Аве, фемина!

Претор плюхнулась на скамью и без приглашения плеснула в кубок из стоявшего на столе кувшина. Смакуя, вытянула вино. "Чтоб ты поперхнулась!" — пожелала Октавия.

— Ты и вправду это устроила? — спросила гостья, довольно крякнув. — Я понимаю, что для тебя значит этот Игрр, но нельзя же сразу...

— Его пальцем никто не тронул! — зарычала Октавия. — Сам разбил себе нос и порвал одежду. После чего выбежал и крикнул, что пришлых убивают. Я не знаю, зачем он это сделал. Целы они! Все!

— Могу посмотреть? — встала претор.

— Идем! — обреченно вздохнула жрица.

К Игрру они заглянули в последнюю очередь. Как поняла Октавия, специально. После осмотра и пойдет торг. Дешево ей это не встанет.

В подвале было сумрачно, и сопровождавшей жрицу Касинии пришлось зажечь факел. Его свет выхватил из темноты мужчину, лежавшего на охапке соломы. Кровь, засохнув на лице, превратила его в жуткую маску.

— Да-а... — протянула претор, склонившись. — Славно отделали! Я же говорила, что сразу нельзя. Следовало подождать. Встань! — велела она мужчине.

— Не могу! — ответил тот голосом, полным страдания. — Меня изувечили.

— Касиния! — нахмурилась жрица.

— Врет! — сказал помощница. — Только раз и ударила. Ну, два...

— Такой, как ты, достаточно и одного, — хмыкнула гостья. — Эй! — окликнула она пришлого. — Как там тебя... Игрр? Ты, в самом деле, не можешь встать? Говори, как есть! Я Клавдия, претор Рома, прибыла, что восстановить справедливость.

— Из уважения к вам, госпожа!

Пришлый вскочил и поклонился.

— Я же говорила! — окрысилась Касиния. Она шагнула к пришлому и замахнулась.

— Стоять! — рявкнула Октавия. Касиния отступила.

— Так! — сказала Клавдия, оглядывая мужчину. — Из-за чего ты это затеял?

— Не хочу служить в храме.

— У тебя контракт!

— Не с храмом.

— "Фармацевта" его переуступили. Все законно.

— Меня заманили сюда обманом. Но если случилось, хочу работать по специальности. Я врач.

— Тебя пригласили в Пакс лечить?

— Нет! — признался Игорь.

— Тогда на что жалуешься? — пожала плечами претор. — Ты согласился работать, тебе такую возможность дают. Дело нетрудное, — ухмыльнулась она, — а плата хорошая. Ладно, пошумели и хватит. Сейчас тебе дадут умыться и принесут новую одежду. Переоденешься, и мы выйдем к людям. Скажешь им, что все хорошо. Ты просто не понял и испугался. Упал и разбил нос.

"Ловко! — подумала Октавия. — Потребует за помощь пятьсот золотых, не меньше!"

— Нет! — сказал Игорь.

— Мы можем силой! — нахмурилась Октавия.

— Что помешает мне снова разбить нос? Свяжете мне руки? Тогда не забудьте и рот заткнуть! Думаю, в таком виде я толпе понравлюсь.

"Духи Гадеса! — мысленно выругалась Октавия. — Вот же сволочь!"

— Чего ты хочешь? — спросила Клавдия.

— Пусть храм переуступит мой контракт — той, кого я выберу.

— Ни за что! — воскликнула Октавия.

— Как знаешь! — пожал плечами Игорь и повернулся к Клавдии. — У меня к тебе вопрос, претор. Когда суд над Лавинией Варр?

— Кхм... — кашлянула претор. — Я не готова ответить. Дело надо изучить.

— А что там изучать? Все просто. Есть заявление потерпевшего и свидетеля, улика в виде кинжала. Я настаиваю на скорейшем рассмотрении обвинения в суде, пока меня тут не зарезали. Кстати, если это случится, Рома восстанет — могу вам это обещать. Тогда речь пойдет не о контракте и даже не о должностях — о ваших жизнях.

— Выйдем! — сказала Клавдия жрице.

— Он не посмеет! — сказала Октавия, когда они выбрались из подвала.

