— Плохой! — пожала плечами баронесса. И посмотрела на азу сверху вниз. Так, как будто восседала на троне: — Ибо все то, что я сказала до этого — лишь покров, ткань, которую увидят те, кому не дано узнать сути ее преступлений...

— Преступлений?

— Твоя жена — враг, каких поискать: всего за несколько десятин она чуть не столкнула хейсаров и вейнарцев в братоубийственной войне, чуть не заставила Неддара Латирдана и меня, его невесту, возненавидеть весь род Аттарков, чуть не забрала у тебя жизнь, а у Ваги — честь, и чуть лишила тебя Унгара...

— Чуть не лишила Ночной Тиши? Я?! — не удержавшись, воскликнула Нита.

На ее вопрос ответила не леди Этерия, а я:

— Да, ты... Еще в день моего виот'ун'иара ... Когда убедила своего сына в том, что я стану его женой. И когда умышленно не рассказала мне о том, что если я попрошу Унгара нанести удар, отнимающий жизнь, то тем самым объявлю себя его невестой...

Нита опустила взгляд лишь на мгновение, но Тарвазу хватило и этого — поняв, что все было именно так, как я сказала, он заскрежетал зубами.

Этерия дала ему несколько мгновений, чтобы справиться с обуревающими его эмоциями, а потом нанесла добивающий удар. В мгновение ока похоронив все надежды аннара на мирное завершение разговора:

— Прощать Ниту я не намерена. Поэтому остаток своей жизни она проведет в служении Барсу...

Уверенность, с которой баронесса произнесла последнюю фразу, заставил меня поежиться. А Каменную Длань — склонить голову в знак подчинения:

— Каким ты видишь это служение, ашиара?

— Я плохо знаю ваши обычаи, поэтому переложу бремя выбора его вида на тебя и увея. И озвучу лишь несколько требований: Нита должна жить где-нибудь в глубине рей'н'и'ола, не иметь возможности его покидать и общаться только с тобой. Ну, а слух о том, что она — эйдине, должен разойтись по Шаргайлу уже сегодня...

Пока я вспоминала день, когда Этерия заставила Тарваза подчиниться своей воле, Латирдан въехал во двор, остановил коня в десятке локтей от строя и шевельнул десницей.

Пара его телохранителей, судя по вышивке на араллухам, тоже Аттарков, метнулись к воротам и закрыли тяжеленные створки. Оставив остальную свиту за пределами сарти.

'Теперь тут только свои...' — вглядевшись в холодные, как лед, глаза опекуна, обреченно подумала я. И внезапно поняла, что отношения между Короной Вейнара и родом Аттарков все еще балансируют на лезвии клинка.

— Шер'о и шиар'о ! — не тратя времени на приветствия, начал Неддар. — В первый раз с того дня, как переступил порог этого сарти, я жалею о том, что стал Аттарком. Да, вы не ослышались: я об этом жалею! Ибо если еще совсем недавно я был уверен в том, что в каждом из моих сородичей живет дух Бастарза, и был готов вцепиться в глотку любому, кто в этом усомнится, то теперь я знаю, что в сердцах сыновей и дочерей сильнейшего рода Шаргайла поселилась гниль...

Несмотря на то, что Латирдан ощутимо перетягивал тетиву , Аттарки не роптали, понимая, что именно кроется за этими словами. И, тем самым, молчаливо признавали свою вину. Только вот Неддару этого было явно недостаточно:

— Я доверил вам самое дорогое, что у меня было: невесту, которой угрожает опасность, дочь ори'т'анна , отдавшего жизнь за моего отца, и ее майягарда, которого вы сами позже признали баас'ори'те. А что сделали вы? Вместо того, чтобы отнестись к этим людям так как требует а'дар, вы возненавидели человека, который взял на себя ответственность за будущее своей гард'эйт, и увидели женщину в его жене!

