Побег со счастливым концом.

Боевой дворецкий господ Лесали оказался действительно боевым — эту исполинскую фигуру я не могла не запомнить и сейчас он отбивался от троих людей в темном и неприметном. С чистой совестью метнув нож в спину одного из них, я снова огляделась. Один из моих охранников, которых я решила присвоить, отбил Жюстину у мужика оказавшегося похитителем. Второй в это время помогал своим отбиваться от нападавших. В этот момент откуда-то вынырнули несколько недобрых людей на конях, часть из которых попыталась затоптать наших, а вторая остановилась в сторонке и к ним метнулся какой-то тип с госпожой Виолеттой в руках. За ними неслись пара слуг, которые отвлекли на себя внимание второго похитителя.

Здраво рассудив, что вряд ли госпожа позволила себя связать по доброй воле бесплатно, я юркнула мимо дерущейся толпы по другой стороне улицы, мимоходом подхватила с земли камешек и бессердечно кинула в крайнюю лошадь. Лошадь решила не оставаться крайней и досадить заодно своему всаднику, что вызвало определенное волнение в их рядах, так что ручки их предводитель протянуть к изящно ругающемуся свертку так и не успел, пришлось успокаивать лошадь. Тем временем я кинулась к похитителю, у которого не хватило фантазии приставить к горлу краденной женщины кинжал, и прыгнула ему на спину. У меня-то кинжал был. Фантазия тоже. Жаль только нервы благородной госпожи. Когда руки мужчины разжались, она упала на мостовую, но быстро сориентировалась и дала деру в сторону от осажденного особняка. Я морально приготовилась к тому, что меня сейчас затопчут разозлившиеся всадники, но в этот момент двое из них, которые и собирались это сделать почти синхронно вскрикнули и начали заваливаться с лошади. Потом с лошадей начали заваливаться те двое, которые дернули за госпожой Лесали.

Попытавшись отползти в сторону от подоспевшей помощи, а точнее сказать, как-то неуклюже шарахнувшись в сторону, я неловко споткнулась о похитителя и приземлилась около ограды. Возможно, это было к счастью, потому что подмога тоже была на каких-то особо бешенных лошадях — на зашибли бы чужие, зашибли бы свои. Спокойненько смотря, как прибывшие расправляются с остатками нападавших, я потирала спину, которую приласкала о каменную часть ограды. И только когда тех, кого не добили, начали вязать, а Оуновские охранники помогать тому из них, кто был ранен, я вылезла из-за отчасти прикрывавшего меня трупа — сейчас начнут собирать, все равно найдут.

Кевин и самый первый из преследовавших меня охранников протянули ко мне руки почти синхронно. Странно, но выражение на лице у них тоже было почти одинаковым. И выражали их лица горячее желание меня... как минимум поругать. От поругания меня спас дворецкий. Он молча подошел к нам и хитро прищурившись протянул кинжал.

— Кажется, это твое. — Вкрадчиво произнес мужчина.

Я внимательно посмотрела на кинжал. Добрый человек его предусмотрительно вытер. Благо около него не один валялся, было об кого вытирать.

— Кажется, это мое. — В тон ему произнесла я хладнокровно расстегивая рукав — шмыгнуть пальчиками и вынуть кинжал из ножен было проще, чем не видя, что делаешь вернуть обратно.

Охранник уставился на кинжал в моих руках, как на ядовитую змею, которую глупая девчонка решила погладить, а та ее по какой-то загадочной причине еще и не тяпнула. Господин Лесали взирал на происходящее так, словно на его глазах обвинитель вытащил беспроигрышный козырь против его кристально честного подопечного, когда адвокату уже казалось, что все на мази. Дворецкий смотрел на меня... одобрительно. Чтоб я в монастырь вернулась, если он не телохранитель! Я скромно всем улыбнулась и застегнула свободный манжет. Дворецкий кивнул и отошел, правда, почему-то оглядывался.

— Такие переделки не место для игр детей, да еще и с холодным оружием. — Ледяным тоном отчитал меня Кевин, спокойно стоящий почти за моей спиной все это время. Так они с охранником могли удобно взять меня в клещи.

