну из трудноидентифицируемых тряпок и снёс на чердак, замешав в кучу мусора средней величины.

* * *

Дальнейшее время до судьбоносного похода в Косой переулок, куда меня доставлял и откуда забирал Перси — по пути на и с работы, я провёл в изучении Роном пройденного.

Зельеварение меня не обрадовало. Я мог сколько угодно хорошо готовить, но зельеваром мне не стать — я слишком ленив для того, чтобы запоминать многокилометровые таблицы того, что с чем благоприятно прореагирует, неблагоприятно или не прореагирует. Мне значительно ближе расчёты, ленивое умиротворённое сидение за столом, чем бесконечные монотонные действия "порезал-кинул-накапал-засёк-снял пенку" в лабораторных условиях плюс заполненное паром помещение. Бррр... Впрочем, книги всё же оставил до лучших времён — получить примитивное подобие хлопушек с помощью уже имеющихся книг буквально на коленке из плевка и фантика от конфеты являлось вполне возможным делом.

От травологии мня чуть не стошнило — ненавижу копаться в земле и ботанику, а тут прямо идеальное воплощение...

Уход за магическими существами навевал тоску. Никогда не мечтал стать ветеринаром.

Историю магии отложил на потом. Увлекательная, зараза! Учебник за первый курс с красочными иллюстрациями захватил меня полностью и сожрал аж полтора дня.

Астрономия, точнее, обилие теории, повергла меня в уныние. Прорицания чуть не добили.

Чары без практики были бесполезны — там нужно было качественное исполнение движений, сосредоточенность и воображение, чёткое представление того, что должно получиться и вера в это. Чувствую, я с ними намучаюсь... Хотя... движения натренирую, воображение у меня и так буйное, с сосредоточенностью поработаем, с представлением нужного, думаю, проблем не будет, а вера... Я в чужом теле в книге, какие ещё доказательства нужны?!

Защита от тёмных искусств — те же чары, только в профиль.

Трансфигурация приятно удивила и поделила почётное первое место в списке моих потенциально самых любимых уроков с историей. Там нужно было считать, йииихааа! Несколько несложных преобразований, связывающих в одно уравнение формулы, описывающие имеющийся предмет, с формулами, описывающими нужный. Получалось в итоге число, конвертируемое в один из мёртвых языков — получившаяся фраза и есть искомое заклинание. Никаких особых движений палочкой или иных извращений. Родная математика, свиделись! Хоть что-то знакомое и привычное в этом дурацком мире...

...Надо поменять УЗМС на нумерологию, если там то, что я думаю...

Так и пролетела почти целая неделя. И вот Молли со скрипом даёт мне на лапу восемь галеонов, а близнецы ехидно советуют не истратить всё на сладости. Джинни смотрит волком (кажется, эти деньги должны были на что-то ей пойти, но моё "стрессовое состояние" несколько поменяло расклад), Перси спокоен, как антропоморфный дендромутант, сиречь ожившее человекоподобное дерево.

В напутствие получил сообщение — мои учебники за четвёртый курс уже дома и раньше были учебниками Фреда. Ну, кроме пособия по ЗОТИ.

Вообще, система была предельно проста и функциональна. Так как дети Уизли были погодками, то до близнецов по семье кочевал всего один комплект учебников. При появлении сразу двух детей докупили и второй комплект, который теперь потихоньку оседал в наших с Джинни лапках — у меня учебники Фреда, у Джинни, соответственно, Джорджа.

И вот, распрощавшись с Перси, который отвёл мне на всё про всё шесть часов, я, полный радостного предвкушения, направил свои стопы в Гринготтс. Но, не очень удачно.

Сначала по пути мне попалась цирюльня, куда я и зашёл в праведной надежде состричь к дьяволу осточертевшие патлы. Удачно.

Потом, как под заказ — лавка "Тысяча мелочей", где я стал счастливым обладателем прекрасных часов, приятного пледа с рисунком дымчатого кота, модернизированной магической шкатулки, то бишь портативного аналога MP3-плеера, набора музыки (а у них оказался богатый выбор!). Ещё не смог удержаться и купил просто обалденные шахматы — фигурки из чёрного оникса и белого карниола, игральная доска из магической модификации горного хрусталя... Не оживлённые фигурки, слава Богу. Мне ещё куски камня не советовали, как играть.

Всё, кроме часов, отправилось в пакет и уменьшилось до размеров спичечного коробка. Ну, на ближайшие семь часов.

Грешен, что поделать — с детства к шахматам очень неравнодушен, что играть в них люблю, что просто красиво выполненные фигурки жалую. Дома, наверно, досок разных и наборов фигурок штук семь лежало...

Ну, потратил аж три галеона, одиннадцать сиклей и двадцать четыре кната, но ни капли не жалею.

И вот, сквозь множество преград, пройдя испытания и вынеся лишения, я всё же добрался до вожделённого банка. Очень надеюсь на предполагаемое наследство, я вроде по маме Прюэтт...

Итак, красивый стих на воротах и гоблин-привратник пройден, захожу в холл. Там куча касс, у которых толпятся люди, и в другом конце зала пара столиков, за которыми сидят гоблины. Над ними большая табличка "Консультация". Туда я и направился.

— Доброго времени суток! — оптимистично поздоровался. На меня посмотрели, как на... э, не самого престижного клиента. — Я по поводу рода Прюэттов...

— А-а, — понятливо-ехидно сощурился консультант. — Уизли? Сейчас-сейчас, пройдите в во-он тот коридор и вас встретят...

Отправился по заданному маршруту. Там меня реально встретил гоблин, проводивший меня в свой (видимо) кабинет. Кажется, он тоже ехидно ухмылялся.

— Ну что ж, Рональд Билиус Уизли, я полагаю? — дождавшись моего неуверенного кивка, он продолжил. — Я скажу вам то, что говорил уже всем вашим братьям. По крови вы Прюэтт, но, увы — не сможете наследовать никакое их имущество и титул по нескольким причинам. Дело в том, что ритуал наследования проверит не только ваше тело, но и душу, на которой узы рода Уизли. Так что, увы... Видимо, после трагической гибели Фабиана и Гидеона этот род ожидает угасание. Мюриэль-то отказалась от фамилии.

— Душа?.. — Хм. Хм. Хм! — Всё-таки я попрошу провести ритуал. — Гоблин покровительственно мне улыбнулся и лукаво погрозил пальцем:

— Упрям, как и ваши братья... В своё время каждый из них побывал здесь, — вот, положите руку на этот листок бумаги, — я послушно выполнил требуемое. — Если вас признает род, то здесь появится генеалогическое древо. Так вот, приходил-то каждый, но ни одного не ждал здесь... — гоблин споткнулся на полуслове, и договаривал неуверенно: — Успех... — на листке бумаги начало проявляться генеалогическое древо. Что я могу сказать? В одинокой маггловской душонке есть свои преимущества...

— Какая... неожиданность, — выдавил из себя гоблин. Я с интересом рассматривал новоявленную родню. Даже не знаю, радоваться или нет тому, что все, кроме Молли, Мюриэль и Тесси мертвы. Только Тесси, по-видимому, вышла замуж за какого-то немца с трудночитаемой фамилией, а Мюриэль была подписана как Крестон, с лаконичной припиской "Вдова". От Молли стрелочка вела куда-то вниз и вбок, к серому кружку с подписью "Уизли", а теперь ещё и прямо вниз, к моему портрету без подписи. — Теперь вы должны выбрать себе новое имя, сэр. Можно оставить старое.

— Это отразится в официальных документах?

— Только если вы этого захотите.

— Не хочу. Пока. Что надо делать?

— Сказать "Моё имя..." и, собственно, имя.

— Моё имя — Рональд Александр Прюэтт, — скучным тоном произнёс я. Последняя память о прошлой жизни. Появилась подпись.

Гоблин немного загрустил, но почему-то сразу воспрял духом.

— Ну что ж, мистер Прюэтт, к сожалению, титул и имущество Прюэттов вы всё равно не наследуете. За малым исключением.

— Это почему это?! — праведно возмутился я, на что гоблин злорадно заметил:

— А потому что ничего этого нет! Титул ваш покойный прадед продал за долги, хотя графская корона на гербе и осталась. Из недвижимости у вас есть только фамильное поместье, которое не подлежит продаже, с обширными угодьями вокруг. Всё остальное пропили, проиграли или отдали за долги, — гоблин ухмыльнулся. — Из обычного имущества у вас есть фамильный стилет, дневник далёкого предка и, разумеется, перстень рода.

— Перстень?! — ужаснулся я. — А нельзя его переделать во что-то другое?

— Да никаких проблем, мистер Прюэтт, наденете и можете менять его форму.

— А вообще, какие у перстня свойства? Разум защищает, яды определяет, заклинаниями пуляется?..

— Ну что вы, мистер Прюэтт, — снисходительно улыбнулся гоблин. — Сказок перечитали? Статус ваш перстень показывает, на этом всё.

— А... почему?

— Ну, издавна так повелось — если маг себя без перстня защитить не может, то какой он глава семьи?

— Давайте перстень, — вздохнул я. И, принимая тяжёлую печатку из серебра с массивным жёлтым бериллом в центре, с надеждой спросил: — А счётов с деньгами у меня никаких нет случайно?

— Ох, мистер Прюэтт, вы удивительно прозорливы! — кокетливо улыбнулся гоблин. Меня передёрнуло. — Есть, есть один старый счёт... — он хитро повёл глазами. Я почувствовал небывалое воодушевление.

— И сколько на нём денег? — правда, я подумал, что ослышался. Попросил повторить.

— Двадцать три галеона, — безжалостно добил меня гоблин. Ну, это я тогда так думал.

Захотелось побиться головой об стену. Что ж мне везёт, как утопленнику?

Ну ничего, — пытался я успокоить сам себя, — какие-никакие, а деньги...

Чтоб отвлечься, надел всё-таки перстень. Брр, ненавижу их. Не задерживаются у меня особо ни перстни, ни кольца, ни браслеты, ни иные украшения — часы исключение.

Тусклая вспышка, и вот уже у меня на шее, на тонкой серебристой цепочке висит, подобно бирке американских солдат, небольшой тонкий прямоугольник из серебра же, на котором крапинками берилла выложено "Рональд Александр Прюэтт". Ну, по крайней мере у меня есть больше денег на карманные расходы и модный аксессуар на шее. Хотя... есть же ещё дом. И стилет с дневником.

— К слову сказать, раз уж я теперь ваш поверенный, то теперь вы будете приняты в банке без очереди в любое время суток. Принимать вас буду я же, моё имя Шейтхар.

— Э, да, приятно познакомиться, — да уж, на волне жажды наживы я совсем забыл о вежливости. Впрочем, вредная физиономия моего поверенного не вызывает особого желания разводить политесы. — А скажите, то, что я глава семьи, не даёт мне права, например, колдовать до совершеннолетия?

— Ох уж эти молодые волшебники, — укоризненно покачал головой гоблин. — Мистер Прюэтт, система учёта несовершеннолетних была не нами придумана. И совсем не сейчас. Открою вам большой секрет — данная система, как и большинство обрядов принятия в род или тесты на принадлежность — суть есть тёмная магия по современным канонам. Это всё плотно завязано на душу суще... человека. И для того, чтобы обойти эту слежку и запреты, требуется подача отдельно личного заявления в Визенгамот, где его будут рассматривать в течении по меньшей мере полугода, чтобы затем вынести общим голосованием решение о целесообразности подобной привилегии. Ну, или быть уже совершеннолетним. И если вы увидели в Косом малыша десяти лет, запросто колдующего — с большой долей вероятности это кто-то переборщил с омолаживающими средствами. Или эксперимент не очень удачный провёл...

Душа. Чёрт, я в восторге от тёмной магии. С такой точки зрения всё выглядит уже не совсем печально.

— Так... — я немного собрался с мыслями. — Во-первых, как можно попасть к поместью?

— С помощью портключа, его вскоре принесут.

— Ага. Тогда, чёрт с ним, снимите со счёта Прюэттов последние деньги и... Хм, не подскажете, где можно сделать ставку и взять в долг?

— Гринготтс также предоставляет кредитные услуги и имеет букмекерскую контору. И, если позволите связать ваши два вопроса, банк предоставляет услугу ставки в долг — беспроцентный займ на время до события, потом можете получить выигрыш.

— Мм, и в чём подвох?

— Эх, я же всё-таки ваш поверенный, — гоблин с почти физически ощутимой тоской вздохнул. — Согласно условиям заключаемого договора, в случае проигрыша вы должны банку сумму, впятеро превышающую займ. И уже под проценты. И поверьте, — Шейтхар предвкушающе осклабился, — гоблины свои долги не забывают и не прощают. — Я колебался. Выглядело всё более чем выгодно для меня, но — а вдруг просчёт?..

— Ай, ладно... у кого можно поставить?

— У вас же есть поверенный, мистер Прюэтт! На что делаете ставки?

— На призовые и не очень места в Кубке мира по квиддичу... — эх, была не была...

— Секунду, — гоблин пулей вылетел из кабинета и быстро пришёл обратно, положив передо мною ещё один листок. — Вот, положите сюда руку и отвечайте на вопросы. Общались ли вы с кем-то из Лиги Квиддича?

— Э... нет.

— Чудесно. Вам известно о каких-либо договорных матчах?

— Нет.

— Вы принимали Феликс Фелицис для визита сюда?

— Нет. Хотя это мысль...

— Всё, прекрасно. Итак, ваша ставка?

Ну, что, казак, вспоминай, ты "Квоффл" читал и вроде как понял или вспомнил, кто кого куда выиграл... Частично.

— Ну, сборная Англии займёт четвёртое место, Ирландия будет первой, а Болгария второй. На это... ммм. Пусть будет по пятьдесят галеонов на островитян и сто на болгар. И ещё. Если в финале будет играть Ирландия с Болгарией, то ставлю на то, что Ирландия выиграет, но снитч поймает ловец Болгарии Крам. Сорок галеонов.

— Так, четыре ординара...

— Чего?

— Не суть, мистер Прюэтт. Что ж, сегодня на прогноз мест в чемпионате коэффициент равен пятидесяти одному, а на исход матчей в общем — двадцати шести. Такие высокие коэффициенты обусловлены временем до того, как всё произойдёт. Как известно, чем ближе событие, тем легче его предсказать, верно?.. В случае победы по всем ставкам ваш выигрыш составит около одиннадцати тысяч галеонов, в случае сплошного проигрыша ваш долг составит тысячу двести галеонов и проценты, — у меня чуть когнитивный диссонанс не случился из-за простой мысли "а вдруг всё лажа?". Решил отвлечься.

— Ну, Шейтхар, вернёмся к делам Прюэттов. Стилет волшебный?

— Да вроде никогда таким не был... — пожал плечами гоблин.

— Мм, ну тогда выдайте, пожалуйста, мне ещё и дневник предка. Кем он кстати был?..

— О, великий волшебник Септимус Прюэтт. За свою жизнь он придумал множество заклинаний и был лучшим дуэлянтом столетия, говорят, вывел лёгкий способ освоения анимагии. Ходили слухи, что все свои дневники с данными об открытиях он сжёг перед смертью, но, как видите, что-то осталось.

Фух, прям от сердца отлегло. Хоть что-то хорошее.

— Это просто чудесно... Я хотел бы сейчас навестить поместье, это возможно?

— О, конечно! — гоблин картинно хлопнул себя по лбу и достал из кармана изящный маленький серебряный ключ с бериллом на головке. Видимо, когда за листком для ставок бегал взял. О, кстати...

— А зачем ладонь на лист класть было? Ну, для ставок?

— Всё просто, сэр, — с видимым удовольствием просветил меня Шейтхар. — Если бы вы были мошенником, вас бы постигло наказание, — мне резко поплохело. — Пароль портключа — "чинкуэда". — Нда, меньше всего я ожидал от магического рода столь трепетной любви к холодному оружию. Вон, стилет в сейфе и даже на пароль поставили... — Думаю, я буду в этом кабинете, мистер Прюэтт. Приятного путешествия.

Ну, что ж.

— Чинкуэда!..

Спустя два часа я вывалился обратно в кабинет Шейтхара. Фамильное поместье меня окончательно добило. Ну, это я тогда так думал.

— Это... было... что? — глядя на моё спокойное лицо, гоблин счёл за лучшее оставить издёвки и быстро наколдовал (неизвестно откуда взял) на стол стакан воды и пузырёк с неизвестными каплями.

— Вы о чём? — осторожно спросил меня он. Если бы взглядом можно было убивать, я бы не рискнул сейчас посмотреть в зеркало. Сев в кресло — гоблин страдальчески поморщился, и я его понимаю, я демонстративно сложил руки на груди.

— То место, куда вы меня отправили.

Да, мой вид являл собой то ещё зрелище! Огромные куски пыли, мокрые по колено брюки, грязь неизвестного происхождения, ровным слоем покрывавшая меня.

— Это ваше поместье, сэр. Да, оно не в лучшем состоянии...

— Не в лучшем состоянии?! Да там единственный плюс — хорошая вентиляция, и то потому, что камень насквозь пористый! Это же самые настоящие руины! На меня чуть не все балки попадали, я в пол провалился раз десять — и это я ещё не рискнул подняться на другие этажи с первого!..

— Ну, там вроде должен был быть домовой эльф, правда, старенький...

— О, старенький! Да уж, печальная куча в углу из вороха тряпок и с готичненьким маленьким черепом сверху — куда как почётный пенсионер!.. — я отхлебнул из протянутого стакана и чуток успокоился. — Вы мне другое объясните — на кой чёрт надо ставить поместье рядом с болотом?

— Это недавно было озером...

— До Рождества Христова? — ядовито отозвался я. Шейтхар изображал пай-гоблина и даже не корчил рожи. Более того, настолько проникся, что правдоподобно разыграл смущение и вину. — А нафига там пустырь рядом?

— Пустырь?..

— Большой, огромный, здоровенный кусок иссохшейся земли с миленьким перекати-полем. Повсюду причём прохладно, а там солнце весело светит и жжёт как зараза...

— Это теплица.

— Зачем?!!

— Для винограда...

— Фамильный виноградник, фирменное вино Прюэттов, да?

— О, вы поразительно прозорливы, сэр. Не даром в предках Прюэттов затесалась Ровена Ровенкло...

— Я — наследник Основательницы?

— Нет конечно, — фыркнул гоблин, впрочем, тут же скорчив скорбную мину.

— Ладно. Это ведь надо как-то восстанавливать?..

— Да, мистер Прюэтт. Этим вопросом в своё время озаботился ваш дядюшка Билиус, и даже сам высчитал смету. Он был в вопросах поместий и защит весьма сведущ, у меня по сей день хранится его заметка по поводу необходимых действий и средств. Он также отзывался о скорбном состоянии поместья, но, увы, без деталей.

— Сколько? — обречённо спросил я, предчувствуя неприятный ответ.

— Двадцать тысяч галеонов, сэр. Включая работы по восстановлению родной защиты и окрестностей... в том числе и виноградников. Такая большая цена из-за довольно специфических материалов, чтобы не вызывать лишних магических возмущений. Древнее поместье, как-никак, даже если всё сравнять с землёй — неизвестно, сгладит ли это фон...

Я медленно сосчитал до десяти. Не помогло. Ладно, тяжёлая артиллерия.

На факториале двенадцати я всё-таки успокоился, и устало спросил:

— У вас где-нибудь можно привести себя в порядок?..

* * *

На встречу с Перси я пришёл в раздрае и чуть не опоздал. Ну, не учитывая мой всё ещё весьма плачевный внешний вид. Хорошо хоть новую одежду покупать не стал...

Единственное, что грело мне душу — возможность худо-бедно колдовать, то есть тренироваться, чтоб не выглядеть дурнее оригинального Рона, небольшие субсидии в развитие молодёжи, то есть меня, в виде двадцати с лишним галеонов и дневник гениального легендарного прадеда. Правда, проблемы (поместье, мало денег, Роулинг надвое сказала по поводу Кубка, а значит и ставок) несколько перевешивали.

Вот почему у всех нормальных попаданцев в фанфиках сразу было много денег, поместий, полезных книг и артефактов, а у меня — чулан с хламом и кукиш с маслом?!

Хм, чулан с хламом... Чулан и хлам... Если я прав, то жизнь налаживается, и даже проигрыш окажется некритичной проблемой. Ну, если пара пришедших мыслишек на тему "подзаработать" всё-таки выгорят...

Пережив ужин и уважительно проигнорировав вопросы типа "где ты шлялся?", я выложил уменьшенные покупки на пол, чтоб увеличение не стало сокрушительным сюрпризом, и с трепетом принялся за изучение дневника.

Так, "Здравствуй, дорогой потомок... За свою жизнь я придумал многое... Эти знания весьма опасны... Многолетний труд... Я намереваюсь сжечь лабораторные дневники перед смертью... Но". О, вещи распаковались. Плед на кровать, шахматы с плеером и музыкой на стол, разберусь потом.

"Но это — то, о чём не знают даже самые близкие мне люди и никогда не узнают. Я надеюсь, ты также не раскроешь этих тайн. Данный дневник, хотя, скорее, рукопись — результат всей моей жизни, средоточие многолетнего опыта. Я надеюсь, что это принесёт тебе пользу". Фух, первая запись закончилась. Почерк разбирать трудновато... Дальше — огромная куча страниц, исписанная убористым почерком. Неужели ко мне в руки попало что-то действительно ценное?!

Спустя полчаса я со стоном уронил голову на стол. Неужели я кого-то убил в прошлой жизни?!

Я выдержал этот шедевр эпистолярного жанра аж до пятнадцатой страницы. На фразе "леди Амелия краснела от стыда, но всё же не могла сдержать стонов наслаждения; я же не останавливался" моя надежда на обнаружение чего-то полезного застрелилась сама. Очаровательно. Вместо жуть насколько крутых заклинаний или рецептов, каких-то государственных тайн или на худой конец долговых расписок от Малфоев (мечтать не вредно!) ко мне попал рукописный любовный роман нескольковековой давности.

Вот теперь я точно окончательно добит.

Но, несмотря на все неурядицы, жизнь продолжалась.

Век живи — век учись, воистину!

Во-первых, обрадовал старших Уизли тем, что "устроился на работу" в Косом. Теперь по будням удирал из дома на законных основаниях. Выдавать секрет Полишинеля, то есть место работы, отказался наотрез, мотивируя это страхом близнецов. Молли умилённо проорала что-то типа "Сыночек повзрослел, ня!", Перси одобрительно кивнул, Артур ушёл в гараж, остальные ограничились парой подколок.

Так что я приходил в Косой и шёл сразу в Гринготтс. Там, в большом аскетичном сейфе где-то под землёй, я пытался колдовать или тренироваться (чтоб в Норе не запалили) — даже относительно удачно.

После попыток практики просто гулял по переулку.

Во-вторых, я и не знал, как много мне нужно для счастья! Честно, никогда не думал, что во мне силён инстинкт хомяка...

Моя комната преобразилась до неузнаваемости. Конечно, я всё-таки обновил гардероб. А то от обилия джемперов и брюк в глазах рябило, а уж сплошные тупоносые ботинки на все случаи жизни вообще вызывали тоску.

Теперь у меня были: пять приличных рубашек, один цивильный костюм-тройка, десяток футболок, пара пайт, несколько пар джинсов, пара брюк, пальто, городской камуфляж (не удержался). Также загодя докупил мантий в Хогвартс. Заказал у тихого парня в одной из мелких лавок где-то в самой... э, в не самом престижном месте переулка. Хейден Хитт намеревался в будущем затмить мадам Малкин, и, учитывая качество сшитых мантий — я уверен, у него всё получится. Отдельно озаботился парадной мантией — теперь она была консервативно чёрной с серебристыми вставками и выглядела вполне прилично. Не забыл и об обуви — теперь я являлся счастливым обладателем двух пар кроссовок, пары приличных туфель, двух пар остроносых ботинок и пары добротных тяжёлых гов... грязедавов, в коих и привык ходить зимой.

Ещё раз перебрал всё своё имущество и в срочном порядке купил два приличных рюкзака (про запас) вместо жутковатого вида потрёпанной кожаной сумки. Подумав ещё немного, купил нормальный чемодан маггловского типа.

Подпунктом к "во-вторых..." — если как следует изучить Косой переулок, можно найти ВСЁ! И даже (о счастье!) замагиченные перьевые ручки. Купил сразу пятьдесят штук, благо, они были дешёвыми. В том же магазине канцтоваров (опять на отшибе) приобрёл кучу толстых тетрадей в клетку. Рулоны пергамента для эссе решил подождать от Уизли.

Кроме того, после полученного, на всякий случай, разрешения на перестановку в комнате место кровати занял уютный раскладной диван. Простой, как тапка стол сменился более удобным со множеством отделений. Рядом с вещевым шкафом занял своё место пока полупустой книжный шкаф, верхнюю полку которого уже прочно оккупировал магнитофон. Со встроенным будильником. Старшее поколение Уизли, к их счастью, располагалось достаточно далеко от моей комнаты. А вот совсем рядом со мной жили братья и сестра. Теперь каждый день в шесть утра мы все вместе просыпались под мой будильник, после чего с дикими криками бежали на пробежку, бодро нарезая круги вокруг деревни. В смысле, они пытались меня догнать и поблагодарить. AC/DC им с утра пораньше не нравится, тоже мне... Одним утром включил им ранний Rammstein, догнали, попросили хотя бы вернуть AC/DC. Ничего они не понимают в хорошей музыке. В качестве эксперимента через пару дней включил с утра спокойную скрипичную композицию Shine. На пробежку ушёл один, чуть позже ко мне заглянула Джин с вопросом о том, не заболел ли я.

И — эпохальное событие! С помощью Молли в виде заклинаний в моей комнате теперь были поклеены обои. Светло-серые в жизнеутверждающую тёмно-серую вертикальную полоску. Сам выбирал...

Денег у меня оставалось прискорбно мало. Причём большую часть безбожно сожрали книги, над которыми я усиленно корпел по вечерам. А именно — теория конструирования заклинаний. Снейп-то в юном возрасте смог? Вот и я смогу! Правда, мои мечты внезапно победить всех одной левой с помощью жуть насколько опасного заклинания разбились об острые скалы реальности. Придумать заклинание и сделать так, чтоб оно работало? Да раз плюнуть. Только такие заклинания зачастую получаются одноразовыми. Или, как их ещё называют, предсмертными. Как оказалось, энергия всё-таки не берётся из ниоткуда, и, если бы не оптимизация, даже простая Левиоса могла бы быть смертельной. Перерасход энергии — штука не очень способствующая долгой и счастливой жизни...

Пришлось ещё докупить учебников по физике. На русском причём. Мозг отказывался воспринимать термины и теории на английском — Рон их попросту не знал, а я понимал со скрипом. Зато, как оказалось, на русском я читал и разговаривал превосходно и всё понимал! Разве что в речи был небольшой акцент.

В общем бился я по ночам над расчётами. Потому что по вечерам был занят...

Забегая вперёд, скажу — мои труды были не бессмысленны.

В-третьих, церебральный секс без предохранения может быть полезным. После недолгого окучиванья, Джинни любезно соглашалась со мной беседовать, и из этих разговоров я почерпнул много нового и полезного, лишь чудом не спалившись. Благо, Рон сам не блистал, а я успевал вовремя прикусить язык.

После поездки в Египет финансовое положение семьи несколько улучшилось, восемь галеонов в год — стандартная такса на карманные расходы для одного ребёнка. Ну, с учётом того, что мы за свой счёт приобретаем учебные принадлежности, правда, родители могут по мелочи помочь, если не хватит. Я в большинстве своём всё тратил на еду. Ежегодно к нам приезжает тётушка Мюриэль, и близится час встречи. И так далее, и тому подобное.

В-четвёртых, если ты и забыл о друзьях, то они о тебе помнят. На неделе Хедвиг притащила два письма от Гарри и Гермионы. Ничего особенного. "Привет, как ты, я сейчас так, пока". Ответил тем же. Терпеть не могу писать письма. Я слишком ленив для этого, то ли дело живое общение!

Потихоньку делал домашние задания. Эссе по трансфигурации и истории были готовы, астрономию я заканчивал, чары и ЗОТИ бодренько двигались, зелья и травология находились в зачаточном состоянии и почти не продвигались. Прорицания находились где-то между чарами и травологией.

Зато теперь в моей комнате наконец воцарилась гармония. Вещи, висящие на стуле и на дверце шкафа, папка с бумагами на краю стола, откуда на пол уже спланировала часть листов, творческий беспорядок из бумаг, писчих принадлежностей, книг и небольшого кактуса на том же столе. На тумбочке доска с шахматами, где фигуры расставлены в произвольном порядке, на доске же лежит палочка и на одной из клеток возвышается венец моего владения чарами. В смысле, промучившись пару дней на тренировках в Гринготтсе, я несколько видоизменил ручку вилки, и теперь завязанный в узел столовый предмет без поддержки стоял вертикально и гордо протыкал воздух. По полу в рандомном порядке раскиданы шесть теннисных мячей. Когда совсем лень что-либо делать, просто их подкидываю и ловлю. Типа координацию движений тренирую.

В книжном шкафу рядом с магнитофоном возвышалась неровная стопочка дисков, на полке ниже была беспорядочно раскидана колода карт, ещё две в упаковках притаились там же, но в углу. Нижние две полки занимали учебники, на оставшихся двух расположилась в небольшом количестве купленная мной литература.

К счастью, без спросу в мою комнату никто не заходил. Да и вообще никто не заходил... Близнецы и те уже не рисковали.

...Сижу я как-то в гостиной, читаю себе мирно историю. Тут Джордж рядом тыняться начинает, более того, ещё и надоедливо жужжит над ухом. Я попросил его говорить потише — он демонстративно повысил голос. Я вежливо попросил его перестать — он начал сюсюкать что-то про "малыша Ронни, взявшегося за ум, скоро совсем клоном Перси станет", и я не выдержал.

Меня немногое может взбесить, но когда мне мешают читать, я вспыхиваю, как спичка. Ладно бы он попросил меня пойти в другое место — я бы ушёл без вопросов, но, видимо, целью засранца был именно я.

— Джордж, — задумчиво сказал я, — а нас ведь шесть братьев и сестра...

— Ого, да ты гигант мысли и монстр памяти, братишка! — округлил глаза в притворном восхищении шутник.

— Это я к чему, — невозмутимо продолжал я. — Если я сейчас встану и ударю тебя по яйцам, особый вред продолжению рода Уизли это не нанесёт даже при самом трагичном исходе дела. А если ты не перестанешь мне мешать — я ударю. — И спокойный взгляд.

— Братишка, — с пренебрежением ухмыльнулся Джордж, — ты бы был повежливее... — и свалил.

А после ужина у меня внезапно раздулся язык до невообразимых размеров. Поначалу я чуть не задохнулся, но смог быстро успокоиться и задышать носом. Молли оперативно меня расколдовала, параллельно распекая близнецов, я же за них вступился, чем вызвал удивление всех. Мол, меня могли отсрочено проклясть в Косом, или мало ли проклятых предметов...

Спустя два дня дому в лице младшего поколения Уизли предстояла внеплановая побудка. И она состоялась.

Ровно в полпятого утра в комнате близнецов раздался адский вой, который тут же сменился восхитительным интсрументалом. Пусть и немного тяжеловатым. Громкость была очень впечатляющей, хотя до Молли с Артуром звук доходил откровенно слабо и, к счастью, они не проснулись.

Чего нельзя сказать о нас. В коридор выбежали Джинни, Перси и я. Сонные, полуодетые... то ещё зрелище. В дверь комнаты близнецов с той стороны уже ломились под бодрый ритм, задаваемый барабанщиком. Перси поднял было палочку, но потом почему-то опустил и повернулся ко мне:

— Что это такое?..

— Понятия не имею, если честно, — пожал плечами я, даже не пытаясь прогнать с лица довольную улыбку. — Хотя... кажется, магглы называют это "дез-метал".

Перси хмыкнул и повернулся к Джинни.

— Тебе звукоизоляцию на комнату на сегодня наложить? — девушка кивнула, а потом опомнилась:

— А как же?..

— Мне почему-то кажется, — заметил Перси, внимательно глядя на свою палочку, — что я мало чем смогу им помочь.

Серьёзно, он мне определённо нравится!

В общем, ребята разошлись, я тоже отправился в свою комнату. В шесть встала Молли и что-то сделала с дверью в комнату близнецов, отчего та открылась; музыка мгновенно смолкла. Как оказалось, в комнате близнецов даже окно было намертво закрытым, открывалась только форточка. Больше никто ничего не нашёл.

Спустя четыре дня, когда всё совсем утихло, я перенёс свои новые колонки обратно к себе в комнату.

Да, хотел бы я видеть лица близнецов тогда!.. Звуки непонятно откуда, два стакана воды на тумбочках и записка посредине комнаты: "У меня очень плохое чувство юмора".

В конце концов, мне достаточно, чтоб меня просто не трогали.

Кстати, магический клей, что-то вроде аналога "Момента", очень качественный. Как было доказано эмпирическим путём, если аккуратно и быстро смазать им косяк и дверь, то по истечении получаса даже два молодых дуболома, полных желания эту дверь выломать, сделать этого не смогут. Правда, как я лез на второй этаж, чтоб окна закрыть, мама...

На основе этого случая я понял, что с Малфоем у меня будут либо очень сложные взаимоотношения, либо предельно лёгкие.

Слава Богу, что мои хиленькие скрывающие чары продержались, да и Молли с близнецами не особо усердствовали в поисках, а то не видать бы мне моих колонок...

Что я могу сказать, тренировки давали свои плоды. Хотя и не так легко, как мне хотелось.

Не знаю, толи колдовать и правда очень трудно, или палочка меня слушалась откровенно паршиво, но освоение магии шло со скрипом. Нет, к трансфигурации никаких претензий! Пусть и не с первого раза, но зачастую у меня всё прекрасно получалось. А вот над Левиосой трудился в поте лица дня два, и то она до сих пор сбоила как зараза. И это заклятье для первокурсников! Которое даже у Рона получалось...

Я в печали.

Зато я владею очень красивым стилетом. Семейная реликвия. Честно, это смотрится даже немного смешно: просторный тёмный мрачный сейф (восемнадцать на восемь метров — это ж дочёрта!), причём полностью пустой, а в одном уголке одиноко притулился низенький постамент, на котором и лежит это обманчиво хрупкое лёгкое чудо в ножнах. Стилет, как мне любезно сообщил Шейтхар, которому около трёх-четырёх веков. А выглядит, как новенький... Даже и не скажешь, что на нём крови больше, чем на ином Пожирателе Смерти.

Кроме того, гоблин проговорился про тендер между тремя школами на провождение Турнира Трёх Волшебников. Опять поставил в долг полсотни на Хогвартс, ставки один к трём.

Помимо этого, вытряс из гоблина детали по отслеживанию писем. К моему восторгу, почтовую сову можно было только узнать по внешнему виду. Не зря же на них накладывалось огромное количество самых разных чар против слежки. И пусть от маггловских маячков это не спасало, я надеялся на лучшее.

Немного замаскировал Сычика и отправил его с письмом к весьма известной личности. Вопреки ожиданиям быстро получил ответ.

Уважаемый Александр!

Ваше мнение обо мне, безусловно, очень льстит.

Есть вероятность того, что вы правы, и некоторые мои статьи так и не вышли в печать, но такова уж журналистская доля.

Но всё же, что вы хотите за свою "сенсационную информацию" и что это вообще за информация?

Рита Скиттер

P.S. Милая сова.

Я с сомнением посмотрел на ядовито-оранжевого в зелёную крапинку совёнка с большим знаком Супермена на груди. Надо, кстати, его отмыть...

Мысль проста — Рита пишет неудобные статьи, но наверняка есть те, за которые ей очень хорошо заплатили, только чтоб они света не увидели. Скиттер у меня ещё по книге оставила вполне приятное впечатление — люблю людей, которые знают, чего хотят, и могут этого добиваться. И никаких соплей и сопутствующей дряни, энергичный деятельный человек, а что заносит — так с кем не бывает? К тому же, имея профессию скандальной журналистки в магическом мире, добиться высот и известности — дорогого стоит. Это и в маггловском-то мире сложновато...

Значит, Скиттер девушка крайне осторожная и предусмотрительная, вопреки внешней шелухе. И если приноровиться к общению с ней, можно избежать многих проблем.

Вот всё это, с некоторыми купюрами и поправками, я ей и написал, намекнув на имеющуюся у меня информацию.

А пока я потихоньку подталкивал Молли с Артуром к мысли о том, что стоило бы забрать Гарри к нам пораньше. Ну так, просто.

Если честно, мне было его жаль.

Я всегда восхищался людьми, у которых были качества, мне недоступные. Да, самоотверженность и наивность Поттера меня восхищала, но при этом ещё и несколько раздражала. Что ни говори, а я привык общаться с людьми с более адекватным взглядом на мир. И с этого ракурса, учитывая условия, в которых он рос — да, мне его жаль.

Как-то в очередной раз разговорились с Шейтхаром (он любил с ехидной ухмылкой понаблюдать за моими потугами), и я спросил:

— А такие поверенные есть у всех древних семей?

— Да, разумеется. Это и есть признак благородной крови, в какой-то мере. У тех же Уизли поверенного нет.

— И у Поттеров есть поверенный?

