Камень под ними крошится, но мужчина и женщина всё так же продолжают стоять в полу-обьятии, и с губ демоницы, испачканных чужой кровью, не сходит сумасшедшая улыбка. И,уже через мгновение, они падают, и сквозь свист ветра слышен лишь пронзительный смех существа, столь похожего на Агнессу Эйнхери.
Резко вздрогнув, Джаред сел, пытаясь унять безумное биение сердца. Ему часто снилось северное море, которое он так любил в юности, но никогда сон не был таким ярким и реальным. Во рту оставался солёно-ржавый привкус. Маг коснулся губ кончиками пальцев и почти без удивления увидел на них кровь. То, что сон не был просто сном, он понял еще там, на скале. Но вот осознать то, что произошло, он всё еще не мог — то существо что-то сделало с ним, и теперь он казался сам себе другим — более... беззащитным? "Более свободным" — шепнул ему отголосок сна.
— Кошмары?
Джаред повернул голову влево, и почти без удивления увидел сидящего в полутьме Адиеля, беспардонно вторгшегося в его комнату.
— Тебе не говорили, что входить без приглашения не только некрасиво, но еще и опасно? — буднично поинтересовался Джаред, как будто вид давнего неприятеля, по-свойски зашедшего к нему в комнату посередине ночи, был ему совершенно привычен.
— Я проник сюда без проблем. Тебе стоит быть чуть осторожнее.
— Оглянись.
Зикрахен скорчил презрительную гримасу, но послушно огляделся. Ничего, но... Адиель резко подскочил, забираясь в кресло с ногами и почти восхищенно выругался. На полу, в видимом лишь магами спектре, сияла паутина, по которой деловито сновали небольшие паучки с узорчатыми спинками. Стоило Джареду дать им сигнал, и они скопом бы устремились к Адиелю, проникая под кожу и прогрызая себе путь к его сердцу.
— Кто же ставит паучью ловушку в жилом помещении? Хотя я восхищен — не думал, что современные некромаги знают основы старой школы.
— Я много читал, — коротко ответил Хаккен и взмахом руки деактивировал ловушку. — Пришел насладиться видом спящего меня?
— Нет, есть разговор. Не для ушей твоего господина.
— И ты так уверен, что я ничего ему не скажу.
— Ну ты ведь не сказал ему ничего об Агнессе Эйнхери?
— О чём ты?
Голос Джареда дрогнул против его воли. После столь пугающего сна он не готов был вновь услышать имя девушки, да еще и так быстро.
В ответ Адиель достал из-за пазухи амулет — точно такой же, какой хранил у себя Хаккен, скрывая его тайну даже от Велора Рейвена.
— Успел сделать копию еще в Алискане, — пояснил Зикрахен. — И в отличие от тебя уже поделился этой новостью со своим начальством. Талин был мной доволен.
— Не сомневаюсь, — брезгливо ответил Джаред. Велор, которому он служил, мог быть разным — пугающим, прекрасным, божественным и ужасающим, но никогда, в отличие от Талина, он не вызывал презрения. Хаккен не мог понять, как столь корыстный и себялюбивый человек мог служить Первому Консулу, жалкой, потерпевшей поражение развалине. — И что теперь? Будешь меня шантажировать или сдашь Велору?
— Ещё пока не решил. Вот, захотелось посмотреть на тебя — может чего на ум и придёт.
— И как, пришло?
— Да так, кое-что, — неопределенно махнул рукой Зикрахен. От него не укрылось, что Джаред выглядит как-то не так, по-иному. Но что в нём изменилось, Адиель понять не мог. Впрочем, если бы он еще немного подумал, он бы понял, что даже его решение навестить Джареда этой же ночью было странным — их дела вполне могли подождать пару часов. Но та сила, которая уже изменила Джареда, постепенно действовало и на всех вокруг него, притягивая к молодому некромагу нужных людей. Даже тень свободы может быть большим искушением для тех людей, которые к этой свободе не привыкли. И уж едва Адиель Зикрахен ожидал от себя тех слов, которые он сказал: — Первый Консул хочет получить себе Повелительницу Перекрестков.
— И за чем дело стало? — устало махнул рукой Джаред, садясь на кровати. Сна больше не было ни в одном глазу. — Амулет поиска у вас есть, дерзайте.
