— Доброго дня, Лукич, — на ходу поприветствовал дворника Ребрунь.
— Доброго здоровьячка, Степан Фомич, — оторвался тот от работы.
Авестьянов взаимно кивнул дворнику, рассматривая его пышную бороду и скуластое лицо. А майор между тем делился последними новостями. Как оказалось, этой ночью генерал от пехоты Малиновский внезапно нагрянул в одну из соседних дивизий, устроил переполох с тревогой, ночными стрельбами и манёврами. Дивизия ещё со времени прошлого командующего находилась не на лучшем счету и после прошедшей ночи была взята Малиновским под особое внимание. И как первый итог, был снят с должности один из полковых командиров, а командир(1) одной из бригад получил выговор.
Приёмная и кабинет командующего, вопреки обыкновению, располагались на первом этаже. В коридорах попалось несколько штаб-офицеров — начальников корпусных и армейских служб, да с полдесятка чиновников по военному ведомству — в основном интенданты.
В приёмной в этот час никого не было. Авестьянов постучал в лакированную деревянную дверь и вошёл.
— Разрешите! — он встал смирно, чётко щёлкнул каблуками сапог и так же чётко и отрывисто поднёс ладонь к фуражке.
Малиновский бросил на него взгляд из подлобья. Под глазами тёмные круги, воротник-стойка расстёгнут, на груди солдатский Георгий 4-й степени, обязательный по статуту к ношению, полученный Малиновским ещё в бытность его ефрейтором в Великую Войну. Французские награды за кампанию 1916-1919 годов командующий носить не любил, ордена за бои в Заамурье он носил в виде вошедшей недавно в употребление орденской планки. Настроение, судя по поджатым губам, скверное. Командующий отложил читаемую бумагу, поставил на стол зажатый в другой руке стакан с чаем и медленно кивнул.
— Заходите.
— Генерал-лейтенант Авестьянов, прибыл для дальнейшего прохождения службы на должность командира восемнадцатого механизированного корпуса.
— Как добрались, Григорий Александрович? — встал из-за стола Малиновский и вышел на встречу.
— Благодарю. Добрался без происшествий.
— Присаживайтесь вот сюда, — показал на стул командующий. — Разговор у нас с вами будет длинный.
Авестьянов принял приглашение, прошёл к столу и уселся на стул. Малиновский в это время снова занял место во главе стола, отодвинул папки с бумагами и побарабанил пальцами по отделанной линкрустом крышке. Заметно было, что он ещё не отошёл после учинённой им же ночной проверки и последовавшего разноса командиров проштрафившейся дивизии.
— Для начала ознакомьтесь вот с этим, — Малиновский протянул прошнурованную и пронумерованную стопку листов. — Я подожду.
Авестьянов взял листы, в стопке их оказалось шесть. Это был утверждённый план формирования 18-го мехкорпуса в составе 2-й армии. В шапке стоял номер экземпляра "8" и два нуля перед номером документа. На последнем листе значились подписи начальника Генштаба генерал-фельдмаршала Казановича, начальника организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-фельдмаршала Штейфона, начальника Главного Автобронеходного Управления генерала Коронатова, командующего Менским Военным Округом фельдмаршала Скоблина. Документ содержал перечисление переданных корпусу частей и соединений, как дислоцированных в Сувальской губернии, так и перебрасываемых из внутренний округов, перечень мероприятий по переформированию и их сроки, фамилии командиров и начальников. За перечислением следовали утверждённые организационные структуры корпуса, новые штаты соединений, частей и подразделений, разработанных на основе испанского опыта и выводов, сделанных в Генштабе после прошедших в начале марта крупных учений сразу двух армий в степях от Царицына до Ханской ставки(2). На сегодняшний день будущий мехкорпус включал в себя 30-ю конно-механизированную дивизию, 65-ю и 67-ю отдельные моторизованные бригады, 55-й отдельный бронеходный полк, 244-й отдельный самоходно-артиллерийский полк, шесть отдельных гаубичных дивизионов, отдельные мосто-понтонные батальоны, отдельные сапёрные батальоны и батальоны связи, 404-й и 417-й отдельные зенитно-артиллерийские полки. И всё это хозяйство следовало организовать в единую корпусную структуру, сплотить, сладить, развернуть.
