Они подошли к машине и остановились.
-Запрэшонного ничего не везёшь? -начальник кивнул в сторону ГАЗели. -Шмонать нэ трэба?
-Обижаешь, Палыч. Когда я тебя подводил? Запас горючки везу, на всякий пожарный, и провизию.
-У Паутоуку, чишо?
-Туда. А что?
-Шо?! Та нишо! Мы усеми силами пытаемся их выжить оттуда, а ты их подкармливаешь.
-Да ладно тебе, Палыч, жалко же их. Старики ведь.
-Им усим хаты предлагали у Иркутске. Переезжай — да живи. Нет же. Прицепились к своей селухе, як клещи. Не выгонишь. Мы думали, закончится у них снабжение — сами вылезут. А они сидят и хоть бы хны. Мёдом им там, шо ли, намазано?
-Не вредничай, начальник, ну сколько там той провизии? Так, пара мешочков соли, пара бутылок масла, да спички. Позволь провезти. Будь человеком.
-Ох-х, подводишь ты мене под монастырь, Максим! Ладно, нехай. Передай паутоуским, шо скоро их вытряхнут. Пусть чемоданы пакуют. Аборигены хреновы.
-Ладно, передам, -улыбнулся Робин.
-Ну давай, не задерживайся там. Шоб заутра як штык был в услоуленное урэмя!
-Будь спок, Палыч. Ждать не заставлю.
Они пожали друг другу руки.
-Кстати, я бы на твоём месте, по поводу уезда у хород, особо хубёшки-то не раскатывал. Це мы таки добрые, а ти, шо на пэриметре стоят — вас уряд ли пропустят.
-С чего это? Всегда же пропускали.
-Усэгда пропускали, а зараз не пропустят, -начальник щёлкнул языком. -У них там уообще крыши посносило к едрене-фене. Даже вояк заворачивают.
-В натуре? Когда такое было?
-Та пару дней назад бойцы заявлялись, радиомэтрическую развэдку проводить. На БРДМе и "Урале" с аппаратурой. Мимо нас проехали не сморгнув. Будто бы нас и нету. А к концу дня вертаются, злые як собаки. Не пропустили, ховорят, их эсбэшники на пэриметре! Эти им приказ суют, а тим тот приказ до сраки — не пропустим и усё тут! Мы, ховорит, вашему начальству не подчиняемся и точка. Так и завернули. А ты ещё хочешь, шоб тебя пропустили. Мечтатель.
-Ещё как пропустят, -Робинзон открыл дверь, и сел за руль.
-Ну-ну, -начальник гулко рассмеялся. -Давай, удачи, Максимка. Пристехнуться не забудь.
-До завтра, -кивнул Робин, заводя мотор.
-Ну, добре...
Начальник сделал знак дежурным, после чего те убрали с дороги шипы, и подняли шлагбаум. Дорога была свободна.
Мы проехали мимо пятнистых построек КПП, провожаемые скучающими взглядами полицейских автоматчиков. Затем Робин прибавил газу, и машина начала набирать скорость. В боковом зеркале было видно, как позади нас опускают шлагбаум, и возвращают на место шипы. Контрольно-пропускной пункт всё удалялся и удалялся, пока окончательно не скрылся из виду.
-Всё, народ! — громко оповестил пассажиров Робин. -Можете расслабиться! Первый кордон проскочили!
Судя по оживлению, которое началось в салоне, остальные пассажиры, так же, как и я, всё это время пребывали в тревожном оцепенении. Что и не удивительно. Контактировать с вооружёнными людьми, находясь при этом на территории запретной зоны — "удовольствие" не из приятных. Нас в любой момент могли арестовать. Но видимо Робин действительно знал своё дело.
-Ловко ты с ними разрулил, -стараясь вложить в свой тон как можно больше уважения, произнёс я.