— Ну, это логично вытекает из моей предыдущей фразы, не так ли?

— Тогда почему Гарри на самом деле очень мало знает о своей семье?

Зачастую мы разговаривали как раз о Прюэттах. Кем были теперь мои предки, как развивалась история рода, почему в итоге Прюэтты оказались в таком плачевном состоянии...

Прюэтты, тогда ещё почти грязнокровки, впервые проявили себя в битве при Гастингсе, и пусть битва была проиграна, но Седрик Прюэтт заставил себя запомнить и зауважать. После этого Прюэтты и начались, как самостоятельный род, дослужившись со временем до графской короны. При Плантагенетах, Ланкастерах, Йорках и Тюдорах дом Прюэттов был синонимом чести и надёжности. Они держались при Стюартах, противостояли Кромвелю, пытались объединить Англию, а позже и Великобританию. Параллельно отмечались в большей части войн — не только тех, что проникали в магический мир. Вопреки расколу четырнадцатого-пятнадцатого веков, что разделил мир магглов и магов навсегда, они своих корней не забывали, и охотно контактировали с простецами, параллельно ухитряясь проворачивать свои дела и приумножать богатство семьи. В конце девятнадцатого века у них был уже вполне уверенный бизнес. Прюэтты спокойно смогли пережить первую мировую, при этом даже приняв в ней участие. Их не слишком зацепила Великая Депрессия. Зато хорошенько поработала Вторая Мировая на пару с Гриндевальдом. Некогда большая семья вместе с львиной долей могущества и богатств пропала, как камень, закинутый в Марианскую впадину. Но Прюэтты ещё были вполне себе сильны. Правда, тогдашний глава рода делится своими сомнениями с Шейтхаром — с поместьем что-то неладно, виноградники вянут со страшной скоростью, озеро умирают и дом кажется более ветхим, чем на самом деле является.

И тогда началось — кто-то пропал без вести, кто-то погиб по естественным причинам (Секо на горло — что может быть естественней?), кто-то не выдержал тягот мирской жизни и решил, что в ином мире ему будет получше (семь колото-резаных ран в спину — какое зверское самоубийство!)... Иначе говоря, кто-то тихо, довольно талантливо и с выдумкой выкосил Прюэттов. Поместье оказывается закрытым почти на полвека решением последнего главы, как оказалось, предсмертным, и на время забытым.

От некогда великого рода осталось всего четыре человека — Мюриэль, Билиус, Игнатиус и тёзка прародителя Седрик. Игнатиус, собственно, женился на Лукреции Блэк (меня кстати умилило то, что обе мои родные бабки — Блэки, причём бабушка по линии Молли приходится двоюродной племянницей бабушке по линии Артура), в браке стал отцом замечательных дочек — Молли и Тесси, и благополучно сгорел в домике с женой вместе около двенадцати лет назад. Мюриэль вышла замуж и самоустранилась от дел рода, время от времени навещая родню. Билиус так и умер неженатым в возрасте восьмидесяти лет, ненадолго опередив Игнатиуса. Всё своё имущество — квартиру в Лондоне и некоторую сумму денег он завещал своему ученику, Альберту Стенсону, который квартиру продал, деньги забрал и укатил в Австралию, в новообразованный исследовательский центр.

Переходим к самому интересному!

Также, как первый Седрик когда-то смог создать семью, последний Седрик её любовно разрушил. Самый младший в семье и благополучно избалованный, он не обладал особой силой воли, целеустремлённостью и устойчивостью к жизненным невзгодам. Он также женился, став отцом двоих сыновей. Гидеон и Фабиан, как известно, погибли от рук Пожирателей где-то в начале семидесятых. Жена Седрика не выдержала сей вести и тоже приказала долго жить. Глядя на убитого горем мужчину, Игнатиус благородно и по предварительной договорённости с Билиусом и Мюриэль передаёт титул в руки Седрика — они искренне надеются, что забота о роде отвлечёт его от горя и даст силу начать новую жизнь.

Психика волшебника вообще штука хрупкая и малопредсказуемая, может кардинально поменяться буквально на ровном месте, а тут изначально не очень устойчивый характер, да ещё и смерть сыновей с женой...

...Кстати, ещё один факт в копилку аргументов на тему "А чё это с тобой?"...

Седрик же действует по принципу "Заботы? Не, не слышал" и с утроенными усилиями пускается во все тяжкие. Внезапно образовываются долговые расписки с астрономическими цифрами — в карты Седрик играет по-крупному, приходят непомерно завышенные счета из ресторанов — будто глава семьи жрёт только сырые алмазы в огромных количествах, но Седрик барским жестом велит оплачивать всё, как указано. В какой-то момент отдаёт одному из партнёров по картам графский титул, поставленный на кон. А тут ещё и любимые братья один за одним погибли. Надо срочно отвлечься от горя! Седрик попытался было пустить с молотка поместье и стилет, но не преуспел — Шейтхар грудью встал на защиту последнего имущества, показал строгое завещание не продавать поместье и стилет, и не в одном экземпляре, и высказал всё, что думал потрепавшему ему нервы горе-волшебнику. Тот в долгу не остался и тоже попытался обогатить словарный запас гоблина, но не преуспел — за свою трёхсотлетнюю жизнь Шейтхар видывал и не такие конструкции. Последний Прюэтт (а Мюриэль оставила за собой фамилию Крестон) устало махнул рукой и ушёл в неизвестном направлении. Через две недели его нашёл патруль в Лютном переулке — упившегося до смерти.

— С Седрика этот род начался, на Седрике и закончился, как я думал, — горько шутил гоблин. В плане возрождения рода надежды на сточетырёхлетнюю Мюриэль было мало.

Рассказал он мне и историю стилета, который хорошенько потрудился не только на ниве убиения людей, но и в вопросе разжигания вражды с Малфоями.

Как уже упоминалось, Прюэтты бодренько контактировали с магглами, за что их за спиной клеймили предателями крови. В лицо обвинить никто не рисковал. Единственный раз лет двести назад Алоиз Малфой позволил себе высказать уничижение Кларенсу Прюэтту и назвать того предателем крови. Тот прежде уточнил, что Алоиз понимает под этим понятием, а после вызвал Малфоя на дуэль. На бой Кларенс вышел с палочкой в правой руке и со стилетом, который вот уже несколько поколений переходил из рук в руки, в левой. Дуэль вскоре закончилась — Кларенс, прикрываясь защитами, достаточно быстро подошёл на нужную дистанцию, где по-плебейски пнул того в пах и вмазал Малфою в челюсть, после чего, отбросив палочку Алоиза, сказал:

— Как видишь, разница между магглом и магом на деле ничтожна. Что ты, великий Малфой, что обычный человек — удар стилетом в сердце для вас смертелен. Жил, как грязь — вот и умирай, как маггл. А предатель крови — человек, не справившийся с родом и не могущий толком обеспечить семью... — и проткнул Малфоя стилетом.

Естественно, нежности в отношения между Малфоями и Прюэттами это не добавило.

С тех пор в словосочетание "предатель крови" вкладывают несколько разный смысл.

И кстати, Артур Уизли по обоим критериям идеально подходит.

А на замечание по поводу неподобающих действий, сиречь ударов в пах и челюсть, Кларенс язвительно заметил, что неподобающе — умирать из-за какого-то кретина и идиотских правил. А бой, мол, это вам не дамам стихи читать, — тут или победа, или смерть.

Не зря же у Прюэттов девиз — "До победы".

— В магическом мире, — со вздохом начал Шейтхар. Он в принципе неплохой, просто у него характер тяжёлый. Как у меня почти. — Более всего ценится самостоятельность. И когда Гарри Поттер дозреет — он придёт для того, чтобы заняться делами рода. Да и, в конце концов, и я, и гоблин Поттеров — всего лишь поверенные, и менее всего мы хотим навязываться.

— Шейтхар, — просительно протянул я, — ну сделайте исключение, а? Поттер наивен, как муравей, и сам догадается прийти в банк и поинтересоваться своим финансовым положением разве что лет через пятьдесят. Пошлите ему письмо на День рождения, мол, так и так, пора вступать во взрослую жизнь, займись делами, лентяюга! Ну, ты понял... А там оно и пойдёт как надо.

— Он — чистокровный волшебник, и должен сам всё понимать...

— Его же магглы воспитывали! Он даже меньше меня о магическом мире и тем более о родах-делах всяких знает...

Гоблин недовольно покачал головой, но всё же пообещал подумать.

Кроме того, я утолил свой интерес на тему магглорожденных волшебников и их принадлежности к угасшим родам. Нет, это вполне возможно, но вряд ли доказуемо. Это надо вызывать отдельно каждого гоблина-поверенного, класть руку на листик... Жизни может не хватить, не говоря уж о том, что у большинства угасших родов и поверенные тоже мертвы, а без них тест на принадлежность невозможен. Это в нормальных родах всё хорошо — родил наследника, воспитал, регалии отдал и — гуляй себе без гоблинов, а вот если линия прерывалась...

Ну да вернёмся к нормальной жизни. На первой неделе июля нас навестила тётушка Мюриэль. Не знаю, чего на неё все ворчали, как по мне — классная тётка! Только приехала — сразу отчитала Молли за растянутый свитер, попеняла Артуру излишним магглолюбием, проехалась по обалдуям-близнецам, отметила отчаянный карьеризм Перси, умильно поинтересовалась у Джинни успехами на Поттеровском фронте и коварно спросила, смог ли я уже хоть как-то выделиться на фоне братьев.

Я в восторге! Да, она немного ворчлива, но она такая няшка!

Ужин прошёл в уютной атмосфере почти повсеместного молчания. Мюриэль разливалась соловьём. Не сказала ни слова мата, но приласкала каждого, не по разу и всё на разные темы. Какой талант, Господи, какой талант!

Сразу после ужина Джинни экстренно ушла делать Зелья, близнецы яро вызвались поубирать в совятне (если книгу и найдут — то фиг с ним), Молли срочно понадобилось подновить чары в другом конце дома, Артур без объяснений слинял в гараж.

Я остался один на один с Мюриэль. Смотрела она на меня как на... э, не самого достойного человека, но мне было плевать. Как бы это парадоксально ни звучало — мне было с ней приятно пообщаться, она уже показала себя умной бабулькой, а её колкости меня мало трогают. Говоря откровенно, вообще не трогают...

Моё предложение поиграть в шахматы было принято, и я вынес мою прелесть. Не смейтесь, шахматы реально классные...

Я играл чёрными, Мюриэль белыми. Сделав очередной ход, с интересом наблюдал за ней, когда она вытащила палочку и завернула ею хитрый вираж — мне такого не повторить.

— А ты изменился, — уже не таким скрипучим голосом, как поначалу, сказала она. — От кончиков пальцев ног и до имени, верно, Рональд Александр Прюэтт? — я откинулся на спинку дивана и с кивком головы признал:

— Шах и мат.

Она задумчиво покачала головой, убрав презрительно-небрежное выражение лица:

— Да, сильно изменился...

Я только пожал плечами.

— Прежний Рон сразу бы раструбил о своём новом статусе, а ты даже подавать официальное извещение о возрождении рода Прюэтт и своём статусе главы семьи запретил, надо же... Но Молли, какова! Никогда бы не подумала!.. Ты как, думал, кто твой настоящий отец?

— В смысле? — сначала не понял я, а потом до меня дошло.

Самое смешное, что я не могу сказать, что я — Уизли, просто потому что уже есть доказательства обратного. Да и я уже почти Прюэтт...

— Да-а, — не обращая внимания на меня, протянула Мюриэль. — Никогда бы не подумала, что наша насквозь правильная пай-девочка Молли решится на адюльтер... Впрочем, с таким-то мужем — и немудрёно...

— Он неплохой, — на автомате вступился.

— Пф, тебе не с чем сравнивать, малыш.

Я промолчал. Мне как раз было, с чем сравнивать — и в этом соревновании Уизли выигрывал всухую. Даже не смотря на свои бесконечные заморочки с гаражом и проблемы с финансами.

— То есть, — решил перевести тему я, — как только будет объявлено о моём статусе, поползут слухи о том, что я не Уизли? — говоря откровенно, на репутацию Молли мне плевать, но "глава рода — бастард" звучит менее располагающе, чем просто "глава рода".

— Разве что кто-то из твоих братьев проговорится. Знаешь ли, проблемы кэбменов не трогают ткачей, — и, видя мой непонимающий взгляд, она разъяснила: — О том, что род прервался, знают все. Но о том, почему он не сразу возродился — через того же Билла, к примеру, — знаем только мы с тобой и менее удачливые претенденты. А слухи не поползут, потому что вы, Уизли, тошнотворно правильные и не решитесь пятнать честь собственной матери...

Немного помолчав, она спросила:

— Ты ведь знаешь о Турнире Трёх Волшебников? — я кивнул. — А скажи-ка мне, Рон, почему из Дурмштранга приедет самая сильная команда?

Я проглотил рвавшееся на волю "Понятия не имею" и задумался. Да, я любил подобного рода задачки по истории на логику и способность связать воедино несколько фактов. Но о магическом мире мне неизвестно практически ничего! Фон там какой-то благоприятный, что ли? Но если причина в магии, то почему именно Дурмштранг и где гарантия, что остальные школы этого не повторили?

Ладно, думаем глобально. Чем Болгария так отличается от Франции и Англии, ну, кроме самых элементарных ответов?

В магическом плане — да кто бы знал, а в маггловском...

...А ведь правительственные верхушки стран были вполне в курсе по поводу магии, это я ещё по Роулинг помню...

— Можно подсказку? — спросил я у внимательно наблюдающей за мной Мюриэль.

— Можно, — иронично-снисходительно улыбнувшись, сказала она. — Тебе просто наводящую фразу или, может, ответ на вопрос?

— Второе. Скажите, а ведь Дурмштранг — это либо очень большая школа, либо сеть школ на самом деле?

— Верно, — изумлённо кивнула Мюриэль.

— И стала она таковой где-то после Второй Мировой, а до того ничем особым от остальных школ не отличалась?

— Тоже верно, — Мюриэль уже вернула на лицо выражение уничижительного любопытства. — Но это второй вопрос. Хотя, как я поняла, ты уже знаешь ответ. Ну-ка, просвети старую перечницу, покажи ей откровения юного волшебника.

— Всё просто. После Второй Мировой Болгария стала одной из стран соцлагеря, при этом правительственная верхушка СССР не могла не знать о волшебниках, а значит, была в курсе и по поводу школ. Уж не знаю, сколько было магических школ в советском пространстве, но вряд ли много, а учитывая территорию, в разы превышающую размер Британии и Франции вместе взятых, потенциальных учеников было очень много. Проигнорировать Дурмштранг, по меньшей мере, как вариант небольшой разгрузки для остальных школ, Советы никак не могли. Далее, во время войны связь между маггловским и магическим миром серьёзно улучшилась, и некоторое время они существовали очень близко, почти параллельно, так как имели одинаковые проблемы. После войны подобный почти союз стал сходить на нет, но в первые годы всё ещё был силён, что позволило достаточно тесно связать болгарскую школу с советским пространством. А вот теперь, когда Союз уже распался, в Дурмштранг всё ещё поступает прежнее количество учеников, потому что магам шевеления маггловского мира, не связанные с войной, по сути фиолетовы. Таким образом, Дурмштранг имеет большее количество учеников, и даже если планка обучения там такая же, как и в Хогвартсе (хотя все говорят, что там эта самая планка выше), то дети приедут сильнее, потому что там конкуренция жёстче. Вот, — я перевёл дух.

— Надо же, — с удивлённой задумчивостью протянула Мюриэль. — А Шейтхар не врал...

— Значит, всё-таки Шейтхар, — безразлично сказал я.

— Ты о чём это, глава недоделанный?

— Как вы сами заметили, разрешения на обнародование моего статуса я не давал. Знал об этом только Шейтхар, и только он мог проговориться. Но я решил подождать с обвинениями до того, как вы всё подтвердите.

— Не гони коней, малявка! С обвинениями он подождёт... Я всё же тоже Прюэтт, и нет ничего такого в том, что гоблин поведал мне о счастливом возрождении семьи.

— Вы — Крестон, это во-первых. А во-вторых — я, как вы сказали, глава, пусть и недоделанный. А он вам всё рассказал даже без моего ведома...

— Притормози, сопля рыжая! Помочь он тебе хотел, балда! И меня помочь тебе попросил. А я, знаешь ли, не страдаю альтруизмом в острой форме, да и помогать людям не особо люблю, скорей, наоборот, если ты заметил, — не скрывая язвительности, ответствовала мне она. — Но он меня убедил, что ты неплохой мальчик, даже с претензией на мозг. Вон какие интересные логические цепочки строишь, даже, как настоящий Прюэтт, маггловскую историю знаешь. Спроси у жителей этого дома, что такое Великая Депрессия, и они после недолгих раздумий на голубом глазу ответят тебе, что это когда у королевы было плохое настроение в течении долгого времени, тьфу!

— И с чем он хотел помочь? — уязвлено поинтересовался я.

— Для начала он попросил тебе намекнуть... — она с натугой поднялась с дивана, подошла ко мне и отвесила мне хорошую затрещину: — Твоя палочка тебе не подходит, кретин! — и вернулась на своё место. — Ну, ещё он сказал, что ты весьма обеспокоен вопросом защиты разума.

— И вы можете мне помочь?

— Разумеется, мальчик. В первом случае, учитывая, как долго тебе служит твой ширпотреб, по ошибке называемый настоящей палочкой, я сведу тебя с хорошим мальчиком, который сделает тебе хорошую палочку буквально за бесценок — от сорока до восьмидесяти галеонов. Во втором я познакомлю тебя с не менее хорошей девочкой, которая сможет нарисовать на тебе что-нибудь красивое и полезное, магические татуировки, слышал о таких?

— Что-то где-то, — неопределённо проговорил я, после чего утвердительно заметил: — Денег вы мне не дадите.

— Ха! Я их никому не дам. Завещать буду, разве что. Тебе половину, как самому большому идиоту и неудачнику в этой семье, братьям твоим, сестрёнке на приданое, да и родителям, чего уж там... Вот же наказал Мерлин, единственные родственники — и те Уизли... Но учти, мальчик, мою смерть будут тщательно расследовать! — она неопределённо улыбнулась. — И смотри мне, не трогай Шейтхара. Он хороший и заботится о тебе.

— Да, это замечательно... Проблема в том, что у меня самого денег нету.

— Пф, маленький лгунишка. У тебя уже почти шесть часов как есть сто пятьдесят галеонов. Пляши, Хогвартс выиграл тендер, — у меня прямо от души отлегло.

— А сколько будет стоить магическая татуировка?

— Не знаю, приблизительно от полутора тысяч галеонов, — к душе прилегло обратно. Пытаясь отвлечься, я задал давно интересующий меня вопрос:

— А скажите, почему вы отказались вести дела рода?

— Я что, похожа на идиотку? — она от души расхохоталась. — Надо оно мне, это убыточное агонизирующее предприятие? — внезапно её улыбка потускнела, как будто с неё резко сорвали маску. С грустью и даже горечью она, внимательно рассматривая камин, продолжила тихим, чуть хрипловатым голосом. — Мне уже сто четыре года, мальчик. Не тот возраст, чтоб брать на себя чёртову кучу проблем. Да и я большую часть жизни прожила под фамилией Крестон, и отказаться от неё — всё равно, что предать память Эдварда в угоду бесперспективной прихоти. Времена, когда я, так сказать, собственными силами могла возродить род, прошли ещё до Второй Мировой, знаешь ли... так что адский труд по возрождению Прюэттов ляжет именно на твои плечи, уже лёг. Впрочем, Шейтхар говорит, что ты вполне неплохо справляешься, а это, поверь, весьма лестная оценка. Он на своём веку успел повидать ещё моих дедов, которые правили более чем достойно; он с ними тебя и сравнивает... Надеется, что по наступлению совершеннолетия ты сможешь занять всё-таки кресло Прюэттов в Визенгамоте, а то оно, зараза, уже лет сорок пустует...

— Ну что ж, — будто опомнившись, вновь энергично забрюзжала она противным скрипучим голосом. — Общественность общественностью, а семья имеет право знать о твоём статусе, не так ли? — и, не дожидаясь моего ответа, вновь взмахнула палочкой, после чего профессионально-противным визгом закончила: — Все сюда!!! — и поковыляла на кухню. Спустя несколько минут все, присутствующие в Норе, собрались на этой самой кухне, где Мюриэль и сообщила:

— Ну что, семейка Уизли, среди вас оказался один не совсем Уизли, — тут она многозначительно хмыкнула. — Можете поздравить Рона, который недавно смог пройти тест на принадлежность к роду Прюэтт и ныне является его главой.

Реакция Уизли была разной.

Молли сочувственно охнула, — видимо, была в курсе по поводу ситуации в роду.

Артур меланхолично обрадовался и похвалил меня, после чего попытался удрать в гараж.

Джинни позавидовала, но поздравила.

А вот Перси и близнецы делали всё идеально синхронно, будто перед этим долго репетировали.

Резко расширяются в изумлении глаза и приоткрывается рот. Потом в глазах появляется озадаченность, недоумение и обида. Потом они краснеют, их головы с почти слышимым щелчком поворачиваются в сторону Молли. Затем они, видимо, сразу устыдившись, резко уставляются в стол и вяло мямлят поздравления.

Я стою с шахматной доской под мышкой и довольно улыбаюсь. Мюриэль ехидно осматривает нас всех и ставит подножку уходящему Артуру.

Сюрприз удался.

На следующий же день Мюриэль безжалостно забрала меня из дома, чтоб я "показал ей Косой переулок". Сама она, мол, на постоянной основе проживала в США, где ранее её муж, а теперь и она сама управляла сетью гостиниц. Единожды в год она посещала с визитом историческую родину, и теперь "горела желанием увидеть изменения".

На деле же она быстро провела меня в Гринготтс, где Шейтхар, невинно рассматривающий потолок, провёл нас в какой-то кабинет с камином. Крикнув "Самшитовая роща", я после недолгого путешествия вывалился из камина вслед за Мюриэль.

— Даниэль, негодяй, отчего не встречаешь гостей?! — немедленно возмутилась тётушка. Спустя несколько минут в гостиную зашёл "хороший мальчик": высокий статный брюнет, на висках которого уже присутствовала седина, сразу расплылся в улыбке.

— Тётушка Мюриэль! Рад вас видеть!

— Ага, как же, небось, сейчас в уме проклятия перебираешь и мысленно подсыпаешь мне яд!

— О, вы даже чаю не выпьете? — огорчился Даниэль.

— Мерзавец, ты должен был оскорбиться, — чуть обиженно заметила Мюриэль. — Но ты прав. Знакомься, это что-то вроде моего внучатого племянника, его зовут Роном и ему нужна палочка. Желательно очень хорошая, чтоб он не выглядел совсем бездарью... хотя он такой и есть. Рон, это — Даниэль Фолле, говорит, что он мастер делать палочки, увы, никого другого я не знаю. Засим оставляю вас, надеюсь, вы сможете не убиться в моё отсутствие. У вас шесть часов, а мне пора.

— До свидания, тётушка Мюриэль! — в унисон пропели мы с Даниэлем елейными голосами. Уже из камина она погрозила нам пальцем.

— Ну что, — обратился ко мне Даниэль, на чистейшем, кстати, английском. — Сначала еда или работа?

— Совместить нельзя? — деловито спросил я.

— Определённо, Рон, ты мне нравишься. Пойдём, — он довёл меня до столовой, после чего извинился и отлучился на пару минут. Вернулся он с хрустальным шаром в руках, по воздуху за ним плыла рулетка и лист бумаги, над которым замерло странноватого вида перо. Как выяснилось позже, самопишущее.

— Итак, для начала тебе надо немного познакомиться со мной. — Появившийся домовик поставил перед нами тарелки с едой. — Как уже сказала Мюриэль, меня зовут Даниэль Фолле. Представляться в ответ не надо. Я занимаюсь изготовлением волшебных палочек на заказ для определённого круга клиентов, который время от времени расширяется, как, например, сейчас. Люди приводят ко мне своих учеников, детей и знакомых. Итак, для того, чтобы сделать тебе хорошую палочку, я должен знать о тебе всё. Вот это, — он кивнул на лист с пером, — поможет мне ничего не забыть. Шар поможет нам найти правду, в том случае, если возникнет какая-то неточность. Рулетка для стандартных измерений, без которых сложно сделать удобную волшебнику палочку. Должен заметить, что палочка — отражение твоей души, она есть ты сам, поэтому мне понадобится узнать о тебе очень многое, но не волнуйся, ничего не выйдет за пределы этой комнаты. Кроме того, это будет только твоя палочка — и никто иной без твоего разрешения даже воспользоваться ею не сможет, а после твоей смерти она вообще рассыплется пеплом... Если сделана по уму и для тебя. Пока ничего не говори.

Когда мы закончили есть, Даниэль потёр руки и чуть хищно подался вперёд.

— Начнём допрос. Для начала встань, — на меня почти тут же набросилась рулетка.

— Какой рукой ты колдуешь?

— Правой...

— ...Хорошо. Ты лентяй или трудяга?

— Абсолютно точно первое...

— ...Любишь поспать?

— Обожаю...

— ...Сильно эмоционален?

— На людях большей частью. В основном спокоен...

— ...Ага. Так, вытяни правую руку вперёд, — неожиданно приблизившееся перо быстро укололо меня в палец. — Хорошо, спасибо. Знак зодиака — Козерог?

— Да нет, вроде Рыбы, — я поднапряг память, пытаясь вычислить свой знак. Первое марта у нас там на что попадает?..

— Да нет же! — сердито перебил меня Даниэль. — Что ты меня путаешь?! Козерог... — и действительно, когда я сказал про Рыб, шар окутал сероватый туман. Я неуверенно повторил:

— Козерог, — шар немедленно стал чистым. Ну надо же...

— ...Так, — Даниэль с сомнением на меня посмотрел. — Тебе четырнадцать?

— Да, — ответил я. Шар остался чистым. Ничего не понимаю...

— ...Ага, сексуальный опыт был? — я засомневался.

— А этот вопрос для чего?

— Первый раз — это, видишь ли, эмоциональное потрясение, и палочку надо делать с оглядкой на этот факт.

— Да, — и шар снова остался чистым. Что происходит вообще? Или это реально Рончик уже совсем-совсем взрослый?

— Быстр, — хмыкнул Даниэль...

— ...Так, принадлежишь ли ты к каким-либо родам?

— Да, я Прюэтт. Глава семьи.

— Ого, это несколько меняет дело! И какой камень у тебя на перстне?

— Жёлтый берилл.

— Чудно. Ещё какая-то кровь есть?

— Я по отцу Уизли. И родные бабки с обеих сторон — Блэки.

— Это просто восхитительно!..

— ...Любимые уроки в школе, что лучше всего выходит из чар?

— История и трансфигурация, лучше всего выходит трансфигурация...

С Даниэлем было приятно и легко общаться. Несмотря на его внешний вид, казалось, что мы с ним одногодки, да притом закадычные друзья.

Наконец, несколько часов допроса подошли к концу. На листке красовалась стенограмма нашей беседы, отдельным столбиком в уголке шли цифры — разные длины.

— Значит так, — решительно объявил Даниэль, уже, по-видимому, разумом бывший где-то в другом месте. — Заходи через две недели ровно. Захвати на всякий случай сразу восемьдесят галеонов — при всём желании даже самая раскрутая палочка не стоит больше. Там посмотрим, — и он унёсся в неведомые дали. Я же послушно перенёсся обратно в Гринготтс, где меня уже ждал Шейтхар, пригласивший меня в свой кабинет.

Мельком подумал — надо к Даниэлю и Гарри с Гермионой сводить. Не то чтобы я воспылал к ним невероятной любовью, но они от меня так просто не отстанут, если я резко прекращу общение, а долго подводить их к постепенному расставанию — лень. Легче, так сказать, общаться, чем объяснить, почему нет, или как там в бородатой поговорке было?..

А раз мы типа дружим, то мне же будет спокойнее, если в качестве волшебных девайсов у них будет что-то достойное и подходящее.

В кабинете уже сидела очень довольная чем-то Мюриэль.

— Говорят, ты квиддичем увлекаешься?

— Я ещё не определился. И вам здравствуйте.

— Решил даже поставить деньги на свои мнимые знания?

— Ну, не зря же я в Хогвартсе прорицания изучал. Приснилось мне, что сижу я богатый на метле, а мимо меня плачущий Крам со снитчем падает и результаты Кубка кричит. Вот я и понял — это знак...

— Да уж, и чего я ждала?.. Ладно. А скажи мне, Рон, почему же вы меня такую зловредную безропотно терпите раз в год?

— Мы вас любим, — заявил я, преданно глядя ей в глаза. Мюриэль на секунду замерла, а потом искренне расхохоталась.

— Ух, насмешил... — она вытерла слёзы. — Ещё варианты будут?

— М-м-м, из вежливости?

— Но тогда в прошлом году вы бы уехали в Египет как раз на время моего приезда, нет?

Я пожал плечами.

— А терпите вы меня, потому что хоть я и старая перечница и злая карга, у меня есть деньги, и я не совсем вас забываю. Мне немножко совестно, что я оставила любимого внучатого племянника без подарка... Хм, всё это время оставляла... А ты ведь целыми днями тренировался...

А ночами грабил банки, продавал Ливану танки, торговал на трассе галькой и насиловал людей, — не к месту вспомнилось мне. Чёрт, а ведь до этого ещё жить и жить! Если доживу...

— Но тем не менее — в Министерской ложе на финальном матче Кубка для вас будет десять мест. Приводи друзей, семью, заодно посмотришь, оправдаются твои прогнозы или нет. Можешь не благодарить.

— А вам не всё равно?

— Пожалуй, всё же нет.

— Тогда большое спасибо.

— Паршивец какой вырос, Шейтхар, ты только посмотри!..

* * *

Как бы то ни было, жизнь потихоньку двигалась. Братья вели себя тихо, только время от времени косились на Молли, Джинни немного поворчала, но смирилась. Артуру всё в принципе пофиг. А вот Молли пожалела сыночку, и теперь старалась хоть немного облегчить нелёгкую участь возродителя практически захиревшего рода. Она, наконец, отметила мою страсть к мясу, и теперь я видел его чаще и в больших размерах, чем остальные.

Две недели пролетели, как пара минут. Тётушка следила за моими тренировками, участвовала в наших с гоблином беседах, дополняла Шейтхара, когда он неточно отвечал. Сказала, например, что, к сожалению, все картины Прюэттов так и остались в особняке и сгнили (она тоже с моего официального разрешения посетила поместье). Кодекс Прюэттов (модное название домовой книги) она мне пообещала отдать через пару лет, а вот родовой гобелен с генеалогическим древом, который чудом смогла сберечь, — только по окончании восстановительных работ в доме Прюэттов. Узнал, почему она так часто меняет завещание:

— А потому, голова бладжеровая, что в тот день, когда я составлю серьёзное завещание, я примирюсь со своей смертью. Не бывать этому! А уж если всё-таки погибну раньше времени во цвете лет, то мой душеприказчик поможет всем избежать конфузов, верно, Шейтхар, поможешь? Он-то знает, чего, кому, куда и сколько, и уж точно не ошибётся...

Также Мюриэль очень помогла мне с моторикой рук, в частности, с движениями для палочки. Развивала она только правую, как-либо работать с левой отказалась наотрез. Ещё один раз спросила:

— Ты как, стилет трогал уже?

— Да нет, — равнодушно ответил я. — Всё как-то времени не было, да и вообще я на него особого внимания не обращал.

— Вот и хорошо, ну и не трогай. А захочешь — бери, — и на этой непонятной ноте удалилась. Что это вообще было?

Со Скиттер пока шла вялая переписка, всё содержание которой можно с лёгкостью выразить с помощью одной фразы: "Я вам не доверяю, мне нужны гарантии". Единственный плюс — Сычик уже привык и весьма философски относился к смене окраса, даже не шарахаясь от собственного отражения. Что поделать — я, ни разу не повторившись, старался выбирать самые впечатляющие и психоделические расцветки.

Но вот я с полными карманами денег по каминной сети путешествую в Самшитовую Рощу, где меня уже ждёт Даниэль.

Как объясняла мне Мюриэль, работа с волшебником и палочкой требует уединения, нарушать которое не вправе никто.

— Привет, Рон. Ну, что, — дружески подмигнул мне Даниэль. — Ты готов увидеть свою самую верную спутницу жизни?

— Привет, Даниэль. Немного нервничаю, но готов, — улыбнулся я.

— Тогда с тебя за погляд шестьдесят один галеон, деньги вперёд! — я рассчитался с Даниэлем, после чего он отошёл от стола, возле которого стоял, открывая моему взгляду две коробочки — одну поменьше, другую побольше.

— Итак, — он взял в руки ту, что поменьше. — Здесь находится твоё воплощение в дереве. Десять дюймов, красное дерево, берилл и шерсть нунды, очень упругая. — Он открыл коробочку, представляя моему взгляду палочку. — Красное дерево прекрасно для трансфигурации, но, как я понял, чары у тебя выходят плохо. Так что шерсть нунды должна немного скомпенсировать этот перекос. Ох как я эту нунду искал! Благо, знакомый выручил. Правда, пришлось хорошенько побегать после того, как я выдрал у Шайтана (так звали нунду) клок шерсти... Ну и, наконец, твой родовой камень, берилл, сработает как своеобразная фокусирующая линза, что позволит тебе тратить на сосредоточение меньше сил.

Красное дерево чуть поблёскивало на свету. Изящная рукоять, чуть шершавая — чтоб не скользила, потом переход на более узкую часть с ромбовидным узором и ещё один, последний переход, на ровную скользкую часть до кончика. В навершии посверкивал берилл.

— Уровни символизируют твою принадлежность к трём родам. Сверху вниз — условно светлые Прюэтты, тёмные Блэки и Уизли. У тебя почему-то отношение к Блэкам лучше, чем к Уизли, — на секунду озадаченно нахмурился Даниэль, впрочем, тут же забыв об этом. — Если эту палочку и вырвут у тебя из рук, то только очень сильным Экспеллиармусом. А вот это, — он взял в руки вторую коробочку, — кобура под твою волшебную палочку. Футляр из чешуи дракона, ремешки из кожи саламандры. Кожа под этим будет дышать и не будет потеть. Малозаметен, не привлекает внимания, и палочка болтаться по карманам не будет. Вот тут сделал небольшой рисунок, ты не возражаешь? Это тот самый Шайтан, чья шерсть у тебя в палочке. — На чешуе филигранно была изображена суровая морда чернющего желтоглазого котяры, выглядывающая из темноты. — Ну, испытывай.

— А сюда никто не войдёт? — запоздало спросил я, помня наше спонтанное появление.

— Нет, что ты! — засмеялся Даниэль. — С момента знакомства и пока клиент не покинет мой особняк с кобурой и палочкой, камин закрыт для всех, кроме этого клиента. Так что наше уединение не нарушат.

— Хорошая система, — пробормотал я, с трепетом беря в руки свою первую в жизни волшебную палочку (Ронову в расчёт не берём). Я слегка взмахнул ею — она со свистом рассекла воздух. Нашёл взглядом на камине какую-то жутко уродливую вазу и спросил: — Можно?..

— Конечно, она всё равно никогда мне не нравилась, — кивнул Фолле. — Это подарок твоей тётушки. Я в долгу не остался и отдарился пособием "Как бросить курить"... — я уже не слушал. Керамическая ваза с потрясающей лёгкостью перетекла в красивую хрустальную фигурку ангела. — О, знаешь, так гораздо лучше. Не возражаешь, если я её себе так и оставлю? — я не возражал. У Даниэля в руках мгновенно оказалась палочка, пара пассов, палочка пропала. На мой непонимающий взгляд он объяснил: — Трансфигурация, к сожалению, не вечна, продержится пару часов — и поминай, как было... А это были фиксационные чары. Немного изменённое проклятье окаменения, жутко тёмномагическое и очень запрещённое — не смей меня выдать властям!.. Вечность, может, твоя статуэтка и не простоит, но за пару сотен лет я ручаюсь.

Я задержался у Даниэля ещё на пару часов. Выпытал у него всё-таки эти чары. И они получились! Да, не сразу, но уже не сбоили! Работала и Левиоса, и другие заклинания...

Вот что значит правильная волшебная палочка!

И кобура подошла идеально, очень удобно, и на часы не залазила.

Также Мюриэль сдержала обещание и в этот же день потащила меня к тату-мастеру. Молодая милая девушка Даяна попросила меня для начала сказать требуемые свойства татуировки, потом подобрать рисунок, место, где он будет красоваться и возвращаться, когда у меня будет требуемые деньги и свободная ночь. Жила Даяна по адресу "Обитель ежей", и работала исключительно по ночам почему-то.

Со свойствами меня такой уж облом не ждал, по крайней мере, защита разума встала во главе угла. Брать два свойства уже опасно, тут и разорвать может...

Защита, к моей печали, не абсолютна, но мимоходом мои мысли никто прочесть не сможет. Чтобы их, собственно, прочесть, понадобится около двух часов изнурительного скрупулёзного взлома.

Татуировку решил сделать на правом плече. Думал сначала на левом, но стойкая ассоциация с Меткой отвратила меня от этого решения.