Весьма удивлённый переданными в корпус силами, Авестьянов отложил план и спросил:
— Сколько из этих перебрасываемых частей на сегодня на месте?
— Почти все. Прибытие эшелонов четыреста семнадцатого зенитного полка и инженерных батальонов ожидается в конце недели. Так что, Григорий Александрович, доберётесь до места, справите новоселье, осмотритесь... и можно хоть с вечера приступать. Управление корпуса на сегодня сформировано, до вашего прибытия переформированием занимается наштакор генерал-майор Колохватов.
— Родион Яковлевич, не тот ли это Колохватов? — спросил Авестьянов, имея в виду находящегося в Испании (или уже вернувшегося?) генерала, получившего известность как одного из лучших франкистских военноначальников Русского Корпуса.
— Нет, не тот, — командующий усмехнулся. — Это его младший брат Нестор Иванович.
— Я уж было удивился...
— Младший тоже не промах... Итак, — Малиновский кивнул на план. — Начнём-ка, пожалуй, по порядку...
— — — — — — — —
(1) командир бригады — в русской армии бригадами дивизионного подчинения руководили командиры (комбриги), отдельными бригадами, находившимися на служебном положении дивизии, руководили начальники (начбриги).
(2) Ханская Ставка — столица Букеевской губернии, административно подчинявшейся Астраханской губернии и располагавшейся на севере Каспия.
— — — — — — — —
Сувальская губерния, Сейны-6. 26 марта 1938 г.
Военный городок 65-й отдельной моторизованной стрелковой бригады располагался в 16 километрах от волостного городишка Сейны. Построен он был лет десять назад и имел непритязательное название Сейны-6. Планировкой и видами городок мало чем отличался от тысяч иных военных городков. Нельзя сказать, что все они были однотипны словно близнецы, ведь всюду в России бытовала своя специфика ‒ будь то степи Поволжья или тундра Кольского полуострова, или же песчаники Туркестана, но тем не менее они имели присущие только им одним отличительные признаки: периметр, обозначенный бетонным забором и обнесённый колючей проволокой, контрольно-пропускные пункты и удалённость от магистралей.
В Сейны-6, где помимо 65-й бригады размещалось управление 18-го механизированного корпуса, Авестьянов приехал под вечер. У ворот КПП скучал боец с винтовкой на ремне, дежурный унтер-офицер проверял документы у шофёра грузовика, вёзшего продукты в гарнизонные магазины. Заурчав двигателем, выкрашенный в синий цвет двухтонный "Волгарь" гражданской марки тронулся к открываемым бойцом воротам. К машине Авестьянова дежурный подходил не спеша, скользнул глазами по номерам и вдруг подобрался. Видимо из Сувалок звонок был, решил Авестьянов, раз он по номерам "Морозовец" опознал, мало ли в гарнизоне своих таких же. Жаль внезапного "явления отца-командира" не вышло, Григорий любил неожиданно являться к новому месту службы. Выходит, в гарнизоне сейчас дым коромыслом, подумал он. Да и как иначе? когда сам командир корпуса едет.
Он вышел из машины, осмотрелся. Побелённые поребрики, клумбочки с ещё не проклюнувшимися цветами, свежевыкрашенное крыльцо дежурного помещения, над входом в которое вывеска с эмблемой военного министерства и надпись "КПП N1". Авестьянов шагнул навстречу дежурному.
Унтер подошёл строевым шагом, щёлкнул каблуками сапог и с отрывистостью старого служаки отсалютовал.
— Дежурный по первому КПП подпрапорщик Капустин!
