Охотник на ведьм

— Ты переоцениваешь свои силы, итак я в последний раз спрашиваю: где он? — произнес монах даже не поморщившись.

— Он в подземельях Храма святого Лекоса, — прохрипела Элина и прикусив язык попыталась заставить противника умереть.

— Пустая трата сил, ты даже инициацию не прошла, — хмыкнул монах и прежде, чем девушка успела задать следующий вопрос одним рывком сломал ей шею. Несколько мгновений он смотрел на распростершееся на полу тело, а затем спокойно вышел. Но этого Элина уже не видела, все ее внимание сосредоточилось на одной крайне непростой задаче — выжить. О том, кто это был и почему вдруг решил оставить ей жизнь можно будет подумать позже.

* * *

Чтоб я так жил! Умеют же некоторые индивиды устраиваться... Обстановка внутри просторной комнаты мягко говоря не соответствовала двери. Роскошь, роскошь и еще раз роскошь, но не такая как в магистрате Коперхила или в домах печально известных 'новых русских' нет, тут все было совершенно иначе. Уют и роскошь сочетались так органично, что сразу возникали мысли об профессиональных дизайнерах и прочих прелестях моего века. За всем этим великолепием я как-то не сразу заметил хозяина.

— Добро пожаловать в мою скромную келью. — Мужчина среднего роста мужчина, раскинул руки в приветствии. Надо сказать что помимо роста средним был так же возраст, одежда и выражение лица. Вообще если бы кому-то пришло в голову нарисовать того самого 'среднестатистического' высокопоставленного церковника то этот мужик подошел бы просто идеально. Впрочем, стоило приглядеться внимательнее и становилось понятно что этот индивид куда занятее. Богато расшитая серебром и золотом ряса, холеные руки и удивительно равнодушное лицо. Даже не равнодушное, а какое-то бездушное выражение прикипело к нему словно маска.

— И чем же я обязан визитом в сию скромную обитель? — Поинтересовался я изучая обстановку, вернее я старался чтобы мой взгляд скользил именно по ней, внимание же я сосредоточил на своем собеседнике. Уж очень это примечательный человек. Кем бы он ни был но манера держать себя да и эта 'скромная обитель' выдавали в нем человека обладающего большой властью. Только вот зачем ему я? Хм... понятно зачем, если ему стало известно, как именно я появился в этом мире, то интерес вполне объясним. Я бы даже сказал: закономерен.

— Скажем, мне стало любопытно. — Улыбнулся хозяин кельи, и было в этой улыбке нечто такое, что заставило меня поежиться.

— И чем же вызван интерес к моей персоне столь высокопоставленного лица? — Полюбопытствовал я сосредоточенно изучая необычного вида канделябр.

— Видите ли, молодой человек, вами заинтересовались очень могущественные люди, и мне любопытно чем именно вы привлекли их внимание. — Как то буднично произнес хозяин кельи. Надо отдать мне должное я удержался от удивленного возгласа и последующих радостных воплях.

— Не понимаю, как это относиться ко мне? — Спросил я ровным голосом.

— Ну же не стоит скромничать, я знаю куда больше, чем вам кажется. — Усмехнулся мужчина, весьма примечательно усмехнулся, двигались лишь губы. Такое ощущение, что у него на лице маска.

— Что именно? — Поинтересовался я спокойно, к подобным провокациям у меня давно уже выработался иммунитет. Так что конкретику на стол, пожалуйста.

— Ну, хотя бы то, что вы новичок в нашем мире. — В тон мне ответил церковник. Вот это был удар, что ж этого следовало ожидать, вот только любопытно откуда он это узнал? Едва ли здесь существует телефон или даже телеграф. Да и сомневаюсь я, что Аврелий сообщил то, что ему известно обо мне этому индивиду. Да и старик настоятель того монастыря не мог передать сведения так быстро. Что-то тут не так. Нет, это конечно паранойя, но мне, почему-то не хочется доверять этому человеку. Такой сожрет с потрохами и не поморщиться. Да и вообще откуда твердолобому церковнику знать о других мирах? Это ж ересь несусветная, если я правильно понял рассказы Аврелия о здешней вере, то никаких рассуждений о других мирах быть не может. А если это так, то признание этого человека вполне могут быть ловушкой, нужно все отрицать, иначе точно сожгут за ересь и на этот раз вполне обоснованно. Нет уж пусть сначала тот, кто стоит за Аврелием вытащит меня из лап своих конкурентов, тогда можно будет и полюбопытствовать, да и то очень осторожно.