— Уже посмел! — возразила претор. — Боюсь, ты не поняла, верховная: этот мальчик держит тебя за горло. Он оказался неожиданно умным. Вдобавок кто-то не менее умный его просветил. Пришлым, прибывающим в Пакс, неизвестны наши обычаи, они не говорят по-латыни. Этот же не только знает язык, но и догадался, что крикнуть. Зачем "фарамацевта" отправили такого к нам, не понимаю, но на твоем месте я бы остереглась. Уступи! Что тебе в его контракте?

— Дочь! — сказала Октавия.

— Предложим ему написать отказ от обвинения. Уступка за уступку. Думаю, он легко согласится. Не похоже, чтобы пылал местью.

— Но он посмел... — Лавиния сжала кулаки.

— Хочешь испортить ему торжество? — усмехнулась претор. — Это не трудно. До сих пор не было случая продажи контракта вновь прибывшего в Пакс. Мы вправе сделать это публично. Причем, так, что в Роме станут плевать ему вслед. Идет?

— Сколько? — спросила Октавия.

— Тысяча золотых! — торопливо сказала Клавдия.

— Если сумеешь оставить его в храме, — сказала Октавия. — И пятьсот, если контракт придется продать.

— Ладно! — согласилась претор.

10.

Игрр, выставленный на продажу. Голый

Проснулся я на рассвете. В подвале стоял сумрак, и солнечный свет, падавший из узкого окошка под потолком, уже рассеивал ночную темень. Некоторое время я лежал, вспоминая события вчерашнего дня. С претором мы договорились довольно быстро, чему в немалой степени способствовала бушевавшая за оградой храма толпа. Я согласился отказаться от обвинения Лавинии взамен на обязательство храма уступить мой контракт и не мешать в выборе нового владельца. И никаких стерилизующих микстур! С последним согласились с зубовным скрежетом. Мне проталдычили про закон, но я напомнил, что не служил в храме и в доказательство предъявил руку без браслета. Верховная пыталась возразить, но претор отвела в сторону и что-то прошептала. Жрица неохотно кивнула. Наши обязательства нанесли на пергаменты, претор, верховная и я их подписали, а к храмовому вдобавок приложили печать. Я умылся, переоделся в чистую тунику и, сунув свой пергамент за пазуху, отправился показываться народу. Вместе с парнями.

— Как у тебя? — спросил Олег дорогой. — Получилось?

— Вроде, — ответил я.

— Если что, кликни! — предложил Олег. Он оглянулся на шагавшую следом "штангистку". — Я этой... Так врезала, падла!

Я промолчал. Мы вышли на крыльцо храма, и в открытые ворота хлынула толпа. Стража остановила ее у ступеней. Претор, взывая к тишине, подняла руку и начала говорить. Я, перекатываясь с носков на пятки, выслушал легенду о перепуганном пришлом, который поскользнулся, упал, разбил нос, после чего, не приходя в сознание, воззвал к народу. Толпа слушала недоверчиво, но вид нас, чистеньких и здоровеньких, свидетельствовал в пользу официальной версии. Изложив ее, претор умолкла, и я насторожился. О продаже контракта не объявили. Теперь понятно, о чем шепталась эта жаба с понтификом. Нечестно играют! Толпа разойдется, меня уведут в подвал, а там отберут пергамент и примутся выколачивать дурь. Я поднял руку.

— Претор не все сказала! — объявил, когда толпа обратилась во внимание. — Поскольку наши отношения с храмом... хм... не сложились, мой контракт решили переуступить. Вот! — Я извлек наружу пергамент. — Подойди! — попросил стоявшую впереди димидию. Та легко взбежала по ступеням. — Читай! — я сунул ей документ.

— Все правильно! — подтвердила димидия, она же Лола, декурион турмы "диких кошек", пробежав глазами текст. — Контракт Игрра продадут! Он сам выберет его владельца!

Толпа зашумела. Некоторые нолы улыбались, другие выглядели недовольными. Нетрудно было догадаться, почему.

— Передай документ Виталии! — шепнул я добровольному глашатаю.

— Сделаю! — шепнула она и спрятала пергамент за пазуху.

— Умница!