Авестьянов козырнул в ответ, придирчиво оглядев подпрапорщика. Повседневная шинель с красными погонами и красный околыш фуражки. Цвет говорил о принадлежности к пехоте, не важно к простой или моторизованной, однако эмблемы на погонах были бронеходные. Будь в бригаде целый бронеполк вместо отдельного дивизиона, унтер носил бы родные чёрные цвета. На портупее кобура с табельным ТТ, на груди знак отличия "башнёр 1-го класса". Холодного оружия у него не было, бронеходчики его не носили ибо в тесноте боевых машин кинжалы, сабли и бебуты только мешают.
— Генерал-лейтенант Авестьянов, — представился Григорий, протягивая документы. — Вижу, готовились к моему прибытию.
— Так точно, господин генерал-лейтенант!
— Генерал-майор Колохватов на месте?
— Так точно. Четверть часа как проехал, — унтер вернул удостоверение, вновь щёлкнул каблуками и произнёс: — Прошу.
Авестьянов кивнул на последок и сел в машину.
— Кузнецов! — гаркнул унтер. — Открывай воротицу!
Городок Григорию понравился. Как и положено — чистенько и уютненько. Вдоль дорог аллеи акаций и молодых тополей. Кирпичные двух— трёхэтажные дома, во дворах беззаботная детвора, мамаши с колясками, на улочках прогуливаются группки молодёжи старшего гимназического возраста и влюблённые парочки. Мундиров почти не видно, время службы по распорядку дня ещё не кончилось.
— Ты, Пётр, не спеши, — сказал Авестьянов водителю. — Тут народ к скоростям не привычный.
— Слушаю, Григорий Александрович, — отозвался ефрейтор Зуйков и притормозил километров до пятнадцати в час, завидев как впереди на дорогу вслед за футбольным мячом выскочили два мальчугана.
У 4-го КПП, отсекавшего жилую зону от территории соединения, приезда командира корпуса дожидался офицер с повязкой дежурного.
Притормозив у шлагбаума, Зуйков подогнал машину вплотную к воротам.
— Господин генерал-лейтенант, за время моего дежурства происшествий в бригаде не имеется! Дежурный по бригаде подполковник Собакин! — вытянулся в струнку офицер, даже сабельные ножны у него невероятным образом стали вертикально.
Ответив на приветствие Григорий поймал на себе изучающий взгляд, что в общем-то было ожидаемо. В западных да и в центральных военных округах его погоны с вензелями манжурской армии и шеврон с солярным крестом были в диковинку.
— Без происшествий, значит, — ответил Авестьянов на привычную уставную формулу доклада.
— Так точно.
— А что, полковник, небось марафетик кругом наводится? — улыбнулся Григорий, "повысив" дежурного, как издавна принято в войсках. Старшие часто в обращении "повышали" младших, так подпоручики становились поручиками, штабс-капитаны капитанами, подъесаулы есаулами и так далее. Всё это работало и в обратном порядке — от младших к старшим. Только на флоте существовало "неудобное" звание старшего лейтенанта, равное сухопутному капитану; сокращать "старший" вроде бы не вежливо, поэтому в обращении часто употреблялось "старлейт".
— Наводится, есть такое дело, — без тени смущения ответил подполковник.
— Что ж, показывайте дорогу... И вот что ещё... — Авестьянов кивнул на машину. — Водителя моего на довольствие поставьте. Продаттестат у него с собой. Распорядитесь, чтоб его к автороте прикомандировали. И покормить бы. Дело к вечеру, он с утра не ел.
— Сделаем, — кивнул подполковник и полуобернувшись крикнул: — Запрудов!
Артиллерийский штабс-капитан, рекомый Запрудовым, появился за спиной подполковника как по волшебству.
— Помощник дежурного по бригаде штабс-капитан Запрудов!
— Вы всё слышали, капитан? — спросил подполковник.
— Так точно.
— Организуйте... Прошу за мной, господин генерал.