-Да ладно, фигня. Полицаи только на лицо ужасные. Но добрые внутри. Главное, бабки им башляй. Нет, во-ссуки, в три с половиной раза мзду увеличили! Я как сердцем чуял, захватил больше баблосов. Ну а чё? С другой стороны, их тоже жучат. Сейчас тем более движуха началась со всеми этими перестановками. Повезло, что Палычу деньги нужны. Он-то сам с Украины приехал, с какого-то там Мариуполя, что ли. Устроился в столице с горем пополам. Гражданство сделал, пролез в ментуру по блату. Все деньги, которые зарабатывает — отправляет родне, в Хохляндию. Но ты же понимаешь, сколько там не горбаться, всё равно много не заработаешь. Кроме него в ментовке таких "умников" навалом. К тому же все подсиживают друг дружку. Шибко не развернёшься. Поэтому, когда ему предложили подхалтурить вахтовым методом в этой дыре, он тут же согласился. Сюда же особо никто не рвался. Нахрен кому надо здоровьем рисковать? А Палычу терять нечего. Он жизнь прожил. Ну и вот, значит, завербовался. Через это получил повышение по службе и увеличенный оклад. Плюс некислые "бонусы" с мародёров и туристических провожатых, таких как я. Полезный человек. Хоть и жадный.
Я слушал Робина, крутя головой по сторонам. Вот она — Зона! Настоящая зона отчуждения! Такая... Такая... Обычная. И действительно, после того, как мы миновали кордон, вокруг ничего не изменилось. Нас окружали те же деревья и кустарники, под плывущими по небу облаками. Самая обыкновенная дорога, только совершенно пустая.
-Что ты там пытаешься разглядеть? -наконец не выдержал водитель.
-Мы уже в зоне? -задал я глупый вопрос.
-А что, не похоже?
-На вид, так обычный лес. Ничего аномального.
-Да ты погоди, насмотришься ещё на чудеса. Здесь всего лишь карантинный сектор. "Прихожая". Раньше Зона заканчивалась в районе Паутовки, а потом, когда засекли аномальную активность за пределами ограждения, расширили границу ещё на десять километров. На всякий случай. Вот такие пироги.
Мы промчались мимо брошенного на обочине прицепа-бытовки. Он казался обрывком цивилизации, и создавал ощущение, что где-то поблизости находятся люди. Мне даже показалось, что я вижу этих людей, бродящих за деревьями. Но это была просто мимолётная иллюзия. Люди покинули эту местность уже давно. Забытая богом территория, официально вычеркнутая из человеческого ареала. Интересно, как живут поселенцы в пресловутой Паутовке? Им здесь не страшно?
-Вон, смотри, -Робин указал рукой вперёд по направлению дороги. -Аномалия.
-Где? -встрепенулся я, пытаясь разглядеть то, на что он указывал.
-Да вон, вон, впереди. Видишь, скачут?
Я действительно заметил далеко впереди нас какое-то мельтешение, напоминающее солнечные блики на воде. Яркие золотистые пятна дёргались и перемещались по дороге: то отдаляясь, то приближаясь, но всё время оставаясь на стабильно удалённой дистанции.
-Возьми бинокль в бардачке. С ним их лучше видно.
Дрожащими от волнения руками, я открыл бардачок, выудил бинокль, едва не уронив его себе под ноги, и прильнул к окулярам. Сфокусироваться было непросто, так как машину всё время потряхивало, и я терял нужную точку обзора. Но в конце концов мне удалось зафиксировать обзор на дальнем участке дороги, и я увидел их...
Они напоминали маленьких солнечных лягушек с вытягивающимися остренькими лапками, которыми эти причудливые созданья отталкивались от земли во время своих резвых прыжков. В их морфологии не было ничего лишнего. Только бликующие тельца-пятнышки, да пара лапок-лучиков. Удивительные дорожные миражи.
-Аномалия класса АДЦ-Н-15, -нарочитым профессорским тоном произнёс удовлетворённый моим удивлением Робин. -"Ложные зайчики". Или "ложнозайчики". Напоминают объёмных солнечных зайчиков с ножками. Именно из-за этих ребят зону расширили.
-Они что, опасны?
-Не опаснее обычного миража. Возможно, это и есть мираж. Во всяком случае, догнать их ещё никому не удавалось. Они всегда маячат где-то на горизонте. Всегда.
-Поразительно. Глазам не верю, что такое бывает. Так это всё-таки миражи, или материальные существа?
-Да кто же их знает? Главное, что они безвредны. Одни из немногих.