Долго бился над рисунком, на пятом часу, когда Мюриэль уже недвусмысленно поигрывала палочкой, решил увековечить на себе магическое животное, которое дало мне мою. Показал Даяне кобуру, она Шайтана одобрила.

Закончили мы на том, что это мне обойдётся в тысячу восемьсот пятьдесят галеонов.

Печалька.

А через два дня уехала Мюриэль.

Со мной она прощалась отдельно, ещё в Гринготтсе.

— Значит так, шахматист, ты не выпендривайся особо и вперёд Поттера к Волдеморту не лезь. В дуэли не ввязывайся — склад ума у тебя пока не дуэльный, так что не рискуй. Но и оскорблений не спускай, смотри мне. Я, может, к Рождеству приеду ещё, нервы тебе попорчу как следует. В чарах тренируйся, в трансфигурации не расслабляйся, на зелья совсем не забивай, понял? Невесту себе присмотри тоже... Не кривись, а присмотри! Лапчонки свои куриные тренируй, может, когда-нибудь и сойдёшь издали за мага. Палочку чисть, думай иногда, логику вон свою используй. За друзьями своими следи, а если они вдруг опять вознамерятся влезть в какую-то задницу — по башке тюкни и в медпункт оттащи, или что там сейчас в Хогвартсе может мозгов через задние ворота добавить... Сам ввяжешься — лишу наследства со страшной силой! УЗМС бросай к чёртовой матери, — бесполезная трата времени и, насколько я вижу твой энтузиазм, нервов, а вот над прорицаниями ещё подумай, может, догадаешься до чего-то полезного, — хмыкнув, она закончила наставления на путь истинный.

Помимо всего этого я ещё и с Перси общался. Должен признать, что он неплохой парень. Он открыл мне на многое глаза в этом мире. Я, пожалуй, пока не успевал особо задумываться над грустным бытом без нормального компьютера и, что самое главное, без интернета. Да ещё и, будучи вполне довольным своим зачарованным магнитофоном и потихоньку записывая музыку в плеер-шкатулку, я как-то упустил из виду тот факт, что в Хогвартсе электроника ни под каким видом не фурычит. И Перси, в общем-то, охотно и доходчиво объяснял мне про аналоги маггловских вещей в магическом мире. Например, прототип такой важной и в серьёзных расчётах почти необходимой вещи, как калькулятор, а именно — расчётную бумагу (которая автоматом выводит результат написанного примера) он даже великодушно принёс мне в жертву... то есть в дар. Впрочем, о большинстве аналогов, типа сквозного зеркала и переговорных листков (классная штука, но дорогие. Продаются парами, что пишется на одном листке — появляется на другом, при наличии специального стилоса с универсальным ластиком на конце могут использоваться до пятидесяти лет) против телефона и аппарации и каминов против человеческих (потому что что аппарация, что камин был точно изобретён нелюдью!) средств передвижения. Правда, индустрия мётел и иных летучих штук меня не вдохновила — безопасность и комфорт на них были под очень большим вопросом. Тем более, что летали они (за исключением дорогих спецзаказов, которые отличались повышенной проходимостью на любых территориях) на фоновом магическом приводе, и, поскольку на воде магический фон слабеет от берега, при залёте на достаточно далёкое расстояние от суши они попросту талантливо и достоверно изображали из себя сбитый советскими лётчиками мессер.

Собственно, моё с ним сближение объяснялось просто — он остался единственным, кроме Артура, человеком в доме, который относился ко мне по-прежнему. Близнецы и Джинни тихо завидовали, причём у близнецов по отношению ко мне ещё и нотка пренебрежения присутствовала. Когда я прямо его об этом спросил, он так же прямо ответил:

— С тем, что наследие Прюэттов мне не достанется, я смирился ещё три года назад. Да и, признаться, я на него особо никогда не рассчитывал — я мало верю в сказки. В какой-то мере я рад за тебя, и немного сочувствую, потому что неспроста тётушка Мюриэль так ехидно ухмылялась, и твой грустный взгляд только подтверждает это. Не беспокойся об остальных — Билл, может, и пообижается недолго, но в целом никак не отреагирует. Чарли, как ты помнишь, в принципе фиолетово всё, что не имеет крыльев, чешуи, впечатляющей пасти с клыками, не дышит огнём и весит меньше пары центнеров. Близнецы переболеют. Да и Джинни долго зла держать не будет. Они ведь все — истинные Уизли, лёгкость характера одна из присущих им черт. А я всего добьюсь сам, и всегда добивался.

Перси непринуждённо делился со мной той информацией, на добычу и обработку который сам в своё время потратил немало времени и усилий. Не отвлекаясь от написания отчётов, тихим голосом рассказывал мне о картотеке мадам Пинс, в которой по названию можно было найти любую книгу. Рассказал о заклинании, ищущем отрывок в книге по ключевым словам. И даже нарисовал схемку. Раскрыл мне пароли для ванных старост: "Они их всё равно не меняют". Сказал мне и на пальцах показал маршруты патрулирования преподавателей и старост — оказывается, в целом учителя вкупе с учениками едва ли половину замка охватывали! Отдал мне все свои школьные конспекты. Нумерология оказалась математикой с элементами гадания на числах, теории вероятности и на старших курсах — начал математического анализа плюс немного комплексных чисел. Имитировал незнание, Перси меня "подтянул".

Кроме того, они всё-таки существуют! Я имею в виду, олимпиадники и олимпиады. Правда, ни те, ни те особо не афишируются.

Ещё в Хогвартсе кроме факультативных занятий, типа УЗМС или маггловедения, есть совсем-совсем дополнительные, правда, изучают там, на мой взгляд, всякую муть. Ну, меня там просто особо ничего не заинтересовало. Углублённое маггловедение — Искусство магглов и Культура магглов (да, мне там будет особенно интересно), магия земли как подвид травологии, облегчающий работу с растениями... мрак.

Ещё Перси открыл мне одну из самых страшных тайн школы — начиная с пятого курса, все достижения и просчёты учеников жёстко фиксируются и заносятся в так называемый прайс. Прайс представляет собой огромный журнал выпускников, который подаётся в вузы, после чего особо отличившимся, но вне Хогвартса не отметившимся, высылаются приглашения от того или иного университета. Всё это опять же, особо не афишируется и по большему счёту, является предметом обсуждения сугубо между директорами и замами плюс Министерство, но... Как водится, лучшему выпускнику года поручается этот самый прайс заполнить готовыми листками под соответствующие фамилии, о чём на листке этого старательного человека делается сопутствующая отметка. В файл каждого ученика входит журнал посещаемости, рейтинг поточных и экзаменационных оценок, заметки об отработках и драках, сумма заработанных баллов за вычетом потерянных, достижения в квиддиче или успехи в изучении школьных предметов, у кого-то — взятие ступени подмастерья в выбранном профильном предмете (как в своё время у Снейпа по зельеварению и у Поттера с Люпином за трансфигурацию — это я, правда, узнал позже) — всё это за последние три года обучения.

Вот так и Перси узнал об этой тайне, заполнив прайс, а перед выпускным балом получил приглашение в помощники от Крауча, который ещё и намекнул на возможное кураторство в деле изучения Международных Магических Отношений. Перси, кстати, на эту специальность заочно поступил в один из лучших вузов страны...

Вот это крутой парень!

* * *

Чудо всё-таки случилось! Решено было забрать Гарри и Гермиону двадцать восьмого июля. Сначала Артур предложил вариант с каминами, но я, памятуя, чем это в своё время закончилось для Поттера, вызвался сам их забрать. Из Норы в Дырявый котёл, оттуда — в Литтл-Уининг, по пути обратно в Лондоне цепляем Гермиону. К моему удивлению, все согласились не только на это, но даже и на то, чтоб отпустить меня одного.

Подготовился я основательно. Костюм (демократично оставил жилет на вешалке), рубашка, галстук, туфли, чуть выглядывают часы. Умыт, причёсан, фирменная улыбка, пачка разменянных фунтов в кармане и плеер, а то в дороге загнусь со скуки.

И вот, сидя в рейсовом автобусе до Литтл-Уининга, я наконец сообразил, что меня так тревожило в последние дни. У Поттера через три дня День рождения, а у меня даже подарка нет! И, что самое унылое, я не знаю, что ему подарить...

Доехал. Спросил дорогу. Показали. И — вот оно! Дом Дурслей. Изображаю дятла.

Дверь мне открыл крупный светловолосый мужчина. Не сказал бы, что он такой уж китяра. Широкая кость, крупные черты лица и чуть усталый взгляд.

— Сэр?.. — вопросительно смотрел он на меня.

— Ох, простите, мистер Дурсль, я задумался. Меня зовут Рон Уизли, я друг и однокурсник вашего племянника, Гарри Поттера, — а вот теперь он удивился. Судя по всему, я только что с треском разрушил все его представления о волшебниках. — Вы не могли бы позвать его или подсказать мне, где он сейчас находится? — да, немного труднее, чем сказать "Где Гарри, маггл?", но, судя по смягчившемуся лицу Дурсля и одобрению в его глазах, моя вежливость не бессмысленна.

— Поттер сейчас где-то гуляет, вероятно, на детской площадке... — и он неуверенно замолчал.

— О, спасибо, мистер Дурсль, — я благодарно ему кивнул, и тут произошло поистине эпохальное событие.

— ...Но вы можете подождать его здесь, — сказал Вернон и, похоже, и сам удивился.

— С удовольствием, сэр, — ошарашено согласился я. Он проводил меня в гостиную. Из кухни удивлённо выглянула Петунья.

— Петунья, познакомься, это наш гость, Рон Уизли, друг и однокурсник Гарри, — в её лице действительно было что-то лошадиное. Чуть длинноватая шея, большие глаза с грустинкой и форма подбородка создавали такое впечатление.

— Рад познакомиться, миссис Дурсль, — благовоспитанно кивнул я.

— И я... рада. — С некоторой паузой ответила она, после чего, ещё немного помолчав, неуверенно предложила: — Чаю?

Поначалу всем было неловко, хотя я старательно строил из себя вежливого хорошего мальчика, но вскоре мы разговорились и скованность совсем спала ("Можете звать меня Петуньей, Рон. — Да, и меня Верноном..."). Дадли я так и не смог увидеть.

Мы говорили о разном — об автомобилях, с Верноном немного побеседовали об огнестрельном оружии, я рассказал пару курьёзных случаев из истории, похвалил чай и вынесенное вскоре печенье. Поговорили о ситуации в Британии (тут я плавал) и в мире (тут было немного получше), обсудили развитие информационных технологий (тут вообще всё было замечательно), я пару раз поахал на тему "как всё интересно!", восхитился чистотой в доме (и вовсе не "стерильно и противно", вполне приятно и уютно). Поговорили даже о дрелях — помощь бабушке с ремонтом не прошла совсем бесследно! Мы посмотрели фотографии, я уважительно отозвался об успехах Дадли в боксе на тренировках ("Его даже собираются выдвинуть на осенние соревнования! — Уже? Поразительно, наверно, он очень талантлив!"), и вот как-то незаметно разговор съехал на Гарри. Началось всё с фразы Петуньи:

— Надо же, если бы мы знали, что волшебники бывают и такими, как вы, Рон, то не пытались бы оградить Гарри от волшебного мира...

— А что, — осторожно спросил я, — вы пытались?

— Да, но вас разве остановишь? — она грустно улыбнулась. — Вот, пару лет назад какие-то чародеи нам окно во второй спальне с корнем выломали...

— Негодяи, — горячо подтвердил я.

— Наверно, мы всё же неправильно воспитали Гарри и уделяли ему меньше внимания, чем следовало, — с чего-то разоткровенничалась Петунья. Вернон молча хмурился и смотрел в чашку. — Но, на самом деле жить в доме с маленьким волшебником, которого не можешь толком контролировать — жутко. Помню, когда ему было два года, он лбом о вазу ударился, она раньше у камина стояла. Так после этого, буквально две секунды прошло, ваза взорвалась буквально, Гарри только чудом не сильно пострадал... С Лили такого никогда не было.

Да, в этом тоже кроется отличие магглорожденных от чистокровных или полукровок. Подразумеваются, что последние будут расти в условиях, когда хотя бы один родитель — волшебник, могущий оградить от опасности окружающих и защитить ребёнка от самого себя. Потому-то засовывать чистокровного Поттера к магглам — идиотизм, могущий привести к катастрофе... Как это было с Томом Риддлом. А вот у магглорожденных способности скрыты, и если и проявляются, то слабо и почти незаметно.

— Он безумно испугался и удрал в чулан, где как-то закрылся, Вернон чудом смог выбить дверь и достать его. Правда, ненадолго, мальчик всё время норовил вернуться обратно. Вскоре и пришлось там его поселить... Я до сих пор иногда думаю — что могло случиться, если бы он так разозлился на меня, Вернона или Дадли?.. как оказалось, он абсолютно точно не колдовал только тогда, когда был чем-то занят. Вот и... К его одиннадцатилетию, казалось, эти вспышки... магии окончательно прекратились, когда исчезло стекло в зоопарке. Он, наверно, вам рассказывал? — я кивнул. — Змея в месте, где куча детей... И мы знали, кто в этом виноват. Было безумно страшно, когда Полкисс сказал про разговоры со змеями — если бы Гарри сочли виновным в этом инциденте, его бы забили — не дети, так их родители. А потом эта ваша школа, Хогвартс... Мы не хотели его отпускать — я слишком хорошо помнила, как испортилась Лили. Но от нас опять ничего не зависело. После первого года мы думали — может, ещё не всё так плохо? А потом Гарри сорвал Вернону важную сделку, магией сорвал, и мы опять решили не отдавать Гарри. После второго года он сбежал сам, надув Мардж. Да, она перегнула палку, и тем не менее. Один из прибывших волшебников отметил, что ещё пара минут, и её бы разорвало...

— А зачем вы называли Поттеров алкоголиками и тунеядцами, а Лили — девушкой лёгкого поведения?

— Да сказала как-то в запале то, что думала, — криво улыбнулась Петунья. — Трудно составить иное мнение о людях, которые могут из ниоткуда появиться здесь в любое время суток, причём навеселе или весьма разгорячённые. А Лили зачастую и с разными кавалерами. Правда, вскоре после того, как она забеременела, визиты прекратились... Знаете, вы совсем не похожи на волшебников, которые навещали нас раньше.

— А почему вы никогда не говорили Гарри этого?

— Сначала не было случая, да и пришлось бы рассказывать всё, а говорить ребёнку, что его родителей убил маньяк, дружки которого ещё вполне живы? Так, кажется, было в письме... А теперь... Знаете, Рон? Не могу решиться...

— Ясно, — повисла неловкая пауза. Я такие не люблю, так что... — Вот что, Петунья, вы положительно должны раскрыть мне секрет приготовления этого чудесного печенья!..

Разговор снова перешёл на нейтральные темы. Смог даже уговорить Дурслей показать мне чулан. Ну, что я могу сказать...

Назовите меня психом, но — дайте два! С поправкой на размеры. Ребёнку там вполне реально жить, но мне уже было несколько некомфортно находиться в чулане, потому что вымахал Рон — будь здоров.

К сожалению, в полной мере оценить всю прелесть помещения в приятном нераздражающем свете лампочки я не смог, так как чулан уже приспособили под филиал кладовки, но всё равно — я б там жил.

Как раз в этот момент, на осмотре, так сказать, местной достопримечательности, пришёл Гарри.

Легендарный Гарри Поттер.

Не совсем опрятная футболка, чуть потёртые джинсы, не очень чистые кроссовки. Если все по размеру и больше, чем надо, то явно ненамного. Одно из трёх — или Дадли не такая уж свинья, или Петунья очень хорошая швея, или Дурсли расщедрились на секонд-хенд или что-то в этом роде. Хотя... может ещё, Поттер это сам приобрёл. Или ему кто-то левый подарил.

С такой шикарной причёской парень в любой панковской-рокерской компании был бы без проблем принят за своего. На лбу, над правой бровью зловеще багровеет шрам, больше напоминающий рану, если честно, что создаёт откровенно отталкивающее впечатление. За трёпанными-перетрепанными очками-велосипедами сверкают оленьи глаза. Наивные-наивные, просто до невозможности. В целом приятные черты лица. Фигура довольно крепкая, видать, не зря его Петунья на исправительные работы в сад отправляла.

— Рон?! — откровенно изумился Поттер.

— Да, привет, Гарри. У тебя очень милые родственники. Ты как, собрал вещи? — я прямо видел, как в его душе разворачивается когнитивный диссонанс. Только что столь ненавистных ему Дурслей его лучший друг назвал милыми. Мир перевернулся.

Да, Дурсли действительно неплохие. Со своими закидонами, и сына не очень хорошо воспитали, но тем не менее. Тем более у них в плане воспитания сына ещё не всё позади, а спорт дисциплинирует.

— Д-да, собрал, я сейчас... — видимо, зрелище меня, мирно беседующего с Дурслями, сильно его потрясло.

Просто я хотел аккуратно подвести Гарри к мысли о том, что с ними можно вполне мирно сосуществовать. Думаю, если бы Дурсли высказали Гарри всё то же, что и мне, он бы стал, во-первых, менее неприязненно к ним относиться, и, во-вторых, менее радикально судить обо всём в общем. Как раз в данном случае обе стороны пострадали и все в какой-то мере виноваты, Гарри тоже, пусть и невольно — чем не пример того, что мир не делится на чёрное и белое?..

— Петунья, Вернон, вы случайно не знаете, где здесь можно взять такси да Лондона?

— К сожалению, нет, Рон. — Отвечал мне Вернон. — Но сегодня я совершенно свободен и, пожалуй, если вы не возражаете, вас подвезу.

— Нам ещё надо будет в Лондоне забрать подругу, — наглеть — так по полной!

— Ничего страшного, я всё равно не знал, чем себя занять, — улыбнулся Дурсль. Он пошёл выгонять машину, а Петунья извинилась и поднялась наверх. Через пару минут оттуда спустился Гарри с глазами по мандарину и спросил у меня:

— Рон, ты что с ними сделал? И, главное, как?! Мне только что тётя сказала, чтоб я с тобой дружил и за тебя держался, мол, ты плохому не научишь и сделаешь из меня человека!..

— Ничего особенного, мы просто поговорили, — Поттер смерил меня недоверчивым взглядом, но решил подождать с расспросами.

— А как мы отсюда доберёмся до Норы?

— О, ничего сложного. Твой дядя любезно согласился подвезти нас до Лондона, а оттуда по каминам...

— Дядя... что?!!

Тем временем мы вышли во двор, где у обочины нас уже ждал тёмно-синий Mitsubishi Pajero II с Верноном за рулём.

Путь провели в молчании под музыку из радио. Вернон следил за дорогой и время от времени с удовольствием наблюдал за Гарри, с лица которого никак не сходило совершенно обалдевшее выражение. Парень, похоже, был в ступоре.

Хорошо хоть, я загодя уточнил у Гермионы её адрес. Немного поплутав, мы вырулили к нужному дому. Я попросил немного подождать — Вернон кивнул, Гарри не отреагировал, — я подошёл и постучал в дверь.

Открыла мне приятная шатенка средних лет, которая, услышав мою нехитрую историю ("Здравствуйте, меня зовут Рон Уизли...") позвала Гермиону и пригласила меня выпить чаю. Я отказался ("О, нет, спасибо, я ненадолго и нас ждут в машине").

И вот настал второй по эпичности момент сегодняшнего дня. Я смог увидеть Гермиону Грейнджер.

Я мог ожидать разного. Заучки с загнанным взглядом. Патологической зануды с книгой вместо мозга и невероятным чувством собственной значимости. Забитого заморыша, что только книгами и спасается. Прототипа Молли Уизли с поправкой на внешность и библиофилию.

Три раза "Ха!"

Да, теперь я верю в брак канонного Рона и Гермионы. Не особо конфликтный парень, которого может занести, и не отличающийся особым умом с сильной самодостаточной личностью. Так сказать, голова и шея.

Только вот тут мы будем максимум добрыми друзьями. В семейной жизни мы друг друга сгрызём... Монстры без головы и с двумя шеями долго не живут. А мягко и ненавязчиво мною потихоньку управлять она не сможет, не тот характер. Характер у нас обоих прямоват по-мужски.

А вот Уизли был типичной бабой, хотя это, может, говорит моя к нему неприязнь.

Ей хорошо будет с тихим неконфликтным парнем, который будет её любить.

Как вы поняли, Поттер под определение "тихий и неконфликтный" не подходит. Я — тем более.

Я увидел себя. Лет в четырнадцать, в женском обличье, куда более мягкого и демократичного, старательного и доброго, но себя. Правда, в девчачьем варианте это действительно могло показаться замшелостью и закомплексованностью, признаю.

Гермиона ставила во главу угла в одежде удобство, комфорт и чтобы ничего не мешало.

Волосы собраны в не совсем опрятный пучок. Выглядит, может, и не венцом красоты, зато нигде не мешает и никуда не лезет.

Косметики нет. Я почти вижу, как она встаёт с утра, смотрит на косметичку и заваливается обратно досыпать. Полчаса на штукатурку — пф!

В глазах — пока не совсем взрослый цинизм, вяло замаскированный под практичность.

Потом узнал — уверенность, что в книгах можно найти если не всё, то очень многое. Совершенно верно! Даже из откровенной лжи реально вычленить крупицу правды...

Она наверняка несколько легче привязывается к людям. Да и верит в них больше. Но в нашей троице лично в своём рейтинге ставит себя чуть выше нас и потому опекает. Не скажу, что незаслуженно — Рон и Гарри действительно были... как бы младше. И по биологическому возрасту, и психически. И она явно не воспринимает магический мир как сказку.

Самое смешное, что у неё один из карманов рюкзачка очень подозрительно и знакомо (для меня) топорщился.

Да, у меня тоже лет с двенадцати появилась эта блажь — носить с собой на всякий случай перочинный нож. Потом, правда, прошло, но я его уже носил с собой по привычке. Мама безумно ругалась и каждый раз отнимала поначалу.

Ох, кажется, я немного выпал из реальности.

Гермиона взволнованно сверкала глазами, проводила рукой перед моим лицом и пыталась меня дозваться.

— Ох, прости, я, кажется, задумался...

* * *

Мы очень беспокоились за Рона после этого года. Приключения в Визжащей хижине явно не прошли для него бесследно — на следующий день он замкнулся в себе, стал несколько более груб и несдержан, находился почти постоянно в плохом настроении. Когда мы рассказывали ему о своих приключениях на ниве спасения Клювокрыла и Блэка, на фразе "Мы чудом спаслись, хорошо хоть, никто сильно не пострадал" он только сказал "Ну да, вы же Поттер и Грейнджер!..".

До конца года мы в основном разговаривали на нейтральные темы, стараясь особо не расстраивать Рона, хотя так и не смогли понять толком причину его депрессии. Стремились сохранить дружбу и надеялись, что у него это пройдёт.

Хотя, говоря откровенно, друг он... утомительный.

Изменения Рона отразились и в письмах. В июне он вообще поначалу не писал. А потом — нейтральные письма ни о чём, ни слова о квиддиче, ни жалобы на противных братьев... С ним явно что-то не так.

А теперь, когда я увидела его, смогла понять, что да — он очень сильно изменился. Если это, чёрт побери, вообще Рон.

Во-первых, он коротко постригся, чего раньше вообще никогда не было. Также он стоял передо мной в опрятной рубашке с галстуком, в костюме и в туфлях, и чувствовалось — эти вещи ему родные. Родные Рону, который не признавал ничего, кроме ботинок и растянутых джемперов.

Ладно, это ещё можно списать на смену имиджа и долгие тренировки.

Во-вторых, выражение лица. Лёгкая чуть ироничная полуулыбка, которой у Рона никак не могло быть — не тот у него характер. Да и стоял он спокойно, чуть расслабленно и уверенно — опять же, не Ронов стиль...

И в-третьих он смотрел на меня так, будто впервые увидел и пока никак не реагировал на внешние раздражители. Хотя нет, кажется, соизволил обратить внимание...

— Ох, прости, кажется, я задумался, — чуть виновато улыбнулся он. — Привет. Ну что, поедем? — я кивнула.

А он чуть шагнул вперёд и взял мой чемодан и переноску с котом. При этом Живоглот, который не только Рона на дух не переносит, но и в переноске путешествовать ненавидит, даже не рыпнулся и вообще начал вести себя примерно.

Рон никогда не страдал излишним джентльменством. Он, в принципе, вообще им не страдал.

После он вежливо попрощался с мамой, и, пока я делала то же самое, успел положить чемодан в багажник тёмно-синего джипа. Когда я подошла, он всё ещё стоял рядом с машиной и открыл мне дверь. Рядом со мной оказался Гарри, он, кажется, тоже был в шоке. Чуть заторможено повернулся ко мне, поздоровался и отвернулся обратно.

Сам Рон сел на переднее сидение, уместив кота у себя на коленях, и представил мне водителя. Крупный усатый мужчина с пшеничными волосами и вполне приятной улыбкой оказался дядей Гарри. Тем самым, который вроде его на дух не переносит.

Я что, попала в другой мир и не заметила этого?..

В молчании мы доехали до Дырявого котла, где Вернон помог Рону с чемоданами. Поттеровский Рон спихнул хозяину, а мой опять понёс сам. Тепло распрощавшись с Верноном (в основном Рон; я особо не отсвечивала, а Гарри вообще молчал и смотрел на всё дикими глазами), мы зашли в паб и оттуда по камину перенеслись в Нору.

Нет, мир вроде всё тот же. Реакция присутствующих в Норе Уизли на наш приезд было вполне обычной и прогнозируемой.

Мы быстро занесли чемоданы в комнаты (меня и Гарри селили в пустующие комнаты Билла и Чарли), причём Рон не отдавал мне мои вещи до самой двери. Он что, влюбился в меня что ли? На прямой вопрос о причинах подобной заботы ("Нет, мне очень приятно, правда..."), он посмотрел на меня чистыми голубыми глазами и с каким-то даже удивлением ответил:

— Гермиона, но ведь ты девушка, а девушкам нельзя таскать тяжести...

Что происходит вообще?

Ужин прошёл в тёплой обстановке, только вот, как мне показалось, отношения между Роном и близнецами были несколько напряжёнными и Джинни нет-нет, а чуть обижено посматривала на парня.

После меня ожидал ещё один культурный шок. Я помню комнату Рона, хотя, подозреваю, при нас она ещё была в более менее удобоваримом состоянии. По сравнению с тем, что я увидела сейчас — небо и земля!

Достаточно того простого факта, что появился книжный шкаф. Правда, не всё так катастрофично — первые две полки занимали магнитофон и карты, средние две пустовали, а на две нижние были кое-как запихнуты стопки книг корешками к стенке, какие-то, судя по видным частям, поновее, какие-то постарше. Почётное место в отдалении занимала накрепко перетянутая ремнём книга по УЗМС за третий курс. Рон равнодушно махнул рукой — "учебники". Стол (новый) завален кое-как порисованными скомканными и разглаженными бумажками, перьями и перьевыми ручками, венчал это всё кактус.

— О, Гарри! — тормошил тем временем нашего Избранного Рон. — Слушай, а поиграй со мной в шахматы! А то я тут совсем захирею...

Гарри медленно кивнул, а Рон почти сразу обернулся ко мне со щенячьим взглядом и жалобно проголосил:

— Гермио-она, помоги мне с домашним заданием, а? А то я за всё это время только и смог, что трансфигурацию с историей сделать да по чуть-чуть ещё чего-то, — и молитвенно сложил руки на груди.

Вы не представляете, как я рада это слышать! Не в смысле того, что без меня ребята беспомощны, а потому, что хоть что-то не меняется.

Всё-таки это Рон. Пусть сильно изменившийся, даже, я бы сказала, повзрослевший и резко поумневший, но Рон.

— Хорошо, я помогу тебе с заданиями, — ответила и он просиял. Пока мальчики расставляли фигурки (Рон бережно переставил на освободившуюся тумбочку завязанную в узел вилку на небольшой ножке, которая расплющивалась на конце и потому стояла), я подошла к открытому окну и увидела там небольшого паучка. Сантиметрового или около того, чёрного в светлую крапинку. Ох, Рон же их боится!.. — Рон, у тебя на подоконнике паук, — известила я его, протянув руку к столу за деревянной линейкой.

Я могла ожидать многого. Испуганного визга, гневного крика, но явно не того, что последовало.

С непередаваемыми панически-возмущёнными нотками в голосе резко повернувшийся Рон воскликнул:

— Не обижай Джафара!..

...Может, я повторюсь, но — Рон очень сильно изменился...

* * *

Да, у меня на подоконнике действительно уже пару недель жил паук. По уму надо бы его сбросить, но у меня не поднималась рука. Первые пару дней мне было откровенно лень его выметать, а потом он вызвал моё уважение, сожрав муху вдвое больше себя. Вымахал он уже порядочно, должен сказать. Я, правда, несколько ограничивал его рост, оставив ему ареал обитания в десятисантиметровый квадрат и не ограничивая рост его паутины в высоту. Всё, что на подоконнике выходило за пределы очерченной мною области, безжалостно рвалось. Время от времени я подкидывал ему комариков, не выдержавших моих жгучих аплодисментов.

Забегая вперёд — Живоглот повадился спать со мной. Несмотря на закрытую дверь, я зачастую просыпался и видел рядом с собой эту рыжую тушу перса-экстремала. Причём как по внешности, так и по характеру — эта сволочь навострилась временами валяться на моей шахматной доске и драть когти о тумбочку. Про дневной сон на столе на бумагах я и не упоминаю. Кстати, вопреки своей страсти к большинству сов как к неплохой замене обеду, с Сычиком котяра взаимодействовал вполне спокойно, даже не пытаясь охотиться на совёнка.

Общаться с Поттером и Грейнджер оказалось довольно интересно. Правда, пока я особо своими знаниями не светил и половину реплик (как правило, язвительных и подначивающих) проглатывал. Но ничего, постепенно они ко мне такому привыкали, и я уже немного больше открывался им.

Поход в Косой переулок мы наметили на первое-второе августа. Тем временем приближался День рождения Поттера. К моему удивлению было решено отмечать его в... доме на площади Гриммо! Сириус выбил это решение — мол, раз Гарри уже не у магглов, то почему бы и нет? Мы также были приглашены.

Как я не напрягал фантазию, я не смог выдумать ничего приличного. Поэтому просто решил, во-первых, подарить Поттеру что-нибудь полезное и стибрить одну из идей канона.

Поттер что рюкзаку, что снитчу обрадовался.

На площадь Гриммо мы добирались по проторённой схеме — камин, Лондон. Там нас встретил Ремус Люпин.

Чуть хмурящийся мужчина с серьёзным взглядом, шатен с проблесками седины и с очень светлыми, почти в желтизну, глазами. Одет в потрёпанную одежду, но держится вполне неплохо.

Хорошо хоть Гарри радости не сдержал и поздоровался первым и громко, а то я мог бы попасть впросак. И вот, после всех приветствий, наша рыжая кодла (не пошёл из всех, кто был, только Артур — он на работе. Перси и тот отпросился) с редким вкраплением других цветов по очереди прочла волшебную бумажку и гуськом отправилась в новооткрывшийся дом на Гриммо.

Светлый, чистый, приятный, уютный — если вы захотите описать двенадцатый дом на площади Гриммо, эти слова вам не понадобятся. Скорее...

Ветхий, пыльный, тёмный, заброшенный.

Нас провели в большую гостиную.

Много малознакомых мне людей и шума. Ремус, Тонкс (милая смешливая девушка, про внешность, сами понимаете, ничего сказать не могу), Сириус (неприятный громкий мужик с противной самодовольной улыбкой. И это после Азкабана! Северус Снейп — просто ангельски терпелив, мне уже хочется заавадить этого придурка с плоским чувством юмора), Флетчер (бомжеватого вида хмырь с бегающими глазками; он-то что тут делает?) и ещё куча незнакомых людей. Эм, это праздник Поттера или внеплановое собрание Ордена Феникса?

Приходил ещё Дамблдор, располагающий позитивный дедушка со смешинками в глазах. Немного эксцентричный, но, честно говоря, на меня он произвёл очень положительное впечатление.

Это то, что было при мне. Я по тихой смылся в какой-то момент, пока никто не видел. Благо, Сириус великодушно объявил, что его дом в полном нашем распоряжении. Флетчер как раз в этот момент ложку в рукав засовывал, но я мстительно промолчал.

Тихо напевая себе под нос Призрака Оперы, я поднялся на второй этаж и едва не споткнулся о какое-то существо. В приближении это оказалось домовым эльфом. Зловредным ворчащим домовым эльфом. Методом исключения я вычислил, что это Кричер. Так вот, я на него чуть не налетел, а эта черепашка ниндзя стоптавшаяся даже и не подумала посторониться или там ещё чего полезного сделать! Заворчал что-то о предателях крови, магглолюбцах и пошёл своей дорогой дальше.... я проводил его недоумевающим взглядом и пожал плечами.

— Как интересно, — раздался чистый женский голос позади меня. Я резко обернулся. С портрета Вальбурги Блэк слетела одна из портьер. — Уизли, я полагаю? — я подошёл поближе. Вальбурга на портрете была моложавой красивой женщиной. Смоляные волосы, тёмно-синие глаза и чувственные губы, застывшие в презрительной усмешке.

— Частично, — я пожал плечами. — Только не кричите, ладно? Ненавижу, когда кричат. Тем более женщины.

— Вот как? — она изогнула правую бровь, демонстрируя удивление.

— Да. Когда женщина кричит, она выглядит несколько...

— Я про "частично", — раздражённо прервала меня она, повелительно взмахнув рукой.

— Ну извините, — я отвесил ей шутовской поклон. — Я читать мысли портретов деспотичных аристократок не обучался...

— Дерзец, — она медленно покачала головой, сверля меня взглядом.

— И тем не менее вы до сих пор не начали поносить наводнивших ваш дом "уродов, негодяев и грязнокровок". — Сириус уже успел всем пожаловаться. И не он один.

— Ты хоть ведёшь себя относительно спокойно и прилично, — фыркнула она. И тут же окрысилась: — Считаешь, я не права?!

Прежде чем ответить, я тщательно осмотрелся. Но из гостиной никто выходить не собирался, все весело праздновали. Только остановившийся Кричер, широко распахнув глаза, внимательно следил за нашей беседой.

— Давайте подумаем, мэм. Причём подумаем циничными категориями. Возьмём как пример знаменитую троицу сестёр Блэк — Нарциссу, Беллатрису и Андромеду. Беллатриса категорично выбрала Лорда и семейные традиции, и ныне на пару с мужем прозябает в Азкабане. Причём за глаза вашу племянницу кличут где "пожирательской подстилкой", а где более уважительно "лордовской". Нарцисса решила остаться в нейтралитете, но соблюсти традиции семьи. Она замужем за талантливым финансистом Люциусом Малфоем, который, тем не менее, не стесняется изменять ей направо и налево, впрочем, не зарываясь. У неё есть даже сын — вспыльчивый, импульсивный и хиловатый мальчишка, который говорит больше, чем надо, и, как иногда кажется, мало способен думать в принципе. И есть Андромеда, выжженная с вашего семейного гобелена, поскольку вышла замуж за грязнокровку. Счастлива в браке, а её дочь — сильная талантливая волшебница и, помимо всего, метаморф. Печальная статистика, правда? — Вальбурга впилась глазами в моё лицо и ждала продолжения. — Уже с этой точки зрения грязнокровки и уроды с негодяями выглядят не так уж плохо. По поводу Сириуса я могу с вами согласиться — он и мне неприятен. А вот ваш второй сын, Регулус, гордость рода и тоже яркий приверженец Тёмного Лорда погиб, пытаясь его остановить. Кричер, к слову, может рассказать об этом больше меня...

Да, мы с Шейтхаром беседовали не только о Прюэттах. Да и Мюриэль некоторые пробелы подзаполнила.

— Что ж, частично Уизли, — тщательно проговаривая слова, обратилась ко мне Вальбурга. — У тебя очень... интересная точка зрения. Да и информация... любопытная. Наша беседа дала мне много пищи для размышлений. И... — она будто думала, говорить или не говорить. — Я рада, что хоть один человек из тех, в ком сейчас есть кровь Блэков, ведёт себя достойно... и неплох сам. Сириус, — она явно выговаривала его имя с усилием, — решил взяться за библиотеку. Выкинуть оттуда всё тёмномагическое... Дневники и те пощадить не собирается. Хотя он и вовсе считает их пустыми ненужными тетрадками, дурак... В тебе есть кровь Блэков и, если мне не изменяет моё знание о родах, вовсе и немалая частица... Возьми себе в этой библиотеке что приглянётся, я разрешаю. Может, и чей-то дневник сочтёт тебя достойным своего хозяина... Кричер тебя проводит, — и она отвернулась, показывая, что разговор закончен.

— Я Прюэтт... — негромко сказал я, прощаясь.

Ну да, неизвестно сколько лет информационного вакуума и тут — такие новости, — размышлял я, следуя за Кричером.

Библиотека была большой и в своё время наверняка внушительной. Теперь же большинство шкафов стояли полупустыми, а рядом с выходом высилось четыре больших кучи книг, одна из которых представляла собой пустые, пожелтевшие от времени тетрадки.

При взгляде на них я понял, что тревожило меня и до этого, а после воспоминания о Регулусе обрело более менее чёткие очертания.