— Не понимаю о чем вы? — Изобразил я самое искреннее удивление из своего арсенала.

— Все вы понимаете. — Усмехнулся церковник.

— Я потерял память, и не помню, как оказался в монастыре, но причем здесь другие миры, к тому, же верить в то что господь создал еще один мир, по меньшей мере, глупо.

— Разве? А вам не приходило в голову, что Творец в своем величии создал мир куда более сложным, чем вы можете его представить, или вы хотите оскорбить Всевышнего усомнившись в его способностях? — Парировал мой выпад церковник, что ж состязаться с этим человеком в богословии мне явно не по плечу, он просто размажет меня по полу а потом сожжет как еретика. Еще Торквемада доказал что благодаря широте трактовок святого писания в ереси обвинить можно кого угодно, было бы желание.

— Богословие безумно интересная тема, но я бы предпочел вести подобные беседы в другое время, поэтому давайте вернемся к тому с чего начали. Я не помню, как очутился в монастыре, Аврелий высказал предположение, что провал в памяти вызван проклятьем какой-то богохульной мерзости. — Произнес я перерыв весь свой словарный запас в поисках соответствующих слов.

— Любопытная реакция. — Пробормотал собеседник, не скрывая насмешку. Мало того что этот непонятный церковник изъясняется будто высоколобый так он еще и смотрит на меня как энтомолог на один из редких подвидов бабочек. Или все же энтомолог? А, черт! о чем я только думаю? Тут нужно придумать, как держать себя, чтобы максимально увеличить мои шансы на освобождения, а не о том, как правильно спеца по насекомым назвать.

— В любом случае юноша, за несколько минут разговора вы наговорили как минимум на сожжение. И поверьте сидящие за стеной монахи слышали каждое слово, более того они еще и записали для верности. Так что ваша судьба в моих руках. — Поведал мне церковник доверительно. Тут-то меня и проняло. Этот гад сейчас предложит мне выбор, или я иду на костер или работаю на него. Хотя какая это работа? Это рабство.

— Какая восхитительная гамма эмоций. — Улыбнулся церковник. — Я вижу, вы правильно оцениваете ситуацию юноша, в вашем возрасте это большая редкость. Проклятье этот урод, еще и по лицам читает ничуть не хуже чем по бумаге.

— И какова же альтернатива костру? — Поинтересовался я с трудом взяв себя в руки.

— Милосердное удушение, а уже потом сожжение. — Улыбке этого урода мог позавидовать и саблезубый тигр. Хотя нет, вру, это скорее улыбка кобры уже отравившей свою жертву и теперь с любопытством наблюдающее за попытками полупарализованной жертвы отползти в сторону. Но вовсе не это самое гадкое, самое гадкое в том что я не дурак, и приму предложение, лучше быть повешенным чем мучительно сгорать за живо на костре.

— И что же нужно чтоб ко мне проявили милосердие? — Поинтересовался я прокручивая в голове слова успокоившей меня в Олидбурге молитвы. Если она не поможет, то я рискую сойти с ума от страха. Короткое четверостишье проскочила через сознание словно искра разом обрубив страх и сомнения.

— Сущий пустяк. — Сообщил клирик усаживаясь в глубокое кресло с широкой спинкой. Тонкая резьба покрывала каждый сантиметр ножек и подлокотников. Вся эта информация оседала где-то на задворках моего разума вместе тысячами других деталей совершенно неважных на первый взгляд. — Мне нужно чтобы вы юноша рассказали о своей связи с епископом де Лагуэ. А так же о тех злодеяниях, что он совершал на ваших глазах.

