— Скажи, — юноша протянул к демону раскрытые ладони, — что между нами? Правду...
— Я люблю тебя. — Змий говорил ровно, хотя все внутри клокотало.
— Ты действительно не помнил, что тогда произошло? — поверх рук ангела легли руки демона. Граан наклонился вперед, разглядывая юношу через стол.
— Действительно.
— Но ты не собирался искать брата?
Зеленые глаза стали темнее, вертикаль зрачка сузилась.
— Я найду его теперь.
— Ты найдешь. Что дальше? — голубые озера остывшей радости залились на мгновение цветом источника. Змий утонул в эту секунду в раю, а потом вновь оказался на берегу, как рыба, что задыхается и молит о любви.
— Дальше... — задумчивость, не присущая темным лордам. Поиск в себе и вне себя. Неужели юноша не видит, что чувствует демон? Ведь он общался с такими, как он... С Малалом — мятежным волхвом, учившемся во вране и предавшем его.
Ревность ударила в черные три сердца. Заколотилась кононадой в голове.
— Дальше ты решишь сам. Я дал слово — я тебя не держу.
Змий не знал, врет ли он в данную минуту, но точно — просто так история не закончится. И, конечно, на войне все средства хороши.
— Ты переворачиваешь дома темных лордов? Из-за какого-то сати.
-Нет, Габриэль, из-за тебя! И завтра я иду к Дагону. В пасть океана. Там мрак еще гуще. Там территория моего старшего сына. Если Микаэль у него, цену назначат немыслимую. Я могу лишиться всего... — Змий говорил медленно, чтобы смысл каждого слова доходил до милого юноши и вызывал в нем сочувствие. Приумножить опасность предприятия, задурить нежную головку.
Нет никого сильнее дракона, и вран его создание, но ведь можно обманывать. И никто не запрещал запутывать юношу в сетях слов и действий. Габриэль боится Дагона. Габриэль обязательно пожалеет Змия.
— Ты уверен, что должен?
Какая трогательная забота! Солнышко, я только и жду, когда ты раскроешься и позволишь впиться в зерцала мощной хваткой.
— Ради тебя — да! Конечно...
И Змий не преувеличивал. Ради цели получить Габриэля обратно демон готов был убить сына, если тот заартачится. А Еще найти Малала и растерзать и его, если слухи о связи с любимым правда.
Но юноша видел лишь неподдельную любовь в граане. Лишь привлекающую красоту, которая растопляла мягкое сердце ангела. И чем сильнее Змий желал, тем привлекательнее становился.
Даже в мелочи Габриэль не мог отказать темному лорду, а потому уже вечером вернулся в спальню и лежал вновь в кровати коварного лгуна, что гладил потускневшие волосы ангела, шептал тому успокаивающие заклинания и надеялся, что еще раскроет дверь в огонь. Кажется, они так и уснули — под музыку ласковую магии, под нарисованным Змием синим небом с мерцающими звездами вселенной в колыбели из алых роз. Сама тьма и серое тоненькое создание, в котором прятался яркий свет, теперь накрепко запертый за семью печатями. Ибо сати милосердны к несчастным и не должны отдавать себя врану.
А утром Змий поцеловал теплые губы. А утром он превратился в тень солнца. И схватив Нургла, как прикрытие, упал в самую бездну океана отчаяния, терзаемый предчувствиями скорой судьбы.
10
Когда во вране начинается шевеление, демоны знают, что это их властитель слишком раздражен возникшей преградой. Особенно энергию чувствует Дагон, самый первый из темных лордов. У Дагона много последователей. Его магической силой пользуются ведьмы, колдуны и прочая нечисть. И домов у демона сотни, но самый богатый из них — черного кирпича со светящимися в ночи прожилками — находится на дне океана кошмаров. Попасть туда можно лишь одним путем — через коридор отчаяния. А отчаяние испытывает любой, кто утратил надежду и стал сам пустотой. Но данное правило, конечно, не касается других граанов. Тут дело в общей крови. И в общей цели — подмять под себя весь мир.