— Кричер, — повернулся я к почти ушедшему домовику. Тот остановился, но повернуться не соизволил. — Ты не мог бы отдать мне тот медальон, что добыл с Регулусом?..

Домовик возмущённо что-то прокаркал и с громким хлопком пропал. Нда, первый блин комом.

Поначалу решил на всякий случай поворошить кучу дневников — и судьба меня вознаградила. Спустя десять минут раскопок мне попалась тетрадка с подписью "Антарес Каспиан Блэк". Решив отложить изучение на потом, я уменьшил её чарами и положил в карман.

Спустя ещё несколько часов ползанья по кучам (меня ещё не хватились, о чудо!) я приобрёл несколько интересных пособий по нетрадиционной трансфигурации, пару интересных пособий для чар и ЗОТИ и пяток книг с историческими хрониками, которые этот вандал Сириус также хотел выкинуть. После этого решил, что хорошего понемножку, да и, признаться, я несколько устал. Вышел из библиотеки, аккуратно притворив за собой дверь, и сразу наткнулся на очень недовольного Кричера. Смерив меня неприязненным взглядом, он кинул мне под ноги медальон Слизерина и опять пропал. Спускаясь с лестницы, присел на одну из нижних ступенек — передохнуть немного, и посидеть в относительной тишине. От портрета донеслось:

— Надеюсь, ты сможешь завершить дело моего сына... — и наступила окончательная тишина. Правда, ненадолго. В коридор вышел тот человек, вернее, не совсем человек, поговорить с которым я бы очень хотел.

— Надо же, ты тут, — чуть удивился Ремус. — А мы там тебя уже начали искать... — ну да, не прошло и года. — Не любишь шумные сборища?

Хм. Шумные сборища — терпимо. Шумные сборища малознакомых и не самых приятных людей?.. Пф...

— Не очень, — отмахнулся я. — Ремус, можно задать тебе грубый нетактичный вопрос?

— Ну попробуй, — мягко улыбнулся оборотень.

— Почему вы все поверили в вину Сириуса? Ведь не было ни расследования, ни суда, — на секунду улыбка на его лице показалась застывшей.

— Надо же, — выдохнул Люпин. — А я ожидал этого вопроса от Гарри... — мы говорим о том самом Потере, который с детства привык не задавать вопросов? Ну жди, Ремус...

— Я расскажу тебе. Знаешь, самое смешное, что ты первый, кто меня спросил об этом... Сейчас. — он на секунду высунулся за дверь в гостиную, сказав что-то вроде "Рон тут, мы разговариваем", после чего уселся прямо на пол у подножия лестницы.

— Я расскажу всё сначала, чтобы было понятней, хорошо? — я кивнул. — Это было... очень неприятное время. Никто не знал, проснётся ли он завтра, и, самое главное, смогут ли проснуться его близкие. И что с ними сделают, если разбудят... И человек, или нечеловек, который смог вселить ужас в сердце каждого волшебника, начинает целенаправленную охоту на определённую семью. На Поттеров. Мы дружили вчетвером, как ты помнишь, — я, Джеймс, Сириус и Питер. Честно скажу, они были для меня всем...

— И в этой ситуации, — продолжал Римус, — проходит слух о том, что кто-то из нас переметнулся к Лорду. Я посчитал это бредом — ведь мне казалось, я знаю их идеально и никто не способен на предательство! Но я понимал, что сам весьма уязвим и подозрителен из-за своего оборотничества. И тогда я несколько отдалился от них, не желая лишний раз нервировать их и подвергать опасности. Тогда выясняется, что дом Поттеров под Фиделиусом, и всем становится известно, что Хранитель — Сириус. И вдруг в защищённый дом входит Волдеморт. Поттеры убиты, Гарри чудом выжил... Первым на месте появляется Хагрид, следом за ним — Сириус. Будь там вместо Хагрида кто-то менее наивный и добрый, Блэк бы далеко не ушёл. И вот Сириус видит развалины дома, Гарри, и на его лице появляется дикое разочарование, смешанное с горем, — угадай, как мы это трактовали?.. После чего оставляет Хагриду очень приметный байк, по которому его найти несложно, как настоящий заботливый крёстный, отдаёт любимого крестника в чужие руки и смывается в неизвестном направлении. Его импульсивность и вспыльчивость сыграла с ним злую шутку. Дамблдор тоже появляется там, осматривает территорию, и тут же уходит в Министерство — там экстренный созыв Визенгамота. После я всё-таки смог выпросить у Дамблдора воспоминания о заседании. — Ремус ненадолго замолчал. — Всем известно об невероятном размахе, с которым праздновало смерть Лорда магическое сообщество, и до сих пор замалчивают масштаб панихид, что отслужили своему хозяину Пожиратели. Они появлялись посреди маггловских улиц и просто уничтожали всё, что их окружало. Догадываешься, к чему я веду? Сириус на этом фоне не особо выделялся. Множество свидетелей... Его взяли во время заседания и экстренно притащили в Министерство. Когда на заседании объявили, что захвачен пособник Волдеморта, виновный в убийстве Поттеров, Мерлин, что там началось... Мало того, что им уже был присвоен статус национальных героев, их и самих, в общем-то, весьма уважали. Джеймс Поттер был весьма харизматичным парнем и ухитрялся быть с большинством в хороших отношениях. Лили Поттер работала в медкорпусе аврората, между прочим, и многие ей были обязаны жизнью, — не раз она буквально из-под Авады ребят выдёргивала, для доставки пострадавших даже сделала стационарную аппарационную точку в своём доме, — какая заботливая девочка. Интересно, если бы Пожирателям удалось отследить эту точку, как долго бы прожили Эвансы? Или Дурсли, или кто там жил... — Расследования и суда действительно не было. Вина Сириуса в инциденте с Петтигрю казалась неоспоримой, оставалось лишь прояснить один момент. Не особо обращая внимания на официальные предписания и забив на бумажную волокиту, авроры влили в Сириуса сыворотку правды и напрямик спросили: "Виновны ли вы в смерти Поттеров?". Отгадай, что ответил Сириус, коривший себя за доверие к Хвосту?

— Виновен...

— Верно... На этом допрос и кончился, аврор срочно побежал докладывать в Визенгамот. Бродягу там после этого едва голыми руками не разорвали. Дамблдор всех утихомирил. Начали думать, что делать с Блэком. Предложения сыпались — одно другого лучше!.. Поцелуй дементора, кто-то вообще предлагал специально для Сириуса ввести обратно пытки и особо противные казни — и люди соглашались. Да, если уж в Визенгамоте было такое воинственное настроение, чего уж ждать от остальной общественности?.. И опять вмешался Дамблдор. Правдами и неправдами он выбил для Блэка тюремное заключение в Азкабане на двадцать лет. Хотя никто на это не хотел соглашаться, максимум — пожизненное на самых нижних уровнях, и то хотели ввести систематические пытки. То решение, которого всеми правдами и неправдами добился директор, стоило ему большей части влияния и уважения. Да, суда и расследования не было — Сириус был заключён в Азкабане согласно официальному эдикту Визенгамота...

Мы помолчали. С этой стороны я никогда на проблему не смотрел...

Исповедь Ремуса внимательно слушал и портрет.

— Я безумно злился на Дамблдора за эту заботу о Блэке, я не понимал его. Я ненавидел Сириуса, потому что, как мне казалось, он лишил меня всего, всех самых дорогих мне людей. И тем обиднее мне было, что он жив. Пусть в Азкабане, пусть без глотка информации, потому что он не имел права на встречи с кем-либо и к нему никого не допускали, — хотя многие пытались пройти и хотя бы плюнуть в него... А Дамблдор сказал мне, что он всё ещё колеблется по поводу виновности Сириуса. Хотя как раз директор, наверно, должен был ненавидеть Блэка даже больше чем я, потому что они с Джеймсом были весьма дружны. Поттер даже как-то сказал, что планирует после войны бросить аврорат и пойти на ступень в Трансфигурации под руководством Дамблдора, и что директор уже даёт ему какие-то пособия... Я знаю ещё, что Дамблдор как-то поднимал в Визенгамоте вопрос расследования дела Блэка, но его никто не поддержал.

После паузы Ремус закончил:

— Ты не представляешь себе моего состояния, когда я увидел на Карте Хвоста и понял, что, возможно, Дамблдор был прав, — он покачал головой.

И тут я внезапно понял, чего на самом деле не хватает волшебникам в их магическом мире — хорошего психолога...

* * *

Но всё хорошее кончается, плохое в этом плане не особо отличается. Закончился и День рожденья Гарри, и мы смогли вернуться в Нору. В мой книжный шкаф, где уже были предусмотрительно замаскированы пособия по конструированию заклинаний, новоприобретённые книги не отправились, до поры до времени осев в шкафу вещевом. В общем, успокоив таким образом свою тревогу и совесть (да, этот атавизм у меня присутствует), я лёг спать.

Пробуждение было очень неприятным. Я чуть не заорал, когда понял, что у меня по лицу когтистыми лапками кто-то ходит! Впрочем, стоило мне поднять руки для устранения причины моего беспокойства, как она сразу пропала.

И вот он я, проснувшийся и вряд ли могущий заснуть дальше из-за прилива адреналина, сижу на кровати в два часа ночи. А на полу в центре комнаты сидит холёная нагловатая сова с письмом.

Письмо я отцепил, а сову выкинул из комнаты к чёртовой матери, не испытывая ни капли жалости.

В письме оказалось семь пригласительных в Министерскую ложу на финал Кубка мира по квиддичу. Положил пока конверт в стол, потом разберусь.

За день я так и не нашёл случая рассказать о чудесном подарке.

После завтрака вновь Перси отвёл нас (меня, Гарри, Гермиону и Джинни) в Косой переулок. Я чуял близость исполнения коварного гоблинского плана.

Вот Перси отбывает на работу, а мы грозным стадом направляемся в Гринготтс — Гарри снять деньги, Гермиона разменять. И пока Гермиона отходит к кассам, а Гарри направляется к окошку на другом конце холла, мы с Джин вяло мнёмся в сторонке. Очередь с Гермионой продвигается, Гарри уводит на вид очень сердитый гоблин, Джинни отходит в сторонку, чем-то заинтересовавшись, а рядом со мной внезапно раздаётся голос Шейтхара:

— Доброго вам дня, мистер Прюэтт.

Собственно, "коварный план" включал в себя единственный пункт — вместо обычного привратника, которые управляют тележками, с Гарри сегодня будет возиться его поверенный, который выскажет парню всё, что о нём думает. Если уж это не поможет, то я к Поттеру в няньки не нанимался...

— Э, привет, Шейтхар, — фишка в том, что контакта между мной и моим поверенным этот план вовсе не предусматривал.

— Сэр, может быть, вы мне объясните, почему сегодня ночью ко мне прибежал взъерошенный поверенный угасающего рода Блэков и поинтересовался, не хочет ли случаем лорд Прюэтт взять двойную фамилию?

— Понятия не имею, — шокировано ответил я.

— Тогда, может, вы знаете, почему хамоватый ворчливый домовик часом позже перетаскал в мой кабинет колоссальный объём книг, бормоча что-то о сохранении наследия рода?! — прошипел гоблин. — Книги, кстати, сейчас в вашем тренировочном сейфе...

— Шейтхар, клянусь, я не в курсе!.. — гоблин недовольно покачал головой, смерил меня недоверчивым взглядом и сказал:

— Поговорим потом, — ко мне уже направлялась Гермиона, по пути зацепив и Джинни.

Чуть погодя из неприметной дверки в холл вышел Гарри, выглядевший, наверно, так же пришибленно и ошарашено, как я.

С чего бы это Кричеру сгружать мне отвергнутые Сириусом книги? Почему вообще кто-то решил, что я могу претендовать на род Блэков? Что происходит вообще?!

Тем временем, Гарри и Гермиона, тщательно сверяясь со списком, закупали себе учебники. Моё письмо из Хогвартса, пришедшее в середине июля, пока лежало у меня в кармане — до магазина с ингредиентами.

В целом наш небольшой шоппинг прошёл вполне спокойно. Разве что я один раз отлучился и скоренько забежал к уже знакомому мастеру, заказав "рабочий костюм". В голове у меня уже приблизительно вырисовывался план маскировки — простой, как три копейки, но, надеюсь, действенный.

Через неделю мне предстояла встреча со Скиттер, всё-таки.

Но апогей сумасшествия сегодняшнего дня настал за ужином, когда сияющий Артур объявил о том, что ему удалось чудом выбить семь билетов Министерскую ложу на финал Кубка... и так далее. Также он отметил, что Билл на ближайший месяц занят взломом заковыристой пирамиды и вырваться никак не может, а Чарльз наотрез отказался покидать родной заповедник — у него там какая-то самка сейчас драконят высиживает... Перси сказал, что и так там будет, так что на него можно не тратить билет, а Молли, поморщившись, сказала решительное "Нет" и неодобрительно глянула на билеты. Квиддич она не жаловала.

Итого ехали я, Гарри, Гермиона, близнецы, Джинни и Артур плюс Перси по своим каналам.

В ступоре поднялся в свою комнату, проверил стол. Конверт — на месте, пригласительные — в нём, ничем не отличаются от предъявленных Артуром за ужином.

Интересный подарочек от тётушки Мюриэль. Кажется, это неплохой шанс наладить связи в магическом мире... Да чёрта с два! Буду я ещё изгаляться с мозговым штурмом и выбирать наиболее симпатичные имена из списка малознакомых людей... Во-первых, мне лень, а во-вторых, я, кажется, придумал, как их пристроить с наибольшей пользой, только мне позарез нужен будет "рабочий костюм" и пара фишек в придачу, хотя я уже примерно всё себе представляю.

Так, срочно навестить Гринготтс.

Докупить красок для Сычика.

Потеребить Перси на предмет информации.

И... где там мой "Квоффл"?..

* * *

На следующий день Гарри сказал, что ему позарез надо в банк на целый день. Я напросился с ним. По пути занял у него сто галеонов, сказал, что подожду в холле. Мы клятвенно договорились, что это останется между нами.

Деньги нам занёс в кабинет Шейтхара один из гоблинов.

С порога я без обиняков начал:

— Шейтхар, давайте оставим все дела с Блэками на потом, сейчас нам кровь из носу необходимо сосредоточиться на другой задаче. — Он вопросительно на меня посмотрел. — Вы, я имею в виду, гоблины, держите единственный банк в магическом мире? — он осторожно кивнул, уже чуя, что ничего хорошего я ему не скажу. — То есть все денежные операции проходят через вас, и фактически у вас есть финансовый отчёт на каждого волшебника?

Шейтхар уже откровенно недовольно кивнул, хмуря брови и буравя меня тяжёлым взглядом.

— Шейтхар, — я глубоко вздохнул. — За сколько вы готовы поделиться со мной некоторой информацией?..

* * *

— Ну, как всё прошло? — обеспокоено спросил меня гоблин.

— Всё нормально, Шейт, — устало улыбнулся я. Мы здраво рассудили, что после "замшелого пенька, облитого зелёнкой" и "вконец оборзевшей сопли" будет несколько нелогично возвращаться к формальному общению. — Выдай мне две тысячи галеонов, возьми деньги, чтоб провести хотя бы разведывательные работы в поместье и начинай всё готовить на ночь через три дня. Вот чек, — протянул я гоблину добытую бумажку. — Обожаю квиддич...

...И вот сижу за решёткой в темнице сырой... В смысле, в сейфе своём. Надо же, а я раньше и не замечал, что здесь так прохладно.

Сижу я, значит, в специально притащенном сюда кресле в одних трусах. Рядом со мной стоит тумбочка и подставка, на которой висит мой костюм Супермена.

Сижу я и сильно волнуюсь.

— Саш, пять минут до выхода, — заглянул в сейф Шейтхар. На русском варианте сокращения Александра настоял я. — Все уже собрались.

— Хорошо, — махнул рукой я, тут же скривившись от боли. Теперь на моём правом предплечье из чёрной кляксы угрожающе выглядывал Шайтан. Даяна сказала, что остаточные боли пробудут со мной ещё недельку — мол, перестройка магических каналов, завязка защиты разума и... длинная заковыристая фраза из непонятных слов.

У меня есть час. Время пошло, — я аккуратно нажал на своих новых модных часах кнопочку. Признаться, пришлось помучиться, выискивая часы с таймером, которые за пять минут до конца срока нагреваются. Теперь главное распознать вовремя сигнал.

Носки, рубашка, брюки, ремень, туфли, галстук, пиджак. В отличии от первого мною купленного костюма мягкого серебристого цвета, этот был строгим и чёрным. Белела только рубашка. На ключицах две металлические зацепки. Спереди с них немного свисает серебристая цепочка, которая от них уходит мне за спину, где на ней телепается в роли плаща короткая парадная мантия, в таком виде спускающаяся до середины бёдер. Так, вытащить наружу родовую цепочку, которая после пары минут сосредоточенности показывает только "Александр Прюэтт". Теперь запонки и значок на левую сторону груди в виде герба Прюэттов — каплевидный щит с графской короной над ним. Чуть ниже центра щита на золотисто-белом фоне перекрещиваются стилет, который сейчас покоится на подставке неподалёку, и палочка, а над ними в полёте распростёрся сокол.

И финальный штрих — очки. Сплошные ярко-жёлтые очки, которые, если смотреть на мой вид, совершенно ни к чему. Но на самом деле они волшебные.

Во-первых, они сильно привлекают внимание и несколько усложняют работу легилиментам. Да, у меня уже есть чудесная татуировка, но раньше-то её не было.

Как я узнал, легилименты — крайне редки и малоизвестны. Ещё бы, если общественность узнает, что есть люди, могущие прочесть их мысли... В смысле, все всё знают и так, но пока для большинства людей легилименты — что-то вроде абстрактной и не очень достоверной угрозы.

Кроме того, походя, с полпинка прочесть чужие мысли могут только очень сильные ребята, да и то они предпочитают контакт глаза в глаза. Прозрачные очки этому не особо препятствуют, а вот тёмные или, как у меня сейчас, цветные немного рассеивают внимание легилимента и чуть меняют цвет глаз, затемняя взгляд, что эти мегателепатам не в кассу. Всех тонкостей хитрой науки легилименции мне всё равно не понять, и вряд ли я когда-нибудь смогу ею воспользоваться и ей научиться — я не настолько усидчив и скрупулёзен, но одно я уяснил — подобного рода непрозрачные очки незначительно уменьшают шансы мыслечтецов на успех.

Во-вторых, как я уже сказал, эта деталь моего образа совершенно ни к чему. И если натуральный Рон Уизли ещё мог красиво одеться ради денег, то на эти очки он бы даже внимания не обратил бы — настолько с ним не вяжется эта вещь.

И в-третьих, очки не простые, а полезные. В случае, если начнётся дуэль, они в моём восприятии притушат свет от лучей заклятий, и в глазах у меня начнёт рябить от обилия красок позже, чем у остальных.

Мало ли что, а бережёного бог бережёт.

Так и размышлял я, идя по коридору в специальный зал.

Гринготтс давным-давно стал синонимом надёжности, и не только потому, что хорошо хранит чужие деньги. Если ты проводишь сделку через Гринготтс и с помощью гоблинов, — любого рода сделку, я уточню, даже там продажу людских сердец или рабов каких-нибудь, — тебе придётся заплатить за это внушительную сумму денег, но сделка будет гарантированно честной. Гоблинские спецы всё проверят с обеих сторон, и сердца будут самого высшего качества, а золото, за них заплаченное — не лепреконским. За небольшую доплату гоблины даже помогут найти клиентов.

За пятьсот галеонов я провожу в Гринготтсе аукцион.

— Здравствуйте, дамы и господа! — говорю я, выходя на небольшой помост небольшого же зала. Передо мной — сорок с лишним человек, цвет магического общества. Это притом, что половина пришла с парами, а некоторые даже с детьми. Зря, ребята, женщина как ничто иное стимулирует мужчину на чрезмерные траты.

Я решил поставить на два древних признака животного мира и человека. На конкуренцию, свойственную природе, и желание подгадить ближнему своему, свойственное людям. — Меня зовут Александр Прюэтт, и я рад вас приветствовать в этом зале. — Полупоклон вышел немного неловким из-за боли в руке. Правда, так ещё может проявиться побочный эффект Оборотного зелья, в случае если левша принимает вид правши и наоборот, о чём знают все интересующиеся. Я спрашивал об этом у Перси, который сначала заметил: "Ты явно задумал какую-то афёру, Рон. Но это не моё дело," — и со вздохом рассказал мне эту маленькую тайну. И последний штрих к моей нехитрой маскировке: — Упреждая возможные вопросы, должен заметить, что парня с точно такой же внешностью зовут Рон Уизли, и ваши дети могли замечать его в Хогвартсе. Он ещё вечно с Гарри Поттером таскается... Но не будем об этом, сегодня мы собрались совершенно для другого дела.

Я ставил свою относительную безопасность на то, что, как недавно заметила Гермиона, у меня и Рона были абсолютно разные манеры, жесты, даже в чём-то построение фраз. Не говоря уж о поведении и реакции на разные ситуации и реплики.

На собравшихся здесь волшебников уже было произведено предварительное впечатление, уж не знаю, хорошее или плохое. Почивавший сейчас на лаврах Сычик последние три дня почти непрерывно работал, доставляя родовитым и богатым волшебникам письма с приглашениями, возвращаясь в Гринготтс, меняя окрас и снова взлетая с очередным письмом. Раскрашивал его в меру своей фантазии рандомно выбранный гоблин, так как я в это время усиленно изображал пай-мальчика в Норе. С приездом Гарри и Гермионы безопасно отлучаться стало возможным только ночью. А, да, я же им ещё и про свой новоявленный аристократизм забыл рассказать...

Гарри теперь чуть не ежедневно мотается в Гринготтс на рандеву со своим поверенным. Гоблин, не будь дурак, взял парня в оборот и теперь делает из него дворянина. Поттер уже полностью сменил гардероб, я также письмом договорился за него с Даниэлем, упросив того не упоминать моего имени, и Гарри теперь ожидает новую палочку. Как бы ещё Гермиону к Фолле провести...

Вообще Поттеру повезло гораздо больше, чем мне. Его поместье оказалось во вполне удобоваримом состоянии, лишь чуть-чуть подзапущенном, у него оказалось достаточно много денег и, кажется, нашлись ещё какие-то родовые артефакты. Ну вот, как Поттеру — так мартисьюшное наследство, а как бедному попаданцу — так любовный роман вместо заклинаний...

Правда, Гарри теперь ходит грустный и хмурый, видимо, не всё ему там малина. Или, может, гоблин наговорил ему что-то, что заставило нашего национального героя задуматься. Как бы то ни было, Гарри задумчиво косился на нас с Гермионой и потихоньку дозревал до разговора.

Авось, к концу августа и дозреет.

Но я отвлёкся.

— Итак, сегодня здесь собрались те люди, которые любят квиддич и уважают комфорт. И, как известно, самые удобные места для наблюдения за полем на финале Кубка мира, который, я напомню, в Британии проводится впервые за последние тридцать лет, находятся, конечно же, в Министерской ложе. Но, к сожалению, пригласительные туда не продаются, — я вздохнул, наблюдая за реакцией зала. В приглашении на это мероприятие не было сказано ничего конкретного. И, сделав паузу, я эффектно закончил фразу: — Официально. Правда, некоторым всё же удалось их купить ценой колоссальных пожертвований в пользу больницы Мунго, — многие понимающе заулыбались. Малфоев здесь не было, я уже составил о них предварительное мнение, и оно мне не понравилось. Тем более что у Прюэттов с Малфоями как бы вражда. Вот я и следую традиции рода.

А вообще у них уже эти билеты в кармане и смысла приглашать их сюда не было. Вот и всё.

— Но я от вас таких жертв не требую. Совершенно случайно у меня оказалось пять лишних пригласительных в Министерскую ложу. Давайте немного подождём заключения наших уважаемых друзей из Гринготтса.

Десять минут бормотания и пассов руками, пара людей, спецов по заклятиям, тоже приложила лапку, и вот Шейтхар объявляет: "Подлинники".

Честно, если бы мы не провели эту проверку раньше, я бы волновался.

— Итак, дамы и господа. Пригласительные в Министерскую ложу на финал Кубка мира по квиддичу. Стартовая цена за первый — двести галеонов.

Долгие десять секунд молчания, за которые я едва не поседел, и вот из зала взметнулась рука:

— Двести!.. — тут же на другом конце заявили "Двести десять".

Затея, шитая откровенно белыми нитками, снискала успех. Всё, перегорел. В моей голове завертелся навязчивый африканский хит, который прозвучит для широкой публики лет через десять, а торги пока шли без моего участия.

Есть друзей...

— Четыреста!..

Это очень плохо — есть друзей...

— Пятьсот тридцать!

Никогда не ешь своих друзей...

— Семьсот шестьдесят!

Ведь много же других людей...

— Девятьсот!

Ешь врагов...

— Тысяча двести!

Будет меньше у тебя врагов...

— Полторы тысячи!

Будет больше у тебя друзей...

— Две!

Оставь друзей на чёрный день...

Эх, хорошо быть богатым! Тратишь чёртову кучу денег на всякую фигню...

* * *

Продали уже два пригласительных, когда мои часы нагрелись. Я извинился и временно передал свои обязанности конферансье Шейту, отлучившись "поправить галстук". Под понимающими взглядами вышел и зашёл ровно через пять с хвостиком минут — идеальное расчётное время для того, чтобы "обновить эффект от Оборотного зелья".

* * *

А вот позавчера Шейт сообщил мне об окончании оценочных работ на территории моего поместья. Правда, остался неоткрытым один подвал. Я дал добро на взлом защиты, надеясь на артефакты или книжки какие интересные — эх, сердцу не прикажешь. В конце концов, что можно было защитить лучше, чем поместье?

Когда же сегодня днём (гоблинские взломщики — круче всех в мире!) Шейтхар сказал, что именно там нашли и сколько это теперь стоит, я только присвистнул. И покачал головой:

— Нет, Шейт, продавать мы их не будем. Есть идейка получше.

* * *

Не могу поверить. Эти психи выложили за сомнительное удовольствие понаблюдать за парнями на мётлах с самого удобного кресла на стадионе семнадцать тысяч. Даже я не ожидал такого результата торгов. Хотя, может, я просто недооценил культовость квиддича как вида спорта в магическом мире. Впрочем, учитывая, что самые козырные места на стадионе, исключая, разумеется, пресловутую Министерскую ложу, стоили под две тысячи...

Хотя призовой фонд грядущего Турнира всего тысячу содержит.

В общем, почти полноценный ремонт поместья я уже практически окупил.

Так что объявил я об окончании аукциона и...

— Но, господа, попрошу вас задержаться на пару минут в этом зале. Я искренне сожалею о том, что пригласительных было недостаточно, и весьма признателен вам за то, что вы откликнулись на моё приглашение, — ещё бы они не откликнулись! Когда на письме стоит печать Гринготтса, а подписано оно Александром Прюэттом — попробуй не приди, собственное же любопытство сожрёт! — Так что позвольте мне в знак дружбы вручить вам эти скромные презенты, — и зашедшие гоблины с корзиночками прошли по рядам, раздавая радостно удивлённым волшебникам бутылки — по ёмкости на семью/пару/человека, кто как пришёл.

Ещё бы радостные, пятидесятилетнее винишко от Прюэттов — это вам не Артемовское...

Половина последнего урожая ушла.

Были в том подвальчике и более древние экземпляры, даже пара-тройка бутылок возрастом под полтысячи лет. Одну я сразу же отослал Мюриэль, другую отдал Шейтхару. Восхитительное вино становится великолепным, только когда его пригубливаешь.

Кстати, мне всё-таки достался бонус от Рона.

Как это ни грустно, в прошлой жизни у меня были весьма сложные отношения с алкоголем. Я практически не чувствовал вкуса даже в самых слабых напитках — всё перебивал привкус спирта, с запахом точно так же. Даже от обманчиво безопасной сангрии для меня разило спиртом. Так что никакого удовольствия я от употребления внутрь "нектара богов", как говорят некоторые, не получал. Впрочем, не всё коту масленица, вон, говорят, водка тоже не вкусная, но я ещё и не пьянел.

Тем обидней мне было. Правда в том, что у нас дома была внушительная коллекция хорошего алкоголя, в основном вина. И ежегодные посиделки на православное Рождество с крёстной — потрясающей женщиной, как правило, проходили за ненавязчивым распитием поистине чудеснейших образчиков разнообразных напитков, привезённых из разных уголков мира (крёстная много ездила по свету по работе) — и я всего этого по достоинству оценить не мог.

И вот мы с Шейтханом прошли в его кабинет, где гоблин открыл одну из бутылок, завершая удачный день. Из уважения к нему я тоже взял бокал. Каково же было моё удивление, когда я действительно уловил винный аромат с небольшой ненавязчивой примесью запаха спирта! И на вкус тоже неожиданно вино оказалось весьма приятным. Гоблин с одобрением следил за моими действиями (не делать — не значит не уметь! Я же говорил — мои родные прекрасно разбирались в вине). И тут я вспомнил:

— Слушай, а для вина не только виноградники нужны ведь. Ещё винокурни всякие...

— Не беспокойся, — жестом прервал меня гоблин. — Всё есть. Болото значительно меньше, чем ты думаешь.

— Предстоят дополнительные траты? — флегматично осведомился я. В такой расслабляющей обстановке волноваться или тревожиться совершенно не хотелось, я бы даже сказал, волнения были неуместны.

— Нет, Билиус и это просчитал. Хотя дополнительные траты предстоят в любом случае — я не знаю ни одной сметы, которая предусмотрела бы всё... Ориентировочно ремонтные работы на территории растянутся на год, потом тебе нужно будет утвердить дизайн помещений и подождать ещё немного. Или хотя бы дожить до этого момента.

— Хэй, — вяло возмутился я. — На что ты намекаешь?

— На то, что люди с таким чувством юмора и такта долго не задерживаются в нашем грешном мире. — Я возвёл очи горе. — Это ж надо было додуматься: гоблину намекнуть на подкуп?! И для чего? Для того, чтоб узнать информацию, о которой трубят все газеты, — гоблин неодобрительно покачал головой. — Я же тебя едва не задушил, кретин...

— Да ладно, — я легкомысленно пожал плечами. — Если неуверен в надёжности информации — лучше повременить... Но когда времени мало — лучше её подтвердить!

— Псих, — тихо пробормотал Шейтхар.

— Есть немного, — равнодушно согласился я. Но умиротворённый настрой всё же уже исчез. Так, что я там хотел уточнить?.. — Слу-ушай, а на мне случайно никаких брачных обязательств не висит? Древние контракты там...

— А если б были, — язвительно отозвался гоблин, — ты бы под венец что ли пошёл? Что тебе за чушь в голову иногда приходит, хоть стой хоть падай... Ну сам подумай, "древние контракты"! Заключались союзы только на уже рождённых детей! Темы типа "где-нибудь, когда-нибудь" были нерациональны и бессмысленны, а на будущее поколение — очень шаткими и не факт. А если, пардон, получатся внезапно две девочки или два мальчика?

— Мм, — я озадачился, вспоминая распространённое предупреждение в фанфиках — одна из меток тех произведений, которые я никогда не читал: — Мужская беременность? — гоблин самым неприличным образом заржал:

— Ага, и женский дальтонизм! Если б мужская беременность хотя бы в магическом мире существовала, на кой чёрт вообще тогда женщины? ...А на тебя контракт заключать было, к счастью, некому.

— К счастью?

— Мне кажется, в случае неприязни твоя потенциальная невеста не смогла бы пойти под венец.

— Ты плохо обо мне думаешь.

— Я трезво тебя оцениваю, — вальяжно возразил гоблин.

— Ладно... Шейт, скажи, что думаешь о Дамблдоре?

— Зачем это тебе? — расслабленность сразу слетела с гоблина. — Ты что, опять какую-то гадость задумал?

— Нет, просто... Мне важно составить о нём мнение. Он очень интересный и значимый человек, имеет большое влияние и я, чёрт возьми, учусь в его школе. Я никак не могу понять, что он за человек, стоит ли ему доверять и если да — то насколько. Очень... противоречиво то, что я о нём знал и думал. Тем более в последнее время слышу о нём только хорошее, вижу тоже. И личное впечатление — он мне весьма импонирует, — да, именно. На Дне рождения Поттер директор не пытался никого контролировать и ни на кого влиять — он, как мне показалось, искренне веселился. И, думаю, моё впечатление в этом деле имеет не самый последний вес — со мной он только беззаботно поздоровался, спросил про дела и похвалил новоявленное усердие, про которое на всю гостиную уже в шутливом виде прокричали близнецы. А ведь я, если оборачиваться на фанонную "теорию заговора", имею какое-никакое влияние на важного и драгоценного Поттера! Я мог бы подумать, что он в этот момент подлез ко мне в голову и прочёл всё, что хотел, если б не пытал перед этим всех, кого мог — всё-таки ментальные науки не так уж и просты, и за полминуты пролегилиментить человека невозможно. Кроме того, и разговоры с Перси здесь тоже даром не прошли — да, конфликт гриффиндорцев со слизеринцами имел место. Также как и остальных факультетов между собой — в качестве личных стычек по личным причинам. Кто из-за девушки поссорился, кто за Поттера борется, квиддичисты немного острее всё воспринимали, и в день матча лучше особо перед играющими факультетами не отсвечивать — но всё это, как ни странно, вполне объяснимо и даже нормально. Перси по своей памяти привёл пример — перед СОВ и ЖАБА деление на факультеты почти исчезло, и зрелище собравшихся над одним конспектом слизеринцев и гриффиндорцев было вполне ожидаемым. Ну, разве что канонный Рон с Малфоем постарались бы выбрать разные группки с тетрадями. — Но происходящее в Хогвартсе с момента моего поступления... Выглядит так, будто Дамблдор очень мало времени тратит на школу, совсем минимальное, и я не могу понять, почему. Что ты думаешь о нём, что думает о нём Мюриэль?

— Я о нём практически ничего не знаю. Но могу поговорить с поверенным Дамблдоров и послать письмо Мюриэль. Ну и подсобрать тебе информацию по последним трём годам в волшебной Англии.

— Будет замечательно.

— Саша, а почему ты не пишешь Мюриэль письма?

— Не знаю. Потому что мне в принципе лениво писать письма. Потому что мы сказали друг другу достаточно. Потому что иногда молчание более уместно. Не могу объяснить, чёрт... Просто мне кажется, что сейчас... не нужно. Ладно... мне ещё хоть чуть-чуть поспать надо. Хотя нет, стоп! — как бы я наплевательски не относился к проблемам в Англии вообще и к Волдеморту в частности, неизвестно, как оно может обернуться и в будущем затронуть меня (тем более, что будущее уже в корне изменилось из-за меня), так что надо подстраховаться. А хочешь сделать хорошо — сделай сам. — Знаешь что, возьми любые деньги и мобилизуй любые силы, хоть запиши меня в вечное рабство Гринготтсу, — в разумных пределах, Шейт, я всё это образно! — но найди мне городок Литтл-Хенглтон. На кладбище, или кладбищах, найдите могилу Тома Риддла, и разграбьте её, а лучше вообще вырежьте кусок земли с ней и всё это уничтожьте. Далее, по идее неподалёку от этого городка, где-то в лесу должен быть дом Гонтов — старая развалившаяся хижина. Там будьте очень осторожны, потому что наверняка проклятий и защит там столько, что просто ой-ой-ой. Не знаю, что там может оказаться, но там обязано быть кольцо с каким-то камнем, красным, кажется. Вот это кольцо (или все найденные кольца) предельно аккуратно поместить в ещё один сейф рядом с тем медальоном, который я тебе отдал недавно. И ещё... если я в банке в сейфе использую непростительное, это станет известно?

— Нет, не должно, — недовольно проворчал гоблин. — Додумался, мерзавец, использовать банк как личный тренировочный полигон, никакого почтения к гоблинам. Надеюсь, ты тут никаких противоправных делишек проворачивать не будешь?

— Вообще уже начал, — ухмыльнулся я. — Но не волнуйся, я любой ценой обеспечу банку отсутствие подозрений в этом плане. И, между прочим, я весьма почитаю гоблинский народ. О, кстати, а ведь отличная идея! Шейтхар, в том самом сейфе, где у меня сейчас книги, стилет и другой хлам, — ладно-ладно, не хлам, не смотри ты на меня так! — возьми прямоугольник в четверть комнаты в уголочке и постели там татами, часть стены зеркальной сделай и парочку макивар поставь. Ещё неподалёку мне нужен будет стол и несколько террариумов. Вот.

— Возмутительно, — покачал головой гоблин.

— Хэй, мой сейф, что хочу — то и храню!..

Не знаю, толи я и тут не пьянею, толи выпил слишком мало, но голова оставалась ясной, а движения — чёткими.

* * *

В целом до Кубка произошло всего несколько событий, заслуживающих внимания, в основном всё будни и текучка.

Первое — это Поттер. Вопреки моим прогнозам, он дозрел до беседы значительно раньше означенного мною срока. И вот, созвав всех в мою комнату, он попытался высказать нам свои сомнения.

Прервусь недолго — да, точкой сбора в Норе была назначена почему-то моя комната, что несколько ограничивало мне простор для действий, но я молчал. В доме я ничего военного не делал, а в расчётах всё равно решил сделать перерыв, потому что у меня уже голова пухла.

