Дорожные работы по наследству

Глава 17. Тяжесть традиций

Пока мы с охотником трапезничали, появился дядя Ивер. Его, как хранителя, защита Киградеса пропустила невозбранно. Я даже попросить успела у слуг кипяченого молока с пенками для некроманта и разулыбалась. Настроение от встречи с симпатичным мне чел... эм-н, реш-кери тут же скакнуло вверх еще выше.

— Дядюшка, доброе утро! Садись завтракать!

— Яркого восхода, светлого полдня и закатного пожара, Алира, — улыбнулся мне Ивер так радостно, что я не удержалась, вскочила и обняла его. Мне так редко хочется тактильного контакта с кем-то, что, если хочется, я себе в удовольствии не отказываю. Если в удовольствие, так почему нет?!

Молоко между тем появилось на столе. А дядя ответил на мои обнимашки нежным объятием и поцелуем почему-то в шею. Наверное, у реш-кери принято так? А Чейр не лезет говорить 'привет' по реш-кери, потому что он охотник, а дядя — это дядя?

Надо, конечно, местные жесты-слова и выражения учить (вон, как мне Ивер галантно на весь день хорошего пожелал в шесть слов да один предлог в придачу), но пока руки не дошли. Ничего, я все успею! И замок облазить, и про реш-кери узнать. Пусть Чейр расскажет. Все равно рядом ошивается. Не все ж ему по косякам вырезать!

Поздоровавшись, Ивер присел к столу, выпил молоко и только потом осторожно уточнил, собираюсь ли я отправляться на Круг Князей в том одеянии, какое ношу ныне. Хвостатый снова заухмылялся, а я поспешно уверила некроманта, что даже такая идиотина, как я, в пижаме на стрелку не пойдет.

Ивер успокоился окончательно, выпил еще молока, закусил омлетом и еще разок подбодрил меня, пообещав всемерную поддержку на Круге. После завтрака я отправилась переодеваться в юбку и блузку из самой замечательной ткани шеро-кри. Встала перед шкафом и для начала принялась усиленно, проговаривая вслух, думать о том, что мне надо на собрании княжеском не только достойно выглядеть, но и удобно себя чувствовать.

Откликнулась на мой устный призыв не заготовка под одежду, а незримые духи-помощники. Явились, будто их позвали, и взялись меня одевать. Да так бережно, быстро и аккуратно, что я оглянуться не успела, как все оказалось закончено.

Ткань от союзников-пауков не подвела. Одежда успела оказаться на мне и завершить преобразование меньше, чем за минуту. Темно-зеленая длинная юбка с какими-то хитрыми зажимами и складками плюс приталенная блуза насыщенно-рубинового цвета со скромным декольте стали тем самым стильным нарядом, что и в пир, и в мир, и в добрые люди. Вроде бы просто и в то же время сразу скажешь — это та самая неброская роскошь.

И, самое удивительное, я, не терпящая лишних чужих посторонних прикосновений, не испытала даже тени неприязни, пока меня одевали призрачные слуги. Эти касания не воспринимались как прикосновения чужих живых, потому не будили желания отшатнуться. Кажется, я нашла свой личный лайф-хак для одевания в Киградесе! Ура!

Любуясь тем, во что превратилась паучья ткань, я наскоро причесалась очередной великолепной щеткой, почти не рвущей и не дергающей волосы.

— Теперь я соответствую, дядюшка? — я высунулась из гардеробной — всей мебели зеркало в стену на одной стороне комнаты и встроенный сложносочиненный шкаф-гигант выше моего роста на остальных трех.

— Воистину, Алира, осталось лишь присовокупить реликвии ригаль-эш Киградеса, — довольно оглядел меня некромант. Чейр окинул оценивающим взглядом и почему-то слегка нахмурился. То ли не понравилось что-то, то ли напротив, понравилось слишком.

— Архета недостаточно? — удивилась я, для пущей наглядности ткнув пальцем в грудь, где покоилась уже ставшая привычной, как еще недавно смартфон в руке, подвеска.

— Архет князь Гвенд предпочитал оставлять в Киградесе, — пояснил Ивер. — Но в иные реликвии рода облачался всегда. Я провожу тебя до сокровищницы, Алира.

У меня еще и сокровищница есть? Здорово. Хотя, как не быть, если я княгиня и это родовой замок. Вряд ли почивший Гвенд был не в меру азартен и спустил все состояние, включая побрякушки, на баб, выпивку и карты.

В правоте своих сомнений я убедилась, спустившись на этаж ниже и миновав пару коридоров с переходами. Там была предупредительно открыта одна единственная дверь. И за ней просматривались залы, залы, залы, полки, стойки, сундуки с бесконечной кучей всякого драгоценного и колюще-режущего. По этим залам можно было бродить кучу времени и с легкостью заблудиться.