Дагон давно ждал гостей к себе. Долгие годы он ведал, что однажды случится так — карты поменяются и сложатся именно определенным образом. Габриэль перейдет Змию. Микаэль окажется во власти Дагона. И конечно, правитель врана опять будет недоволен.
Дагон купил мальчишку в самом расцвете вранской осени. Расплатился наличными, дождался, когда сати доставят к огромной карете, запряженной черными вихрями. Не все пользуются технологиями, некоторые предпочитают магические способности. И через секунду уже ехал по мрачно выжидавшему наступления холода Маату к побережью, к клокочущему океану Хронусу.
Дагон сидел спокойно на своем кресле, что раскачивалось в такт движению колес. На его удлиненном, золотистого оттенка лице выделялись лишь черные, без белков глаза. Остальные черты были смазаны тенями. Одетый во все черное, он походил на черного монаха, но еще больше — на мрачного колдуна, знающего все тайны мироздания.
Дагон смотрел на расположившегося напротив мальчика, который забрался с ногами в кресло и теперь дрожал от холода спускающихся синих сумерок. Щуплый, маленький, закутанный в накидку с печатями аукциона, что держали раба от лишних телодвижений. Длинные черные волосы, бледная, почти голубая кожа и синие, как васильки, глаза.
Он переродился десять лет назад. Значит, он погиб тогда — при бегстве или очень скоро после него. А воспоминания? Демон легким движением энергии поцеловал нового сати в круглый лобик — память кто-то усердно стер.
Что же произошло тогда? Как вероломный Малал пробрался в два темных дома?
— Страшно? — не нужно пугать ребенка. Благородная кость, изящный профиль, великолепные данные, когда сати вырастет.
Микаэль отрицательно покачал головой. Еще и храбрый мальчик.
— Ты понимаешь, что произошло сегодня? — Дагон достал трубку и закурил траву, дым которой успокаивал и расслаблял.
Мальчик опять кивнул. А потом нерешительно заерзал на месте и спросил:
— А куда мы едем?
— Ко мне домой, малыш. В волшебный дворец. — темный лорд придал лицу более человеческие черты. Наклонился к Микаэлю, разглядывая покупку ближе. Вдохнул сладкий запах источника. Великолепен. Покладист. Общителен. И совершенно не боится.
— Хочешь сладкого?
— Хочу, — милая скромная улыбка. Дагон достал из тьмы шоколад и подал ребенку.
— Как тебя зовут?
— Микаэль. А тебя?
— Дагон. — демон потрепал мальчика по макушке. Затем тяжело вздохнул. — Вероятно, я буду тебе отцом теперь. Ты не против?
Микаэль оценивающе оглядел демона, задумался, а потом согласился:
— Отца у меня все равно нет, только брат. — еще помолчал. — А что ты умеешь? Ты же демон!
— Много чего, — улыбнулся Дагон, наблюдая из окна, как темнота города отступает, а впереди открывается мерцанием дорога в океан, в самую глубину. Чернильные воды раскрутились в воронку, и карета на полной скорости рванула в самый центр. — Тебе понравится.
И граан был уверен, что именно так и случится. Он не собирался принуждать юного сати до поры до времени. Его волновало получить обратно свою добычу, подло украденную из спальни: радость радостей, Габриэля. А потому Микаэля ждал достойный прием, отдельная комната, куча игрушек, которые заинтересовали бы мальчика, добротная одежда и учителя.
Граан чувствовал потенциал в маленьком сати, восхищался его любознательностью, наблюдал за изменениями в физиологии своего приобретения. Проводил с Микаэлем массу времени, обучая того некоторым приемам волховства — излечивать раны, рисовать реальности и двери в нужные места, доставать предметы и много еще чему самому простому и необходимому в жизни. Мальчик отвечал благодарностью. Он внимательно слушал, прилежно учился и называл Дагона отцом, словно позабыл о мире источника. Но иногда в синих глазах появлялась тоска: тогда Микаэль мог часами стоять у окна и смотрел на сине— фиолетовые волны, на толщи воды, окружавшие дом его хозяина, и темный лорд чувствовал, что сати думает о брате, о Габриэле, призывает его, плачет и умоляет забрать.