— Ребята, я хотел извиниться за то, что последнюю неделю куда-то пропадаю. Оказывается, род Поттеров — это не только фамилия и сейф, но ещё и придирчивый язвительный поверенный, — он криво улыбнулся, — и куча всяких нужных бумажек в придачу. Я узнал об этом неделю назад. Уже Дамблдору даже написал, а вы узнаёте последними почти. Извините, что так получилось.

— Ничего страшного, — успокаивающе улыбнулась Гермиона. — Поздравляю, Гарри, это же здорово! — она приняла эту весть на удивление спокойно, ни одного оттенка зависти в голосе.

— И что сказал директор? — почти жадно спросил я. В последнее время вопрос Дамблдора стоял для меня очень остро — я не понимал, чего от него ожидать и можно ли с ним сотрудничать.

— Он сказал, что мне очень повезло с поверенным. И что он может в течении последующих учебных лет отпускать меня из Хогвартса в Гринготтс через свой камин для ведения родовых дел, как это делалось раньше для юных глав угасающих родов, кажется...

— А помощи не предложил?

— Нет, — чуть удивился парень. — Только посоветовал не запускать ничего и прислушиваться к поверенному...

— Ясно, — чуть разочаровано протянул я. — А почему мы узнаём почти последними?

— Я ещё не сказал Сириусу, — неохотно признался Гарри. — И... не знаю. За последние несколько дней я столько узнал о родах и обязанностях!.. Но... но Сириус никак не соответствует статусу главы семьи и титулу, это сбивает с толку.

— А Сириус для тебя — эталон? — чересчур резко сказал я, за что получил укоряющий взгляд Гермионы. Гарри старательно смотрел в окно.

— Я просто хотел узнать ваше мнение о Сириусе, я ведь его не спрашивал никогда, — пропустил мою реплику мимо ушей Поттер.

— Ну, — неуверенно начала Гермиона. — Может, всё дело в том, что Сириус пока не опомнился после Азкабана?..

— Да, может, — поджал губы Гарри. Мне непонятна его реакция — хочет он оправдать в своих глазах Блэка или убедиться в том, что невинный каторжник — вовсе не ангел воплоти и не самый расчудесный пример для подражания?

Повисла долгая пауза.

— Рон, — окликнул меня Поттер. — А что ты скажешь?

— Скажу, что если тебя беспокоит то, что Блэк нарушает правила хорошего поведения приличного главы рода — можешь не волноваться, он ничего не нарушает.

— Почему? — одновременно спросили меня ребята.

— Слушайте, давайте не будем говорить о Блэке?

— Рон, — Гарри твёрдо посмотрел мне в глаза. — Мне важно знать твоё мнение о Сириусе, каким бы оно ни было. Пожалуйста, поделись им.

— Общение с поверенным идёт тебе на пользу, — с кивком признал я. — Ладно. Во-первых, Блэк меня безумно раздражает. Меня бесит его самоуверенность, манера жаловаться на жизнь и строить подлости другим — не надо возражать, то, что делал он, насколько я успел узнать, это не шутки, а именно подлости, причём тупые как нос подводной лодки. Меня выводит из себя его привычка перекладывать свои проблемы на других и винить их в своих неудачах, и злит то, как он совершает глупые безрассудные и бессмысленные поступки, представляя их потом как подвиги. Во-вторых — нет, нельзя винить Сириуса в том, что он пренебрегает своими обязанностями, потому что никаких обязанностей у него нет. Как и прав, впрочем. Блэк — никто, он выжжен с гобелена и с позором изгнан из семьи, и по сей день он может входить в особняк на Гриммо только потому, что является технически наследником — никого больше нет. Но это очень спорный вопрос. На данный момент венец Блэков может принять Малфой, чего никогда не будет, потому что род папочки его не отпустит, дочь Андромеды — это сестра Нарциссы и Беллатрисы, они все в девичестве Блэк, — Нимфадора Тонкс, чего никогда не будет, так как Андромеда тоже была выжжена с гобелена и изгнана за брак с магглорожденным. И Андромеду, и Сириуса может вернуть в род глава специальным решением, но главы-то у Блэков сейчас и нет. К тому же некоторое право голоса в плане выбора наследника за неимением альтернатив имеет портрет Вльбурги Блэк, так что, сами понимаете, Сириус и Тонксы автоматически выбывают из этого "первенства". Ну и ещё технически есть несколько кандидатов, но реально может взяться только один. — Всё-таки Шейт впихнул в меня пакет информации по Блэкам, ухитрился в перерывах между подготовкой к аукциону и первой денежной встречей.

— Ого, — поражённо смотрели на меня ребята. Говорила Гермиона. — А откуда ты всё это знаешь?

— Ну, пришло время и мне сделать шокирующее признание, верно?.. Я, также как и Гарри, лорд, лорд Прюэтт к вашим услугам.

— Вот это я попала к сливкам общества, — поражённо заметила девушка.

— А кто четвёртый кандидат? — подал голос Гарри, пытаясь перевести тему. Моё мнение о Сириусе ребята единодушно оставили без замечаний.

— Наша бабка по линии Артура была урождённой Блэк, но её выжгли с гобелена... А бабку по линии Молли, тоже урождённую Блэк, с гобелена не выжигали. Так что меня с натяжкой, как сына двух полукровок, можно также назвать Блэком-полукровкой, впрочем, как и моих братьев с сестрой.

— Но почему вы кандидаты только технически?

— Они. Я и есть четвёртый кандидат. Все они связаны с родом Уизли накрепко, я не знаю, правда, зачем родители это сделали и как. А я, как глава семьи, никаких привязок не имею и волен распоряжаться собою как хочу.

Гарри задумчиво сверлил взглядом ферзя на моей тумбочке. Гермиона нахмурилась, подумала. Подняла руку и открыла было рот для вопроса, но внезапно передумала и смолчала, отводя взгляд.

Умная девочка.

— И что, ты станешь лордом Прюэтт-Блэк? — ого, поверенный Поттера хорошо влияет на своего подопечного! Парень уже способен строить элементарные логические цепочки...

— Пока нет, я сейчас вообще ещё официально Уизли.

— Почему? — уже Гермиона.

— Официально Уизли — потому что у Прюэттов и так проблем много, мне только официальных мероприятий и открытого сезона охоты на нового лорда не хватало, — кстати, Гарри, ты готовься, — зрелище содрогнувшегося Поттера, в ужасе распахнувшего глаза, определённо грело душу. — Это раньше ты был просто национальный герой, а теперь ещё и холостой богатый лорд-сирота, — да, передёргивающийся Поттер — прекрасное зрелище.

— Рон, хватит пугать Гарри, — с укором сказала Гермиона, пряча улыбку.

— ...А "пока нет", — невозмутимо продолжал я, — потому что это у Поттеров там всё прекрасно и замечательно, я же ещё вместе с фамилией Прюэттов получил большой Хогвартс-экспресс, битком набитый проблемами, не думаю, что у Блэков ситуация получше, учитывая их опрометчивую поддержку по сути нищего Волдеморта и щедрую руку... К тому же, Гарри, уж извини, если или когда я стану Блэком, твой любимый крёстный будет безжалостно выкинут из дома на Гриммо, и я лично не дам ему ни кната.

Гарри грустно на меня посмотрел и снова задумчиво нахмурился, но, по крайней мере, после этого разговора он уже не смотрел на мир с энтузиазмом окончательно решившегося самоубийцы.

* * *

Кроме того, побеседовал я и со Скиттер.

Встречу решили назначить в маггловском квартале, я пришёл туда в своём костюме Супермена, только без цепи с мантией. Пришёл, между прочим, за десять минут до встречи. А Скиттер меня уже ждала.

Красивая зеленоглазая блондинка в модных очках в роговой оправе. Ехидное выражение лица и какая-то, не знаю... почти детская простота, та, которая с наивным взглядом без колебаний выкидывает на поверхность все тайны взрослых.

— Рита, выглядите великолепно, лучше, чем я мог себе представить. Прошу, — я подал ей букет, фиолетовые ирисы, ровно девять штук.

— Вы так плохо обо мне думаете? — капризно скривилась она, принимая, впрочем, букет. — А это — намёк?..

— Прежде всего, я плохо думаю обо всех. И — да, это намёк... на воспитание. Маменька учила меня, что приходить на встречу с девушкой без цветов — моветон. — Мы потихоньку начали прогуливаться вдоль улицы.

— Ох, так вы — маменькин сынок?

— В точку, — с удовольствием подтвердил я. — Впрочем, как и вы — маменькина дочка. Все мы, знаете ли, мамины детишки.

Она с усмешкой покачала головой.

— И тем не менее... я вас несколько по-другому представляла. Я ожидала чего-то более... более.

— Его зовут Рон Уизли, — я пожал плечами.

— Простите?..

— Парня с такой внешностью зовут Рон Уизли, — я ей ослепительно улыбнулся.

— Туше, — со смешком признала она. — Не доверяете, Александр?

— Почему же? Вполне доверяю. Просто печальная судьба Прюэттов учит нас быть осторожными.

— И при чём же тут история рода Прюэтт?

— Вот мы и подошли к деловым вопросам... Но я бы хотел сам определить дату выхода статьи на эту тему. Уверяю вас, — я со значимостью поправил очки, — я даже сфотографируюсь для вашей газеты.

— И почему я должна сейчас прыгать от радости?

— Позвольте представиться, леди, Александр Прюэтт.

— ...Неожиданно, — после паузы признала она.

— Да, есть немного. Вы любите квиддич?

— Что у вас за дурацкая манера вести беседу? — она приняла мой подначивающе-дружеский тон.

— Увы, до момента, когда меня исправит могила, вам придётся подождать долгонько... — она закатила глаза. — Как вы считаете, тот ресторанчик симпатичен? — я указал на заведение по ту сторону улицы, к которому и подводил Скиттер.

— Почему-то мне кажется, что мой ответ мало что изменит.

— Совершенно не верно, ваш ответ изменит что угодно, — она недоверчиво хмыкнула, но всё же решительно пошла по направлению к ресторану.

— ...Тут нет мест.

— Кто вам сказал такую чушь? — жестом подозвав привратника, я обратился к нему: — Бронь на мистера Прюэтта.

— Да, сэр, — кивнул парень и провёл нас к отдельному кабинету.

— Прекрасная обстановка, не так ли?

— Скажите, почему я сейчас чувствую себя несколько неловко? — я широко раскрыл глаза, показывая удивление:

— Женская душа — потёмки... Но, право же, теперь я огорчён — я вовсе не хотел причинять вам неудобство...

Она обречённо покачала головой:

— Нет, с вами я корректной и до тошнотворности вежливой, пожалуй, не буду. И вы этот тон оставьте. Не знаю, как у вас это получается, но ваша галантность приторно скрипит на зубах. В конце концов, мы пришли поговорить о делах. Что вы хотите мне предложить?

— Вы любите квиддич?

— Александр, — Рита тяжело вздохнула. — Я впервые с этим сталкиваюсь, но начинаю понимать людей, с которыми у меня было интервью. Я сейчас испытываю непередаваемое желание вас задушить, эдакая раздражённость с первого взгляда, — принесли вазу цветов.

— О, это может стать началом великолепной дружбы! А скажите, вы любите квиддич?

— Какое вам дело до моих увлечений? — мы немного прервались, сделав заказ.

— Просто пытаюсь узнать вас получше. Не знаю, может, окажется, что вы любите квиддич? — а знаете, когда вилка практически без чужого вмешательства завязывается узлом — это выглядит весьма впечатляюще.

— Да, — сдержанно ответила Рита. — Я люблю квиддич. Но, может, всё же перейдём прямо к предмету нашего разговора?

— А мы говорим не о квиддиче? — натурально округлили глаза я. Скиттер с глубоким вздохом сказала:

— Я ещё по письмам поняла, что вы настойчивый человек. Скажите, сколько вам заплатить, чтоб вы меня просто не трогали?

— Ладно, ладно, простите меня, Рита, я вёл себя неподобающе. Но всё же... Как вам увлекательный скандал с местами в Министерской ложе?

— Что за скандал? — шутки были отброшены в сторону, Рита хищно чуть подалась вперёд.

— О, всего-навсего какой-то проходимец смог достать несколько пригласительных в означенную ложу и распродал их. Почти международный скандал, однако, от него нас отделяет всего одна статья, Рита, ваша статья. И Министерство, и покупатели будут молчать, продавец тем более не объявится с хвастовством. Но ведь работа журналиста в том и состоит, чтобы открыть правду народу?

— Прекрасно... Но где доказательства?

— А на слово вы мне не поверите? — я обиженно приподнял брови. — Заметьте, Рита, я уже дал вам две очень дорогие статьи, причём за то, чтоб вторая не вышла, власти заплатят очень много, но ещё не заикнулся о своих желаниях...

— И чего же вы хотите? Если это вообще правда...

— О, всё просто, — наконец, принесли заказ, после чего я продолжил: — За статьи, которые выйдут в печать, все гонорары получаете вы. За те, которые навсегда затеряются в ваших бумагах, деньги мы делим напополам.

— А не слишком ли?

— Торг здесь неуместен, мисс Скиттер, — улыбнулся я. — Или так, или никак. Впрочем, то, что я вам уже сказал, назад забрать не получится, верно? — часы потихоньку нагревались, я положил деньги в принесённый счёт. Зря заказал салат, доесть не успел, эх... — Ваше решение вы переведёте в сейф на моё имя в банке, я смогу узнать об этом. Или не переведёте. Воля ваша. И кстати, это тоже вам, — я аккуратно вытащил из пиджака конверт.

— И что это? — Рита внимательно следила за моими действиями.

— Ну я же сказал, — улыбнулся я. — Какой-то проходимец сумел достать несколько пригласительных в Министерскую ложу...

И был таков.

* * *

А потом младшая часть семейства Уизли едва не была убита с особой жестокостью. И я их всех едва смог спасти. С огромным трудом сдержался...

Вопреки прогнозам Перси, близнецы не переболели.

Итак, Артур и Перси на работе, Билл и Чарли где-то у себя, Молли умотала в неведомые дали — толи запас продуктов пополнить, толи в деревню с подружками о Локонсе или каком-нибудь ещё герое светской хроники посплетничать...

Суть в том, что остались детки в клетке без дрессировщика.

И вот спустился я на кухню за водичкой, попил, а, возвращаясь обратно, в дверях столкнулся с Фредом, которого чуть толкнул плечом — ну не смогли мы разминуться. В гостиной же сидел Джордж. Вроде ничего военного, верно?

— Что, лорд Прюэтт уже не считает нужным извиняться перед ничтожным Уизли?

— Фред, — спокойно сказал я, — я просто чуть задел тебя плечом. Вот и всё. С любым может случиться, ничего катастрофического не произошло. Но, если хочешь, извини.

— О, конечно! Но ты можешь и вовсе не извиняться, Рональд, не так ли, братец?

— Верно, Фред, он может не извиняться. Ведь люди должны снисходительно относиться к братьям, которых обделила судьба. Умственно неполноценным, неудачникам... ублюдкам.

— А тут ведь и сразу три в одном, бедняга Ронни! Хотя какой он теперь "бедняга"...

— И почему это я, по-вашему, ублюдок? — они меня выводили из себя. Ну что поделать, не заладились у меня с ними отношения...

— А потому что Уизли по крови, Ронни, не может наследовать фамилию Прюэттов. Но, видимо, сама судьба решила хоть как-то компенсировать твою невзрачность!..

— То есть вы, два убогих паяца, считаете себя куда более достойными претендентами на фамилию Прюэттов?

— Ронни, — зло усмехнулись они, — а разве ты сам этого не понимаешь?

Я просто представил, что сейчас отдам им фамилию и имущество на ней. Представил, как они купят на заработанные с огромным нервным напряжением деньги домишко в Косом переулке и начнут беззаботно штамповать блевательные батончики и надувательные ириски, так, кажется?.. Или как они проболтаются всем окружающим: "Ронни-бастард Прюэтт!". Одним словом, как они с лёгкостью, непринуждённо могут похерить всё, на данный момент мною достигнутое. И я понял, что начинаю сатанеть.

Терпение с подвыванием предложило их всех порвать, более тихая и добрая совесть практично думала о том, где в такое время в Оттери-Сент-Кэчпоул можно отыскать бензопилу.

В доме зазвенели стёкла, на камине тихо разлетелась ваза.

— Значит так, уроды, — тихо, почти свистящим шёпотом начал я. — Пройдёмся по пунктам. Лордом Прюэттом меня фактически назначила Мюриэль, — ведь отказалась от фамилии в своё время она фактически в мою пользу, верно? А то, что обо мне даже деды в то время не думали — лишние ненужные детали. — Это раз. Когда я получил так называемое наследство, выяснилось, что имею я на самом деле только древнюю железку, — я мысленно извинился перед стилетом, — ветхую тетрадку с эротическими фантазиями предка, болото, пустыню, руины и двадцать три галеона на счёту. Целое состояние, — я брезгливо скривился. Ощутимо побледневшие близнецы внимательно смотрели на меня. — Это два. И третье — если о том, что я Прюэтт, узнает ещё кто-то до официального подтверждения — вы будете жить очень долго. И очень несчастливо. Я бы сказал, подводя итоги — мучительно долго.

И стремглав вышел из гостиной. На воздух.

Перси и так ничего не скажет. Джинни мне пообещала. Молли я попросил, она умилилась и тоже поклялась молчать. Артуру в принципе фиолетово. Чарли — копия Артура с поправкой на увлечения. И Перси убедил меня в молчании Билла. Поверенный тоже не выдаст. Мюриэль пока сказала, что посмотрит на мои барахтанья и вмешиваться не будет. Даниэль и Даяна гарантируют клиентам полную анонимность. Поттер и Грейнджер в дружбе надёжны и тайн чужим не раскрывают.

А теперь и близнецы заткнутся.

Что-то я после "переселения" или чересчур раздражительным стал, или неожиданно много бесящих меня людей встретил.

Не знаю.

Хотя дневник Антареса Блэка на многое мне открывает глаза. Очень интересная вещица мне попалась, однако, уж чего-чего, а такого подарка судьбы, хоть и своеобразного, я уже и не ждал...

Кроме всего, я в маггловских магазинах закупил паучков (мысленно извиняясь перед Джафаром) и уже поместил их в установленные в Гринготтсе террариумы. Там я пытался практиковаться в применении непростительных. Пока ничего не получалось.

На моё имя было зачислено полторы тысячи галеонов. Скиттер всё также писала о сплетнях, ни слова о Прюэттах в газетах так и не появилось. Только вышла статья о том, как наше доброе Министерство решило откинуть замшелые традиции и великодушно пригласило в практически простаивающую Министерскую ложу самых достойных представителей магических семейств и вообще отличившихся людей. Старательных работников, прекрасных семьянинов, благотворителей, бла-бла-бла...

Больше ничего стоящего внимания не было. Произошло только одно событие, вызвавшее во мне немалую тревогу и насторожённость.

Вечером перед отбытием на Кубок ко мне прилетела серая неприметная сова, она оставила на подоконнике записку и улетела.

— Что там? — удивились Гермиона и Гарри.

— Ничего важного, какая-то тарабарщина, — пожал плечами я, комкая клочок разлинованного листа из школьной тетради и засовывая его в карман. Чуть погодя я незаметно закинул его в камин в гостиной.

Но всё равно заснул слишком поздно. Это был не почерк Мюриэль или Шейтхара, их я уже знаю. Никто больше вроде о моей маленькой тайне не знает. Для чего мне тогда фляга, если не "притворяться" Роном Уизли? Для чего вообще всё указанное?

А в голове вертелся текст: "Возьми с собой на Кубок флягу и металлическую цепочку".

После долгих мучительных раздумий я всё же решил последовать сомнительному совету. Через две минуты после этого меня пришла будить Молли.

Мы отбывали на Кубок.

В общем, я быстро собрался, закинув в рюкзак сменную одежду, мешочек с деньгами и с грехом пополам найденные шейную цепочку и флягу на три четверти литра, предварительно наполненную апельсиновым соком. На матч решил идти в камуфляжных штанах, кроссовках и чёрной пайте с глубоким капюшоном. Плевал я на официоз! По крайней мере пока...

Молли покормила нас и отпустила с миром. За завтраком произошёл только один инцидент — с ирисками близнецов. Молли засекла их присутствие у Фреда. Близнецы принялись было оправдываться, но наткнулись на мой взгляд и замолчали.

— Ребята, вам там всё равно некому будет их загнать, — сказал я, и они со вздохом начали выкладывать свои изделия на стол. Ну, что я могу сказать, карманы у них... впечатляют.

В общем, мы вышли в дорогу, попутно объясняя Гарри и Гермионе суть порталов. Подъём на Стотсхед Хилл явственно показал, что польза от моих тренировок и утренних пробежек всё-таки была — худшие результаты показали все не Уизли плюс Артур, я взял пальму первенства, близнецы шли следом за мной, а за ними по выносливости следовала Джинни.

Артур сообщил нам про поиск портала (маленькая не очень заметная вещица на внушительной территории холма?! Они это серьёзно?), и через две минуты кто-то истошно позвал нас с другого края холма.

— Амос! — удивился Артур.

Амос Диггори — краснолицый бородатый шатен. Первое впечатление — не очень. Рядом с ним стоял высокий подтянутый парень, видимо, Седрик. Он тоже со всеми поздоровался и даже протянул руку для приветствия, которую я, наплевав на кислые взгляды близнецов, пожал. Приятный парень.

Так, трёп, трёп, трёп и вот внезапно...

— ...Ты победил Гарри Поттера!

— Да, но ты-то не сорвался! — шумно развеселился Амос, хлопнув сына по спине. — Ты такой скромный, такой джентльмен... Но побеждает лучший. Уверен, Гарри согласен со мной! Один упал с метлы, другой нет. Кто лучше летает? Не надо быть гением, чтобы ответить на этот вопрос.

— Да, надо всего лишь читать правила, — вмешался я. — Как официальные, так и негласные. В случае, когда ловец противника выбывает, в игре делают паузу, как бы из уважения к противнику. Будь всё так, Гарри привели бы в себя и игра бы продолжилась. Тем более — дементоры на поле... А победу при техническом выбывании ловца соперника притом, что он может вернутся на поле по истечении небольшого отрезка времени, называют подлой. — Я ухмыльнулся, глядя в лицо Амосу. — Ничего личного, Седрик. Так, просто небольшая заметка о корпоративной этике.

Бородач смотрел на меня откровенно неприязненно, а вот его сын ничуть не обиделся и даже чуть улыбнулся, незаметно кивнув мне.

— Так, пора отбывать, — торопливо заметил Артур, и мы сгрудились вокруг башмака. Идиотизм. Тогда бы уж сделали верёвку...

О портале два слова — паскудные ощущения. И ещё голос сверху, профессионально-противный и пронзительный, как на славянских вокзалах бывает:

— Пять часов семь минут от Стотсхед Хилл.

Артур разобрался с записью и иными закавыками и повёл нас неведомыми дорожками в неизвестность. Подошли к воротам в небольшой каменной стене, возле которых караулил мужчина. Он был настолько... не знаю, как описать, но сразу видно — маггл магглом. Разговор, то, сё. Когда мистер Робертс потребовал денег, я торопливо заметил:

— Я заплачу, можно? — и протянул руку Артуру. Тот с облегчением кивнул и отдал мне плотно свёрнутую пачку купюр. Я отдал Робертсу требуемую сумму, он мне сдачу и карту лагеря, на чём мы мирно распрощались и всё-таки зашли. Деньги я оставил себе — судя по Артуру и остальным Уизли, они не видели в "бумажках" никакой ценности, а карту отдал "старшему отряда".

Длинный нудный путь, немного скрашиваемый разговорами и новоявленными достопримечательностями, и вот мы у опушки. Палатки и маразматичное желание Артура готовить на открытом воздухе. Антимаггловская безопасность! В кемпинге, где нет ни одного маггла! Готовить, имея тёплые термосы с чаем и сандвичи! — спасибо, кстати, Молли.

На мой резонный вопрос, который кратко можно предать в двух словах: "Какого чёрта?" Уизли беззаботно отмахнулся и послал нас за водой. Чудесно.

Впрочем, посмотреть по сторонам стоило. Множество маленьких волшебников, плакаты хмурого злобственного Крама, — и я его понимаю, сам ненавижу фотографироваться, а его наверняка не один час мурыжили, — флаги сборных, бесконечный трилистник... На это стоило посмотреть.

Прошла краткая встреча с сокурсниками, Финниганом и Томасом. В целом приятные ребята, и улыбались искренне.

В очереди за водой была пара курьёзных случаев, но больше всего меня поразило одно знакомство. Пока Гарри утащил куда-то Оливер Вуд, а Гермиона отвлеклась на какое-то магическое чудо, на меня едва не упал какой-то парень моего возраста в ирландской символике. Я вовремя подал ему руку, и он с благодарностью посмотрел на меня:

— Привет.

— Э, привет, — нервно сказал, пытаясь понять, откуда он может быть мне известен. Однокурсник?..

— Хо, сразу видно парня из Хогвартса, — засмеялся мой собеседник. — Да, я британец, да, существуют другие школы в стране, да, всё магическое сообщество не вертится вокруг вашей школы, хоть вы и элита.

— Прости, — чуть смутился я. — Я как-то...

— Да брось, — отмахнулся парень. — Это ожидаемая реакция. Ладно, извини, но мне пора бежать, — и он ушёл.

Чёрт, и как я не подумал о существовании других школ в стране? Это ведь логично и элементарно, если смотреть исключительно на Хогвартс как на кузницу будущих магов, и численность, и общий устрой магического мира получается чересчур печальным. Я дал себе клятву разузнать об этом поподробнее позже.

Без особых инцидентов мы вернулись к палатке, где до сих пор никто так и не разжёг костёр. Восхитительно. Оставив Артура играться со спичками, я вытянул коробок из личных запасов (заранее собранный рюкзак — радость в походе!) и занялся костром сам, на приготовление пищи, правда, ангажировав девчонок и Поттера. Вскоре появился Перси. Поздоровавшись со всеми, он с интересом осмотрел мизансцену, после чего незаметно для Артура помог нам с огнём. В общем, в итоге мы всё-таки поели.

А потом появился Людо Бэгмен. Полноватый и хамоватый, он сходу налетел на Артура и гопанул того на галеон, после чего его зацепили близнецы. Их ставка составила в общей сложности сорок два галеона, неплохие, между прочим, деньги. Коэффициент один к двадцати, неплохо, да? Бэгмен уже попросил чаю и почти спрятал листок, на который записал ставку, когда вмешался я:

— Не так быстро, сэр. Может, как-то утвердим ставку моих братьев?

— Э, парень, о чём ты? — нахмурился азартный игрок.

— Что-то вроде Нерушимого Обета о том, что в случае победы ставки близнецов вы вернёте им весь выигрыш честно, а в случае проигрыша они не будут на вас в обиде. Небольшая деталь, и ни у кого ни к кому нет претензий.

— Ну-ну, парень, ты мне что ли не доверяешь? Обет — это, знаешь ли, серьёзно... — нервно сказал Бэгмен.

— Но ведь если никто никого не собирается обманывать — ничего страшного, верно? Сэр.

Вилка. Или он даёт Обет, и тогда ему придётся отдавать деньги, или отказывается, тем самым признавая себя нечестным букмекером.

— Но ведь ставили двое, — попытался выкрутиться он.

— Дайте Обет одному. Я не думаю, что, допустим, Фред будет в обиде на Джорджа за клятву, ведь деньги получат оба — у них всё равно практически всё общее. — Близнецы синхронно кивнули. — Не волнуйтесь, Перси или... отец вполне могут принять Обет.

— Вы не верите мне на слово? — снова попытался вяло возмутиться Бэгмен.

— Нет, сэр. Финансовые операции — совсем не тот случай, когда верят на слово. Тем более вы с этими отнекиваниями весьма подозрительны, — рядом раздался хлопок аппарации — это прибыл Крауч. — Так что или Обет, или отдайте ребятам их сорок два галеона. Здравствуйте, мистер Крауч.

— Сорок два?!

— Вы сами буквально только что купили у близнецов один из их приколов, разве не так?

Мистер Крауч был подтянутым строгим человеком, аккуратным от кончиков пальцев ног до кончиков волос на голове. Одно слово, педант. Перси при его появлении немедленно поднялся, с уважением, но без подобострастия, получив одобрительный взгляд от начальника. Крауч со всеми поздоровался и стал с явным интересом следить за происходящим. На нас уже оборачивались люди из соседних палаток.

— Итак, мистер Бэгмен, Обет или деньги?

— Обет, — выбрал маг, попытавшись обезоруживающе улыбнуться. Не знаю, на кого как, а на меня не подействовало.

— Вы в случае победы отдаёте выигрыш в течении недели, близнецы в случае проигрыша не имеют к вам никаких претензий. Всё просто, — я ответил на улыбку комментатора, который ожёг меня ненавидящим взглядом.

Джордж и Бэгмен сплели руки в рукопожатии и поклялись, Перси под радостные вопли Артура скрепил Обет. После чего мы угостили гостей чаем, и троица Бэгмен-Крауч-Артур плюс Перси в роли внимающей массовки начали обсуждать свои дела. Обмолвились даже про Турнир Трёх Волшебников, после чего аппарировали. Услышав это, близнецы подошли ко мне.

— Прежде всего, Рон — спасибо. Мы не в курсе, зачем ты затеял эту кутерьму с Обетом, но ты явно заботился о наших деньгах...

— А значит, и о нас...

— Так что...

— Спасибо, — хором закончили они.

— И скажи, почему нам кажется, что ты знаешь, что будет происходить в Хогвартсе?

— Понятия не имею. Но даже если бы вы пообещали никому ничего не говорить, я бы всё равно не сказал вам, что в Хогвартсе будет проходить Турнир Трёх Волшебников, первый за последние не знаю сколько лет, потому что это почти государственная тайна. Так что можете пытать меня, сколько хотите, я всё равно ничего вам не скажу, — и тут они улыбнулись. Не как обычно, растягивая губы в приторных шутовских ухмылках, а по-человечески, может даже искренне.

— Спасибо, Рон, — ещё раз прогундосили хором и отошли.

А что, мило.

И вот мы пошли на игру. Куча лотков со всякой фигнёй и сувенирами. Я не удержался и купил шахматы в виде разлинованного белым квиддичного поля, где в роли фигурок были игроки ирландской и болгарской сборных плюс периферия. Ловцы-ферзи, тренера-короли, загонщики-кони, с каждой стороны две ладьи и слон — охотники плюс слон-вратарь, и пешки — по два снитча, два квоффла и четыре бладжера. Фигурки парили над доской, игроки и тренера — на мётлах, мячи просто так. Снитчи пытались сныкаться на своей клетке, квоффлы вяло парили, бладжеры носились как оглашённые, игроки показывали друг другу неприличные жесты. Двадцать галеонов, однако. Зато уже сработала моя ставка на Англию, так что я мог позволить себе даже большее.

Поблагодарил Поттера за омнинонкль, купил всем по розетке за Ирландию и по бутылке с газировкой, Гермиона поставила нам программки. Ребята тащили всё в руках, я благодарил свою привычку таскать везде рюкзак, в котором помимо прочего были и цепочка с флягой.

Потом нас пропустила проверяющая колдунья, после чего мы заняли наши места. Там уже сидели Министры — трое, кстати, "наш" Фадж, болгарский министр, как позже выяснилось, Гергинов, и ирландский Уолш. Присутствовала Винки, наверняка с Барти Краучем-младшим, но я пока не решился ничего трогать в этой ситуации.

В ложе уже сидел ещё один человек. Рост — два ноль восемь, косая сажень в плечах, моложавое лицо, пара седых прядей на висках, короткая стрижка, обветренная кожа. Кареглазый брюнет, владеющий поистине огромным состоянием, в десятке самых богатых волшебников мира, да и среди магглов тоже в двадцатку точно входит. И в глазах — выражение детского восторга, вертит головой по сторонам с искренней улыбкой.

Юджин Картер, США, сорок семь лет. Владеет концерном по производству мётел, приснопамятная "Молния" — его детище, собственной квиддичной командой, пошивочным цехом и ещё кучей предприятий. Очень интересный и приятный человек, именно ради него я в первую очередь купил флягу, что сейчас болтается у меня в рюкзаке...

Я погрузился в воспоминания...

Так, надо сосредоточиться. Давай, успокойся, ты же малоэмоционален и вообще больше флегматик.

Юджин Картер. Самый известный, ярый и самый богатый фанат квиддича. Ненавидит политику. С детства мечтает посмотреть финал Кубка мира по квиддичу из Министерской ложи, как признался в одном из многочисленных интервью, опубликованных в "Квоффле".

Так, к чёрту волнения. Я почти поссорился с Шейтом, а он едва не вытряс из меня душу, но всё же подтвердил местонахождение Юджина именно в этом особняке на берегу моря. Безумно дорогая вилла и куча пространственной магии. Бриз, солнышко, морская вода... Личный домик Картера в Англии, вроде как сюда перенесён кусок берега откуда-то с солнечных островов.

...Хорошо быть богатым...

И я уже здесь. Отступать поздно. На мне моя "рабочая одежда", на поясе маскировочная фляга — я всё-таки на чужой территории, мало ли что тут у него где понатыкано... вроде видеокамер в туалетах. В кармане пиджака конверт с пригласительным.

Ну, труд Сычика не должен пропасть даром. Он ведь летал, выискивал, доносил приглашение на встречу...

Ну, всё! — и я решительно шагнул из светлого коридора, на который мне указал дворецкий, на песчаный берег. Там в беседке меня уже встречал Юджин.

— Доброго вам дня, мистер Прюэтт, — белозубо улыбнулся мне американец.

— Мистер Картер, счастлив приветствовать, — в свою очередь кивнул я.

— О, сэр, — скривился Юджин, тут же посмотрев на меня щенячьими глазками: — А может, отбросим этикет? Просто Юджин, умоляю.

— Тогда я Саша, — с удовольствием поддержал я мужчину.

— Хм, — на секунду нахмурился он. — Не очень-то английское сокращение. Откуда вы, если не секрет?

— Из другого мира, — серьёзно сказал я.

— Ну ладно, — отмахнулся он. — Смотрите, какой замечательный день, давайте поговорим о чём-то приятном.

— И никаких сделок?

— О, нет, только не сделки! Если будет хоть намёк на сделку, мне придётся стать жёстким, серьёзным и подозрительным, а это, лень, трудно и ужасно ску-учно, — протянул он, закатив глаза.

— Как скажешь, Юджин.

— Вот, так-то лучше! — он совсем по-детски обрадовался.

Говорили о разном. О мётлах (я высказал ему своё "фэ" насчёт комфорта и безопасности), о вредных привычках ("Вот я выпить люблю, особенно если напиток хорош!" — "Да разве это вредная привычка? Многие грешны... А вот я — курю." — "Серьёзно? Саша, а мне казалось, будто у тебя нет дурных привычек... Что, дымишь как паровоз?" — "Да нет. Я курю очень редко. Обязательно должно быть темно, сумерки там, и холодно, чтоб от окна свежестью тянуло, если дождь — вообще сказка; лирическое настроение и скрипка небыстро играет. Вот тогда крепкие хорошие сигареты — самое то. Одна-две, чтоб сохранить удовольствие, десерта много не должно быть..." — "Тю, не путай отдых с курением!"), о политике ("Брр, ненавижу её!" — "Подпишусь под каждым словом!")...

Время от времени, когда часы нагревались, отсчитывая пятнадцать минут до конца срока, я прикладывался к фляге с любимым апельсиновым соком.

Но вот, наконец, спустя часа три оживлённого разговора, Юджин всё же спросил меня:

— А всё-таки, Саша, чего тебе от меня надо-то было?

— Денег, — честно признался я немного осоловелым голосом. В беседку нам принесли закуски, бокал вина Картеру и фреш для меня.

— И почему я тебе их дам? — расслабленно вопрошал Юджин, положив голову на локти и наблюдая за прибоем.

— Потому что вы очень хотите попасть в Министерскую ложу на финал Кубка мира, — так же меланхолично отвечал я.

— Слабо сказано, — грустно вздохнул Юджин. — Я в пять лет увидел свой первый матч. Это было... великолепно! Мы с отцом сидели на самых худших местах, с деньгами у нас было не ахти. Вот после матча, когда нас какой-то надутый аристократ толкнул с презрительной ухмылочкой, я и пообещал папе, что когда-нибудь буду смотреть мировой финал из самой крутой ложи стадиона. Только вот... круг лиц в таких ложах строго ограничен, а вход только по приглашениям. И мне их не присылают, деньгами, видите ли, вышел, а статусом — нет... И как же я туда попаду? — я молча протянул ему конверт с пригласительным. Поначалу он скептически посмотрел на него, потом лениво выпрямился, протянул руку, вскрыл конверт, вытащил его содержимое... И мужчину как подменили. Взгляд, осанка, выражение лица, поза... Теперь передо мной сидел жёсткий бизнесмен.

— Четыре тысячи галеонов, — тихо сказал он, и я видел, что этот билет он ни за что не выпустит из рук.

— Идёт, — легко согласился я. Три минуты — и вот уже Юджин протягивает мне свежеподписанный чек.

— Вы даже не поторговались... Я дал бы и больше. — Он встал проводить меня к выходу, когда я поднялся.

— По мне, этот размалёванный кусок бумаги стоит куда меньше, — я пожал плечами.