— Думаю, не лишним будет, упомянуть о деятельности подконтрольного ему культа развращающего целую марку. — Продолжил я мысль хозяина кельи. Что ж предположение о том, что этот дяденька с бездушным лицом — конкурент покровителя Аврелия оказалось верным.

— Прекрасная мысль, и главное очень полезная. — Вновь показал специфическую улыбку клирик. Любопытно за что они грызутся? Какая ставка в этой игре? А, не важно! Главное придумать, как выбраться отсюда живым.

— Ну, так как, ты уже решился? — Перешел на 'ты' клирик, разом утратив те крохи благообразности, что до этого у него были. Вот значит как, с игрой в вежливость покончено.

— Думаю, я откажусь. — Ответил я выдавив из себя улыбку, несмотря на то что страха не было, чувствовал я себя очень паршиво, надо быть идиотом, чтобы не понять что за этим последует. Но все же пусть лучше меня пытаются сломить чем я получив нужное сожгут. К тому же чем дольше я сопротивляюсь, тем больше будет времени у тех, кто хочет меня вытащить отсюда.

— То есть, упорствуешь? — Холодно уточнил клирик, думаю, он и есть тот епископ по чьему приказу меня сюда и притащили. Но тогда что там за 'хозяйка' которая хотела меня препарировать?

— Не упорствую, просто отрицаю абсурдные обвинения. — Уточнил я в свою очередь.

— Ты ведь понимаешь, что делают с теми, кто упорствует? — Спросил епископ, выделив последнее слово. 'Уррод! Конечно, я понимаю, но я хочу жить!' — Прорвались сквозь барьер клочки гнева.

— Повторяю, я не упорствую, и готов оказать любое содействие для того чтобы прояснить это досадное недоразумение. К тому же я не знаком с епископом де Лагуэ так что не могу сказать о нем ничего не погрешив при этом против истины. — Парировал я рассчитывая что писцы запишут и эту часть нашей беседы. Если конечно это не блеф со стороны собеседника. От подобного индивида можно ждать чего угодно.

— К тому же рискну предположить, что раз уж он достиг столь высокого звания, то это исключительно верующий и достойный человек ведь не никто не стал бы назначать на столь высокий пост пройдоху, и уж точно не позволил бы ему заполучить столь высокий сан. — Добавил я впившись взглядом в собеседника, но он меня разочаровал, вместо того чтобы вспылить он неожиданно успокоился, и было в этом спокойствии нечто неестественное. Ну не может нормальный человек так резко погасить гнев. Или может? Например, я сам проделал то же самое со страхом пару минут назад.

Тем временем епископ поднял со стола золотой, а может просто золоченый колокольчик, мелодичный звон из-за натянутых до предела нервов прозвучал набатом. Я едва не оглох, епископ же казалось, не обратил на это ни малейшего внимания. Не успел я разобраться с этой странностью, как в комнату ворвалась приснопамятная троица непонятных людей в плащах и шляпах. Забавно, но они не соизволили их снять даже в помещении. На этом забавные вещи кончились, в считанные мгновения меня скрутили хотя я даже и не помышлял о сопротивлении.

— Лок, Гарель, отведите его в комнату покаяния, ему явно требуется разъяснить некоторые вещи. — Обратился к своим людям епископ. Именно своим, по тому как у тех кого назвал по именам чуть ли не собачья преданность на лицах застыла. Боже да они не виляют хвостом только по тому, что у них его нет!

— Будет исполнено святейший! — В один голос гаркнула троица, и прихватив меня с собой покинула роскошно обставленное жилище епископа. Или быть может я не прав и это кто-то другой? Не важно, в любом случае это кто-то достаточно важный чтобы отдавать приказы даже паладинам. Думаю здесь, как и в нашем мире, паладином мог стать далеко не каждый дворянин или даже монарх.