Я всё наблюдал и наблюдал за убегающими вдаль "ложнозайчиками", удивляясь их живому поведению. Они двигались совершенно независимо друг от друга. Кто-то забегал вперёд, кто-то немного отставал, а потом пускался догонять своих собратьев. Наблюдать за ними не надоедало.
Тут машину несколько раз встряхнуло, и я сбил фокусировку. Оказалось, что мы переехали через железнодорожный переезд.
-Уже скоро приедем, — сообщил Робин, ткнув пальцем в сторону указателя, где белым по синему значилось: "ИЛИКТИНСК 33 км. СТОРОЖЕВОЕ 25 км. ПАУТОВКА 3 км."
Признаки приближающегося населённого пункта стали попадаться всё чаще и чаще. Брошенная ржавая сельхозтехника, какие-то полусгнившие деревянные сараи, заросшая бурьяном подстанция, и, наконец, старый сельский погост, утонувший в пышном травяном покрывале.
Указатель с надписью "ПАУТОВКА", на сей раз белый, с выгоревшими серыми буквами, соседствовал с монументальной бетонной автобусной остановкой, за которой практически сразу маячил поворот на грунтовую дорогу. Робин привычно выкрутил руль, и машина съехала по скату, шурша мелким гравием.
Начались немые отголоски бывшего человеческого поселения. За краем лесопосадок показались первые заколоченные дома разной степени разобранности. Видимо, неподалёку случался пожар, оставивший после себя пару полностью выгоревших изб, напоминание о которых отображалось в закопчёных печках, уныло поднимающихся над заросшими пепелищами. Так же пострадал придорожный ларёк, от которого остался только угольно-чёрный металлический каркас.
Затем нам встретились два трактора. Один — гусеничный, видимо безуспешно пытался вытащить из ямы второй — колёсный. Но в итоге, по неизвестной причине, их оба бросили у дороги. Чуть подальше притулился самосвал КрАЗ с полуоткрытой дверью. Меня поразило то, что из грунта, насыпанного в его кузове, проросли молодые деревца. Эта картина была наглядным отражением суровой действительности. Природе наплевать на наш уход. Она продолжает жить дальше, сама по себе...
-Это село когда-то было довольно крупным, -поведал Робин. -Здесь была ферма, лесопилка, школа, клуб. А теперь из полсотни домов, жилых осталось только пять. Да и те вот-вот опустеют.
Мы проехали под зловеще нависающим над дорогой Л-образным столбом, держащимся на проводах, которые каким-то чудом ещё не оборвались. Дорога начала постепенно уходить вправо, превращаясь в едва заметную колею. Трава шуршала и скреблась по днищу машины. По этой дороге явно не ездили уже очень давно. В стороне, над высоченным бурьяном виднелась длинная дырявая крыша пустой фермы, над которой кружили вороны. О том, что здесь когда-то была дорога, теперь свидетельствовала только шеренга однотипных столбов, вдоль которых ползла наша многострадальная ГАЗель.
За зданием сельсовета, на удивление хорошо сохранившимся, начиналась "жилая территория" Паутовки. От внешней деревни она была отгорожена неказистым заграждением из сетки рабицы и колючей проволоки, намотанной как попало. Ограду, судя по всему, поставили нелегальные поселенцы, чтобы в их маленький мирок не вторгались дикие звери. От людей она вряд ли защит. Да и откуда здесь взяться людям?
По ту сторону ограды, привалившись спиной к столбу, дремал щуплый пастух, рядом с которым на траве валялась пара флегматичных коров. Остановившись возле закрытых ворот, судя по декору, снятых со школьного забора, Робин призывно бибикнул. Пастух встрепенулся, огляделся, поправил картуз, и начал тяжело подниматься на ноги. Это был дряхлый, сутуловатый старик с жиденькой бородёнкой.
Подковыляв к воротам, дед начал неторопливо их открывать, разматывая проволоку. Коровы подняли головы, и, не переставая жевать, следили за его движениями. Наконец створки ворот были распахнуты настежь, и мы въехали внутрь. Тормознув на секунду, Робин крикнул деду:
-Добрый вечер, дядь Петь!
Старик кивнул в ответ, и приветливо помахал свёрнутым хлыстом. От сердца немного отлегло. Мы вновь были среди людей. Среди нормальных, не вооружённых, доброжелательных людей. На душе стало полегче.