— А моя мечта — значительно больше. Я бы отдал практически любые деньги, — он внимательно смотрел на меня.

— Знаю.

— Я этого не забуду, — мы уже вышли из особняка, защита существенно ослабла, позволяя использовать порталы.

— Вот поэтому, Юджин, я и не продешевил, — он только кивнул.

Ну, теперь у меня есть, чем заплатить гоблинам за аукцион. И татуировку сделать могу. И пора начинать хоть немного поместье ремонтировать...

Я активировал портал, переносясь в Гринготтс, где меня уже ждал взволнованный Шейтхар.

Как я потом мучился при отходняке от кучи единовременно принятых противоядий на все случаи жизни и сколько полезной бижутерии, взятой взаймы, с себя снял...

Да, весёленький был вечерок. Но, похоже, пора возвращаться в реальность.

Нда, пока я витал в эмпиреях, расстановка сил несколько изменилась. В ложе уже были Малфои, пришла Скиттер, сидели Гринграссы (старшая дочь и отец), лорд Дэвенпорт, и Блейз и Катарина Забини. Пришёл также Перси с Бэгменом.

Все, пришедшие по "моим" приглашениям, время от времени кидали на меня заинтересованные взгляды. Тем временем Фадж расхваливал Малфоя, передавшего кругленькую сумму больнице Мунго.

— Люциус, — как бы между прочим светским тоном спросил Джефферсон Гринграсс. — А скажи, сколько ты всё же потратил на благотворительность?

— Около шестидесяти тысяч, — невозмутимо ответил Малфой, хотя от последующих понимающих ухмылок "моих" его едва не перекосило. — А что?

— Да нет, — легко пожал плечами Джефферсон. — Ничего. Напомни мне когда-нибудь рассказать тебе забавную историю за бутылочкой хорошего вина, — и снова у всех лёгкие ухмылочки.

Я и Рите с Юджином по бутылке послал.

Одна проблема. Сейчас над Малфоем тонко и ненавязчиво издеваются, используя негласно имя Прюэтта. Малфой покамест не въезжает. Вот только означенный Прюэтт тоже не совсем в курсе, что происходит!

Ладно. К чёрту. О, кажется, выступление талисманов. Мм, болгарские вейлы.

Первое, они симпатичные.

Второе — они гибкие и пластичные, и танцуют красиво.

Третье — у них великолепные улыбки.

Четвёртое — они нехило ломают людям мозг.

Я начал себя осознавать, когда вцепился обеими руками в ограждение. Правое плечо невыносимо жгло, а меня тянуло на поле. С одной стороны, я понимал, что это безумие. С другой стороны я чувствовал, что если не спущусь сейчас на поле к этим великолепным созданиям, к этому природному совершенству, — моё сердце разорвётся от тоски и горя...

Привёл меня в себя Поттер, за что отдельное ему спасибо. Он уже полез через заграждение. Э, куда?! Эдак мы скоро без избранного останемся!..

Злость и тревога захлестнули меня с головой, и я нехитрым рывком за шкиряк откинул Гарри обратно на сидения. А потом танец вейл закончился. Я, мотая головой, наткнулся взглядом на Забини, который точно так же шествовал к своему месту, и краем глаза отметил белую от напряжения руку Люциуса на плече красного Драко, маслянистыми глазками глядящего на поле. И только потом приметил на себе взгляды остальных, частью удивлённые, частью лукавые.

Ну да, чёрт. Рон. Несдержанный, прямой как тапка Рон сдерживается при виде вейл и ещё и друга спасает. Три раза "Ха". Особенно если учесть, что, судя по всему, у четырнадцатилетних пацанов, насколько бы они не выглядели самостоятельными и самодостаточными (я вспомнил Блейза на аукционе), иммунитета к фишкам волшебных блондинок быть не может.

Надо подтянуть знания о магических существах и их взаимодействии с людьми.

Глубоко вздохнув, я достал из рюкзака флягу и почти демонстративно отпил из неё.

— Рон, а зачем ты взял флягу? — отвлечённо, для порядка поинтересовалась Гермиона.

— Да подумал — вдруг мне апельсинового сока на игре захочется... А вот надо же — захотелось...

Выступили лепреконы, живенькие бородачи, осыпавшие липовым золотом чуть не весь стадион, после началась игра. Но меня больше привлекли попытки Фаджа и Уолша объясниться с Гергиновым, в которых я — а чего теперь терять-то? — решил поучаствовать.

* * *

Как упоительны вечера в Англии. А может, и не в Англии — я так и не понял, где находится моё поместье...

Тихо шумят большие серые громады фильтров на уже обозначившихся берегах озера. Правда, там всё ещё болото.

Неутомимо что-то делают с землёй группы людей — приглашённые агрономы и ботаники. Монотонно шуршат на первом и на данный момент единственном этаже гоблины. Через месяц мне обещали дать на утверждение план будущего здания, пока спасают и закрывают подвалы, почти не пострадавшие и милостиво оставленные мною в имеющемся виде.

Тихо садится солнышко, приятно дует ветерок. Я валяюсь на голом пятачке земли неподалёку от уже почти снесённого здания, и не могу и не хочу вставать. Всё тело болит, на руках следы от уколов, напротив сердца много тонких неглубоких порезов. Голова раскалывается и в ней дикая мешанина мыслей. До ужаса хочется купить где-нибудь ядерную боеголовку и раздолбать половину мира к чертям. Спасают остатки гуманизма, врождённая лень и приобретённая апатия.

Мирно ненавижу людей.

Не хочу спать.

Не хочу в Хогвартс.

Плевать на всех и вся.

Я — неосторожный идиот и склеротик.

...Вот примерно так я и встречал вечер пятого сентября, — уточню, не находясь при этом в Хогвартсе и к тому моменту лично ни разу так его и не посетив...

* * *

На удивление, мне не пришлось играть в тимуровца и вызываться волонтёром.

Фадж, к слову, произвёл на меня приятное впечатление. Милый низенький толстячок с ленивым взглядом и рассеянным выражением лица, он резко контрастировал со строгим подтянутым Гергиновым и масштабным амбалом Уолшем. Министра, к слову, можно было опознать только в серьёзном болгарине с умным взглядом, ибо ни напоминающий вальяжного кота англичанин, ни ирландец с лицом, не отягощённым печатью интеллекта, особого пиетета к себе не вызывали. И тем не менее я большим пальцем левой ноги чуял, что вполне разумны и адекватны все трое.

Как позже оказалось, насчёт Фаджа я абсолютно точно был прав. С Уолшем я особо потом не контактировал и новостей о нём не читал, а вот англичанин в моих глазах вопреки каноническому образу и фанонным инсинуациям был полностью оправдан!

Так вот, означенный Фадж чуть устало обозревал ложу, в которой оказался (Уизли и две третьих Золотой троицы были увлечены игрой, в среде "моих" приглашённых потихоньку разжигался огонёк беседы, причём если со Скиттер осторожничали (и она в долгу не оставалась), то с Картером вполне спокойно на равных общались, чему последний был несколько удивлён и рад), и вдруг его взгляд остановился на мне. Пару минут он меня порассматривал, после чего, извинившись перед коллегами, недолго поговорил о чём-то с рядом стоявшим Перси. После этой беседы братишка тишком пробрался ко мне, умудрившись с профессионализмом бывалого эсбэшника остаться абсолютно незамеченным остальными. Он тихо попросил меня пройти к Министру, и мы также тихо пробрались обратно, провожаемые косым взглядом Гермионы. Как раз на том моменте, когда я подошёл, Гергинов флегматично пытался высказаться, с безнадёгой глядя на Уолша и Фаджа. Первые три языка мне были незнакомы (и если вам скажут, будто болгарский лёгок для понимания людям, знающим русский — не верьте! Говорю, как человек с порядочным русским и приличным украинским), но вот прозвучали русские слова. И я, вежливо поздоровавшись с Министрами, тихо сообщил Фаджу, что болгарин хочет воды.

...Для меня так и осталось тайной отсутствие родных переводчиков и свиты у болгарина...

Фадж, в свою очередь, посмотрел на меня с возросшим интересом, после чего осведомился, могу ли я понимать болгарина в действительности или это говорит моя интуиция?.. Я скромно выразился в том духе, что, мол, изучал на досуге русский, а болгарин вроде его знает. Вот так буднично я и стал временной заменой Краучу.

После этого я представился Гергинову, который с явной радостью воспринял появление хоть какого-то средства коммуникации, причём всем Министрам на радостях было откровенно плевать на мой непротокольный вид. Затем мы прошли к трём отдельным креслам для Министров, где я почтенно застыл справа сзади от болгарина и усиленно напрягал мозг, стараясь правильным образом переводить туда-сюда, при этом не забывая ничего — как ни крути, до синхронного перевода мне ещё как до дна Марианской впадины на гвозде.

В принципе обстановка на переговорах была тёплой и непринуждённой. А может, и нет — я не специалист, и разбираться во вторых-третьих смыслах фраз, также как и искать в скрытом смысле ещё один скрытый смысл... короче, мне было влом, лень и неохота, плюс ещё голова малость болела. Тем более что на первый взгляд в беседе о погоде в разных уголках мира и обсуждении новостей ничего военного не было.

Благо, что на мои отхлёбывания из фляги господа Министры смотрели благосклонно.

Чуть позже причина подобного благоволения выяснилась. Гергинову и Уолшу было в принципе фиолетово и выбору англичанина они верили. А вот Фа-адж...

Игра закончилась, и я вздохнул посвободней. Болгария проиграла, но снитч поймал Крам. У меня есть деньги! Ещё деньги. Эх, почему мне всё ещё кажется что "нужно больше золота"?..

Министры спускались на поле для приветственных речей и награждения. Как-то незаметно рядом нарисовался Крауч, но меня не спешили отсылать назад. И вот, пока мы спускались на стадион, Фадж тихо отделился от тройки Министров, шедшей впереди, и приблизился ко мне, после чего сказал:

— Мистер Прюэтт, я весьма благодарен вам за помощь в вопросе с болгарским Министром, и всё же... Я бы попросил вас впредь проворачивать свои афёры менее заметно, хотя бы чтобы мне не пришлось платить за мною же оказанную услугу леди Крестон.

А вот теперь мне стало стыдно, но я только спокойно извинился. Фадж на этом остался доволен и вернулся вперёд, прогонять меня обратно на трибуны не стал. Тем более что потихоньку болельщики высыпали на поле, образуя вокруг его центра, где уже стояли игроки, своеобразное живое ограждение.

Чудесно. Внимание, вопрос в студию — что теперь делать со Скиттер, если мне ещё и придётся играть на стороне Дамблдора? Допустим, Фаджа я отныне трогать особо не буду, учитывая его тёплые отношения с Мюриэль и огромный кредит доверия мне, который был только что выявлен. Ну, по моим меркам — огромный.

Чёрт, Дамблдор, опять Дамблдор. Я слишком много о нём думаю, и по прошествии времени со дня рождения Поттера, когда впечатления несколько притупились, персона директора вызывает всё больше сомнений. Ну да ладно, не сейчас же об этом думать...

* * *

— Скажи мне, где я неправ, — тихо спрашивал Шейтхар на следующий день, пока я прижимал пакет со льдом ко лбу. — Ты был в компании Министров трёх стран. — Гергинов, кстати, если и говорил по-английски, то никак этого не показал. — Ты присутствовал рядом на награждении. Ты даже общался с Крамом, — Виктор оказался классным парнем. Он, кстати, худо-бедно знал английский, но переводчику в моём виде (Крауч оставался рядом с власть имущими) обрадовался как родному. В результате хитрых перипетий судьбы я перезнакомился с некоторыми болгарскими болельщиками и, по-быстрому отпросившись с очень честным видом у Артура, посидев немного с Уизли и Гарри с Гермионой, и в конце концов извинившись перед друзьями, направился в стан соперника. Мимоходом только заметил Картера, поймавшего Крама и о чём-то с последним беседующего.

Насчёт вопросов от Уизли я не беспокоился. После смены моего статуса на Прюэтта меня резко сочли самостоятельным самодостаточным парнем. В смысле, Артур и раньше особо не отсвечивал, с Молли Мюриэль провела воспитательную беседу, правда, в моё отсутствие. Близнецы меня ещё после весёленького утра не трогают, а уж после окончательных разборок насчёт титула стараются лишний раз мимо не проходить. Джинни к Ронни-бою относилась со снисходительным равнодушием, а Перси парень флегматичный, с уважением относится к личному пространству и вообще хороший человек.

Гермиона и Гарри, кстати, относительно спокойно отреагировали на моё "Пойду к болгарам — может, Крама увижу!", произнесённое с фанатичным блеском в щенячьих глазках. Не знаю, правда, как у меня получилось смайстрячить подобное выражение лица. Потом долго пытался повторить, но не смог.

Ребята, правда, вяло вызвались пойти со мной, но я заметил, что они устали за этот сумасшедший день.

При мне Бэгмен так и не подошёл к близнецам.

Болгары оказались крайне приятными ребятами и тоже праздновали. "Да, пусть мы и не выиграли, но показали хорошую игру!" — так мне сказали.

Вы не представляете, какой это кайф — оказаться хоть ненадолго, но полностью в родной языковой среде. Абсолютное большинство приехавших болгар сносно разговаривало на русском, а уже после первого часа общения языковой барьер стал потихоньку истончаться.

Что касается нападения Пожирателей... С каждой секундой я верил в него всё меньше и меньше. В лагере сто тысяч человек, допустим, треть дети, треть женщины (и то в данном случае бойцовые способности дам, вернее, их отсутствие — под большим вопросом). Пусть даже оставшиеся тридцать с лишним тысяч мужчин — разгорячённые фанаты, которым сейчас, в эйфории после игры, сам чёрт не брат. Кроме того, патрули авроров — чётко слаженные пятёрки, иногда иностранные, иногда интернациональные. И их много. Пусть даже один или два человека из патруля — кабинетные артефактологи, призванные, чтоб найти запрещённые тёмные артефакты и амулеты, пусть даже они уже порядком уставшие плюс пытаются утихомирить фанатов. Сколько должно быть Пожирателей и как это они должны нажраться, чтобы лезть на такую совсем не безобидную толпень?.. В них ведь даже тринадцатилетний пацан, с перепугу забывший о запрете на колдовство, может пульнуть чем-то если не опасным, то уж неприятным так точно.

В общем, вдоволь наслушавшись родной речи, я решительно поплёлся к нашей палатке. Было уже поздно, люди потихоньку успокаивались.

Как выяснилось, адекватностью оценки сложившейся ситуации страдал не один я. Ну и я сильно принизил значение фактора неожиданности, состояния людей спросонья и стадного чувства.

Как бы то ни было, сначала на лагерь стал опускаться плотный туман и несколько похолодало, но я списал поначалу это на погоду. Затем откуда-то спереди послышались вопли и громогласный мерзкий утрированный смех.

"Это нехорошо," — понял я.

"Это очень плохо," — понял я, когда мимо меня проскользнула группа в чёрных балахонах. Ну, я предполагаю, что в балахонах — ниже груди ничего не было видно.

— Реджи, дебил, опять потерялся?! Ходу, Клив ждать не будет! — походя отвесил мне подзатыльник один из них и, подхватив под локоть, потащил за собой. Никогда не думал, что накинутый капюшон чёрной пайты может оказаться настолько полезным.

Откровенно говоря, я оторопел. Просто около трёх минут шёл следом за группой. Вокруг были только пустые палатки. Уже, видимо. Может, шёл бы и дальше, но тащившего меня чела внезапно осенило:

— Э, да ты не Реджи! — не мешкая, я драпанул куда-то в сторону. За мной последовала пара лучей заклятий, после чего кто-то приказал некоему Сэму с группой остаться и позаботиться обо мне, после чего поредевшая компания продолжила свой путь. Я логично рассудил, что дуэли — это не моя весовая категория, приличного голема на коленке я им не трансфигурирую... Вру, о палочке я даже не вспомнил. Всё равно я в относительно полезных в данной ситуации заклятьях полный ноль. Зато увидел нечто настолько восхитительное, что не смог не порадоваться. Лес, чёрт возьми! Рядом был лес!

По скрытному передвижению мне можно смело ставить если не пять, то твёрдую четвёрку. Или двойку балахонистым за внимательность. Как бы то ни было, в лес сунулся только один, и то для профилактики. Ещё двое маячили где-то вдалеке.

Признаться, не знаю чем я думал. Просто набросился на козла со спины и хорошо хряснул его по голове. Не очень помогло, если честно: противник извернулся и щедро выпустил в меня Секо. Я едва успел увернуться, и то нерадостно — вместо распоротого живота получил глубокий порез в левое бедро. Впрочем, второе подставлять не стал, вместо этого смог куда-то выбить из рук поганца палочку. Поганец не особо растерялся и саданул мне правой в глаз, плюс ко всему ещё и бровь рассёк перстнем.

Вдруг по всему лагерю раздался звук горна, быстро оборвавшийся. Услышав его, гад резко рванулся из-под меня, сумел выкатиться, пнул бедного Прюэтта под рёбра и ушёл в спиральный спринт, тщетно пытаясь разыскать палочку.

У меня из распоротого кармана свешивалась приснопамятная крепкая цепочка. Я не замедлил взять её в руки и на очередном круге подловил сволочь в кривом прыжке, страстно набросившись на него из-за спину и придушив гада цепочкой.

Мог переломать шею, наверно, но парню повезло. Хорошая подготовка многого стоит, а качественная снаряга — так и вовсе один из важнейших залогов безопасности. Я правильно не стал доставать палочку — мантия парня, кроме плотности и толщины, обладала ещё поглощающими свойствами; скажем, три средний оглушалки хавала без проблем. Это притом, что у меня одна-то едва выходила.

Палочка — это отлично, но у меня всё равно был явный перекос в трансфигурацию, а чары выходили... ну, не очень.

Так я о чём... Толстый крепкий воротник несколько смягчил давление, а может, и спас придурку жизнь. Я-то силушку свою молодецкую не регулировал, прекратил экзекуцию только когда гад перестал дёргаться. И то потом тупо сидел минуты две с дрожащими руками. Да уж, не такого я ждал от Кубка. Я вообще такого не ждал!

Всё та же металлическая цепочка послужила мне ещё и неумелым жгутом на ногу. Спасибо доброжелателю, только вот как его определить-то? Худо-бедно, опираясь на ствол ближайшего дерева, я выпрямился. И тут же неподалёку прозвучало:

— Не двигайся! — я медленно обернулся и узрел в пяти метрах от себя девушку. Знакомый голос, незнакомая внешность, потихоньку плавно меняющаяся на другую.

— Привет, Тонкс, это я, Рон Уизли, друг Гарри Поттера, — спокойно проговорил я, опершись спиной на дерево и подняв руки вверх, одной походя сбросив капюшон. Аврор приподняла брови, но палочку не опустила.

— И что же ты тут делаешь?

— Гулял с болгарами, возвращался к остальным, встретился с типами в чёрном, они сначала приняли меня за своего, потом одумались, но при мне вякали про какого-то Реджи и Клива, я вовремя ушёл, — я перевёл дыхание. — Они отправили троих за мной, один тут валяется, он мне ногу порезал, ты не поможешь?.. — помедлив, девушка всё же опустила палочку и быстро подошла ко мне. Вблизи она смогла увидеть и моего неудачливого противника. Быстро наложив на него пару заклятий невербально, она, пробормотав неуверенно "Ну, у нас же были медицинские курсы?.." со второй попытки остановила мне кровь и потом наложила бинты, посоветовав, впрочем, обратиться в Мунго или просто к доктору. Забоооотливая...

И вот так мы и пошли по местам скопления магов неведомо куда. Перед нами по воздуху, подчиняясь движениям палочки Тонкс, плыл бессознательный несознательный элемент, а я шёл, опираясь на дружески подставленное плечо аврора.

По пути к заветной цели, которой оказалась висящая в воздухе Метка, мы встретили только группу французских студентов в пижамах. К нам вышла симпатичная девушка и спросила:

— Где мадам Максим? Мы потерялись... — я тем временем усиленно напрягал мозг. Данные фразы были мне вполне ясны в силу своей простоты. Я мысленно поблагодарил учителя французского из лицея, в котором проучился последние два года из одиннадцати — что-то ведь в голове осталось, несмотря на явно не прилежное отношение к учёбе в общем, и к языку в частности.

Тонкс рядом тоскливо выдохнула — вроде, инструкции запрещали оставлять иностранных гостей в беде, но и французского она видимо не знала.

— Простите, я не говорю по-французски очень хорошо, — с ужасным акцентом произнёс я, судорожно пытаясь сложить продолжение фразы. — Меня зовут Рональ, — я переиначил своё новое имя на французский лад. Ну, вроде даже правильно... — Я думаю, мадемуазель, что, — вот я и завис. Что там у нас с грамматикой предложений на "если"? Чёрт, эту контрольную я списывал, точно помню, а не заучивал ответы. Мда, ученье свет. — Если вы пойдёте за нами, то найдёте человека, который сможет вам помочь. Или саму мадам Максим.

Девушка на минутку подвисла, видимо, пытаясь в моих ужасающих конструкциях плюс акцент разобраться, после чего сказала что-то вроде:

— Мы идём с вами, минуточку, — и прошла к своим, ставить ребят перед фактом. Тонкс кратко расспросила меня о диалоге и сердечно сказала спасибо.

Итак, наша группа несколько увеличилась. Мы пошли к поляне. У Метки я заметил также подходящих Гарри с Гермионой. Французы тут же с воплем "Мадам Максим!!!" улетучились куда-то в сторону, только та, которая с нами разговаривала, задержалась и поблагодарила. Мелочь, а приятно.

— Мда, ставить Метку над точкой сбора авроров — у кого-то есть чувство юмора, — тихо пробормотала Тонкс, но я услышал. Завидев Артура, девушка сдала меня ему, предупредив, что я, возможно, понадоблюсь аврорату. Попрощалась, ещё раз поблагодарила за всё и ушла.

Воссоединившись со своими, я протолкался поближе к центру, где без сознания валялся Шимус Финниган, рядом с которым стоял Уолш и, видимо, мама парня. Последняя пыталась с помощью ещё одного колдомедика привести сына в сознание, Уолш с Краучем препирались. Диггори прервал обоих, решительно пройдя в кусты и вытащив оттуда Винки. Палочку у домовихи забрал Уолш, который тут же отдал её миссис Финниган. Дальше уже спорили Крауч и Диггори, но, тем не менее, закончилось всё закономерно — перед Финниганами и Уолшем извинились, Винки Крауч выгнал, Метку убрали. Все начали расходиться, одна Винки потерянно сидела на поляне. Я отпросился у Артура ещё на две минуты (тот только грустно на меня посмотрел) и быстро доковылял до эльфы. На нас особо не обращали внимания.

— Эй, Винки, правильно? — она, хлюпнув носом, кивнула. — Знаешь, когда успокоишься и сможешь нормально разговаривать, найди меня, только проследи, чтоб рядом никого не было. Хорошо? — ещё один кивок. Всё, я ухожу.

Этот сумасшедший день наконец кончился. Я расслабленно растянулся на койке в палатке и спокойно заснул. Только бровь саднило...

С утра мы отбыли в Нору. Молли поахала насчёт моих повреждений и сделала мне перевязку на ногу, я её успокоил — мол, ничего страшного. После завтрака собрались снова у меня в комнате. Обсуждали вчерашние события, ребята поведали мне о своих злоключениях, — в принципе, ничего неожиданного: лес, Малфои, лес, французы, лес, толпа с Меткой, палатка.

— Да ладно вам, ребята. Не расстраивайтесь, мы ещё пошинкуем Малфоя на винегрет. Тоже мне, лорд...

— Кстати, — нахмурился Поттер. — Я всё забывал спросить. Ещё с того разговора о титулах... Почему теперь-то на меня якобы будут вешаться девчонки? Я ведь и раньше, собственно, всем указанным обладал... — я внимательно посмотрел на Поттера. Гермионе тоже было интересно.

— Вечером скажу, — безмятежно улыбнулся я. — Пошли гулять, а? Через десять минут у камина и в Косой...

— После вчерашнего? — с сомнением протянула Гермиона.

— Да, конечно. Там сейчас как раз после вчерашнего авроров больше, чем гномов у нас в саду. Типа усиленные патрули, укрепление безопасности... Пойдём? — и ребята ушли собираться.

Вчерашнее шествие Пожирателей тоже не давало мне покоя. Вру, я пока забил, всё равно информации было слишком мало, и достать её пока было проблематично. Я только Рите написал, что у аврората есть по меньшей мере один арестованный.

Думайте что хотите, а по мне это было не просто спланированной акцией устрашения. Не знаю, что-то хотели украсть, кого-то убить... Одна большая группа отвлекает внимание, — и славно отвлекает, между прочим! — а другая (если там вообще была только одна такая группа, которая по закону подлости и наткнулась на меня) скрытно за чем-то идёт. Только один вопрос сверху — почему все испугались и побежали? Ну да ладно, я подумаю об этом позже, что толку строить предположения с нуля и на нуле?..

...И вот мы под мою ответственность уматываем из дому.

Покушали мороженого, погуляли по переулку, посмотрели книжки, сфотографировались и вернулись в Нору.

Декорации те же — моя комната, вопрос утренний "...почему?..", ответ имеется.

— Вот, — я выложил на стол перед ребятами две фотографии. Одна — с конца третьего курса. Взъерошенный неуверенно улыбающийся Поттер, спокойная Грейнджер, скуксившийся Уизли. И сегодняшняя — небо и земля. Видимо, хороший ликбез Поттеру сделал его поверенный. Про смену гардероба я уже говорил вроде?

Итак, в центре — всё та же непоколебимая Гермиона со спокойной уверенной улыбкой. Слева от неё строит рожицы ваш покорный слуга. Справа — сам Гарри, аккуратный, с уверенным взглядом, в новых очках, с прямой осанкой, чуть ироничной полуулыбкой (пять минут сосредотачивался, предварительно извинившись и попросив подождать). — Ну, — спросил я у парня, — где тут Избранный мальчик и где лорд Поттер?..

Вопрос в ответе не нуждался. Хорошо, однако, гоблин Гарри вымуштровал!

Мы ещё немного поговорили (дошли до того, что я присоветовал Гарри поговорить всё же с Дурслями и Люпином), когда мне пришла сова с письмом из Гринготтса — Шейт просил зайти. Попрощался с друзьями, сказал Молли, что отбываю по делам рода на неопределённое время (а ведь как был прав, как прав был!..) и был таков.

— ...Но при этом всё-таки смог найти драку, так? Ну и кто ты после этого?

— Любопытный парень, — буркнул я, всё так же сжимая лёд. Как любезно просветил меня, идиота такого, Шейт, повреждения от чужого перстня поноют ещё с недельку. И мне ещё повезло. Был бы магглорожденным — мог бы серьёзно заболеть, а так только позудит. — Ты мне лучше скажи, что там за фишки с Малфоем?

— А что с ним не так? — удивился Шейт.

— Ну, почему Гринграсс так ухмылялся и про пожертвования спрашивал? Серьёзно, выглядело это не очень логично и красиво. Да и вообще, аристократы как-то странно себя вели...

— Пожертвования? Ты хочешь сказать, благотворительность? Говорили об этом?

— Ну, да. Фадж объявил о том, что Малфои очень много средств дали больнице Мунго... — я осёкся, глядя на ощерившегося в довольно-хищном оскале гоблина.

— Министр правда так сказал? Давно пора, так и надо Малфою...

— Да в чём дело?

— Ох, Саша, какой ты ещё зелёный всё-таки... Ну да ладно, надо ведь тебя кому-то учить? Знай же, что магический мир Британии представляет собой большую клоаку, в которой, несмотря на все аристократические ужимки, побеждает всё же сильнейший. И до недавнего сравнительно времени у нас царило положение, похожее на общемировое у магглов на то время. Ну, Прюэтт, скажи мне, что первым приходит на ум при сочетании аббревиатур СССР и США?

— Холодная война, — пожал плечами я, всё ещё не понимая, к чему ведёт гоблин.

— Замечательно, — саркастично хмыкнул Шейт. — Ещё?

— Мм, политическая биполярность мира, если обобщить?

— Верно, в точку. Официально принято считать антиподами-полюсами Блэков и Уайтов, но первым было глубоко наплевать на всех, кроме себя и своих традиций, а вторые были необдуманно добрыми и милосердными альтруистами, и их род логично завершил своё существование около века назад. Зато вылезли Малфои, которые дюже хотели власти и благополучия и не гнушались никаких средств для достижения оного. Они, естественно, начали старательно и качественно подминать под себя всех остальных. Не лезли только на Блэков, которые изначально могли крепко дать всем по зубам, не особо оглядываясь на законы, — Малфои пошли на династический брак в данном случае, закрепляя союз. И не лезли блондины к ещё одному роду, — Шейт многозначительно посмотрел на меня.

— Прюэтты, — уныло заключил я.

— Да. Многовековая вражда и кардинальное различие во взглядах сделали Прюэттов и Малфоев непримиримыми естественными врагами. Сходу я тебе аналогию не приведу, но, как мне сказал твой прадед, мир между вами невозможен на генетическом уровне. Помнишь, ты мне рассказывал про свой разговор с портретом Вальбурги Блэк? Ещё удивлялся, что сказал про Драко чтоб повернуть ситуацию в свою сторону, но после в действительности почувствовал к нему неприязнь. Ваша школьная вражда по сути оттуда же, по маминой линии передалась — раньше Малфои Уизли даже каплей внимания не удостаивали, а вот в этом поколении у вас свара за сварой... И так как Прюэттам ничего хорошего не светило при приходе Малфоев к власти, они сами собой стали так называемым другим полюсом. Магглофильство и, как правильно заметил Кларенс Прюэтт, соблюдение законов только тогда, когда это выгодно несколько отпугивало волшебников, а вот равнодушие к интригам и тот факт, что Прюэтты никогда не предают и не меняют курса привлёк. Вскоре даже пословица появилась — "Лорд пришёл и ушёл, а Прюэтт с Малфоем все дерутся".

— Я в восторге. Теперь на мне ещё и вражда с Малфоями висит, так?

— Ну да, — даже чуть удивился гоблин. — А ты не знал? — я возвёл очи горе. Хорошо хоть Шейт на моё незнание азов, о которых даже младенцы в курсе, реагирует флегматично.

— И у них на данный момент все козыри. Деньги, Министерство...

— Ну, с деньгами, может, ты и прав, а насчёт Министерства... Фадж явно показал, что его симпатии на твоей стороне. Причём всем, — гоблин уважительно ухмыльнулся.

— Он вроде сказал мне про аукцион и пригласительные, когда никто не видел...

— Ох, сколько же в тебе всё-таки Уизли! Впрочем, от Малфоя тоже, по-видимому, мало что осталось.

— Почему? — едва не взвыл я, вконец осатаневший от бесконечных театральных пауз Шейта.

— От Малфоя-то? Так ведь его папаша рано помер, только и успел, что о браке с Блэк договориться. А Люциус на своего поверенного, как ты говоришь, забил безбожно и ни разу так и не навестил сего почтенного гоблина. Официально затвердил как своего финансового советника какого-то непонятного волшебника, причём дал последнему неограниченный доступ к средствам — когда такое было-то!

— Какого волшебника?

— Да чтоб я помнил... Нечистокровного — это точно. И фамилия у него... Кстати, а ведь советник Малфоя — Риддл, точно! — он внимательно на меня посмотрел. — Риддл...

— О, — глубокомысленно заметил я. Правда, выводы делать пока рано. — Ну а что по поводу Фаджа и его симпатий?

— Ох, Саша, — укоризненно покачал головой Шейт. — Слушай и запоминай. Одна из главных причин, по которым Визенгамот и система с родами до сих пор жива и не уничтожена, хотя многим из современных политиков не нравится. И изменить что-то практически невозможно, ибо для перемен необходим такой шаг, из-за которого горе-реформатора порвут на мелкие кусочки.

— В давние времена, — монотонно начал Шейт, — уже было деление на обычных волшебников и полукровок с магглорожденными. Как ты знаешь, и по сей день статус последних довольно низок в сравнении с остальными, хотя ситуация уже выравнивается — совсем новое время и другие обстоятельства. Видишь ли, полукровки и чистокровки росли под присмотром магов, а вот грязнокровки подобного контроля и защиты не имели. А вот выбросы магии были у всех, хоть у последних и в более слабом виде. Таким образом, в магический мир магглорожденные приходили без гроша в кармане и особого образования, так как простецы считали их ненормальными, изгоями и блаженными — в лучшем случае. В худшем новоявленных магов убивали с перепугу и во избежание, а во времена инквизиции на континенте так и вообще с особым энтузиазмом. Но тем не менее несмотря на всё это грязнокровки составляли просто огромный процент в населении магического мира, так как рождаемость в средней крестьянской семье и количество детей у магических аристократов несопоставимы — чистокровные волшебники уже тогда ограничивались одним-двумя детьми, редко тремя. Да, это компенсировалось разветвлённостью семьи, и в одном поколении могло быть даже двадцать детей с одной фамилией — кузены и кузины разной степени "-юродности". Но такой случай единственный, кстати, в среднем — два ребёнка, максимум — пять единовременно от семьи. Уизли, кстати, в этом веке рекордсмены. Так вот, без притока свежей крови и людских ресурсов магическому миру было не выжить, так как смертность тогда была значительно выше, чем сейчас. И грязнокровки, естественно, могли контролировать себя гораздо хуже. Оттуда, к слову, и запрет на колдовство несовершеннолетним. Итак, как уже понятно, до того момента, как ребёнок простецов станет волшебником, проходило много времени и, кроме того, его надо было чем-то кормить, во что-то одевать, как-то учить и при нужде лечить. А я напомню — магглорожденные приходили без гроша в кармане... Тогда и был принят негласный закон — семейства аристократов содержат магический мир. Это называется благотворительностью у магов. Собственно, из карманов аристократов платят зарплаты учителям в школах, врачам в Мунго; чистокровные фактически дают стипендии сиротам. Со временем вокруг Визенгамота сформировалось Министерство и Министр, которого, кстати, назначали. Это после очередных волнений с Тёмным Лордом Министр внезапно стал выборным и перечень его прав и обязанностей существенно расширился. Ну и Визенгамот внезапно стал судом и только, даже законодательную власть там сильно урезали. Правда, это несильно кого-то обманывает — кто платит, тот и заказывает музыку...

— Шейт, это малореально. Несколько семей содержат фактически страну? — страну в стране, если быть точным.

— Во-первых, ты забываешь о количестве аристократов, в Визенгамоте и сотой части аристократов не сидит, только самые-самые, и ты, кстати, гордись — у Прюэттов там кресло. Во-вторых, именно чистокровные семейства, исключая, естественно, не имеющих ни статуса Древнейших и Благороднейших, ни титула, ни родословной, ни денег особых — все те же Уизли, или Диггори с Лавгудами... Так вот, именно они и держат всю экономику в кулаке, и не только как спонсоры — вся магическая промышленность прибрана к рукам, также как и пресса. Просто в случае, например, "Пророка" — акционеров там невероятное количество, и у всех владетелей процент невелик, чтоб как-то влиять на газету. Так что в чём-то все довольны — прибыль чистокровным идёт, газета в действительности независима.

— Но Шейт, — у меня уже голова пухла. Есть что-то, что я не люблю больше даже, чем плохое меню или отвлечение от чтения — экономика. — Это хрупкая система, нет?

— Была бы, — кивнул головой гоблин. — Если бы в магическом мире были хоть какие-то стандартизированы налоги...

— Стоп. — Я в отчаянии помотал головой, пытаясь уместить в голове государственную систему без налогов и на частном обеспечении. Получалось плохо. По-моему, такая система не могла существовать. Но она была... — Нету налогов?

— Именно. Нет, газеты и предприятия платят что-то государству, чем и живёт невеликий неприкосновенный запас Министерства, но единого налога нет. За всё платят аристократы. Это что-то вроде необходимости, переродившийся в традицию и ставшей негласным, но неукоснительно соблюдаемым законом. Ежегодно каждая уважающая себя семья аристократов сдаёт кругленькую сумму в ту же больницу Мунго, например. И об этом даже говорить особо не принято. К слову, чтоб ты знал, прямым текстом требовать за свои пожертвования привилегий — дурной тон, это порицается. Да и непрямым... только в самых крайних случаях. Твои покупатели с аукциона тоже вполне могли потребовать пригласительных за пожертвования, как и Малфой, но, как видишь... А уж то, что Малфой ещё и сумму выплаченную назвал — вообще ни в какие ворота не лезет. Грубо говоря, Люциус признал себя беспринципным торгашом с очень гибкой моралью. Это всё равно, как если бы врач или там чиновник стал требовать с тебя взятку за то, что он обязан делать...

Я бессмысленно хлопал глазами. Хитросплетения неписанных правил ставили меня в тупик. Требование взятки за обязанности — ха! Хотя если посмотреть на негодование пополам с недоумением Шейта при этой фразе... Ну, у меня просыпается капля оптимизма. Хотя мне как раз поступок Люциуса диким не казался (неправильным — да, возмутительным — да, невероятным — нет), но тут, видимо, вопрос воспитания и восприятия. Ладно, пока отложим всё. Ведь не для этого меня Шейт звал...

Хотя один зацепивший моё внимание момент надо уточнить.