Вытолкав меня из кельи епископа, троица разделилась, двое потащили меня куда-то вглубь здания, а третий чье имя так и осталось для меня неизвестным, беззвучно растворился, где то в коридорах. Не знаю, куда именно меня тащили, но это явно где-то под землей, во всяком случае, несколько лестниц ведущих вниз на это недвусмысленно намекали. Хотя, что тут непонятного? В пыточную меня тащат, в пыточную! и что-то сомневаюсь, что меня там плюшками с чаем, угощать будут. Таившийся все это время где то в глубинах сознания страх вырвался наконец на волю, от того чтобы задергаться в руках парочки псов епископа меня спасло кристально чистое понимание что ни к чему кроме побоев это не приведет. Спустя несколько минут весьма бодрой ходьбы по довольно неухоженным коридорам и меня втолкнули в сырую комнатушку. Избавиться от сырости не помогала даже пылающая жаровня в центре комнаты. Впрочем, мое внимание сосредоточилось вовсе не на ней. Взгляд мой немедленно прикипел к целому ряду сверкающих орудий. Вот оно значит как? Сейчас меня будут резать на ремни, и никто мне не поможет. И что-то мне подсказывает что поход к стоматологу без ультрокаина будет сущим пустяком на фоне того что сейчас придется испытать. Видимо часть моего страха отразилась на лице, поскольку приковывающий меня к деревянной пародии на кресло урод довольно улыбнулся. Боже, да ему же нравиться чужой страх. А чего я ждал? Что палачи будут нормальными людьми? Так, так! надо успокоиться, расслабиться и помолиться. Точно, помолиться вдруг всевышний ответ как тогда в Олидбурге. Ускоренная регенерация мне была бы очень кстати, да и сила бы не помешала. Путаясь в словах, я начал молиться, одновременно стараясь не двинуть лыжи от страха. 'Господь всемогущий, прости меня грешного и помоги выпутаться из глубокой дупы в которую я попал твоими усилиями' — Шептал я отчаянно надеясь на чудо. В ответ на слова этого спича по телу прокатилась теплая волна и... и ничего! Проклятье, черт! Черт, вот уродство! Ну почему тогда сработало, а теперь ничего?! Или все дело, что тогда противником был красноглазый уродец повелевающий кровью, а теперь слуги церкви? Неужели все дело в этом?

— Ну вот, вижу ты созрел для того чтобы оценить мое искусство. — Голос епископа оказался для меня полной неожиданностью. Как этот гад оказался в пыточной?

— Видишь ли, я своего рода скульптор. — Доверительно поведал мне этот уродец в рясе. Причем расшитая золотом и серебром осталась, по всей видимости, в его келье. Теперь епископ красовался в обычной дерюге украшенной буроватыми пятнами, и будет наивно думать, что это пятна от соуса.

— Поверь, я умею создавать настоящие шедевры. — Вкрадчиво сообщил епископ, взяв в руки широкий чуть изогнутый резец. Впервые на его лице появилось, какое-то оживление, во всяком случае, морда этого урода больше не напоминала маску, теперь на ней светилось плохо скрываемое вожделение. Господи да тут, какой-то заповедник больных на всю голову психов, да они же кайфовать будут, распиливая меня на кусочки. Господи ну за что? Пожалуйста, прости грешного, если я выберусь из этой передряги я буду примерным мальчиком. Я буду помогать сирым и убогим, я раздам честно присвоенные деньги купца нищим. Я стану роптать, уничтожая богопротивных тварей, да я даже молиться начну регулярно. Господи, ну пожалуйста, прошу тебя! — Взвыл я уже вслух, под аккомпанемент злорадного хохота епископа. Тем временем этот монстр в рясе прокалил над огнем жаровни свои инструменты. В руках у него теперь красовалось узкое длинное лезвие. Кончик орудия пыткам раскалился докрасна, остальная часть уже успела поостыть до темно багрового. 'Сейчас меня будут этой штукой резать' — Мелькнула в голове паническая мысль, и это оказалось последней каплей. Я потерял над собой контроль. Я бился в оковах, подвывая от страха, пытался освободиться, но прочная сталь пресекала эти попытки на корню. Наконец раздался громкий треск, вслед за ним звякнули какие то железки. Неужели мне все же удалось вырваться, однако новая попытка освободить руки оказалась столь же безуспешна, как и предыдущие.