— Это моя вина, шшат'или... — шагнув вперед, выдохнул Тарваз. — И я уже оплатил эту вину своей кровью...

К моему удивлению, услышав эти слова, Неддар соскользнул с лошади и обнял аннара за плечи:

— Ты поступил как должно, отец...

Решив, что гнев короля слегка поутих, я слегка расслабилась. Как оказалось, зря — высказав мнение по поводу поступка своего второго отца, Латирдан вскинул голову и угрюмо оглядел остальных родственников:

— Я понимаю. Его. Но не вас! Поэтому дальше буду говорить не как Аттарк, а как адвар хейсаров...

Коротенькая пауза, расчетливо сделанная Неддаром перед тем, как огласить свою волю, подействовала на мужчин, как рык сторожевого пса на слепого котенка: все воины, начиная с н'наров и заканчивая мальчишками, только-только получившими право на меч, затаили дыхание и превратились в слух.

— Те из вас, кто имел наглость забыть о правилах гостеприимства и усомниться в праве майягарда решать судьбу своей гард'эйт, под руководством старейшин займутся изучением а'дара. И будут этим заниматься до первого снеженя...

В глазах Тарра Оленьего Рога и его друзей по несчастью заплескалось отчаяние — Вейнарский Лев только что запретил им участвовать в предстоящем набеге!

— Что касается Унгара Ночной Тиши, возжелавшего жену своего родственника ... — Неддар сделал еще одну паузу, скорее всего, для того, чтобы усилить эффект от будущих слов, и холодно усмехнулся: — ...то он лишается права носить наш'ги до тех пор, пока не докажет, что он — мужчина!

Глава 19. Бельвард из Увераша.

Восьмой день первой десятины третьего травника.

...Закатная площадь оказалась практически пуста: вместо вереницы пустых и груженых телег, ожидающих своей очереди чтобы выехать из города, перед настежь распахнутыми городскими воротами стояла одна-единственная рассохшаяся двуколка, да и та, кажется, падальщика.

Пеших не было вообще. Да и не только пеших — на площади не было даже нищих и увечных: десяток насиженных ими мест, обычно занятых с рассвета и до поздней ночи, удивлял непривычной пустотой.

Не менее странно выглядел и постоялый двор 'Свиное рыло': над крышей заведения, в котором обычно останавливалось большинство более-менее состоятельных гостей Каравата, не курились дымком печные трубы, по двору не носились конюхи и слуги постояльцев, а у коновязи, вместо породистых омманцев, скарцев да рагнарцев, переступал сбитыми копытами тощий и измученный жизнью осел.

Если бы не унылые лица стражников да мытарей, усиленно борющихся со сном на завалинке у кордегардии, юноша решил бы, что город готовится к осаде. А так придержал коня, повернулся к младшему брату главы купеческого дома Вартейнов и недовольно поморщился:

— А вот и первые последствия... Которые вас, как я понимаю, ни нисколько не беспокоят...

Бритый наголо здоровяк, больше похожий на молотобойца, чем на купца, равнодушно скользнул взглядом по постоялому двору и пожал плечами:

— А почему они должны нас беспокоить, ваша светлость?

— Да потому, что падают наши доходы! — раздраженно рыкнул Бельвард, и тут же почувствовал, что выбрал неверный тон: брови Сарбаза сдвинулись к переносице, а взгляд потемнел:

— Позволю себе напомнить, ваша светлость, что договор заключен, а мы оплатили аванс полностью и в указанные сроки!

— Разве я сказал, что отказываюсь от данного слова? — холодно поинтересовался юноша, стараясь как можно точнее копировать поведение отца. — Это — наши вассалы, и я обязан о них заботиться...

Видимо, это ему удалось, так как Вартейн-младший склонил голову в жесте подчинения и сделал вид, что поверил:

— Нижайше прошу меня простить, ваша светлость — мне почему-то показалось, что вы недовольны условиями договора и гневаетесь...