— Шейт, — я нахмурился. — Каждое семейство должно ежегодно отчислять деньги на поддержку госаппарата и учреждений?

— Не каждое и официально не должно... — он наткнулся на мой взгляд. — Да, Прюэтты тоже должны.

— И?..

— Как правило, ежегодно Прюэтты отдавали двадцать-тридцать тысяч, — я со стоном уронил голову на руки.

— Откуда такие бешеные деньги?!

— У вас был неплохой, очень даже неплохой бизнес, — пожал плечами гоблин.

— И что мне теперь делать?

— Ну, этот год можешь смело пропустить, я думаю. Ты недавно стал Прюэттом, пока только становишься на ноги... А вот в следующем уже было бы неплохо начать платить.

— Восхитительно, — саркастично произнёс я. — Ладно. Ты ведь меня не для ликбеза по Малфоям и иже с ними звал?

— Ну почему же, — невозмутимо произнёс гоблин. — Одно другому не мешает. Впрочем, — смилостивился Шейт, — ты прав.

С этими словами он вытащил откуда-то тонкую папку и протянул мне. Я прочитал.

Акт. О размещении в новом сейфе, открытом на моё имя, перстня с явной чёрно-магической аурой. И в соседнем — кладбищенской земли и гроба с останками Томаса Риддла, в совокупности четыре кубометра объёма.

То, что я держал в руках, было бесценно.

Даже то, что я здесь являлся неким аналогом Монтекки против очень сильных Капулетти отошло на второй план. Но едва я успел поднять восторженный взгляд на Шейта, как он пулей вылетел из кабинета, на бегу кинув что-то вроде "Дела, дождись!". Впрочем, насладиться уединением я не успел.

— Молодой мистер хотел поговорить с Винки? — появившаяся эльф выглядела прилично. Ну, не самый шик, конечно, но наволочка на ней была чистой и опрятной, в глазах светилась ясность, а мордочка не была обезображена печатью пьянства. И кстати — да, глаза эльфов реально напоминают теннисные мячи.

— Да, Винки, привет. Меня зовут Александр Прюэтт. Что ты собираешься делать дальше?

— Винки собиралась работать в Хогвартсе, ей обещал помочь с этим другой свободный эльф, — глаза её начали наполняться слезами.

— Эм, а как насчёт того, чтоб найти нового хозяина?

— Винки недостойна любого хозяина! Винки разочаровала хозяина Крауча, и...

— Стоп! Винки, я нуждаюсь в домовом эльфе, и я бы очень хотел, чтоб этим эльфом была ты, — ...потому что я особо никого больше не знаю. А раз домовой действительно может существенно облегчить моё существование, то эльф мне нужен позарез.

— Мистер Прюэтт хочет сделать Винки своим домовым эльфом? — глаза Винки загорелись, чтобы тут же потухнуть: — Винки плохой эльф, Винки разочаровала хозяина Крауча, — блин, она другие слова знает?

— Винки, я думаю, что ты отличный эльф, а Крауч был неправ... — о-оу, сейчас что-то будет, вон как она окрысилась...

В общем, спустя два часа переговоров, когда я каким-то образом смог убедить эльфу одновременно в том, что чуть не поклоняюсь великому и непогрешимому Краучу и при этом считаю Винки лучшим домовиком из существующих, она всё-таки милостиво согласилась стать моим эльфом. В смысле:

— Хозяин Прюэтт великодушен, он принял недостойную, гадкую Винки...

Единственное, что меня смущало — так это то, что Шейт так и не появился.

Не подумайте, будто я такой уж прожжённый рабовладелец... Хотя можете думать, что хотите. Я даже не собирался платить эльфу зарплату согласно заветам канонической Гермионы — для меня даже такая небольшая бессмысленная трата есть непозволительная роскошь, учитывая необходимость выложить кругленькую сумму в грядущем году и не только плюс ремонт поместья. И, собственно, если Винки всё устраивало, то надо ли мне пытаться всё ломать в угоду непонятной в данном случае морали? Всё-таки о домовиках я знаю ничтожно мало, может статься, по неосторожности сделаю из Винки какого-нибудь мегамонстра. А так выбранный мной метод сотрудничества безопасен, так сказать, доказано временем и проверено электроникой...

Винки же оказалась очень полезным приобретением. Она могла готовить, стирать, убирать, но самое главное — мыть посуду и гладить! Вот те занятия, которые неизменно вызывали у меня уныние и неприязнь. Также она ухаживала за одеждой, могла даже что-то сшить, за обувью и так далее. И, что меня приятно обрадовало, эльф могла разбираться с корреспонденцией.

В общем, счастливая эльфа с хлопком растворилась в воздухе и я остался в кабинете один. Время уже было позднее, и если даже не считать весьма энергичную прогулку с ребятами, то мне было с чего устать. Столько информации... Глаза просто слипались, пару раз я едва челюсть в зевке не вывихнул. Эх, лечь бы сейчас спать эдак на недельку, да...

И тут заходит мрачный Шейт. В руках у него резная шкатулка из красного дерева.

— Саша, нам надо очень серьёзно поговорить. — Я попытался подобраться и взбодриться. Получилось плохо. — Я не стал акцентировать внимание на Риддле в прошедшем разговоре, планировал выяснить позже. Но теперь тянуть уже некуда, и я хочу знать, кто такой Том Риддл.

А вот теперь я взбодрился.

— Если хочешь, я поясню тебе причины столь пристального интереса, — я кивнул. — Впрочем, причины ты знаешь и сам — советник Малфоя, останки тёзки которого ты так жаждал получить, не может не заинтересовать.

— Почему тёзка?

— Даты не совпадают. Риддл появлялся в Гринготтсе после смерти человека в гробу. Так вот, когда ты дал мне поручение по добыче перстня и останков, я логично рассудил, что открыто такие поиски проводить не стоит. Перстень ещё куда ни шло, а вот мёртвый человек — уже серьёзно, и тебе только подозрений в некромантии и чёрной магии не хватало... В Литтл-Хэнглтоне тайно работала группа поисковиков и разрушителей заклятий. На могиле ничего не оказалось, кстати, изъятое оттуда аккуратно заменили пластом земли со всей округи, никто ничего не заметил и подмену обнаружат разве что при эксгумации, хотя кому это надо... Хижина в лесу с лихвой оправдала ожидания по поводу заклятий. Ребята славно потрудились... Перстень был всего один, но на нём ещё висит пара каких-то гадостей, лезть никто не решился. Впрочем, прогноз сделали — чтоб снять с кольца проклятие, убивающее опрометчиво надевшего безделушку человека, понадобится около полугода кропотливой работы. Чудо, что проклятие вообще обнаружили, счастливая случайность... но не это важно. Данную группу никто не заметил. В качестве прикрытия в несколько маленьких городков и в тот же Литтл-Хэнглтон были отправлены поисковые группы классом существенно пониже, уже открыто. С заданием искать потерянное колье Прюэттов. Разумеется, никто ничего не нашёл, группы прикрытия уже отозваны, — тут он наконец посмотрел на меня. Внимательно, пронзительно, будто пытаясь вскрыть мне черепушку и прочесть мои мысли. — Все. Но не полностью. Пять часов назад был найден труп одного из поисковиков прикрытия, группа Литтл-Хэнглтона. Умер он четырнадцать часов назад, его нашли в этом же городишке в отеле. Согласно заключению экспертов, перед смертью Дэвида Ричардсона пытали, как Круциатусом, так и более узкоспециализированными заклятьями. У него отрублена правая нога, сожжено лицо. Левая нога и часть туловища несут на себе следы укусов змеи, также левая нога сломана и на ней отпечаталась чешуя. Удалось узнать, что его разум подвергался успешным ментальным атакам перед смертью. Причина смерти — все его внутренние органы превратились в трудноидентифицируемую кровавую кашу, причём внутри тела, не нарушив целостности кожного покрова. Возле его руки была обнаружена начертанная на полу кровью буква "V". Саша, ты ничего не хочешь мне сказать?

— Маты не считаются? — несмешно пошутил я. Боги, какой я идиот! Как можно было забыть о том, что чёртов Волдеморт находится в Литтл-Хэнглтоне?!

Гоблин покачал головой, проницательно заметив:

— Саша, наши специалисты не зря свой хлеб едят. Подмену в могиле обнаружат только при эксгумации. Даже памятник обратно поставили с точностью до сотой доли дюйма. И из хижины ребята ушли, сделав всё как было.

— Том Риддл, полное имя Томас Марволо Риддл, благоприобретённое — Волдеморт, это анаграмма, — я ожесточённо потёр лоб. — Кольцо — артефакт, и очень важно для него. И украденные нами останки — его папаши, кстати — тоже позарез нужны Лорду.

— Возле трупа было также обнаружено вот это, — после долгого молчания заметил Шейт, ставя шкатулку на стол и открывая её. Там лежала единственная белая карточка, больше похожая на визитку, с надписью "Лорду Прюэтту". — Никаких чар не обнаружено, ни тёмных, ни светлых.

— Я возьму? — осторожно спросил я. Гоблин кивнул. Я протянул руку и коснулся чуть шершавой поверхности карточки. И всё.

В голове сами собой возникли строчки...

Ну, что, Прюэтт, приветствую тебя! Что теперь у вас есть? Деньги, влияние, поместья, семья? Передавай привет Эрику от Лорда Волдеморта...

* * *

Я спал. Господи, какое блаженство — просто спать! Рядом зазвучал имперский марш. Ну чёрт, кто мне в такое время звонит?..

— Я, — хрипло, сонным голосом ответил.

— Саш, ты хоть помнишь, что мы сегодня гуляем?

— Да, — честно соврал я.

— ...Саааааша! — фоном раздалось с той стороны. — Привееееет!

— Тут Лёнька с тобой здоровается, — со смехом сообщила мне очевидное сестра.

— И ему привет, что ли, — блаженно улыбнулся я.

— Через час у парка, хорошо?

— Яволь, майн фюрерин! — шутливо гаркнул я в телефон, на что Ника — моя сестра, только небось молчаливо покачала головой.

Фух, это был всего лишь дурной сон. Ну, не очень-то и дурной, были и светлые пятна, но тем не менее. Я ведь далёк от образа идеального попаданца — пусть и не всё у меня гладко, но мне есть, что терять, и терять это я очень не хочу. Ну да ладно, прошло — и хорошо. Было немножко интересно даже.

А теперь пора собираться. Я ведь обещал сегодня племянника выгулять?..

— ...Быстро! Ещё оживляющего! И стимулятор на сердце...

— ...Шейтхар, мне жаль, но сам он уже мёртв, функционирует лишь его тело. Я сильно сомневаюсь, что мы можем его вытянуть.

— Сильно сомневаешься?! Вы проворонили эту грёбаную ловушку!

— Ты прекрасно знаешь сам, что эту ловушку до срабатывания обнаружить невозможно!

— Но мы ведь брали её в руки! Я — брал!..

— Там привязка к крови. Шейт, это бесполезно! Целители не могут держать его вечность, он уже двое суток мёртв. Вытащить его нереально. Мерлин, ещё пару недель, и даже искусственно поддерживать жизнь станет невозможно, его тело просто расползётся от обилия зелий!

— Вы его вытащите. У вас, знаете ли, выбора нет. Если меня вы ещё как-нибудь сможете успокоить, что крайне маловероятно, то Мюриэль изобретательно проклянёт всех и вся, не размениваясь на попытки узнать, кто прав и кто виноват. И я ей помогу. Это, мать вашу, последний Прюэтт! Ищите, думайте...

* * *

Жизнь вернулась в привычное русло. Я по-прежнему зарабатывал фрилансом и помощью с техническим обеспечением в паре мелких офисов нашего города, честно бегал по утрам и делал зарядку, общался с близкими... Но, вы не поверите, получал от этого всего такой кайф! Вот он, принцип "Что имеем — не храним, потерявши плачем" в действии. А ведь тогда я правда поверил в то, что больше никогда не смогу увидеть родных, просто старался задумываться об этом пореже.

Правда, появилась новая привычка. По вечерам выходил из квартиры и подолгу гулял в Лабиринте — обалденно красивый комплекс, который, пожалуй, простирался под всем городом. Выход в него я нашёл в подвале своего дома. Собственно, я там и очнулся, кажется, и оттуда прошёл домой в то утро, когда мне позвонила Ника. Великолепные барельефы, панно и другие всякие фрески-арабески — я в этом, если честно, не разбираюсь... Футуристичные картины соседствовали с батальными полотнами и библейскими мотивами, каждый раз, заходя туда, я находил для себя что-то новое и интересное. Нашёл даже громадную арку с тяжёлыми створками на другом конце лабиринта — кажется, это было что-то вроде выхода. Я знал, что, выйдя, всегда смогу сюда вернуться, но — зачем пробовать? Меня устраивало всё...

Гоблин с надеждой смотрел на человека, сидящего напротив.

— Ну, что?

— Мне жаль, сэр, — с ощутимым акцентом ответил ему пожилой араб. — Но вероятность того, что мальчика удастся вытащить, крайне мала...

— Почему? — глухо спросил Шейт. — Вы же один из лучших легилиментов планеты!..

— Но и я не всемогущ! Даже если я смогу его найти, он не вернётся. Видите ли, природа данной ловушки очень хитра... Обряд, создающий её, был разработан в древности и требует поистине ужасных действий. Изощрённая ловушка для души, немедля убивающая тело; я удивлён, что вы успели доставить мальчика к лекарям...

— Скажите мне что-то, чего я не знаю, — устало сгорбился в кресле гоблин.

— Ловушка двухуровневая. Первый уровень — это Лабиринт, огромный комплекс, из которого нет выхода. Там душа и разум человека оказываются терзаемы страхами и истязаемы физически, если так можно сказать — иллюзия голода и непогоды, возможно, чудовища, охотящиеся за жертвой... Это лёгкий вариант. Да, человека трудно вытащить, так как он становится подозрителен и недоверчив, но он хочет выбраться. Если бы всё было так, я бы мог помочь...

— А второй уровень? Саша на нём, так?

— Верно... Если дух человек силён, а психика гибка, он подчиняет себе Лабиринт. Фактически строение становится для него своеобразной игрушкой — он видит то, что хочет, в своём Лабиринте он царь и бог... Ему даже известен выход.

— И в чём ловушка? Да и вообще, могло ли статься так, что вы просто не нашли Сашу в Лабиринте?

— Отвечу сначала на ваш последний вопрос. Нет, так быть не могло. Самый банальный признак — это температура, я провёл в ловушке достаточно много времени, но она не изменилась ни на градус — приятная прохлада... Лабиринт мучает жертву перепадами, причём всего — мгновения сытости сменяются ужасным голодом, жара холодом... Так оттеняются страдания. Стабильность же говорит о том, что ваш Саша подчинил Лабиринт, сам того не заметив.

— Не заметив?

— Или первое, или второе сразу — не дано третьего и переходы с уровня на уровень невозможны. Я могу только засвидетельствовать юноше своё почтение — на второй уровень проходят единицы...

— Что, чёрт возьми, за второй уровень?!

— Идеальный мир, Шейтхар. Место, в котором он хочет быть всей душой. Он вполне может измениться и сам... Возможно, он сейчас проживает иллюзорную жизнь известного актёра, или игрока в квиддич, может, героя древности... Там он красив, богат, успешен, благополучен; у него есть всё, чего он может пожелать. Найти его в мире, созданном им же самим, крайне трудно, вернуть же — практически невозможно, он сам не захочет возвращаться...

— У него тут род и семья!

— О, поверьте, если он этого захотел, то там у него тоже род и семья. Во много раз лучше и успешней... Поймите, он живёт в мечте. Там всё так, как он желает. Впрочем, даже если я и смогу его вытащить — а такие случаи бывали, не отчаивайтесь... Огромная вероятность длительной депрессии и также велика вероятность суицида. И с гарантией помочь ему я не смогу — ловушка, уничтожая ментальные щиты разума, сама становится таковым. Пока она активна, я ещё могу продираться в его разум, пусть и с большим трудом — а там, признаться, ещё и его татуировка мешает; стоит Александру прийти в себя, как его разум окажется наглухо закрыт от любого вторжения извне самым надёжным способом. Пожалуй, даже дементоры не смогут оказать на него сильного влияния, они смогут лишь сильно испортить ему настроение.

Вдруг в кабинете появляется взмыленный домовой эльф:

— Мастер Шейт, там... ученик мистера Алим Амир Шараф эль Дина...

Я сидел у сестры — сегодня она позвала всех на свою шарлотку, когда почувствовал в своём Лабиринте что-то лишнее. Нет, я помню, что там и до этого бродил кто-то, но тот, казалось, знал, куда шёл и зачем, не терялся и как пришёл, так и ушёл. Я не видел его даже, но я знал, что так было.

Этот же гость источал отчаянье и панику, и это безумно раздражало. Так что я с извинениями откланялся и пошёл домой. В подвал.

Минут через сорок я нашёл источник беспокойства.

— Что случилось?

— Дурак... он решил, что сможет разобраться с ловушкой. И застрял, потерялся...

— И?..

— Я не могу его вытащить. Та гадость, что словил ваш Прюэтт, весьма прихотлива, и пускает в себя только одного легилимента единовременно. Конечно, группой было бы гораздо легче работать... Теперь пока Бенни не умрёт, мне путь в разум Александра закрыт. Я ничем не могу помочь. Никому из них...

* * *

Мерлин, какой я идиот... Как я мог думать, что сильнее, искуснее учителя Амира?

И вот теперь я заперт в Лабиринте. Посреди залов с бесконечными картинами без малейшего намёка на порядок. Наверно, я скоро сойду с ума от тишины...

От спокойствия — первого закона работы с чужим разумом — не осталось ни малейшего следа. Я в смятении, я испуган и зол на самого себя. И ещё по нервам как бритвой проходят эти тихие шаги и непонятный мотив, который будто кто-то напевает себе под нос.

— Ты тут зачем, непонятыш? — внезапно раздалось у меня из-за спины. Я медленно, в душе уже простившись с белым светом, обернулся. Очаровательно. Кроме всего, на меня ещё и монстр какой-то наткнулся. В Лабиринте легко ходить может только его порождение или хозяин.

Почему сразу порождение? Это... существо, хоть и было похожим на человека, не имело ничего общего с внешностью пациента. Это не был какой-то известный человек, и он ничем не напоминал великих героев из легенд. Так... обычный. И одежда — не обноски, но и не от кутюр. Да и вообще... Фантазия главы магического рода — маггл?..

Монстр, тем временем, выжидающе смотрел на меня. Нет, я не поддамся!

* * *

Когда некто ходил тут в прошлый раз, он излучал только спокойствие, что ни в малейшей мере не злило меня. Вообще неудобства не вызывало.

Сейчас же гость Лабиринта боялся, паниковал, злился — он буквально фонтанировал негативными эмоциями, и это почему-то производило эффект комара — знаете, так противно жужжит над ухом, раздражает и бесит до невозможности.

И вот я, полный праведным состраданием... вру, вконец осатаневший, нахожу этого парня (классический азиат среднего роста), и вежливо интересуюсь целью визита. А в ответ получаю крайне логичное:

— Я не дамся тебе, даже не пытайся!

— Хорошо, — терпеливо отвечал я. — Не давайся. Отъявись из Лабиринта и вообще не давайся сколько угодно!

— Будто бы ты, чудовище, не знаешь, что выход мне не найти...

— Ооо, да я тебя к выходу проведу, только исчезни!

— Ты — монстр, и я тебе не верю! — это уже начинало серьёзно надоедать. Заклинило видать парня.

— А я не слишком вежлив для монстра? — чисто для проформы спросил я.

— Ты хочешь лишь ввести меня в обман! Но я не дамся...

— Я уже понял, — раздражённо отмахнулся я от его пафоса. — Ну а что ты будешь делать?

— Я буду сидеть в этой зале и ждать сосредоточения! — от перспективы длительного соседства (видимо, сосредоточение не страдало пунктуальностью и снисхождением, так как сидел парень тут уже не меньше трёх часов) меня перекосило, и я жалобно попросил:

— Ну пошли со мной, а? Я тебя к выходу выведу... Что тебе терять-то?

И спустя ещё пятнадцать минут переговоров, когда я уже с трудом мыслил от совокупного воздействия эффекта комара и пафосных, с трагическим надрывом реплик, консенсус был достигнут.

Потом я проявлял чудеса самоконтроля. На протяжении полуторачасового пути к, как я их теперь назвал, Вратам Избавления от Идиотов, я выслушал около пятидесяти витиеватых вариаций на тему "Тебе не обмануть меня, злобственный монстр!" Мой бедный мозг... И ведь у гада даже язык к концу не заплетался! Талант, однако.

— Вот, — уже изрядно взбешённый, я указал заплутавшему на показавшуюся арку. — Выход. Вали!

— Я не верю тебе, — затравленно ответил... этот. — Ты привёл меня в ловушку!

— Надо было тебя убить, — обречённо признал я. И как эта мысль раньше мне в голову не пришла? Гениально ведь... А теперь, в двух шагах от избавления, я этого сделать не могу. Иначе нафига я тратил своё время и нервы? — Всё, Насреддин недоделанный, дотрынделся, — с этими словами я выкрутил гостю руки, благо, он помельче меня был, и подвёл его (он ещё и упирался! А верещал-то как!) к выходу. Ворота услужливо открылись сами, и я с облегчением втолкнул свою личную нервотрёпку в проём. Эй, мы так не договаривались! Просунувшаяся на ту сторону по локоть рука категорически отказывалась возвращаться назад, более того — меня затягивало на ту сторону! Не хочу!..

— ...Нет, ты, отрыжка шайтана!.. — раздалось у меня над ухом, и я с прискорбием понял, что капитально испортивший мне настроение и, похоже, жизнь парень достал меня и здесь. — У... Учитель?..

— Он приходит в себя! — голос откуда-то справа. — Сердце бьётся само! Ник, отпускай! — с груди будто сняли пресс, заставлявший моё сердце биться в неудобном ритме. Вот, так получше.

— Саша?.. Саша!!! — нет. Нет, нет и нет!

Что бы тут не происходило, это мне не нравилось. Доставучего азиата я не могу объяснить никак, но вот последний голос обозначает только одно... в родном мире, в своей жизни я таких тембров не встречал. У меня только один вариант — последняя реплика принадлежит гоблину по имени Шейт.

Не хочу...

...Я смотрел в потолок, слушая краткий доклад о своём состоянии и положении дел. Двадцать шестого августа около трёх часов ночи я умер. Восемь дней меня посменно держали на этом свете несколько бригад врачей, вручную, то есть с помощью заклинаний, регулируя сердцебиение и ещё чёртову кучу биологических процессов в организме, мышцы и те стимулируя... О количестве вылитых чуть не прямо на сердце и вколотых через шприц зелий лучше и вовсе промолчать. Двадцать восьмого в Англию прибыл срочно вызванный легилимент, Алим Амир Шараф эль Дин, который и пытался дозваться до моего несчастного сознания. А успех в этом нелёгком деле снискал его непутёвый ученик, презревший все законы по работе с разумом, забивший на технику безопасности и не распознавший во мне искомый объект. Дуракам везёт...

В общем и целом, феерическая гадость от Волдеморта обошлась мне в пять тысяч галеонов. Три арабу и две врачам. Правда, им всем вроде заплатили больше, банк взял на себя половину. Ну и в побочный эффект в виде нерадостного настроения. Мягко говоря. Алим, не обращая внимания на смурной вид Шейта, в деталях расписал мне все возможные варианты развития событий. Это я сейчас о депрессиях-самоубийствах. Ну, зато у меня теперь есть гарант неприкосновенности моих любимых мозгов. Если они вообще есть...

* * *

— Шейт, — окликнул гоблина волшебник. — А где ловушка?

— Две минуты, — попытался успокаивающе улыбнуться поверенный Прюэттов. Такой Александр... пугал. Равнодушное выражение лица, пустые глаза. Во время рассказа он только рассматривал палату, и только тихо хмыкнул, заметив мягкие стены и отсутствие острых предметов. По дороге туда и обратно Шейт вспоминал ответ Мюриэль на вопрос о приезде:

— О да, я — самое то, что нужно психически нестабильному подростку, пылающему неприязнью к окружающему миру. Зачем мне приезжать? Чтобы потом озадаченно чесать затылок, рассматривая повесившегося Рона и гадать: "Что, из того я сказала, что-то не то?", так?

Подавая шкатулку, в которой была ловушка Волдеморта, Александру, гоблин всё пытался представить себе реакцию мальчика. Может, не стоило... так?

— Шейт, — не меняя интонации, с таким же бесстрастным лицом спросил Прюэтт: — Они всегда рассыпаются, или это вы постарались?

— Всегда. — И, после долгого молчания, чувствуя себя неимоверно глупо, гоблин спросил: — Как ты?

— Отвратительно, — опять тот же голос и выражение лица. — Я потратил без малого две тысячи на приличную защиту разума, и теперь мне пришлось выложить ещё пять за то же самое... Я в печали, — и, отведя наконец глаза от шкатулки, Саша улёгся на спину, вперив взгляд в потолок.

Очаровательно. Лорд Прюэтт наотрез отказался разговаривать с кем-либо на тему своего состояния и запретил звать врачей, специализирующихся на психике, предупредив Шейта, что с ними тем более беседовать ни о чём не будет. И что теперь делать?

* * *

Мои ощущения... не передать словами. Я ещё верил во что-то до того, как Шейт принёс шкатулку. Окончательно надежда на что-то нормальное сдохла в страшных муках при виде горстки чёрного пепла в шкатулке на месте карточки, подарившей мне мечту. Хитровымаханная ловушка, использовавшаяся для гарантированного устранения врага. Если бы мне не повезло и Шейт не успел бы в первые пятнадцать минут доставить ко мне врачей, я бы бесконечно проживал свою жизнь.

Повезло...

Я был настолько далёк от образа идеального попаданца, наверно, насколько это только возможно. У меня были родственники и я их любил. У меня была комфортная лёгкая жизнь. Я был всем доволен. Я никогда не мечтал стать кем-то другим.

Может, было бы легче, если бы я был более эмоционален и легче привязывался к людям. Как это ни смешно или печально, я никогда в своей жизни не ненавидел и не любил. То есть — да, я любил маму и сестру, и племянник по блату попал в категорию близких мне людей. Но другом я считал единственного человека, и то после десяти лет общения. На остальных мне, как бы ни казалось со стороны, в общем-то плевать.

Вот такой вот я моральный урод, достойное дитя равнодушного века.

Я очень редко скучал. За людьми. И мне часто было просто скучно. К счастью, я жил в мире, где существовали книги, музыка и ещё чёртова куча развлечений. И ещё у меня была и есть такая замечательная штука, как азарт.

Самоубийство... я часто об этом задумывался. В основном из интереса. Мне было чертовски любопытно: что же будет со мной после смерти? Меня останавливало только три вещи — я считал подобный способ ухода от проблем слабостью, моя совесть, робко тыкающая пальчиком в сторону родных, и логика, говорившая, что уж моё посмертие так точно от меня никуда не убежит. Правда, как выяснилось, последняя ошиблась.

Поначалу здесь было интересно. Выпутываться из проблем, которые я создал себе по сути сам. Рон Уизли ведь в каноне к Прюэттам особого отношения не имел? Было забавно помочь Поттеру. Я ведь уже говорил про азарт?.. Правда, когда всё получилось и пошло без меня, запал прошёл.

Но у меня ведь есть любопытство! Интересно узнать, почему так поступил Волдеморт. Это нелогично. Ладно бы он заметил проблемы с могилой и кольцом — но Шейт клялся, что там всё шито-крыто. Зачем он это сделал? Чтобы уничтожить Прюэттов. Но — почему? Да и потом, как? В отрядах Гринготтса тоже не идиоты. И Хвост, такой, каким его описывала Роулинг, вряд ли справился бы с убитым. Хотя... Я же уже видел, что не всё написанное... в смысле, мои впечатления о героях после прочтения книги и после собственно личной встречи несколько различаются. Тем более там ещё есть змея.

И чем объяснить происшествие на Кубке? Непонятный налёт.

И ещё у меня есть враги. Малфои. Надо же и с ними разобраться? Вон, и со Скиттер связи налажены, я ей информацию обещал, а слово надо держать.

А ненависть... Должен признать, крайне интересное чувство. Я, пожалуй, ненавидел Рона Уизли. Тихо, даже флегматично, с ноткой снисходительности. Но ненависть к человеку мёртвому и к существу живому — вещи совершенно разные. Я ненавидел Волдеморта, пожалуй. Каким извергом надо быть, чтоб дать ребёнку конфетку и тут же отнять её? Это я образно. Но такой облом я ему точно не прощу.

Нет, определённо надо будет чем-то себя занять. Просто необходимо. Например, обеспечением собственной безопасности, хотя бы эфемерной. И новости узнать. И к войне начать готовиться. А то ведь Волдеморт — товарищ изобретательный...

А в крайнем случае можно смыться куда-нибудь на просторы необъятной Родины. Буду вон с компьютерами возиться. Поначалу будет неудобно с непривычными интерфейсами программ и старыми их версиями, но ведь это пройдёт со временем?

О, надо будет акции Гугла купить. Доход, однако.

В общем, мне есть, ради чего жить. Список-то я составил. Осталось убедить в этом себя.

Увы, аутотренинг и самообман всегда были моими откровенно слабыми сторонами.

С такими мыслями я и заснул. Мне снился дом. Родные... И всё медленно рассыпалось чёрным пеплом.

Проснулся я пусть и не в холодном поту, но не в самом радужном расположении духа. И рано. Засыпать обратно отчаянно не хотелось.

Как бы мне не хотелось порефлексировать и свалиться в омут депрессии, я отмёл эти недостойные мысли. Да, я не был человеком действия, но и аморфным образованием также не являлся. Я отчётливо осознавал что, во-первых, промедление сейчас может дорого обойтись мне в будущем, и во-вторых — мне надо на что-то отвлечься.

И прежде всего, пожалуй, мне необходимо обзавестись более менее правдоподобными сведениями об окружающем мире. И прояснить наконец вопросы с Волдемортом и Кубком...

— Хозяин Прюэтт?.. — робко раздалось справа.

— Винки?

— Хозяин Прюэтт, — облегчённый вздох. — Винки не могла помочь хозяину, Винки плохой эльф...

— Винки хороший эльф, она не бросила хозяина, — успокоил я её. — А помочь хозяину мог только мастер-человек, — вроде сработало.

— Винки получала вашу почту, — гордо похвасталась приободрившаяся домовиха.

— Ну, давай её сюда, — улыбнулся я. Всё-таки она меня чем-то умиляла.

Самое смешное, что, вопреки мягким стенам и отсутствию острых предметов в комнате, кобура с палочкой всё ещё была у меня на руке. И почему только не сняли?.. Хотя уколы она, в принципе, делать не мешала, а система замков и фиксаторов там хитрая, может, просто не захотели возиться?

И вот я под Люмосом читаю письма. Официальное извещение из Хогвартса об опоздании к началу учебного года. А ведь им ещё надо будет что-то путное соврать... Что странно — нет письма от Молли и вообще от Уизли.

Целая пачка писем от Гарри с Гермионой. Пронизаны беспокойством, надеждой и, почему-то, ободрением. В одном из писем Поттер даже соизволил пошутить, мол, ради меня Гермиона отодвинула домовых эльфов, благополучием коих озаботилась, на второй план.

Письмо от Скиттер. Под грифом "Я этого не напечатаю и деньгами не поделюсь, но вам, лорд Прюэтт, должно быть интересно". Оказывается, туман, опустившийся на лагерь, был не столько заградительной завесой, сколько великолепным отвлекающим манёвром и гарантом безопасности для налётчиков. Растворённый в воздухе психотропный препарат, то бишь хитромудрое зелье, заставляло проявлять людей реакции на раздражители, обратные должным. Учитывая, что весь стотысячный лагерь был на взводе и в боевом настроении, неудивительно, что при таком воздействии все побежали. Очаги сопротивления были одиноки и немногочисленны, а самый успешный из "сопротивленцев", вы не поверите, — я. Ну да, а я всё удивлялся — разумным для меня тогда было бегство дальше вглубь леса, а не глупое нападение на балахонника, я ещё не в той весовой категории для битв с магами. Пойманный же мной юноша вякнул на допросе пару имён и той же ночью скончался в камере. Люди, чьи имена он назвал, внезапно пропали бесследно, как и ещё с десяток волшебников. Вот такие вот пирожки с котятами. Официально инцидент обозначен как хулиганство со стороны несознательных элементов. В минусе только нервы людей, пара травм, типа полученных при падении и раннее в стычках между болельщиками, и около восьми сотен людей с подтёртой неизвестными памятью.

И второе письмо. В духе "Что-то долго вы молчите, живы ли ещё?"

Письмо от Картера. Он благодарил меня за пригласительный и возможность познакомиться с Крамом. Спрашивал, как дела и не нужна ли мне помощь. И что я думаю по поводу последней модели метлы, выпущенной его фирмой.

Письмо от Крама. Благодарил за возможность познакомиться с Картером. Ну, почти всё то же самое, в общем-то.

Надо будет всем ответить. Даже немного приятно, что я кому-то нужен.

Я отложил в сторону последний листок и снова уставился в потолок, погасив Люмос. Итак, что мне нужно делать?

Именно таким и застал меня Шейт.

— Саша? Как ты себя чувствуешь?

— Как человек с дыркой у сердца, — это правда, напротив сердца на груди у меня была куча порезов. Я же говорил, что зелья выливали буквально прямо на него. Хорошо хоть, они затягивались буквально на глазах. Очень медленно, но с заметным прогрессом. Впрочем, у гоблина мой ответ вызвал грусть. — Ладно, не важно. Я полон сил и готов к работе.

— Но тебе надо отдыхать...

— Отдых, Шейт — это смена деятельности. Если ты имеешь в виду еду, то я позавтракаю у тебя в кабинете, извини уж за бесцеремонность. А если ты хочешь намекнуть на сон, то я, знаешь ли, выспался, — озлобленно ответил я. Впрочем, тут же успокоившись. — Извини, но нам правда пора работать. У меня много вопросов.

— Что тебе на завтрак? Овсянку?

— Шейт, не произноси при мне этого слова! Овсянка, придумал тоже... Чай. Каркаде желательно. И пару ложек сахара туда же. Нарезанный хлеб, ветчину и сыр на тарелочке. Хлеб и сыр — тонким слоем, ветчину — толсто. Хорошо?

— Да, но...

— Шейт, пожалуйста, — вздохнул я. — Мы кстати вообще где?

— В Гринготтсе.

— О, чудно, первый вопрос: тут есть что-то... менее белое и сколько стоит постой, если вы оказываете такие услуги.

— Нет, но ты вполне можешь жить в сейфе...

— Слу-ушай, а ведь гениальная мысль!..

— Я же пошутил, — безнадёжно протянул гоблин.

— А там можно будет прорубить бассейн и поставить санузел?.. — назовите меня садистом, но зрелище недовольно-обречённой морды гоблина доставляло мне удовольствие. И, кстати, банковские спецы справились с заданием всего за четыре дня, так что я реально потом жил в сейфе. Спал на татами, накрывшись докупленным пледом. И с утреца в бассейн, ммм... Для бедного стилета с подставкой остался небольшой кусок помещения, рядом со столом и террариумом в последней свободной четверти помещения. Предпоследнюю занял тир. Ну да ладно. Здесь есть свои прелести, пожалуй, не всё так плохо.

Хотя кого я пытаюсь обмануть?

— Саша...

— Да, кстати, Шейт. Называй меня Рон. Рон Прюэтт, — сказал я уже для себя. Пора смириться. Шансов нет. Я — здесь, и это окончательно. Так что надо прожить эту жизнь если и не с удовольствием, то хотя бы в комфорте. Хм, учитывая обстоятельства — хотя бы прожить.

Я подавил порыв вернуться в "палату" и снова лежать, уставившись в потолок и ни о чём не думать, прежде всего — о том, чего я лишён. Поздно пить "Боржоми", не убил вовремя ученичка легилимента — получай реальностью по мордасам.

Но, Господи, как же херово-то!..

— Рон!.. Саша!.. Рон!..

— А?.. О, Шейт, прости, я задумался...

— Я заметил, — проворчал гоблин. — Мы пришли вообще-то.

И — о чудо! — на его столе уже стоял поднос с заказом.

— Ты хотел задать вопросы, — Шейт явно решил сделать вид, будто ничего вроде волдемортовской ловушки не происходило. И я был ему за это благодарен. О, а вот и первый вопрос...

— Так, скажи мне, группы прикрытия особо мою фамилию не скрывали?

— Нет, в том и принцип — спрятать за пшиком настоящие поиски. Но и не трепали особо.

— Ага... — единственное, что могло заставить рисковать Волдеморта — личные мотивы, причём явно не из приятных. Я могу допустить, конечно, что Волдеморт (если это всё-таки он) выкашивал Прюэттов, поддерживая Малфоев да и просто душевного спокойствия ради, но тогда чего он сейчас так засветился? Скорее, тут и правда что-то личное, памятное и из разряда напоминаний о неприглядном прошлом. Вон как он в каноне вроде своё имя не любил, вспыхивал, что та спичка. Вопрос в том, где Прюэтты могли плюнуть ему в кашу, да ещё так капитально? — Шейт, а что ты знаешь об Эрике Прюэтте?

— О котором?