— Притащить её силой будет недостаточно — это может статься нам всем боком. С Бродягами не шутят, если не хотят, чтобы "подшутили" над ними.
— А миром ты с ней вряд ли договоришься, после того, как пытался её убить, — насмешливо ответил ему Джаред. — Только мне то что до этого? Если бы я хотел видеть её в Гарме, я бы давно сдал её Велору.
— Чтобы он её пустил на опыты? Или ты веришь в его родственные чувства? Не дури, Джаред, я вижу, как ты печешься об этой тайранке. Вот только ты должен понимать, что рано или поздно он узнает о том, что она жива и здорова. И тогда ей не спрятаться.
— А Первый Консул будет ей лучшей защитой? Ты хоть сам-то в это веришь?
— Верю, — серьёзно ответил Адиель. — Если ты помнишь, я как и ты связан с девушкой Клятвой Смерти, и вполне могу пострадать сам, если по моей вине она умрёт.
— Вот только Талин может тебя и не спросить, когда будет решать её судьбу.
И это было так. Даже Клятву можно было обойти.
— Талину она нужна живой — он ждёт реванша над своим братом, и сила Повелительницы Перекрёстков может ему это дать. Не веришь мне, прислушайся к голосу своего разума. Ты не можешь её защитить, как и я — а Талин сможет. А восстановив своё могущество — он отблагодарит нас обоих.
— Что ты хочешь, Адиель? — зло произнёс Джаред. — Говори и проваливай.
— Я слышал, что Второй Консул отправляет тебя снова в Алискан, а оттуда — на пограничье с Тайрани. Девушка очевидно направляется в ту же сторону. Перехвати её. Ты знаешь, что ей сказать, чтобы уговорить отправится вслед за тобой. Мы встретим тебя в безопасном месте — даже Велор ничего не узнает.
— Ничего не мешает мне вновь активировать паучью ловушку, — несколько безразлично сказал Джаред, вновь опускаясь на подушки.
Поняв намёк, Адиель поднялся, но он всё же не мог не сказать последнее слово:
— Подумай о том, насколько далеко простирается твоя преданность, и подумай, насколько предан я. Мы не так уж и отличаемся. Мы оба связаны обязательствами, и мы оба служим, потому что иначе нам не выжить, — тихо сказал он. — Ты начал свою игру в одиночку, поставив себя против Велора, и это восхищает меня.
— Хочешь присоединиться? — не открывая глаза, произнёс Джаред, уже зная ответ.
— Посмотрю, как справишься ты, — усмехнулся Зикрахен.
В Гарме, где нельзя было верить никому, хозяева всегда старались привязать своих слуг магическими узами. Но Джаред уже доказал, что эти узы не так уж крепки — и Зикрахен, глядя на него, не мог удержаться от того, чтобы не последовать за ним по скользкому пути обмана. Конечно, он не собирался предавать Талина, но ведь приказы его господина были столь расплывчаты...
Агнесса Эйнхери.
Не люблю я походную жизнь. Поняла я это еще в те времена, когда несла службу на границе Тайрани и Салдора, обучаясь военному делу. Мой командир поговаривал, что для хорошей военной практики нужно не отсиживаться в хорошо укрепленном форте, а как можно чаще проводить "рекогносцировку местности" — то бишь беспрестанно выискивать, а затем гонять салдорских бандитов по горам да ущельям. Благодаря заботе начальства я в полной мере вкусила все прелести ночевки под открытым небом, полевой кухни, а самое главное, соседства одуревших от усталости и скуки воинов, которые хоть как-то пытались отвлечься от суровой действительности. И будь я хоть трижды дочерью прославленного семейства магов, но относились ко мне мои сослуживцы как обычному желторотому новобранцу, над которым и подшутить не грех — подсунуть в сапоги ежа, разбудить холодной водой в лицо, подставить подножку на утренней пробежке... Защищаться и отвечать я научилась, мягко говоря, не сразу — мне всегда вбивали в голову, что использовать магию против обычных людей подло и недостойно, а моих обычных физических сил явно не хватало, чтобы уберечь себя от обидчиков. Впрочем, от идеализма я всё же излечилась после пары прискорбных случаев, о которых я предпочитаю обычно не распространяться (достаточно знать, что в них фигурировало украденное нижнее бельё и подсыпанное в еду слабительное), и сумела отвоевать себе жизненное пространство. В моем отряде всякий знал, что со мной не только не стоит шутить, но даже и приближаться на расстояние нескольких метров, пока я сплю или ем. Поэтому меньше всего я ожидала, что мне еще раз в жизни придётся проснуться от пинка в бок.