— Гневаюсь... — кивнул юноша, кивнул вытянувшимся в струнку стражникам, выехал из города и вздохнул: — Но не на вас, а на себя: который день пытаюсь понять, как скажется на благосостоянии горожан появление Высокого Берега...

— Вам не о чем беспокоиться: караватцы — народ ушлый, и начали на нас зарабатывать чуть ли не в тот же день, когда мы принялись огораживать территорию. Все, из чего мы строим — покупаем тут. Большинство рабочих — местные...

— Так на строительстве и продаже материалов можно заработать лишь раз! А потери от того, что теперь купцы останавливаются не в городе, а за его пределами, будут постоянными...

Здоровяк отрицательно помотал головой:

— У нас будут останавливаться лишь те, кто раньше возил товары в Шаргайл...

Говорить о том, что эти купцы могли бы приносить очень неплохой доход не торговому дому Вартейнов, а горожанам, Бельвард не стал — договор был уже заключен, и отказываться от него было поздно. Поэтому въехал на вершину холма, вгляделся в то, что происходило на берегу Найты , и удивленно присвистнул: за полторы десятины, которые прошли со дня заключения договора, на излучине реки начал вырастать целый город!

— Восемь срубов практически готовы... — гордо улыбнулся купец. — Остальные поставят к середине третьего травника...

— Денег вы не пожалели... — буркнул Бельвард, оценив количество мастеровых, занятых в строительстве. — А что вы будете делать, когда отменят запрет?

То, что в вопросе прозвучало четкое 'когда' вместо расплывчатого 'если', Сарбаза не задело:

— Старейшины хейсаров словами не разбрасываются — раз они сказали, что отныне будут закупать товары на границе, значит, так оно и будет...

После этих слов Бельвард посмотрел на собеседника совсем другим взглядом: получалось, что пока главы других купеческих домов посыпали головы пеплом, горюя об утерянных возможностях, Вартейны создавали основу для будущего благоденствия.

— Ты так хорошо знаешь хейсаров?

Вартейн снова пожал плечами:

— Что 'хорошо', не скажу, но знаю: мы с ними торгуем уже лиственей с десять-двенадцать, восемь из которых я провел в Шаргайле...

Юноша мысленно обозвал себя придурком: вместо того, чтобы ждать, пока Серые соберут и передадут ему весь тот пьяный бред, который рассказывают о хейсарах в приграничных тавернах, надо было просто переговорить Сарбазом!!!

Тем временем купец решил продолжить расписывать 'прелести' строящегося поселка:

— Их знаю не только я. Именно поэтому шесть складов уже выкуплены, а еще по четырем мы вот-вот ударим по рукам...

...Незаметно перевести разговор на хейсаров и их традиции Бельварду не удалось — любой вопрос о Шаргайле Вартейн-младший воспринимал, как завуалированное сомнение в выгодности затеянного их купеческим домом предприятия. И, отвечая на него, львиную долю времени уделял будущему Высокого Берега. Поэтому попытки после третьей юноша решил перенести расспросы на более удобное время и постарался вникнуть в то, что ему рассказывают о поселке.

...— Каждый склад — наше, вейнарское, подобие хейсарского сарти. Только у горцев дома-крепости служат для защиты жителей от нападения, а у нас — для торговли. Именно поэтому в каждом складе есть помещения для хранения товаров, комнаты для приказчиков, охранников и возчиков, трапезная и, само собой, покои владельца. У заднего торца — загон для скота, коновязь, сарай и даже отхожее место...

— Да, места для таких строений вокруг городского рынка не найти... — оглядев ближайшую громадину, буркнул Бельвард. — Зато там есть лавки, таверны, постоялые дворы и даже пустующие дома...

Купец скривился так, как будто съел что-то тухлое:

— Да, есть, ваша светлость, есть! Но пока я добирался из Шаргайла в Карават, цены на торговые площади вокруг городского рынка выросли впятеро, а стоимость халуп на окраине стала сравнима со стоимостью хорошего дома в Ремесленной Слободе Аверона...