— Мм, умер в этом веке, не раньше тридцатых-сороковых годов, — не очень уверенно посчитал я. Волдеморт как бы родился в середине двадцатых где-то, до одиннадцати с волшебниками особо не пересекался. А может... — Или если кто-то из Эриков Прюэттов крупно насолил Гонтам — тоже в студию.

— Нет, — после напряжённых раздумий заметил Шейт. — С Гонтами Прюэтты в принципе не пересекались, как во вражде, так и в мире. А Эрик Прюэтт последний умер в сорок шестом, именно он был тем, кто запечатал поместье. Младший брат Мюриэль, кстати. — Гоблин нервно косился на мой бутерброд. Ветчина, хлеб, ветчина, сыр, ветчина... Что ему не нравится? Я люблю, когда много мяса... — А почему ты спрашиваешь? — я только покачал головой:

— Так, пока ещё точно не знаю... А она хорошо его знала? Его жизнь? И ты?

— Мюриэль — вероятно, — Шейт пожал плечами. — Она вышла замуж в семнадцать и перебралась в Америку, а Эрик остался тут, но... Они интенсивно переписывались, насколько я помню, он всё ей рассказывал. Я же с Эриком пересекался нечасто и только по делам, он не очень любил гоблинов, а ко мне ещё с детства относился неприязненно — считал, что я отнимаю слишком много времени у его отца.

— И что с ним случилось?

— Закрыл поместье и пропал... Через неделю на гобелене появилась отметка о его смерти, больше ничего не известно.

— Ясно, — озадаченно нахмурился я. — Ты не знаешь, Мюриэль сохранила его письма?

— Знаю, сохранила, и по сей день их иногда перечитывает. Рон, — с некоторой запинкой вымолвил он, — твой интерес...

— Извини, Шейт, но я всё расскажу позже, ладно? Когда сам буду уверен. А пока мне нужны эти письма. И ещё много чего... Прежде всего... хм, сейчас.

Привычки у меня, как ни крути, маггловские. Эй! Маггловские привычки...

Помнится мне, Господь создал людей сильными и слабыми, так?..

— Шейт, в Хогвартсе и иных местах с сильным магическим фоном не действует электроника, верно?

— Да. Рон, мне не нравится, когда ты так улыбаешься. Я не так долго тебя знаю, но мне кажется, что ты задумал какую-то гадость...

— О, да, ты прав. А механика?..

— Дурацкий вопрос, естественно, она действует.

— Просто чудесно. Шейт, мне позарез нужен человек, в самые сжатые сроки. Хорошо говорящий на английском или хотя бы русском, прежде всего великолепный или хотя бы очень качественный щитовик, дуэльные или иные навыки не обязательны. Легализованный в маггловском мире, хотя бы в общих чертах ознакомленный с устройством мира магического, в частности — британского. Срок найма — около месяца... Поначалу, а там как пойдёт. У меня на это денег хватит?

— Вполне. Я разыщу, — сосредоточенно кивнул гоблин.

— И кстати, где мои личные вещи?..

* * *

И вот он я в поместье Прюэттов. Отдыхаю. Искомого супермена Шейт мне вроде подыскал, завтра встреча. Мюриэль прислала мне письма Эрика в тот же день, и я не покладая глаз изучал их. Вы будете смеяться, но да — я смог найти ответ на "волдемортовский вопрос". Не спал, правда... Не хочу засыпать.

...Боюсь...

Но вернёмся к Эрику. В январе тридцать девятого он навещает альма-матер, оконченную почти двадцать лет назад, и пишет об этом сестре, упомянув крайне интересный инцидент.

Во дворе Хогвартса компания слизеринцев обижала мальчишек-гриффиндорцев, как позже выяснилось, магглорожденных. Предводителем обидчиков был нарабатывающий себе авторитет Риддл, о котором Прюэтт буквально только что слышал от Слизнорта. "Молодое дарование из приюта"... Эрик сделал юному поколению замечание. Со снисходительным весельем он пишет о юном дерзком Томе, разгорячённом конфликтом и дружками за спиной, который заметил, что грязнокровки — никто. Прюэтт, не стесняясь особо, разъяснил мальчику, что это Риддл никто — мол, ни денег, ни поместий, ни влияния, ни семьи, ни даже чести или чистой крови. Томас зло спросил — что сами Прюэтты будут делать, лишившись всего? И Эрик с гордостью ответил: упав, Прюэтты всегда вновь поднимутся на вершину, что бы ни произошло. Ещё и вернулся и отдельно поговорил со Слизнортом, настояв на наказании, причём только для Риддла. Заботливый, однако... И в письме заметил — мол, до него соплю обнаглевшую никто кроме Дамблдора и не пытался приструнить, всё спускали с рук...

Я в восторге. Как говаривал один мой знакомый, в экспоненциальном. Пожалуй, тотальную вендетту я бы за такое объявлять не стал (я сейчас имею в виду не совсем по справедливости назначенное наказание), но вот случая подгадить не упустил бы.

Так, теперь в расписании потакание своим минорным настроям, а потом приступлю к допросам гоблина. Буду интересоваться всем тем, что я не люблю — политикой и экономикой. Магическую географию подтяну тоже.

Короче, даёшь девиз "Я познаю мир"!

И надо-таки узнать, чего так подозрительно молчат Хогвартс и Уизли.

* * *

Прошедшие два месяца был очень плодотворным. В нематериальном плане. Ибо в материальном он был прискорбным. И пусть я совершил всё, чего хотел, по итогам — у меня нет денег и я ещё должен Мюриэль. Хорошо хоть, тётушка расщедрилась и ссудила деньги не под проценты...

Впрочем, я примерно представлял себе способ восполнить изрядно ушедший в минус кошелёк с помощью Хогвартса.

Но вернёмся к делам не финансовым.

Для начала — результат моего ликбеза в плане мироустройства.

Галеон и его стоимость... золотой эквивалентен где-то пятидесяти-семидесяти фунтам. И да — он правда золотой. Несмотря на скудость и невеликое количество британских рудников. Гоблины, однако, как бы то ни было, монополисты в банковском деле, и крепко держат всю денежную систему в руках, причём монополисты по всему миру. Магическому, естественно. Так что золото, добывающееся много где, относительно равномерно распределяется по миру... И, в отличие от крайне интересной маггловской денежной системы, у волшебников естественным путём каждая денежная единица подкреплена соответствующим драгметаллом.

Таки да — стандартизированных и рассчитанных налогов у волшебников не было, да — очень много давали аристократические семьи. Уточню — те самые, которые владели ключевыми единицами производства вроде всяких заводов. Грубо говоря, они давали людям деньги, чтоб те платили за выпускаемые аристократами товары. Кроме того, Шейт ни разу не соврал в количестве Древнейших и Благороднейших. Другое дело, что, так сказать, элита, самые богатые были спонсорами, а таковых уже было значительно меньше.

Опять же — да, магических школ в Англии несколько. Хогвартс — школа, где могут учиться только ребята, у которых в оном же Хогвартсе учились родители или иные родичи. Наличие магглорожденных объясняется одним волшебным словом "квота", и то школа зачастую забирает себе самых перспективных...

А Фадж — бог, честное слово. За сравнительно небольшой срок он демилитаризировал экономику магического мира, точнее, ту странную и мне непонятную систему, которую они экономикой называют. И, в общем, нормализовал обстановку в стране. Ещё и к Прюэттам благостно относится, и с Мюриэль дружит — вообще золотой человек!

И фишка, взорвавшая мне мозг — отгадайте, какое кресло самое важное в Министерстве? Кто там самый важный и опасный человек?

Артур Уизли, руководитель отдела по слежению за зачарованными вещами. И с него едва пылинки не сдувают на самом деле. Сидит себе, политикой не интересуется, тихо починяет тостер у себя в гараже... Единственное беспокойство — чтоб только к нему его же комиссия с ревизией не нагрянула. Но за этим очень строго следят со всех сторон — это пока всё тихо Артур тихий гик, а если выяснится, что у него что-то получается, у многих могут возникнуть еретические мысли вроде "Он зачаровал — и я смогу", что есть губительно для сложившейся ситуации.

И с зарплатой у него, между прочим, всё в порядке. Другое дело — это то, на что он её тратит... Как правило, высшая форма ремесла находится на стыке нескольких ремёсел, не помню, кто это сказал. Ежемесячно мистер Уизли честно выдаёт на руки Молли три минимума, определённых Министерством для средней магической семьи. Но ведь средней семью Уизли назвать крайне сложно! А остальные деньги Артур тратит на дорогущие редкие ингредиенты. И, в принципе, то, что фордик с перебранным и переработанным движком взлетел и долго не падал, доказывает, что тратится он не зря. Другое дело в семейном аспекте...

Я выяснил, почему Молли не работает. Отгадка проста — потому что она работает! На дому. Вязка вещей — эксклюзивный хенд-мейд, в принципе, её свитера стоят достаточно. И ещё подрабатывает поставкой простейших ингредиентов в магазины в Косом.

И да — меня не искали. В Хогвартсе Молли сказала, что я пропадаю по семейным делам. По указке Мюриэль. И фамилии Прюэтт там даже близко не мелькало. Ибо, как говорила Мюриэль, проблемы кэбменов ткачей даже близко не должны волновать. Семейные дела — дела исключительно семейные. И так далее.

А моё отсутствие никто (читай — Волдеморт) не связал с фамилией Прюэттов. Причина этого была бы смешной, если бы не была такой грустной.

Я вполне основательно полагаю, что сейчас Тёмный Лорд полагает, что лорд Прюэтт — Перси.

Суть в том, что за день до моего триумфального исчезновения (да, это был сарказм) Перси берёт несколько отгулов подряд. От всевидящего ока Волдемортовских шпионов, буде таковые имеются, он пропадает. Через три дня появляется Алим и сразу пропадает, спустя ещё два дня появляется Перси. И в первые же выходные сентября на него нападает неизвестный. Слава Мерлину, что всё обошлось — Перси жив и относительно здоров, сейчас проходит реабилитационный курс в Мунго.

Всё это я узнал благодаря совокупному получению информации из газет, весьма помогли также письма миляги-Эрика, от Риты (по мелочам), от Мюриэль, Шейта и новой парочки моих верных... Даже не знаю. Короче, двух человек, накрепко застрявших в моём окружении.

Мюриэль, кстати, теперь время от времени ехидно и с толикой умиления называла меня "родной кровью", "кровиночкой" и так далее. Суть в том, что в какой-то момент моего лечения (пока я был в Лабиринте) в моих зельях не было обнаружено достаточного количества крови, и Мюриэль самоотверженно оной со мною поделилась. Благо, магическая медицина была весьма отличной от маггловской. Не знаю, чем это обусловлено, но для чистокровных семейств в этом плане была небольшая плюшка — если есть родня из твоей семьи, относительно близкая притом, то можно переливать кровь, не оглядываясь на группу и резус-фактор. Ну это так, в порядке небольшого отступления.

Итак, первый новичок в моём окружении.

Свершилось — гоблин нашёл-таки мне хорошего щитовика. И достаточно быстро, уже седьмого мы встретились. Стивен МакДейл, пятьдесят один год, полукровка, холост, детей нет, чувство юмора в наличии. Помимо прочего, быстро справился с удивлением от вида моего сейфа и серьёзно ко мне относился вопреки внешним данным. Бывший аврор из отряда быстрого реагирования. Также знаком с огнестрельным оружием. Моя идея противопоставить магическим средствам убиения ближнего своего маггловские поначалу его поразила, но позже нашла отклик. Отныне он устроен на постоянную работу в качестве... я так и не понял, кем он там в документах указан. Просто очень хороший мужик со связями, вместе с которым мы разработали черновой вариант моей личной службы безопасности, сиречь тихих рыцарей дробовика и винтовки. Как выяснилось, отрицательные последствия моей комы собственно комой не ограничились. Я из себя представлял ныне не розовощёкого богатыря из экологически чистой деревни, а истинного дворянина с эдакой аристократической бледностью, слабостью и хрупкостью. И отдачей в большинстве случаев меня уносило чересчур сильно для нормальной стрельбы. Так что по большему счёту стрелял Стив, по своим же щитам причём. Результаты противостояния магии и технологии были более чем удовлетворительны... для меня. Рано или поздно товарищей Пожирателей ждёт большой сюрприз, ибо, как выяснилось, дробовик не только вечный враг джедаев, но и весьма неприятная штука для волшебника... Хотя скорее поздно, ибо в ходе наших экспериментов возникло много деталей, требующих внимания.

Пока я буду в Хогвартсе, Стив поработает над тактикой подобного отряда и подыщет первые кандидатуры. Точнее, вторые. Стив уже посоветовал мне одного очень полезного человека...

Николас Харди, шестьдесят семь лет, магглорожденный, вдовец, есть сын и прочие внуки где-то в Германии. Мультикласс — тут тебе и недоученный колдомедик общей специализации, и неплохой зельевар, и химик хороший. Один из профилей его нынешней работы на меня — как раз разборка с кучей деталей, требующих внимания.

Эмпирическим путём было выяснено, что порох в магически насыщенной среде становится нестабильным. При выяснении этого факта ни один Прюэтт не пострадал, так же как и остальное народонаселение волшебного и неволшебного мира. Просто на полевых испытаниях (стройка в имении Прюэттов была признана магически насыщенной средой) ящик с патронами, стоявший в отдалении, очень неслабо бабахнул. Я потом ещё дня два слышал плохо... Хорошо хоть, с причинами вовремя разобрались. И стреляли поначалу в хорошо защищённом и экранированном от всякой пакости сейфе... А то, знаете, Прюэтт, состоящий из одной только нижней части, выглядит уже не так внушительно, как целый.

Вторая функция Харди была не менее важной — он был мне кем-то вроде доктора. Я активно играл в Сталина в его лучшие годы — и я имею в виду сейчас организацию труда, когда страдающий бессонницей генсек поднимал на работу штаб. Кажется, так было?.. Не суть. Со сном у меня возникли крайне сложные отношения, ибо я, заснув, видел оптимистичные кошмарики в разных вариациях, после чего просыпался и не мог заснуть обратно. Если я с грехом пополам и отвлёкся от вопроса с возвращением домой, то подсознание мне явно показывало всю бессмысленность самообмана.

Тем более, у меня на руках был дневник Антареса Блэка. До семнадцати лет был просто слабым магом, пребывающим в тени многочисленных родственников, за что активно шпынялся всеми, кому не лень. Потом внезапно съехал с катушек, вообразив себя другим человеком, вскоре пришёл в норму, но странная болезнь не оставила от и так невеликих магических навыков камня на камне, как, собственно, и от воспоминаний. Впрочем, Антарес быстро всё наверстал, став даже более сильным магом, чем был. Потом якобы опять сошёл с ума и вошёл в историю, как один из самых кровавых Блэков.

Относительно знакомая картина поначалу? Карлу Андерсу повезло примерно также, как и мне. И, более менее адаптировавшись в новом теле, старом времени и в новом мире, он принялся за попытки, так сказать, понять физику процесса. По образованию изначально Карл был врачом (профессия и имя — вся, что я смог узнать о парне), так что применение своим старым навыкам нашёл. Он угробил кучу людей, проводя тот же самый ритуал со свечой и верёвкой и затем исследуя состояние людей на разных стадиях. Учитывая, что язык в дневнике у него был относительно современный, да и оперировал он такими терминами как "нейрон" и тому подобное — вероятно, он жил где-то в моё время. Оказывается, наши души несут в себе информацию о нашем теле. И если собственно тело не перестраивается глобально, то все реакции, привычки и поведенческие характеристики переносятся один в один. Походка, выражение лица, скорость мышления... Оказывается, башка у меня так поначалу раскалывалась и тело не слушалось не просто так...

Короче, добрый доктор таки вычислил суть происходящего до последней детальки и с помощью магии, здесь существующей, доказал невозможность возвращения в своё тело и в свой мир. Пройдя по следам юннатов, Антарес-Карл как-то маркировал души перенесённых людей, и убивал подопытных разными способами и разными ритуалами. По итогам экспериментов он сделал вывод, что без восьми лап паук не слышит... то есть, все души отходят туда, куда надо — в мир там загробный или ещё куда, общего названия волшебники для "Той Стороны" не придумали. Благо, Блэки и до того с людскими смертями баловались и однозначный идентификатор для вычисления стадии смерти души (мало ли, кто-то там привидением подзадержался) вывели.

В общем, вернуться мне никак, но сплю я всё равно плохо.

Так что жил я теперь на зельях. Восстанавливающие после изнурительного вояжа в ментальную ловушку плюс режимные. Бодрящие и Сна без Сновидений. Спал я, так сказать, полусутки через двое. Харди говорил, что это не очень полезно для организма, и максимум после полугода подобного функционирования я в какой-то момент свалюсь в обморок средь бела дня, но совместимость и количество доз послушно высчитывал. Достать за прошедшее время я умудрился, наверно, абсолютно всех, включая беднягу Хитта, который уже на очередных примерках смотрел на меня откровенно волком. Я, кстати, в ближайшем будущем планировал и его завербовать в группу к Харди и МакДейлу как хорошего спеца по снаряжению и одежде.

Зато я успел достаточно много узнать и сделать. Правда, затупил неимоверно, просто эпически... Так сказать, упустил из виду один аспект, как и в случае с Волдемортом.

Переписывался я вяло с Гарри и Гермионой и однажды получил великолепную весть. Гарри Поттер — один из Чемпионов Турнира...

Вот объясните, как можно забыть о ключевом событии года?!

И главное, в планах у меня было возвращение четвёртого ноября, как раз вскоре после объявления Чемпионов. Но меня ничего не настораживало... Ах, какой я молодец!..

Ну да ладно, сделанного не воротишь, маховики времени тут и те больше, чем на шесть часов назад, не возвращают, и то при условии ненарушения временной петли..

О, раз заговорили о переписке... Написал я таки Молли — мол, всё со мной в порядке. Рите написал. А то за Перси, как ни крути, опасаюсь. Так что объявлюсь официально Прюэттом (я ещё, правда, Блэком стал, но об этом смолчим). Пусть и повешу фактически на себя большую яркую мишень, но... вот есть во мне эта дурацкая черта — не люблю, когда за меня огребают другие, ну, кроме случаев специальной подставы другого человека или если получает неприятный мне гад. Перси в оба исключения не вписывается, так что...

Так что ждём реакции.

Переписка с Крамом и Картером... забавная. Крама умиляет моя неприязнь к квиддичу и вообще большинству видов спорта — что поделать, я не люблю наблюдать за чужой игрой, мне вообще философское созерцание в большинстве случаев чуждо... А вот Юджин, похоже, записал меня в лучшие друзья индейцев. Иначе объяснить его ответ на моё замечание по поводу метлы — что, мол, я её в глаза не видел, про неё не слышал, и вообще летаю не очень хорошо, — просто нельзя. Он прислал мне эту метлу и попросил сказать свои впечатления. Я честно написал, что в сравнительно небольшом сейфе с трёхметровым потолком оная метла с неумелым всадником вполне сойдёт за оружие массового поражения, а после — за оружие массового убирания. Юджин не обиделся, но назвал меня извращенцем. Мол, спортивную гоночную метлу с именной гравировкой... Я заново осмотрел метлу. Таки да, "Лорду Прюэтту". Извинился даже.

По-моему, от моего показного недовольства и ворчания на тему квиддича и некомфортных мётел он оба втихую ржут.

Итак, утром четвёртого ноября Ежедневный Пророк опубликовал статью о Лорде Прюэтте. С фотографией. Рональд Александр Прюэтт, однако. Я там в своём рабочем костюме, вполоборота, недоплащ открывает взглядам фамильный стилет на левом бедре, в правой у меня бокал с вином, рядом стол, на котором початая бутылка опять же моего вина трёхсотлетней выдержки... Прюэтт, в общем. Мюриэль, кстати, немало позабавил нынешний вид фамильного перстня. Мол, как над ним не изгалялись, каждый новый глава рода под себя менял, но ключевой формы перстня никто ни разу не трогал...

Еду теперь в Хогвартс-экспрессе. Поезд — традиция, плюс своеобразная знакомая нотка для магглорожденных и относительно осовременивающая для чистокровных. О как!

Да, собирался я с утра, конечно... Хорошо хоть, этой ночью спал.

...Так, чемодан вот он, книжки мне прислали, рюкзак на плече, Сычик уже в Хогвартсе.

— Восхитительно, — иронично искривил губы Шейт.

— Да, я знаю, — с достоинством парировал я.

— Тебе не тяжело ли, дитятко? — с деланной заботой осведомился гоблин. Я задумался. Вопрос был важным.

— Нет, в принципе, — задумчиво ответил я. — Вроде нормально... И не мешает ничего.

— Рон! — едва не взвыл гоблин. — Ты куда едешь?

— В школу.

— А кажется, что на войну!.. Это не чересчур ли?

— Слушай, всё равно никто ничего не заметит...

— А если при близком контакте почувствует? — с ехидцей спросил Шейт.

— Буду мужественно врать про забытую в кармане логарифмическую линейку! — я не удержался от улыбки.

— Экие у тебя интересные карманы...

Ну вот что это за поверенный? Нет чтоб похвалить мою заботу о безопасности своей...

Мантия у меня была, как и вся одежда, впрочем, достаточно тяжёлой. Я радикально обновил гардероб — теперь у меня чуть не в каждую шмотку был вшит тонкий слой облегчённого и усиленного чарами кевлара (и не надо спрашивать, кстати, как и где мы доставали кевлар и оружие...), который, как выяснилось, держал до двух-трёх Секо. Неплохо? По мне, учитывая тем более мою непрокость в чарах, так вообще замечательно. Кроме того, в одном из карманов ждал своего звёздного часа небольшой кастет, а на боку покоился облегчённый субкомпактный Глок-26, в одном из карманов дополнительный магазин к нему и в чемодане ещё пять. Патроны были благополучно усовершенствованы Харди. Не знаю, правда, как и чем — но я химию с самого начала невзлюбил, увы... Не моё.

Но, как бы то ни было, я ехал в Хогвартс более менее уверенным в ближайшем будущем. И, надеюсь, хоть сколько-нибудь подготовленным. Всё-таки я терзал Ника и Стива не только по поводу своих планов, я не забыл ещё воспользоваться случаем и подтянуть моторику в частности и свои магические навыки в целом. Щиты у меня определённо получались уже не такие слабые и вызывающие откровенную жалость, как поначалу...

Дамблдор... пожалуй, с ним я постараюсь не пересекаться. Адекватный, хитрый, умный, опасный, себе на уме — это про него. Да, не любит играть чужими судьбами — но "не любит" не значит не умеет и не делает. Достаточно благостно относится к детям, и приключения особо Поттеру действительно не подсовывал... специально. Но вершилось всё как минимум с его попустительства... Самое противное было в том, что директор напоминал мне меня же.

Я достаточно общался с разными людьми, чтобы составить относительно правдивое мнение о нём. Та же Мюриэль мне рассказывала то, что знает, письма Эрика содержали крупицы информации...

А ещё я навестил Нумергранд. Поговорил с Гриндевальдом. Тайно, конечно, хотя конфиденциальность стоила мне немалых денег.

Гриндевальд, кстати, оказался прикольным мужиком. Несмотря на свой возраст, выглядел он лет на пятьдесят. Благообразная борода где-то по грудь и впечатляющая шевелюра — смоляно-чёрный с редкими проблесками седины. Мощный мужчина, косая сажень в плечах. Карие глаза. Добавьте к этому пять кило ехидства, центнер иронии и тонну сарказма — вот вам и Тёмный Лорд Гриндевальд.

Знал он неприлично много для своего статуса заключённого, и был возмутительно осведомлён о последних новостях. Сказал, что ему скучно, и пока я его не развлеку, он мне ничего не скажет... После того, как полтора часа любил мне мозг. Я только зубами поскрипел и ушёл, с тоской вспоминая потраченные деньги. На следующий день я добросовестно притянул с собой тележку с книгами — маггловские детективы, и заботливо представил Геллерту его будущее развлечение. Гриндевальд посмеялся, оценил и таки поведал мне личные впечатления от знакомства, дружбы и вражды с Дамблдором. Ещё и спустя две недели прислал письмо, где требовал новую порцию детективов, желательно побольше Гарднера и Чейза...

Альбус не любил ответственность... но если уж так получалось, что он должен был о чём-то заботиться, он делал это качественно. Дамблдор был весьма разборчив в средствах... когда ситуация это позволяла. Директор верил в людей... весьма отстраненно и неприменительно к делу, иными словами, он крайне редко доверял людям без оглядки и каких-либо гарантий.

Узнавая биографию Даблдора, я всё чаще признавал нашу похожесть и ловил себя на мысли — да, на его месте я с большой долей вероятности поступал бы также. Радовало только то, что в немалой части случаев я бы поступал совсем по-другому...

Да и не стал бы я впрягаться за весь магический мир. Ключевая разница между мной и директором была в том, что он любил людей и хотел "общего блага", а я к ним в лучшем случае относился равнодушно и хотел личного комфорта.

Вот такие вот пирожки с котятами.

О, вон уже перрон показался. Станция Хогсмид, опоздавшие в Хогвартс ученики — на выход!

И вот под замечательную композицию Big Gun я схожу с поезда. Меня встречает седовласый хмурый дяденька.

Именно на этом моменте я начинаю понимать, какой я идиот.

Да, я провёл последние два месяца плодотворно. Относительно ознакомился с традициями и реалиями магического мира, даже успел спросить у Шейта насчёт Турнира — нет, Гарри никак уже не отвертеться, это надо было делать сразу по факту. В смысле, он может перекинуть обязанности участника Турнира на кого-то с Долгом Жизни по отношению к Гарри, но... Вроде, я ему должен. А может, и нет — должен был Рон, а я тут могу, конечно, подвизаться, но исключительно по собственной инициативе, я уже де-юре и де-факто не являюсь Роном Уизли, и предъявлять мне нечего. Так что извините — я с Поттером знаком всего три месяца по сути-то, и моя шкура мне дороже. Соваться в Турнир самому? Увольте.

Впрочем, я всё же не собирался оставлять Поттера один на один с его проблемами.

Но дело сейчас не в этом. За всё прошедшее время я ни разу не озаботился тем, чтоб узнать, с кем я буду учиться. С ярко выраженными Чанг и Патил у меня проблем не возникнет с узнаванием, Томаса и Финнигана я уже видел, Малфоя узнаю за сто километров, про Поттера и Грейнджер и вовсе можно промолчать. Таких одиозных персонажей, как преподаватели, я тоже более менее достоверно идентифицировать смогу, а где нет — Гермиона подскажет. Но как быть с остальным населением Хогвартса?

Ладно. Хм. Официально я отсутствовал по делам рода, конечно, но ведь можно и надбавить уважительных причин, верно?

Итак, это, судя по всему, великий и могучий завхоз.

— Мистер Филч, доброго вам дня, — я доброжелательно улыбаюсь и весь так и свечусь радостью и счастьем. Филч перестаёт хмуриться и в глазах его становится несколько меньше неприязни.

— Уизли, — кивает мне он. — Идём, кареты там.

— Я бы попросил вас, мистер Филч, называть меня по моей настоящей фамилии, а именно — Прюэттом, — ничуть не обидевшись, по-прежнему вежливо и уважительно замечаю я. С персоналом всегда лучше поддерживать дружеские отношения, мало ли что.

— Хорошо, Прюэтт, — после долгого подозрительного взгляда всё-таки сдаётся Филч.

Мы подошли к одинокой карете, запряжённой двумя... Странно, кстати, но я вижу фестралов. Правда, я не припомню, чтобы видел чью-нибудь смерть.

Позже я узнаю, что подобный бонус мне дан за то, что я умер сам, да ещё и не один раз — клинические смерти после подарка Волдеморта тоже засчитаны.

Фестралы, пожалуй, были красивы той самой ужасающей и отвратительной химерической красотой. Действительно, обтянутый кожей скелет, уродливые перепончатые крылья, сейчас сложенные, пасти с рядом острых клычков. Красота функциональности — всё в этих существах было подчинено исключительно целям полёта, охоты и убийства. Тонкие, даже почти хрупкие, наверняка легче, чем кажутся — плюс ещё толика магии.

Идеальная химера для Тёмного Властелина из книжек, — подумалось мне. Примерно в это же время я решил, что в будущем заведу фестрала себе.

Ехали мы молча. Уже во дворе Хогвартса карета остановилась, намекая, что пора бы людишкам поработать ножками. Филч довёл меня до дверей Большого зала, сказал, что сейчас как раз начало обеда, и ушёл в сторону правой лестницы. И я вошёл в зал.

Потолок тут действительно очень... впечатляющ. Так, не время любоваться. Ага, вот длинный стол, где концентрация рыжих голов наиболее велика. Мне туда.

Ага, вон Вик за столом Слизерина, мы почти незаметно кивнули друг другу. За столом, где сидела ярко выраженная китаянка, пестрели светло-голубые костюмы французских преимущественно гостий. Ни одного мальчика в подобной форме я не заметил, хотя, может, просто не очень внимательно смотрел.

— Рон! — радостно крикнул Гарри, заметив меня в пяти метрах от себя. Радостно-то радостно, но с некой насторожённостью, которая, впрочем, тут же пропала, стоило мне ответить дружественно-одобряющей улыбкой. Рядом махала мне рукой Джинни и кивала Гермиона.

— Ну что, Гарри, ни одного года без приключений? — с улыбкой я хлопнул его по плечу, под внимательным взглядом Гермионы. — О, привет, Гермиона, прости, что сразу не поздоровался. Да и вообще... всем привет. — Рядом сидящие покивали и поздоровались в ответ. А я заметил ещё одну как-то упущенную мною ранее деталь — люди сидели на лавочках. Несколько достаточно длинных лавочек на протяжении всего стола. Восхитительно. Кое-как усевшись, я тихо, так, чтоб никто не засёк, сделал с помощью двух невербальных режущих заклятий небольшую оригинальную табуретку. Да, не с первого раза, но это неважно.

— Ты изменился ещё сильнее, — девушка выразительно посмотрела на моё лицо.

— Ах, это... — я небрежно отмахнулся, накладывая себе в тарелку картошку-пюре и добавляя туда аппетитно выглядящее мясо. — Просто хорошая диета и качественный крем для бледности, — я невинно улыбнулся.

— Спасибо, кстати, за палочку, — искренне поблагодарила меня Гермиона. Мы-то не забыли про её день рождения, и на пару с Гарри оплатили девушке визит к Фолле со всеми вытекающими. Так что теперь Золотая Троица в магическом плане качественно оснащена индивидуально заказанным и сделанным инвентарём, посему опаснее, чем раньше.

— О, брось, мы с Гарри беспокоились лишь о себе, — с улыбкой ответил я. — Теперь, с новыми мощностями ты наверняка сможешь давать нам списать ещё изо... — я замолк, поскольку окружающие уставились на меня так, будто у меня выросли рога. И в этот же момент картошка передо мной немного взорвалась.

И вот сижу я такой весь из себя в картошке с мясом, и ко мне с двух сторон подкатывают близнецы, не оставляя ни малейших сомнений в личностях виновников сего казуса.

— Ох, Дред, да ты только посмотри!..

— Да, Фордж, это же ведь сам лорд Прюэтт!

— Собственной персоной!

— Своим сияющим великолепием!

— Ребята, — мирно и незлобиво улыбнулся я, — я так по вам соскучился...

— Ох, великий Рональд...

— ...снизошёл к ничтожествам! — потешно округлили глаза близнецы.

— А всё-таки здорово в Хогвартсе, да, Джин? — мечтательно заметил я. Джинни недоумённо на меня смотрела. — Полная свобода, девять месяцев никаких родителей, да... Никто не принуждает делать домашку, не будит с утра... Или не помогает выбраться из комнаты в случае чего, — я аккуратно снял картошку с носа и подбородка. Близнецы несколько спали с лица. — Как тут, кстати, с хорошей музыкой, а? — абсолютное большинство людей непонимающе на меня смотрели, пока к нам не очень торопливо направлялась МакГонагалл. До Джинни дошло.

— Мерлин, я думала, что ты переболел!.. — что правда, то правда, по приезду Гарри с Гермионой музыка не звучала, ибо у меня напрочь сбился график и подчас я только спать ложился тогда, когда остальные вставали.

— Я просто сделал разумный перерыв, — всё так же миролюбиво улыбаясь, я салфеткой вытирал лоб. Гермиона подала мне зеркало. Оказывается, помимо прочего, моё лицо и волосы были выкрашены в косую жёлто-серебристую полоску — цвета Прюэттов, и сей боди-арт и не только пока не отмывался. Изящное мелирование я пока не трогал.

— Нас там пятеро, — хмуро заметил Джордж. — Между прочим. — А вот тут заметно спал с лица я. Ещё и Джинни добавила, жалостливо переводя взгляд с Гарри на остальных мальчиков-четверокурсников:

— Ребята, если что, вы можете поспать в гостиной...

— Что тут произошло? — вмешалась наконец МакГонагалл.

— Ничего, мэм, — отстраненно ответил я. — Я просто неловко поддел тарелку... — декан недоверчиво приподняла бровь, выразительно покосившись на близнецов, и уточнила:

— А что у вас с лицом и волосами?

— Я попросил братьев помочь мне с новым имиджем, — также спокойно сказал я.

— Ну что ж, — декан недовольно покачала головой, очистила меня от еды и ушла. А я всё так же думал.

Пятеро. Нас в спальне будет пятеро. Жить. И спать. Я, жуткий индивидуалист, буду делить не такую уж и большую комнату ещё с четырьмя мальчиками. Они может даже храпят. Да к чёрту храп, они ж дышат! У меня чуткий слух и чуткий сон! И я привык засыпать в тишине. И в гордом одиночестве. Ну уж нет! К тому же я одну ночь вообще не сплю, и систематическое отсутствие меня в спальне может вызвать у соседей подозрения.

— Профессор МакГонагалл! — заполошно вскинулся я и побежал догонять декана, уже почти дошедшую до выхода из зала. — Профессор, — поравнялся я с ней и тихо продолжил. — А школа не может предоставить мне отдельную комнату?

— С какой это стати? — удивилась женщина. — Правила одни для всех, мистер Уизли, — я пропустил это мимо ушей. — Отдельная комната предоставляется ученику только в случае какой-либо болезни или недуга, который нельзя вылечить и не мешает учёбе и жизни студента, либо проблемы, которая требует уединённого существования.

— У меня есть такая проблема, — сходу огорошил её я.

— И какая же? — МакГонагалл с ироничным недоумением подняла правую бровь.

— Я... Меня... м, — что же у меня за проблема-то? Нельзя же сказать "Я придушу своих соседей, ибо они самим фактом своего присутствия на территории, которая условно считается моей, выводят меня из себя", верно? Что там насчёт недугов?.. — Меня поцарапал оборотень в предыдущее полнолуние, — хорошо хоть, коридор пустынный — все кушают...

— Что?!!

— Меня в предыдущее полнолуние слегка оцарапал оборотень, — терпеливо повторил я. — Это не вызвало практически никаких осложнений, но у меня бывают приступы агрессии, что может стать причиной конфликтов. И ночью мне лучше оставаться одному, так как теперь у меня очень чуткий сон, и даже чужое дыхание может его прервать, — как можно убедительней лгал я. — Что, соответственно, вызовет приступ агрессии. Не волнуйтесь, я не опасен, просто мне нужно спать одному, — во взгляде декана была нешуточная тревога и жалость. Поверила. Мне даже чуточку стыдно.

— Мерлин, Рон, где вас угораздило?

— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос, — я просто не представляю, что на него отвечать. — Это внутренние дела рода Прюэтт. Извините, мэм.

— Ничего, я понимаю, — с огорчением за меня ответила профессор. Надо же, она действительно о детях заботится, что ли? Тогда почему столько косяков?

— Да, — она запнулась, — мистер Прюэтт, с вами хотел побеседовать директор... Я проведу вас в его кабинет и распоряжусь насчёт комнаты для вас, — она бережно положила мне руку на плечо и повела лабиринтами Хогвартса.

Даже не потребовала доказательств. Надо же.

И ещё один мой просчёт — я ведь в упор не знаю планировки замка...

Разговор с Дамблдором прошёл на удивление легко. Он как раз затребовал заключение медиков насчёт моей безопасности и раздражительности, походя привёл в нормальный вид мою морду и шевелюру. Даже любезно предоставил мне свой камин для разового переноса в Гринготтс. Там, спустя час и энное количество очередных заёмных денег, я получил на руки ворох справок, свидетельствующих о том, что спать мне надо в гордом одиночестве, что я неопасен, что меня действительно оцарапал оборотень и что я страдаю от провалов в памяти, которые вскоре должны восполниться и всё будет хорошо. Далее, после выдачи директору нужных доказательств, я узнал, что на сегодня освобождён от занятий, расписание мне отдаст МакГонагалл — там же быстро сменил УЗМС на нумерологию, преданно глядя на Дамблдора щенячьими глазками и повторяя "Со мной занимался Перси" — и на ужине она же скажет, куда мне идти ночевать. Также я могу практически в любой момент, но желательно не прерывая учебный процесс, отлучаться из Хогвартса по делам рода — желательно только предупредить кого-то из преподавателей или Филча.

Короче, не жизнь — малина! Так, занятия у большинства ребят заканчиваются в пять, сейчас у нас полтретьего. Время искать деньги!