Тычок под ребра был более чем чувствителен, и заставил покинуть воздух мои лёгкие. Я рефлекторно сжалась, и не открывая глаза, откатилась в сторону, выкидывая руку вперёд:
— Oste!
По характерному стуку тела о землю и сдавленному вздоху я поняла, что точно попала в своего обидчика, опрокинув его ударной волной магии. Только удостоверившись, что враг повержен, я открыла глаза, ясным вздохом окидывая поле сражения. Тари вертится у костра, готовя завтрак — точнее, вертелся: сейчас он настороженно притих, прижимая к себе кухонный нож. Уна хмуро копошилась в своих вещах, не обращая внимание на происходящее, а рыжеволосая Иса, напротив, едва ли не хлопала от зрелища "злобная арэнаи расправляется с обидчиками". А вот и виновники моего столь нерадостного пробуждения — неловко отряхивающийся от пыли Эрик, с опаской косящийся в мою сторону, и вольготно раскинувшийся на спальнике Анхельм, с деланной невинностью высвистывающий незатейливую мелодию. Вот только глаза у него больно шкодные. Живёт этот тысячелетний маг, судя по всему, по принципу — "сделал гадость и день не зря прошел".
— Что произошло? — хмуро спросила я, со злорадством наблюдая, как морщится Эрик, растирая себе отбитые конечности. — С каких это пор ты проявляешь свою братскую заботу таким вот нехитрым способом, Эрик?
— Эм-м-м... я не хотел, — Эрик лучезарно улыбнулся. — Я вообще не в тебя метил.
— А Анхельм то тебе чем не угодил?
— Да так, — безмятежно пожал плечами братик.
— Он его уже полчаса пытается от тебя оттащить, — сообщила Уна. — Правда, до этого он прибегал только к словесным угрозам, но некромаг его видимо окончательно допёк. И не его одного, кстати.
— Я лишь усомнился в праве этого молодого человека решать, кто рядом с кем ночует. Всё никак не может понять, что я не пытаюсь к тебе грязно приставать. И даже если бы и приставал... неужели ты бы сама не могла защитить свою честь? Не уважает он тебя, Агнесса, совсем ни во что не ставит, — с деланным сожалением покачал головой Анхельм.
Эрик зло поджал губы и выпрямился, будто ему в позвоночник вставили штырь. Он не очень обидчив, но если уж его задеть всерьёз, то успокоить его бывает не просто. А к вопросам семейной чести все арэнаи очень чувствительны — и Эрик не был исключением. Если Анхельм не перестанет действовать ему на нервы, дело вполне может закончиться кровью, и боюсь, пострадавшим будет именно мой брат.
— Эрик, у меня проблемы со сном, я же говорила — на мне висит куча заклинаний, и это не в лучшую сторону отражается. Если бы не помощь Анхельма, я бы давно сошла с ума, — я устало потерла лоб рукой. — А ты, Анхельм, не мог бы, пожалуйста, перестать задирать Эрика?
— Ну он же та-а-ак легко ведётся, — протянул некромаг. — Мне всегда казалось, что боевые маги должны быть более сдержанными.
— Лет после пятидесяти арэнаи такими и становятся, — пробурчала Уна. — Вот только Грим предпочел взять с собой на операцию малышей, а не нормальных бойцов.
После того, как муж Уны остался в Безымянных Пустошах, настроение её неуклонно падало вниз. Разговаривала она теперь только с Гримом, подчеркнуто игнорируя Ису и меня — впрочем, я не была на неё в обиде. Едва ли Уна могла бы когда-нибудь стать мне хотя бы приятельницей, не говоря уж о подруге.
— Может быть, я и малыш, но зато не истеричка, — тихо произнес Эрик, хотя не сомневаюсь, что Уна его услышала.
Гнетущую тишину, разлитую в воздухе после его слов, разбил хрустальный смех шаноэ:
— Весело тут у вас, я гляжу.