Машина проехалась по ухабам, и бутылки возле моих ног подозрительно зазвенели. Я поставил их на колени, и ухватил понадёжнее. Не хватало только их разбить.
ГАЗель остановилась возле большого, ухоженного дома. За забором суетились люди. Пожилой мужчина с лопатой в руках, заметив машину, издал радостный возглас, и поднял руку в знак приветствия.
-Максим приехал! -весело воскликнула женщина, примерно такого же возраста, копавшаяся в огороде.
Рядом с ней стояла старушка в платочке, которая не спускала с нас подслеповатого взгляда. Где-то в глубине двора залаяла собака. Похоже, Робина тут заждались. Бегло взглянув на калитку, водитель заглушил двигатель и распорядился:
-Приехали! Можете выходить!
Компания в салоне загудела и потянулась на выход. Я тоже вышел из кабины, позвякивая своими бутылками. Ноги утонули в упругом травяном ворсе, из которого тут же выпрыгнул потревоженный кузнечик, сухо срикошетивший об заборную доску. Обойдя машину, я присоединился к остальной команде.
Тем временем, Робин обнимался с хозяевами дома, которые встречали его как родного сына. Это не удивительно. Сейчас он был единственной ниточкой, связывающей их с цивилизацией.
Мужчина поинтересовался, привёз ли Робин сигареты, и несказанно обрадовался, когда тот ответил, что привёз. Старушку больше волновало постное масло и лекарство от головной боли. Робин кивал, наслаждаясь их детской радостью. Он напоминал чудаковатого барина, вздумавшего побаловать своих обнищавших крестьян. Пока они с хозяином вытаскивали из машины провизию и аккуратно переносили её в дом, к нашему двору начали подтягиваться остальные жители Паутовки.
-Семёновна, эт чаво, Максим приехал штоля? — прокричала через калитку подошедшая бабушка в старом, истёртом до дыр пальто.
-А ты сама не видишь штоль? -ответила хозяйка дома хвастливым тоном.
-А я смотрю машина стоить, вродя яво.
-Его, его. Чья же ещё-то?
-О-о. То-то я гляжу, машина приехала. Чья, думаю, машина. Не Максима ли?
-А конфеток привез, Максим, конфеток-то?! -тоненьким визгливым голоском запищала очередная подошедшая старушка.
-Привёз, баб Зин, привёз, -деловито ответствовал Робин, не оборачиваясь в её сторону, и тут же с серьёзным видом обратился к хозяину дома. -Как там моя ласточка?
-В полном ажуре, -тот картинно присел, разведя руки. -Работает, как часики. Заводится — только толк! И зажурчала. Я ж её, родимую, всю перебрал до винтика, всю смазал, отрегулировал. Вот только перед твоим приездом заводил. Проехал до шоссе и обратно. Никаких оказий. Полный порядок.
-Это хорошо. Вы только это, давайте потом делёжкой заниматься. А прежде моих ребят распределите, кого куда.
-Ну, мы четверых разместим, вместе с тобой — запросто. Там семейные есть?
-Вот эти двое и те. Эти, кстати, иностранные граждане. И я бы хотел, чтобы именно вы их приютили. Всё поспокойнее будет, если они рядом со мной заночуют.
-Замечательно. А вторую пару Егоровна возьмёт. Возьмёшь, Егоровна?
-Да чавож не взять-то хороших людей? Возьму касатиков.
-Ну, вот. Мы значится берём тебя, иностранцев и вон, мужичка того. Этих семейных — к Егоровне. Двоих ребят: того, что в шляпе, и вон того, с телевизором — Гришаевы возьмут. Волосатика — к Зинаиде поселим, говорливого — к Петру Николаичу, а этого...
Взгляд хозяйки остановился на мне, но не успела она открыть рот, как Робин её опередил:
-А этого к дяде Гене определим.
-К Притукнутому? Это зачем?
-Парень — писатель. Хочет дядьгенины байки записать для своей книги.
-А-а, вон оно как. Ну, тады ладно. Пущай. Токмо Притукнутый его всё равно не возьмёт. Он совсем от нас отделился. Живёт как битюк.