— Дядюшка Ивер, скажи, что ты же можешь пройти и ткнуть пальцем в те побрякушки, которые мне надо нацепить? — я использовала на грозном некроманте запрещенный прием 'глазки котика Шрека'. Сработало безотказно, вот только почти зря!

— Кхм, я могу подсказать, как выглядят нужные реликвии, но где в сокровищнице их оставил Гвенд, прости Алира, не ведаю, — сам начал переживать Ивер. Он только сейчас, видать, прикинул масштабность предстоящего поиска, а до того не особо интересовался чужими ювелирными залежами. Не алчный у меня дядюшка от слова совсем по части ювелирки.

Да и Чейр на все эти бесконечные залы взирает лишь с легким исследовательским интересом. То ли у самого не меньше в загашнике есть, то ли никогда чем-то важным не считал и не считает. Другие у этих мужчин понятия о важном и нужном.

— Эх, тогда нам остается уповать только на лень, — вздохнула я и пояснила ценную мысль обоим спутникам: — Судя по увиденному мною в склепе, покойник не жаловал украшения. Значит, носил регалии лишь по необходимости и вряд ли кайфовал от перспектив пересмотреть каждую ценную фиговину в коллекции, чтобы дойти до ухоронки с необходимым для явления в обществе минимумом.

Словом, надежда умирает последней! Чейр вальяжно привалился к стене и скрестил руки. Дескать, развлекайся, дерзай, моя княгиня, я обожду сколько надо.

А мы с Ивером отправились на поиски. В первом от двери здоровенном сундуке, стоявшем прямо на полу, драгоценности имелись. Тяжелые, потемневшие от времени, дорогущие и здоровущие. Я мысленно скрестила пальцы и взмолилась:

— Дядя, это ведь не они?

— Нет, Алира, это регалии княжеского рода, но не те, что положены для Круга, — утешил меня Ивер, не очень понимая причин таких интонаций.

— Уф, а то ж в этом идти не получилось бы, только ползти. Тяжеленные! — я попробовала приподнять наборный пояс из драгметаллов и ограненных камней. От общей кучи его оторвала на миг-другой и с облегчением вернула на место.

Вот тут дядя некромант проникся хрупкостью моего телосложения и даже оптимистично подбодрил:

— Надобные нам реликвии не столь тяжелы.

— Ура?! — робко порадовалась я и проследовала к следующему сундуку, стараясь не обращать внимания на расплывчатость определения 'не столь'.

Ну что сказать, родовых реликвий у князей Киградеса был явный избыток. Жаль, распродать или поменять на что-нибудь более удобное и легкое нельзя. Не тобой нажито, не тебе и транжирить! Но в итоге титаническое упорство в поисках было вознаграждено. В седьмой по счету емкости — она была не сундуком модели 'гигант напольный', а скорее ларцом, покоившемся на высоком, мне по пояс, однотумбовом столе-подставке, — нашлось нужное. Откинув крышку, я покосилась на дядюшку.

— Это они, — торжественно заверил меня Ивер.

'Прощай-прощай, мысль-мечта о минимуме', — всхлипнула я, а терпеливый дядя принялся помогать мне с облачением. Одна бы я точно не справилась!

Металлический (вроде серый металл и камни драгоценные) пояс застегнули на бедрах, дважды обернув вокруг меня. Если бы подняли до талии, то и на три оборота хватило бы. Тяжелые серьги с рубинами вдели в уши. (Я-то ладно, а ведь их и Гвенд таскал!). На шее разместили фигурного плетения украшение, напомнившее мне гривну. На запястье браслет, на три пальца перстни из набора и в довершение обруч с рубинами (камни красные, значит рубины?) на голову.

— Осталось покричать только 'Елочка, зажгись!' — прикинув, как все это сверкающее богатство на мне смотрится, пробормотала я себе под нос.

Нет, все, конечно, в сравнении познается! И этот набор, который полагалось на Круг таскать, тяжелым не оказался, не жал, не давил хомутом, но чувствовался. Может, специально так задумывали, что князь не забывал, куда и зачем пришел, коль на нем парадно-выходной комплект имеется. Или для выносливых предков он легче пушинки казался?

А еще меня стали терзать смутные сомнения. Пока я поправляла массивный браслет на руке, больше похожий на боевой наруч по толщине, спросила прямо:

— Дядюшка, мне только кажется, или эти украшения, даже серьги, все-таки делались на мужчину?

— Не кажется, Алира.

— А женской версии не предусмотрено, или искать замаешься? — в робкой надежде закинула я удочку.

— Не предусмотрено. Ты, Алира, — живой казус в традициях нашего мира. Наследование во всех иных княжеских родах идет строго по мужской линии, пол наследника не оговаривается лишь у ригаль-эш Киградеса, потому что над всем воля Архета. Камень тебя позвал и выбрал носителем, — спокойно пояснил Ивер про традиции, заодно и про свой изначальный приступ легкого шовинизма.