Судя по лицу охранника, он был рад, что нашелся кто-то обличенный властью, кто выскажет мне все что полагается.

— Заведу детей — предам. — Нагло ответила я, змеисто вытягивая шею.

— Лучше уж я сам им это объясню. — Усмехнулся господин Лесали.

Я обернулась к нему с хитро-недоверчивым выражением на лице.

— Детей сейчас дорого воспитывать. — Предупредила я его на всякий случай.

— У меня отличная должность. — Усмехнулся Кевин чуть свысока.

Я смерила его взглядом и поняла, что нет, не дорасту. На последнюю фразу Кевина я тоже не находила что сказать. Даже если я ляпну, что не предлагала завести ему детей вместе, с сегодняшнего дня мы вроде как помолвлены, а значит, он в такой ситуации всегда прав. Но, что хуже, я наконец-то увидела второй столб темного дыма, и вился он не где-нибудь, а в районе дворца. Сразу это было не заметно, потому что ветер дул не в нашу сторону, даже дымом от взрыва в особняке никто из дерущихся не наглотался. Перехватив мой взгляд, господин Лесали тоже опомнился, ухватил меня за подбородок, отвлекая от этого зрелища, и быстро поцеловал в уголок губ.

— Домой! — Скомандовал Кевин, ухватил за плечо и толкнул в руки охраннику, который тоже в этот момент отворачивался от второго столба, стараясь не показывать, как ему хотелось бы рвануть во дворец.

Благодарно глянув на Кевина, охранник молча потянул меня в сторону дома Оунов. Уходя, я оглянулась пару раз назад — посмотреть все ли в порядке с Жюстиной, но ее уже увели слуги. Мимо нас проехал мрачный мужчина, на лошади которого сидела госпожа Виолетта, но она была замотана в чей-то плащ чуть ли не с ног до головы и нас не заметила. Последнее, что я успела увидеть, прежде, чем мы завернули за угол, как Кевин бросается к матери и снимает с седла.

* * *

Охранник отпустил руку только когда мы зашли в ворота. Я сочла такие действия логичными — вывернуться из захвата физически более сильного человека у меня вряд ли получится. Дюжий охранник, оставшийся на воротах, открыл нам калитку. Я подумала, что сейчас поведут в дом и посадят в подвал, но охранник приостановился, выпустил руку и устало оперся на каменный столб у ворот. Судя по его лицу, домашнему стражу порядка нужно было передохнуть и прийти в себя перед тем, как предать меня в руки хозяйки. А может он сначала хотел удостовериться, что я ничего опасного больше не отчебучу? Я послушно составила ему компанию, безмятежно притеревшись к запертым воротам.

Калиточный страж задумчиво глядя на моего провожатого, достал из заначки таинственную фляжку и протянул начальнику. Тот не глядя ухватил и собрался было отпить, но передумал и протянул мне. Я молча пожала плечами: почему многие думают, что убивать людей сложно?

— Мой отец всегда говорил, что дети иногда более жестоки, чем взрослые, а иногда наоборот.

Охранник внимательно посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я не шучу.

— И кто же у нас отец? — Он открыл фляжку и, не чинясь, хлебнул сам.

— Нарьял Алес Лиэль.

Мужчина вздрогнул и чуть не поперхнулся. Дюжий охранник прятавшийся теперь в караулке нахмурился и уставился на меня враждебно.

— Человек, которого во время мятежа считали самым безжалостным убийцей... — Пояснил будто сам себе начальник.

— А палачом? — Нахмурилась я.

— Нет, не палачом. — Крепко задумавшись, признал страж.

— Отец всегда говорил: тот, кто выбрал путь убийства, грабежа и насилия — больше не человек, а мишень. Нужно думать только об этом. — Я внимательно смотрела на мужчину.

Он сначала мельком глянул на меня, а потом открыто посмотрел в глаза. Я смотрела на него, понимая, что он прекрасный командир, даже хороший воин, но плохой убийца. Просто потому что всегда видит перед собой только человека и лучшие проявления человека, а не его настоящий выбор, поэтому ему плохо и больно. Каждый раз. Мой отец учил, что ни в коем случае нельзя переступать в себе оценку происходящего и это понимание. Потому что те, другие, этого как раз такого не сделают.