'Ну да, так оно и есть...' — подумал Бельвард, еще раз оглядел ровные ряды достраивающихся зданий и вдруг сообразил, где его обманули:

— Как я понимаю, одна из причин, заставившая вас строиться за пределами городских стен — это нежелание платить пошлины?!

Сарбаз аж побагровел от обиды:

— Ваша светлость, какой смысл обманывать того, от кого зависит наше будущее?! Торговые и дорожные пошлины мы будем платить полностью и в срок, а...

— ...а въездные?

— А въездные не будем, так как Высокий Берег расположен за пределами Каравата!

— Удобно...

— Да, ваша светлость: здорово уменьшает расходы и позволяет не кормить Пепельное братство и мытарей, заботящихся не о владельцах лена, а о собственном кошеле...

— Насчет мытарей — согласен, а вот братство может обидеться... — усмехнулся Бельвард. — ...и подпустить под ваши склады красного петуха!

— Им это будет невыгодно... — уверенно сказал Сарбаз. — Кроме того, мы с ними уже договорились!

— Ты же только что сказал, что не собираешься их кормить!

По губам купца скользнула самодовольная улыбка:

— Скажите, ваша светлость, а вас не удивило, что мы не собираемся строить ничего, кроме складов?

Юноша нахмурил брови, огляделся по сторонам и сообразил, чего ему не хватает:

— Вы решили отдать им на откуп торговые ряды с прилавками?

— Нет, прилавков тут не предвидится вообще! — хохотнул здоровяк. — Зачем они нам, если здесь будут торговать десятками телег и целыми стадами скота?!

Поэтому Бельвард подергал себя за ус, поправил повязку, закрывающую пустую глазницу и прищурился:

— Отдадите им пристань и паромную переправу?

Купец улыбнулся еще шире:

— Неа! Мы им ничего не отдадим! Пусть строят и зарабатывают сами!

— Что именно?

— Таверны и постоялые дворы! Само собой, строить будут не Серые, а законопослушные горожане...

— ...но при денежном участии Братства?

— Именно! — кивнул Сарбаз. — Так что на днях ждите просителей, ваша светлость!

...Минут через двадцать юноша с удивлением понял, что Вартейн-младший действительно не собирается его обманывать. Мало того, вместо того, чтобы пытаться выбить для себя еще какие-нибудь поблажки, купец зачем-то вываливал перед ним, Бельвардом, всю подноготную будущей торговли и предельно подробно объяснял, где и на чем в ней может зарабатывать род Уверашей!

Кроме того, советы Сарбаза были не переливанием из пустого в порожнее, а готовым руководством к действию:

— Что самое ценное для купца, ваша светлость? — спрашивал он, остановив коня у какого-нибудь пригорка.

— Деньги... — подумав, отвечал Увераш.

— Деньги ценны для всех. Но чтобы их заработать и не потерять, нужна информация. Помните пословицу 'больше знаешь — слаще ешь'?

— Угу...

— Так она — про нас: те, кто первыми узнает о колебаниях цен, засухах, пожарах или наводнениях, возят то, что ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМО. И зарабатывают не в пример больше, чем остальные! Поэтому вот здесь должна стоять голубятня... Птиц эдак на триста-четыреста... По возможности, принадлежащая вашему роду: при правильном подходе ее постройка и содержание окупятся за половину лиственя, а со следующего травника вы начнете получать о-о-очень неплохой доход...

...— Если все сложится так, как я предполагаю, то через Выселки ежедневно будет проходить по два-три десятка телег с товарами... — утверждал он, уставившись на небольшую лощину в сотне локтей от реки: — Где телеги — там и лошади, то есть подковы, упряжь и куча другой железной дребедени... Подковы имеют свойство отваливаться, упряжь — рваться, значит, вот тут должна стоять кузница, а вот там — шорная мастерская...