Впереди японского отряда мчались крейсера "Кума", "Тенрю", "Тацута" и наиболее скоростные у японцев эсминцы "Таникадзе", "Кавакадзе", а также три немецких трофея — "Икадзути" (бывш. S-60), "Акебоно (V-80) и "Оборо" (V-127). Чуть отставали от них эсминцы "Исокадзе", "Аманукадзе", "Хамакадзе" и "Токицукадзе", а в хвосте шли наиболее пожилые "Умикадзе", "Ямакадзе" и "Урукадзе". Вырвавшись из дымовой завесы, "Кума" с 40 кабельтовых открыла огонь по "Гавриилу" и добилась попадания, перебившего штурмтрос в румпельном отсеке. Капитан Шишко, управляя машинами, повернул эсминец лагом, чтобы задействовать все свои четыре 102-мм орудия, однако под обстрелом восьми японских кораблей сразу получил несколько новых попаданий. "Гавриил" был поражен в машинное отделение, теперь там вышла из строя уже левая турбина. Другой вражеский снаряд снес носовой мостик; третий, разорвавшийся на корме, разом выбил все три стоящие там вплотную 4-дюймовки. Огонь продолжало вести лишь баковое орудие, к которому встал принявший командование эсминцем вместо раненого Павла Шишко старший офицер лейтенант Владимир Севастьянов.
Евгений Беренс отдал приказ о повороте на 16 румбов, направив "Муравьев" прямо навстречу японцам. Крейсер прошел мимо уходившего на юг на 10 узлах горящего "Гавриила" и открыл огонь из носовых орудий по "Куме" и следовавшему у него на правой раковине "Тенрю". "Владимир" и "Константин" стреляли из носовых орудий по шедшему им навстречу "Тацуте". Бой на сближение быстроходных кораблей занял считанные минуты. "Муравьев-Амурский", с протяженным полубаком и высокими трубами, казался мощнее низкой вытянутой "Кумы", однако новый японский крейсер защищал, хотя и короткий, бронепояс, в отличие от вовсе не имевшего бортовой брони "Муравьева". К тому же у "Кумы" на каждый борт могли бить шесть орудий, тогда так бортовой залп "Муравьева" составляли всего четыре пушки.
Когда между противниками оставалось 20 кабельтовых, контр-адмирал Сато повернул на 8 румбов право, открыв по русским огонь полными бортовыми залпами. У "Муравьева" разбило заднюю дымовую трубу, осыпав обломками сразу два ближайших к ней орудия — на правом и левом борту. Русский крейсер повернул влево. Он на полной скорости расходился с "Кумой", обмениваясь с ней огнем. Потом на траверзе у "Муравьева" оказались также повернувшие к юг "Тенрю" и шесть эсминцев — "Таникадзе", "Кавакадзе", "Исокадзе", "Аманукадзе", "Хамакадзе" и "Токицукадзе". "Тацута" вместе с "Икадзути", "Акебоно" и "Оборо" вслед за флагманским "Кумой" повернули на север и вступили в бой на параллельных курсах с "Владимиром" и "Константином". Русские пытались увлечь японцев в разные стороны от поврежденного "Гавриила", но к тому направились три отставших вражеских эсминца — "Умикадзе", "Ямакадзе" и "Урукадзе"
Командир "Тенрю" рассчитывал, что благодаря подавляющему огневому превосходству, его отряду удастся быстро покончить с "Муравьевым". Однако на деле японскому командиру не удалось толком организовать огонь имеющихся у него кораблей. Хотя легкий японский крейсер и шесть сопровождавших его эсминцев могли вести огонь из двадцати шести 140— и 120-мм орудий, стреляла из них едва ли половина, причем одни корабли своими залпами мешали пристреливаться другим. Тем не менее, на русский крейсер обрушился настоящий шквал огня. У "Муравьева" была изуродована передняя дымовая труба и вентялиционные дефлекторы, сбита фок-мачта, разгорался пожар в офицерских каютах. Левая носовая 5-дюймовка получила попадание в броневой щит и вышла из строя. К счастью, русским ратиллеристам повезло сделать поистине "счастливый" выстрел. "Тенрю", по которому в остновном и стрелял "Муравьев", получил шестидюймовый русский снаряд в нижнюю часть корпуса против передней мачты. Поскольку бронепояс у японского крейсера защищал только котельные и турбинные отделения, снаряд легко пронзил небронированный борт, затем пробил дюймовую броневую камеры и разорвался рядом с носовым артиллерийским погребом. Из-под палубы перед рубкой рванул вверх столб огня и дыма. Катастрофу усугубила нефть, хлынувшая из топливных цистерн. У носовых орудий рвались сложенные там снаряды, длинный и узкий корабль всё более валился на бок, так что вода поднялась через низкий борт к самой его палубе. Крейсер был обречен. Он выкатился из колонны, едва избежав столкновения с идущими следом эсминцами. Нос гибнущего корабля быстро уходил под воду. Эсминец "Исокадзе" подошел к "Тенрю" снимать команду. Остальные пять эсминцев продолжали бой с "Муравьевым", однако поражение их флагмана заставило японцев держаться с русским крейсером гораздо осторожней. В конце концов "Муравьев" впятеро превосходил их по тоннажу и был вполне устойчив к попаданиям, которые были бы губительны для эсминцев. Противники расходились на циркуляции, интенсивность огня быстро спадала. Капитан Беренс поворачивал на север, намереваясь прийти на выручку своим эсминцам.