— Ага, арэнаи вообще весёлые, — беззаботно подтвердил некромаг, подходя ко мне и протягивая руку, помогая подняться. Любовно отряхнул рубашку, поправил спутанные со сна волосы, нарочито зля Эрика, и тут его взгляд упал на мои губы и он замер.
— Что-то не так? — я вопросительно приподняла брови.
— У тебя кровь на губах.
Я машинально облизнула губы и почувствовала знакомый ржавый привкус. Кровь успела уже засохнуть, но ни порезов, ни ран на губах не было — хотя едва ли нежная кожа губ могла зажить за ночь.
— Это не моя, — растерянно произнесла я.
— Ну, меня ты вроде тоже не кусала, — пошутил Анхельм, хотя в глазах я увидела тень беспокойства. — У тебя случайно не было сновидений, кошмаров?
— Что-то снилось, — призналась я, — но меня слишком резко разбудили, чтобы я могла запомнить сон. Хотя чувствую я себя вроде нормально — едва ли это был кошмар.
— Ты дёргалась во сне.
— Наверное, от усталости.
— Наверное, — согласился Анхельм, пряча взгляд и безмятежно улыбаясь. — О! Кажется завтрак готов!
Когда каша была уже подъедена, и мы, торопясь и обжигаясь, пили травяной чай, весьма умело приготовленный Тари, наконец объявился наш командир.
— К вечеру мы должны добраться до столицы Соргона. Скоро выедем на дорогу.
Мы уже несколько дней путешествовали по землям восточного ханства, достаточно умело минуя охранные отряды и кочующие племена степняков. Столица, к слову сказать, у соргонцев была самая что ни на есть настоящая — даже дворец и небольшая крепостная стена имелись, так что назвать степняков в полной мере кочевниками было уже нельзя. Вот только жили там в основном ремесленники и земледельцы — а большая часть населения, в том числе и хан Соргона, потомок легендарного Шотоса, предпочитали вести более вольную жизнь.
— У них есть дороги? Прямо цивилизацией повеяло, — насмешливо скривил рожу Эрик.
— Не дороги — дорога. Соединяющая столицы всех четырёх ханств. Кстати, нам намеренно повезло — как раз сейчас у соргонского князя в гостях находится Каган.
— А Каган у нас нынче чей будет? — спросила я, жалея, что там мало уделяла времени изучении политической географии.
— Северного ханства Эрдана, напрямую соседствующего Алискана. Ему только дай повод, чтобы напасть на наших алисканских друзей, — Грим брезгливо поколупал уже успевшую остыть кашу, и отложив миску, принялся пить чай. — Я думаю, он будет рад нас видеть.
— Если мы его вообще увидим. Соргонский хан может нас просто не пустить на порог своего дворца — степняки не слишком дружелюбны к чужеземцам.
— С теми бумагами, что нам выдали шаноэ, проблем быть не должно. Не так ли, милая? — Анхельм кинул обманчиво мягкий взгляд на Ису. Та безмятежно улыбнулась.
Я знала, что Грим был недоволен, что Танара отдала верительные грамоты Анхельму, а не ему или мне — хоть моя персона и была сомнительна в его глазах, я всё же оставалась одной из своих, в отличие от того же некромага. Я с ужасом представляла, что же будет, если Изенгрим узнает, кем являлся на самом деле Анхельм — Бергель меня никогда не стал бы доверять живому воплощению зла, которым, по общему мнению, являлся Хель Пустынник. Но даже не зная об истинной сущности Анхельма, Грим его явно недолюбливал — хотя, в отличие от Эрика, тщательно это скрывал. Его чувства можно было понять лишь по подчеркнутой вежливости, с которой он обращался к некромагу. Но, и за это я уважала мага, Бергель не пытался добиться над ним превосходства, играя в столь излюбленную мужчинами игру "Кто здесь главный?", хотя вполне мог считать того угрозой для своей власти. Сам Анхельм предпочитал больше цепляться к Эрику, или же донимать меня, и между ним и Бергелем создалось хоть и шаткое, но всё же согласие, и даже партнерство. Так и сейчас, я видела, как маги обмениваются взглядами, объединенные общей целью и недоверием к шаноэ.