Демон делал вид, что не замечает этих слабостей. Он творил свое колдовство, зажигал фитиль времени и ускорял ход событий. Он делал так, чтобы игрушка росла быстрее. Чтобы достигла половой зрелости, чтобы...
Да, он желал этого тонкого подростка, которому через пару месяцев исполнилось уже четырнадцать. Как? Людям вряд ли понять, но бывает и на Земле время вдруг пускается вскачь или замедляется до черепашьего шага. Дагон управлял временем виртуозно, не затрагивая собственного, а лишь делая события чужой жизни молниеносными.
И вот уже Микаэль входит в его кабинет в том же возрасте, в котором умер десять лет назад. Садится на край стола, заглядывает с интересом в бумаги с отчетами по приискам, при этом успевая вгрызаться в алое яблоко. Микаэль высок, тонок, волосы его, как вороново крыло, достигают пояса, закручиваются непослушными кольцами волн хроноса, блестят черным жемчугом соблазна. Микаэль обрел все повадки сати, в чьей груди бьется источник. Изящество, мягкость движений, голос ангела. Он гладкая раковина чаяний черного демона, приятственная глазу и слуху, желанный плод в райском саду на низкой ветке.
Микаэль думает, что прошло семь лет. И доверяет Дагону, как никому на свете. О, эти судьбы! Шахматные фигурки на доске, которую так легко поменять.
— Интересуешься? — демон погладил своего мальчика по щеке. Нежнее только шелка из Древней Индии.
— Угу, опять подсчитываешь доходы! — Микаэль настырно лез в документы, мешая граану сосредоточиться.
— Не мешайся, — Дагон попытался шутливо оттолкнуть юношу, но тот практически упал на стол и, стреляя глазами, попросил: — Поехали в город! Развлечемся! Скучно...
Демон сощурился. Конечно, выпусти козлика, он все магазины на свои прибабахи перевернет, а потом станет опыты в лаборатории проводить. Вот ведь пытливый ум оказался.
— Не сегодня. Завтра заседание. Нужно подготовиться.
— Ну, Дан! Не упрямься! — васильки в глазах нахаленка расцвели ярко, как под летним солнцем, лишая граана на секунду сосредоточенности. И тогда древний демон уже по-другому посмотрел на своего приемного сына. Вырос. Сейчас. Удалось. Сдвинуть пласты, ускорить процессы, прокрутить годы вперед.
— Ладно, — протянул Дагон, откладывая бумаги в сторону. — Поехали! Но с одним условием.
— Что угодно! — Микаэль резво соскочил со стола, не ожидая никакого подвоха, так как считал, что демон уже семь лет растит и воспитывает его. Граан улыбнулся узко и подло.
— Великолепно! Запомню...
И он помнил: пока ехали до Маата, пока покупали порошки, пока разглядывали всякие там приборчики, в том числе и микроскопы. Пока просто бродили по магазинчикам. До того момента, как оказались опять под океаном в центральном зале с кучей покупок, которые демон приказал разобрать слугам.
— А теперь обещанное, — Дагон цепкой клешней обхватил запястье ничего не подозревавшего юноши, который теперь снял черное пальто и остался в длинной синей рубашке и широких синих же штанах. Микаэль посмотрел на граана пристально, словно прочитал в нем угрозу.
— Чего? — не понял он.
Дагон потянул сати на себя. Резким движением завел обе руки юноши за спину и прижал к себе. Черные глаза сверкнули двумя алыми звездами. И в следующую секунду жадный рот накрыл губы пленника поцелуем, который ошеломлял сознание магией и напором. Энергия желаемого секса полилась в Микаэля гремящим потоком, оглушила его, лишила ориентации в пространстве. Он даже не сопротивлялся, просто расширил невинные глаза и поддался. Язык проник в рот. Коснулся горячей лавой языка юноши, и в следующий момент Дагон уже отпустил своего сати.