Я наградил ее поцелуем. Лола улыбнулась и скользнула в толпу. Следом устремились фигуры в коротких туниках и штанах. "Кошки" не успели переодеться и явились в храм в военной одежде. Декурия Лолы в полном составе, все вооружены... Не отберут! "Штангистка" и претор это тоже поняли.

— Контракт пришлого по имени Игрр, действительно, будет переуступлен храмом, — вздохнув, объявила жаба. — Завтра, с началом третьего часа его представят в амфитеатре. Нолы и кварты не допускаются. Расходитесь!

Стража увела парней в общежитие, а меня отправили обратно. Сопровождала меня "штангистка" и я заподозрил неладное, поэтому держался настороже. Не зря. Как только мы спустились в подвал, "штангистка" сунула факел в кольцо на стене, после чего попыталась врезать мне по почкам. Я отпрянул и наудачу махнул кулаком. И, надо же, угодил "штангистке" в глаз. Та зашипела и инстинктивно прикрылась ладонями. Воспользовавшись моментом, я провел апперкот. Классический — в подбородок. "Штангистка" покачнулась и рухнула на каменный пол. Я подул на отбитую руку, наклонился и снял с пояса поверженной ключ. Камеру отделяла от коридора решетчатая дверь, запираемая на висячий замок, дужка которого цеплялась за прутья. Я скользнул в камеру, и закрылся. Пусть теперь войдет!

"Штангистка" очнулась скоро. Поднявшись, она приблизилась к двери и, ухватившись за прутья, попыталась ее открыть. Дверь не поддалась. Замок и решетку делали на совесть.

— Отдыхай, дорогая! — посоветовал я. — У тебя выдался тяжелый день.

"Штангистка" не отозвалась. Дернув решетку еще разок, она ушла, прихватив с собой факел.

Воспоминания привели меня в хорошее настроение. Я вскочил, стащил тунику и занялся зарядкой. Дома я предварительно совершал пробежку — привычные пять километров, но в камере бегать негде, поэтому, разогрев мышцы, я для начала отжался от пола, а затем перешел к приседаниям. Добивал первую сотню, когда на лестнице послышались шаги. Вскоре на стенах затрепетали блики от факела.

Это были "штангистка" с Лавинией. Подойдя к решетке, они удивленно уставились на меня.

— Аве, девочки! — помахал я рукой. — Подождите! Я скоро.

Досчитав до ста, я выпрямился и подошел к решетке. Гостьи не выглядели радостными. Под правым глазом "штангистки" лиловел здоровенный синяк, Лавиния смотрела сумрачно. Я подумал и начал с нее.

— Как спалось? — спросил участливо. — Не обижали у претора? Соломки подстелили? Полы здесь жесткие.

— Умолкни! — перебила Лавиния. — Если думаешь, что победил, то заблуждаешься. Гляди, чтоб не пожалел!

— Да что это у вас? — сокрушенно развел я руками. — Чуть что, так пожалеешь, да пожалеешь... Нет, чтобы, к примеру, пообещать: "Я вырву тебе сердце! После чего его съем!"

— Я могу! — пообещала Лавиния.

— А не стошнит? — поинтересовался я.

Лавиния засопела.

— Я знаю, на что ты надеешься! — сказала злорадно. — Думаешь, сговорился со своей одноглазой, и она выкупит твой контракт? Ее "кошек" вчера видели во дворе... Не рассчитывай! У Виталии нет денег. А вот у меня есть — больше, чем у кого бы то ни было в этом городе. Мы могли бы договориться. Признаю, я погорячилась. Но если ты выберешь меня...

— Иди! — посоветовал я. — К претору...

— Тебе будет больно! — пообещала Лавиния.

— Попытайся! — предложил я.

Лавиния оглянулась на "штангистку". Та потрясла дверь.

— Открой!

— Счас! — усмехнулся я.

— Я не буду тебя бить! — заверила "штангистка". — Клянусь! Просто отведу баню. Тебя надо умыть и переодеть.

"И в гробу ты будешь смотреться красиво! — дополнил я мысленно. — Нашли дурака!"

— Гуляйте, девочки! — сказал вслух. — Сегодня такое утро... А я здесь побуду. И пока не явится городская стража, с места не сдвинусь. Так и знайте!