"Владимиру" и "Константину" в это время приходилось выдерживать жестокий бой с двумя японскими крейсерами и тремя сопровождавшими их эсминцами, бывшими немецкими церсторерами, так хорошо знакомым русским балтийским экипажам по недавней войне. Экс-германцев с их тремя 4-дюймовыми орудиями на каждом русские "новики" с четырьмя такими же орудиями могли особо не бояться, а от крейсеров более быстроходные эсминцы всегда имели шансы оторваться. Но "Кума" и "Тацута" являлись по существу быстроходными охотниками на миноносцев, не уступающими им по скорости, но сильно превосходившие по вооружению. "Владимир" и "Константин" отважно дрались, ведя огонь по сблизившимся с ними японцам из всех уцелевших орудий. "Кума" вздрогнула, когда взметнувшийся у ее борта фонтан воды упал срубленным деревом поперек палубы. Броневой пояс выдержал попадание 4-дюймового фугаса, хотя в машинном отделении началась течь через разошедшиеся листы обшивки. Была замечена течь и в передних отсеках — осколки рвущихся рядом снарядов с легкостью пробивали обшивку небронированной носовой оконечности.
Но превосходство в силах было слишком явно на стороне японцев. Град снарядов изрешетил корпуса "новиков", потерявших ход и почти не видимых в окутавших их облаках черного дыма и пара."Кума" и "Тацута" кружили вокруг, ведя прицельную стрельбу по двум маленьким русским кораблям. "Владимир" и "Константин" попытались еще маневрировать, уходя от накрытий, но поврежденные корабли плохо слушались руля. Контр-адмирал Сато дал приказ пустить в дело торпеды. Первым погиб "Константин". Его командир, Петр Делло, заметив кильватерный след пущенной с "Кумы" торпеды, успел прикрыть корпусом своего эсминца идущий чуть позади "Владимир". Торпеда взорвалась прямо напротив машинного отделения. "Константин" подбросило в воздух, потом корабль стал погружаться развороченной кормой, как вдруг еще одна торпеда ударила его в борт против мостика, отбросив капитана Делло далеко в воду. Из середины корабля вырвалось пламя и столбы пара, "Констанина" стал стремительно уходить под воду. Командир "Владимира" капитан 2-го ранга Молоховец приказал замедлить ход и бросить за борт концы, чтобы попробовать принять спасшихся. Но в это время его корабль был поражен следующими торпедами "Кумы" и исчез в огненном взрыве детонации боезапаса.