Тот качнулся из стороны в сторону. Ошалело отступил, отвернулся, секунду медлил, а потом, не поворачиваясь, побежал в первый коридор, в сторону библиотеки, при этом ни разу даже не обернулся.
Граан не преследовал мальчишку. Его сомнения, его возмущение, его испуг и перемешанность чувств теперь не в счет. Главное — первый шаг сделан, и незачем объяснять, как господин относится к ангелу, у которого синим пламенем горят крылья за спиной.
Мужчина неспешно отправился к себе, принял душ и, наконец, улегся в кровать, но заснуть так и не мог. Дагон ощущал неясные колебания в пространстве, почти видел Змия, что входит в его дом с наглой просьбой и злился. Словно все происходит наяву.
Потом глаза темного лорда закрылись, призывая стихию разврата. Алым извилистым ручьем та потекла по направлению к Микаэлю и стала терзать его кровь и звать, и ласкать, и обманывать...
Юноша, что все это время сидел, закрыв голову руками в абсолютной темноте среди книг, вздрогнул. Он ощутил сильное желание. Его тело вспыхнуло. Оно не могло сопротивляться... Его били дрожь похоти, а голова внезапно перестала слушаться мыслей и отключилась.
Стук в дверь. Дагон приподнялся на кровати.
— Кто?
— Можно? — голос Микаэля дрожал, как от сильной лихорадки, и граан видел, как он мнется нерешительно, готовый бежать прочь и удерживаемый алыми всполохами.
— Входи, мальчик мой, открыто, — Дагон снисходительно улыбнулся юноше, который вошел и теперь стоял на пороге. — Ты хочешь что-то сказать?
— Да, то есть нет... — запинка, прикусанная губа, дрожание и шаг вперед.
— Закрой дверь, прохладно. — темный лорд поманил Микаэля приблизиться. Теперь он будет учить его другому искусству. Важному, главному... — Не бойся, я не укушу. Так что ты хотел сказать?
— Ты... там... в коридоре... — заикание, еще шаг к кровати и еще. Микаэль сел на край. Опустил плечи. Синее горение крыльев затрепетало напряжением. Очаровательная невинность.
Пусть сам скажет. Пусть попросит. Надавить алой змеей на льющийся поток желания.
— Поцелуй меня еще.
Дагон притянул сати к себе после этих слов. Вот и все, прошептали воды отчаяния. Вот и все — забилась трепетная птичка в руках.
Микаэль даже не сопротивлялся, когда его раздевали. Он упивался новым поцелуем, как важнейшей наградой в жизни, но что будет происходить дальше, даже не представлял.
Зато Дагон точно знал, что будет делать с юношей сегодня ночью. Он начал с поцелуев — трепетных, нежных, почти невесомых, приводящих в восторг. Потом руки стали гладить шею, плечи, гладкую грудь с бугорками мышц, опустились к упругому юношескому животу, потеребил колечко в пупке, которое граан вдел лично еще в детском возрасте. Губы Дагона стали настойчивее и требовали ответа. И Микаэль отвечал. Может, не совсем умело, но он так старательно двигал языком, что демон понял — его сати игра нравится все больше, а потому граан стал еще настойчивее и теперь спустился ниже и стал целовать соски драгоценного мальчика, что заурчал в ответ ласковым котенком и выгнулся вперед, показывая, как ему приятно. Рука Дагона в это же время скользнула к ногам, огладила гладкие бедра, сжала в руках ягодицы и бесцеремонно принялась ласкать нежные яички Микаэля, который застонал и погрузился в еще больший мрак от нарастающей в нем магии похоти.
А длинный язык темного лорда уже выписывал узоры на коже живота юноши, спускался ниже, волнительно поднимался обратно, обводя тонкие узоры вокруг сосков, пока не добрался до уже вскинувшегося члена и не оседлал его жарким ртом. Начал с головки, а уже через несколько минут захватил власть над бедным Микаэлем полностью. Это была сладкая пытка. Для обоих. Дагон томился ожиданием проникновения. Сати умирал от жара первого возбуждения.