От 4-го КПП территория соединения начиналась со спортгородка. Рукоходы, перекладины, брусья, полосы препятствий — всё сейчас было занято солдатами. Крики унтеров, мельтешение одетых по форме номер три бойцов, чей-то далёкий смех.
За спортивным городком начинались одноэтажные здания учебных классов, между которыми было оборудовано тренировочное поле для отработки штыкового боя. За классами стояли казармы "первого" полка — так в бригаде называли 130-й мотострелковый полк. Об этом Авестьянов узнал по пути, расспрашивая дежурного.
— Правой!.. Правой! — командовал на плацу унтер, проводивший с ротой занятия по строевой. — Тяни носок! Четвёртый взвод отмашка рук где?!
Здание управления корпуса находилось на отшибе — за бором молодых елей, завезённых сюда видимо ещё саженцами откуда-нибудь из Псковщины. Идти по бору было просто приятно, еловый запах, вдоль тропинки скамеечки, урны и фонарные столбы, между деревьев носятся совершенно не боясь людей рыжие белки.
— У нас тут и барсуки иногда промышляют, — поведал дежурный, заметив интерес генерала к белкам.
— Неужто прямо здесь норы роют? Не поверю.
— Куда им тут... Из-за забора проникают. Сколько раз солдаты подкопы зарывали...
Здание управления разительно отличалось от всего, что было построено в городке. Это был высокий двухэтажный особняк некогда принадлежавший местному шляхтичу. Визуально узкие стрельчатые окна, даже на первом этаже доходившие высотой до пяти метров, балюстрады второго этажа, колоннада с фронтоном у центрального входа, острые готические шпили. Бывший особняк являлся продутом смешения классицизма и готики, и не поймёшь какого из стилей в нём больше.
Знакомство с офицерами и военными чиновниками управления корпуса прошло под раскатистый басовый барабанный бой, возвещавший о построении на ужин. Плац и казармы одного из полков отстояли отсюда метрах в двухстах и, тем не менее, бухканье барабана казалось близким.
В двухрядном строю застыло человек сорок. Начальники отделов и служб, штабные, писари, интенданты. Последние, будучи статскими чиновниками хоть и по военному ведомству, стояли в общем строю, но обособленно. Краткая строго по уставу процедура знакомства и приветствия заняла от силы пару минут. Авестьянов пожал наштакору руку и объявил, что все могут быть свободны.
— Разойдись! — распустил строй генерал-майор Колохватов.
— Итак, Нестор Иванович, показывайте ваши пенаты...
Следуя за наштакором Авестьянов припомнил попавшийся на днях номер "Российских ведомостей", где на первой полосе была заметка о другом Колохватове — известном генерале испанской войны. В заметке сообщалось об успешном парировании 2-м Русским Добровольческим корпусом контрнаступления республиканских интербригад под Мурсией, чем было обеспечено развитие наступления испано-итальянских войск Франко на Картехену с последующим занятием её. Братья-близнецы Колохватовы были весьма похожи, что конечно же не удивительно, однако кроме генеральских чинов (генерала от пехоты у Колохватова "испанского" и генерал-майора у Колохватова "сейновского") они предпочитали разные причёски и усы. "Испанец" на газетном фото носил распространённую в среде офицерства стрижку с ровным пробором по центру и пышные с завитыми концами усы, наштакор-18 брил голову наголо и носил модные в этом десятилетии усы щёткой.
...Разговор с Колохватовым затянулся часа на полтора. Наштакор докладывал о текущем положении дел в корпусе, сообщал последние новости, поведал о предпринятых им мерах по подготовке к развёртыванию частей и соединений.
Когда за окном вновь забухкал барабан, Авестьянов глянул на настенные часы. 21:25.
— Вечерняя поверка, — сообщил Колохватов. — В бригаде отбой в двадцать два... Вы, Григорий Александрович, ведь не ели с утра? Тут у нас почти под боком офицерская столовая.