— Не слишком ли сурово воспитывал тебя отец? — Наконец спросил собеседник.

— Не слишком. — Вздохнула я. — Правда ведь?

— На обеих руках? — Мрачно спросил охранник.

— Сиэль. — Ответила я.

— Ирениус Вид. — Правильно понял мужчина.

— А я так это... Лех Фаний. — Наконец-то присоединился к разговору сегодняшний привратник.

Я приветливо улыбнулась им обоим.

— Больше ловить не будете? — С шутливым подозрением спросила я.

— Так это... раз скажут. — Честно признался Лех.

— Так можете так спешно не догонять. — Вкрадчиво предложила я.

— Смотря, в какую сторону побежишь. — Отрезал Ирениус. — Сейчас неплохо бы заглянуть в подвал, там хозяйка волнуется. — Посмотрел он на меня уже без всякого снисхождения.

Да! Именно так меня и надо воспитывать! Не вестись ни на какие ухищрения, каверзы и умильно-просительное выражение лица! Вот, как Кевин.

— Хорошо, побегу в сторону подвала. Можете не волноваться, — царственно кивнула я и зашагала по дорожке в сторону дома.

Ирениус не побежал проверять, не сверну ли я. Он мрачно закрутил фляжку и отдал Леху.

— Да ты все допивай, мне не жалко. — Разрешил добродушный Фаний.

— Госпожа не велела. — С иронией сказал Вид.

— Когда?!! — От души удивился простодушный Лех.

Я улыбнулась.

— Не важно, — пробормотал Ирениус. — Ты давай-ка, на улицу гляди — сегодня сложный день. Во дворце тоже взрыв.

Я решительно шагала к дому и вскоре перестала слышать, о чем они говорят.

Милушка не стала меня укорять за очередной побег и не послушание: сначала было некогда — она со служанками хлопотала около раненного, а потом ей рассказали о взрыве во дворце, куда рано утром уехал Стефаниус.

* * *

Весь день я вела себя как можно примернее: почти сидела в своей комнате и никому не мешала. Очень скоро после моего возвращения к Оунам принесли раненых из дома Лесали — оказалось, что Милушка давно занимается лечением в таких ситуациях, пусть и не как доктор. Докторов тоже откуда-то привели и в подвале открыли лазарет. Господин Оун доверял выхаживать своих тяжелых раненых только жене, поэтому сюда часто попадали такие люди. Милушка уверено командовала слугами, а я почувствовала себя лишней и слиняла. Нет, желания лечить тела людей у меня никогда не возникало, поэтому в добровольные помощники я напрашиваться не стала и слиняла по-тихому. Зато кухарке немного помогла подсобными работами — помыть, почистить, порезать. Народу в доме прибавилось и всех придется кормить. После того, как этот аттракцион подошел к концу, я цапнула какую-то сомнительную книгу, и уползла в свою комнату.

В дверь постучались поздно вечером, я уже думала собираться ко сну. Что было написано в книге — не знаю, я все время думала о том, что раз уж напали на госпожу Виолетту и Жюстину, то взрыв во дворце мог быть организован не с целью напасть на господина Керона, а на его законную беременную жену.

— И, главное, скажи ей... — шептал Стефаниус затаившийся в глубине коридора Кевину, который стоял на пороге приоткрывшейся двери.

Что ответил ему Кевин, я так и не разобрала, слишком тихо сказал.

Войдя в дверь и закрыв ее за собой, господин Лесали вовсе не бросился ко мне с громкими порицаниями моих поступков. Он просто устало прислонился к закрытой двери, и стоял там с закрытыми глазами. Я плавно подорвалась в кровати и, скользнув к нему, обняла и прижалась щекой к ключицам. Все-таки иногда плохо быть высокой девушкой, в его груди щекой я могу прижиматься только лежа в кровати или стоя на разных ступеньках. Но даже так я чувствовала, как оттаивает в его груди сегодняшний день. День, в котором могли пострадать все, кто ему дорог. Когда ему стало намного легче, я провела ладошкой по его щеке. Ух, ты! Колючая. Кевин вздохнул и наконец-то отлепил руки от двери, вытащив их из-за спины. На мгновение он помедлил, явно раздумывая, куда именно ко мне их приложить, а потом все-таки отстранил ими меня от себя подальше

— Я хочу поговорить с тобой о нашем будущем. — Серьезно начал он.