На "Гавриила" наседали сразу три японских эсминца — заказанный в Англии и провоевавший всю прошлую германскую войну в Северном море "Уракадзе", "Умикадзе" и "Ямакадзе". Каждый из этих эсминцев с одной ("Уракадзе") или двумя 120-мм пушками были заметно слабее четырехпушечного русского "новика", но врагов было трое, а у "Гавриила" осталось лишь одно баковое орудие. Потом прямым попаданием было сбито и последнее 102-мм орудие, теперь можно было вести огонь только из 40-мм зенитки и двух пулеметов. Полускрытый бьющими из люков машинного отделения клубами пара русский эсминец маневрировал, стараясь запутать противников и заслониться одним от обстрела других. Случайно "Гавриил" оказался поблизости от полузатонувшего "Тенрю. Лейтенант Севастьянов решил атаковать. Пробитые паропроводы машинисты кое-как уже подлатали, и неожиданно для врагов "Гавриил", подняв носом белый бурун, пошел на "Тенрю". Теперь по русским стреляли сразу четыре эсминца, открыли огонь и артиллеристы японского крейсера... Бак "Гавриила" охватил жаркий пожар от горящей малярной,
Эсминец развернулся бортом для полного торпедного залпа. Все три строеннных торпедных аппарата были изготовлены для веерной стрельбы. За несколько секунд в воду нырнуло пять торпед, четыре не вышли из поврежденных аппаратов. Команда замерла в тревожном ожидании, не замечая встающие вокруг фонтаны от продолжавшегося обстрела. Середину длинного корпуса "Тенрю" скрыл из вида дымный столб, по воде докатился отдаленный грохот. На "Гаврииле" грянули дружное "ура!", и тут заметили, что торпеду получил и стоявший рядом с крейсером эсминец "Исокадзе". Он тонул с оторванной носовой частью, рядом переворачивался вверх килем "Тенрю". Через минуту подошедший почти вплотную к "Гавриилу" эсминец "Уракадзе" открыл по его палубе ураганный огонь из 4-дюймовой и трех 3-дюймовых орудий, а затем выпустил 21-дюймовую торпеду. Взрыв оторвал "Гавриилу" кормовую часть до самой задней трубы, будто перерубив корабль пополам. Корма сразу затонула, а нос встал над водой почти вертикально, продолжая гореть, как огромная свеча, пока полностью не погрузился в море. Из воды было поднято лишь четверо русских, в том числе — потерявший сознание раненый командир эсминца капитан Шишко. Считанные спасенные были и с "Тенрю" и "Исокадзе". Капитан Евгений Беренс перекрестился, наблюдая с мостика героическую гибель "Гавриила" и остальных русских эсминцев. "Муравьев-Амурский" совсем немного не поспел прийти им на помощь, подняв из воды несколько спасенных, в том числе раненых Шишко и Делло. Японские корабли отходили на север, откуда доносился тяжелый грохот канонады главного эскадренного сражения
Вице-адмирал Фушими Хироясу, сердито сдвинув брови, рассматривал в бинокль происходившее юго-западнее сражениемлегких сил. Принц был недоволен контр-адмиралом Кодзо Сато. Его самые быстроходные на японском флоте корабли, с самыми мощными 21-дюймовыми торпедами следовало использовать для атак русских дредноутов, а не первого подвернувшегося легкого крейсера с дозорными эсминцами. Наверное, Сато решил, что раз 1-я минная флотилия находится в непосредственном подчинении командующего Соединенным флотом, то приказы командира 2-го флота можно не принимать в расчет! В этом он глубоко ошибается! Хироясу приказал передать прожекторами приказ адмиралу Сато немедленно выдвинуться к северу и атаковать поврежденный русский линкор. "Полтаву" — именно так, кажется, называется этот горящий корабль, если только русские опять не поменяли маркировку на дымовых трубах у своих линкоров.
Яростный бой легких крейсеров и эсминцев был ничтожным эпизодоме основного сражения линейных флотов, которые продолжали обмениваться залпами крупнокалиберной артиллерии. Само море, казалось, содрогалось от гула множества выстрелов, а воздух был наполненном свистом тонн рассекающих его в разные стороны снаряды. Пожар "Полтавы" обозначил успех японцев, но воля русских к сопротивлению не была еще сломлена. Их эскадра активно маневрировала, пытаясь уйти от обхода головы колонны поворотом на норд-норд-вест. Непонятный маневр! Русские серьезно надеются прорваться во Владивосток? Или они отчаянно выгадывают минуты, не понимая, что вся их циркуляция только на руку японскому флоту? Если боги лишили противника рассудка, надо заставить его крутиться волчком!