Обе садистки чуток потоптались, но, поняв, что разговора не будет, слиняли. Я обтер пот со лба подолом туники и сел на солому. "Мда... — подумал тревожно. — От этой сучки Лавинии всего можно ждать. Ишь, глазами зыркала! И не померла она маленькой..."

Стража явилась, когда пятно света из окошка переползло от дверей к стене. Воины в уже знакомых мне кожаных доспехах заполнили коридор. Стражей оказалось аж шесть. Я присвистнул и открыл дверь. Мы поднялись наверх, пересекли двор и двинулись по залитой солнцем улице. "Штангистка" пристроилась следом.

— Эта зачем? — спросил я у старшей над стражами.

— Представитель храма, — пожала плечами она. — Без нее нельзя.

Я подумал и, заметив вывеску на одном из домов, свернул.

— Куда? — остановила старшая стражница.

— Позавтракать. Есть хочу!

— Тебя не кормили? — удивилась она.

— Только кулаками. Видишь! — я указал на распухший нос и кровавые пятна на тунике (мне принесли старую, заявив, что новая — храмовое имущество). — Ими и угощали!

Стражница одарила "штангистку" тяжелым взглядом. Та отвернулась. Я мысленно поздравил себя с новым союзником.

— Я заплачу за тебя!

— Не нужно! — возразил я. — У меня есть деньги.

Мы вошли в харчевню. Я сел за стол, стражи и "штангистка" замерли у порога. К столу подскочила квота — маленькая, но симпатичная. Совсем еще девочка.

— Умыться! — сказал я. — И завтрак. Сыр, яйца, хлеб и разбавленное вино.

— Я мигом! — пообещала квота и убежала. Обратно явилась с медным тазом и полотенцем. Пока я умывался, она накрыла стол.

— Кто это тебя? — спросила, ткнув пальцем в разорванную тунику.

— Она! — я указал на "штангистку". — Пристала, понимаешь: "Погладь меня, да погладь!" Я отвечаю: "Уйди, противная! Я таких здоровенных не люблю! Мне маленькие нравятся!" Она разозлилась — и давай драться! Тунику вот порвала.

— А потом? — заинтересовалась квота.

— Видишь синяк у нее под глазом?

Квота прыснула и протянула руку.

— Давай, зашью!

Я подумал и потащил тунику через голову. Я допивал вино, когда подавальщица явилась обратно. Тунику она не только зашила, но смыла с нее кровавые пятна. Я с удовольствием натянул на себя чуть влажную одежду и отсчитал два асса — за завтрак и работу.

— Не нужно! — сказала квота, отодвигая монеты.

— Почему? — удивился я.

— Ты ведь Игрр?

Я кивнул.

— Хозяйка с работницами побежали на тебя смотреть. Вход в ацифитеатр стоит денарий, к тому же квот не пускают, а я тебя не только увидела, но еще и накормила. Вот!

Я погладил ее по головке (девчонка зарделась), спрятал деньги и вышел. У амфитеатра нас встретила толпа. Двое из стражниц немедленно вышли вперед и стали прокладывать дорогу. Остальные обступили меня с боков. Теперь я понял, почему стражей явилось так много. "Популярность, блин! — подумал сокрушенно. — Сам виноват! Выеживался вчера..."

— Красавчик! — летело со всех сторон. — Посмотри на меня! Я хорошая!

Напор женщин растянул цепь стражниц, одна из женщин этим воспользовалась и просочилась между ними. После чего повисла у меня на шее.

— Меня зовут Конкордия! — зашептала горячо. — Запомни! Все для тебя сделаю, чего не попросишь! Будешь как орех в меду. Выбери меня!

Она стала лизать мне щеки. Подскочившие стражи отодрали дерзкую и швырнули обратно в толпу.

— Конкордия! — полетело оттуда. — Запомни!

Я только головой покачал. Мы вступили под арку и прошли коридором. Перед лестницей на арену нас встретила женщина лет сорока с багряной полосой на тунике.

— Меня зовут Эмилия, — сказала, с любопытством разглядывая меня. — Я трибун когорты вигилов. Претор поручила доставить тебя в амфитеатр и следить, чтобы не обидели дорогой. Этого не случилось?

Я покачал головой.