— Хорошо. — Робко улыбнулась я.

— Где бы ты хотела, чтобы я тебя похоронил?

Я с неверием уставилась на него.

— Ты собираешься меня убить? Из ревности?! У меня с ним ничего не было! Он просто иногда тырит мое холодное оружие!

Кевин не выдержал, невесело рассмеялся и прижал меня к себе.

— Глупая, если ты будешь лезть во всякие неприятности, как скоро я тебя потеряю?

— Никогда. Если мы потеряемся, я снова тебя найду. — Я обвила его плечи руками и легко поцеловала в губы.

Кевин не дал мне отстраниться после этого поцелуя и жадно поцеловал в ответ. Я нагло повисла у него на шее и потянула на пол, на пушистый ковер, на котором с удовольствием повалялась днем. У Кевина просто порядочности не хватило бы тащить меня на кровать, а у меня желания — пол скрипит намного меньше. Я понимаю, что Стефаниус мало за что стал бы меня осуждать, но все равно нужно щадить нервы тех, кто случайно может подслушивать под дверью! Утонув спиной в пушистом ворсе, я позволила Кевину целовать меня столько, сколько нужно, чтобы насытиться жаждой обладания, наполниться верой в то, что я здесь и со мной все хорошо. Он ведь уже такой взрослый мужчина, кого еще он может так искренне обнять? Мать и сестру обнимать он может только осторожно и вежливо, а господина Керона — никак и никогда.

Потом мы просто валялись на ковре и смотрели друг на друга. 'Любимая, любимая, любимая' — светились теплые огонечки в глазах Кевина. А мне думалось, что это не огоньки, а звезды и хотелось стать бескрайней вселенной, чтобы пылать этими звездами бесконечно.

И только когда стало совсем уж тяжко клонить в сон, я прошептала ему на ухо: — Тебе пора.

Кевин недовольно поморщился, признавая правоту этих слов. За окном стояла непроглядная ночь. Сердце подсказывало, что прошли годы, чувство времени — что прошло от силы полчаса. Но худший подсказчик — моя кривая логика, говорил, что это всем прочим пора спать, а господину Лесали пора идти дальше разгребать произошедшее сегодня в столице и что когда он выйдет за дверь этой комнаты, его больше будут заботить проблемы королевства Магнеллы, чем свои собственные. Во вселенной так много тех, кому так заботливо светят звезды... Я довольно много услышала про жизнь мужчин, шпионя в кабинете отца, что давно знала: мужчины уходят сами, по собственному желанию, по тем важным делам, от которых женщине их не удержать. И как бы не была благодарна Кевину, что свои важные минутки он тратит на меня, не хочу его задерживать. Ему еще нужно выспаться сегодня. Если получится.

Когда Кевин тень выскользнул из комнаты, я стремительно разулась и плюхнулась на кровать, заворачиваясь в покрывало. Казалось, с уходом господина Лесали жизнь остановилась. Жутко жалея, что он ничего не рассказал, я понимала, что он вообще пришел означает: никто из королевской семьи не пострадал. А вот тот гад, который мешает мне проводить время с любимым должен понести самое суровое наказание! От этой мысли жизнь снова забурлила.

Мне всего-то нужно найти человека, который настолько хорошо знает все придворные тайны, что в курсе кто отец детей госпожи Лесали. Или настолько подл, что полагает нормальным использовать давление на окружение короля через их близких. Предположение, что в столице одновременно грохнуло в двух местах совершенно случайно, даже рассматривать не стоит. В моем наивном представлении о жизни королей их враги бывают двух типов: те, кто хотят оторвать кус чужой земли, то есть внешние враги, и те, которые хотят свою окончательно присвоить, то есть внутренние. Самая неприятная возможность — это если враги двух типов объединятся в надежде потом добить и друг друга.