Рассудка враг, может, и лишился, но решимости и упорства — нет! Русская эскадра разворачивалась, не теряя строя и не снижая темпа стрельбы. Даже охваченная пламенем от носа до передней трубы "Полтава" эпизодически вела огонь из двух кормовых башен, хотя, похоже, уже плохо управлялась и отошла в сторону, пропуская вперед "Гангут". Тот быстро догонял идущие впереди "Петропавловск" и "Севастополь". Густой черный дым от горящей "Полтавы" ветер нес прямо на японскую эскадру, скрывая ее хвост от русских наводчиков (да и сам принц Хироясу уже плохо различал отставший "Хиэй").
Дым закрыл для русских линкоров концевые японские корабли. "Петропавловск", "Севастополь", "Гангут" сосредоточили огонь на идущих впереди "Конго" и "Харуне". Несмотря на мешавший русский наводчикам дым, частота залпов восполняла им недостаточную меткость. На флагмане принца Хироясу очередное попадание пришлось в уже раз пораженную возвышенную кормовую башню. 305-мм русский снаряд пробил невезучую башню с правой стороны, выведея из строя орудие. Левое орудие оказалось не задето, механизмы вращения и подачи боеприпасов вскоре были исправлены, людские потери восполнены, и башня продолжила вести огонь одним стволом. Еще одно попадание привело к сильному пожару, охватившему матросские кубрики в носовой части. Удушливый дым дошел даже до центрального поста, где вынуждены были одеть противогазы. Вода, пущенная для тушения, скопилась в коридорах, вызвав ощутимый крен на правый борт, но вскоре была откачена за борт или спущена в трюм. Командующий 2-м флотом всё это время находился на верхнем мостике "Конго", под градом осколков русских снарядов. С мостика вице-адмирал Хироясу имел возможность непосредственно наблюдать развернувшиеся вскоре драматические события.
Первым из них стал взрыв башни на "Харуне". Прямое попадание с "Севастополя" пришлось в крышу передней носовой башни. 305-мм снаряд пробил 3-дюймовую броню и разорвался на орудийном лафете в момент, когда в орудие уже находился снаряд. Новый взрыв вспучил крышу и вырвался наверх огненным столбом, вознесясь выше фок-мачты. Пожар перекинулся через податочную трубу в перегрузочное отделение. К счатью для японцев, они учли опыт сражений мировой войны и отделили погреба боезапаса от подбашенного отделения перегородками с автоматически захлопывавшимися створками. Сразу был отдан приказ о затоплении башенных погребов с отрезанными там расчетами. Для верности затопили и погреба 2-й башни, ситуацию в которой было трудно определить из-за сильного задымления. Поскольку еще раньше прекратила огонь 4-я башня, "Харуна" остался всего с двумя 356-мм орудиями в третьей (возвышенной кормовой) башне.
Взрыв на "Харуне" угнетающе подействовал на Фушими Хироясу. Адмирал понимал, что только что лишь чудо спасло один из его кораблей. Пожалуй, слабозащищенным линейным крейсерам не следует так долго иметь дело с тяжеловооруженными русскими дредноутами. Пусть дальше с ними воюют сверхлинкоры адмирала Ямая — у них и пушек побольше, и броня потолще. Принц уже готов был отдать приказ об отходе, как внезапно ход сражения вновь решительно изменился в пользу японцев. Над приземистым силуэтом головного русского дредноута взметнулось полотнище яркого света. Через мгновение над линкором поднялась дымная туча в виде огромного черного гриба...
Капитан Михаил Беренс (младший) досадливо морщился, наблюдая падения залпов "Петропавловска". Залпы ложились с сильным рассеянием. По всем правилам русские линкоры давно должны были раздраконить японские быстроходные дредноуты. Ведь английские линейные крейсера, по образцу которых строились японцы, в Ютландском бою очень плохо держали огонь немецких 12-дюймовых орудий. Но вот русские 12-дюймовки не давали такого эффекта. Беренс подозревал, что причина тому — новые снаряды. Орудия "Петропавловска" и других первых русских дредноутов предназначались для стрельбы обычным 305-мм снарядами, такими же, как на прежних броненосцах. Однако уже в разгар постройки на вооружение были приняты более мощные снаряды, тяжелее старых почти на полтораста килограммов.