— Еще скажи, он от прежнего князя и потомка сам избавился, как от неугодных, — хмыкнула я и прикусила язык.

Камень на груди ожег меня вспышкой даже не тепла, жара, пробежавшего от макушки до пят. И будь я проклята, если это не было согласием. Ой-ой-ой, это что выходит, быть носителем Архета опасно для жизни? Вот так надоест красивому камушку у меня на груди висеть и бац, кирпич на голову или подсолнечное масло под ноги, прости-прощай, Алира, здравствуй, новый ригаль-эш Киградеса, подходящий по всем параметрам, в том числе и полу?

Начать психовать не успела — жар от Архета сменил 'интонацию', он стал как теплое одеяло, в котором, словно в детстве, можно спрятаться от всех бед мира. И пришло понимание. Не знаю уж, что не поделили или недопоняли друг с другом прежний князь и Архет, меня этот чудный камень намеревался беречь как зеницу ока и никуда с тела даже ненадолго исчезать категорически не желал во избежание недоразумений.

— Княгиня, можем отправляться, — одобрительно констатировал Ивер, прерывая незримый диалог об угодных и неугодных.

— Надо, значит, надо, — обреченно согласилась я, отправляясь на выход.

Что дядюшка! Когда мы из сокровищницы вышли, неизменно ехидная улыбочка слиняла и с губ Чейра. Он мне даже глубоко поклонился, подметя кончиком хвоста пол:

— Моя драгоценная княгиня, честь сопровождать тебя.

— Я вас всех тоже люблю, — отмахнулась я, понимая, что 'драгоценная' я сейчас совершенно в прямом смысле слова. А значит, Чейр не только выказал уважение к титулу, но заодно и подколол, зараза такая! От сокровищницы я последовала в коридор замка Киградес, откуда для члена княжеской фамилии открывались двери не только в Нейссар, а вообще в туда, куда он собирался пройти.

Это мне так спокойно объяснил некромант. Ну а что, удобная штука! Телепортация по запросу, да еще с встроенной идентификацией. Любого не включенного в перечень, по доброй традиции благородных князей Киградеса, превращает в фарш. Причем не в самом замке. Зачем родовую твердыню пачкать зря, работу незримым слугам искать? А в той точке пространства, куда собирался проследовать самоуверенный нарушитель. Да, я уже успела проникнуться. У меня были очень-очень добрые предки. Пожалуй, можно в этой фразе порадоваться только одному слову — 'были'. Сейчас ни с кем бодаться не придется. О таких предках лучше помнить и знать, чем с живыми общаться.

Глава 18. Круг: вопросы признания и активации

Перенос на Круг, в Круг, или не знаю, как лучше сказать, — короче, на княжеский междусобойчик прошел мягко и почти незаметно. Шли-шли по коридору, потом — опа! — я вышла в большую вытянутую залу с многочисленными окнами по двум стенам и двумя дверями.

Одна была распахнута на широкий двор, наверное, сюда князья прибывали на совещание из своих владений. Вторая, застывшая в том же положении, открывала вид на изрядный зал, навевающий мысли о легендах Англии. То есть о короле Артуре и его рыцарях, потому что посередине помещения стоял, нет, не камень с застрявшим намертво легендарным мечом, а громадный стол. Только он был не круглый, а овальный.

Древесина, пошедшая на изготовление великолепной махины, мне была знакома по собственным покоям. Темная основа, тронутая инеистой изморозью, — естественная и, вероятно, очень дорогая красота. Для комплекта имелись вокруг высокие одинаковые стулья с мягкими сиденьями, обитыми темно-красным материалом.

В окна отлично просматривался тот замок, куда мы переместились. Башни, стены в окружении гор по периметру... Чем-то он Нойшванштайн напоминал, но миленькой игрушкой не выглядел. Я в сравнениях не сильна, описать детали не смогу из-за отсутствия базы по части архитектуры. И вообще лично успела только в двух замках побывать, своих собственных, а теперь вот третий подвернулся, так сказать общественный.

Содержание его лежало на плечах всех князей Киградеса. Земель-то вокруг нет, род владельцев пресекся в стародавние даже для реш-кери времена, потому замок и приобрел такую интересную функцию — место совещательного сбора верхушки мира. Вряд ли мне по нему предварительную экскурсию устроят, но что увижу, то увижу.

Раз дверь открыта в залу со столом, значит, по логике вещей, мне туда надо. Указателей по стенкам все равно ждать бессмысленно, это не музей.

В зале никаких заседаний еще не шло. Успела я вовремя: народ курсировал вокруг, о чем-то негромко трындел, кучковался, мест на стульях пока не занимал.

— Княгиня Киградеса, — мужской тенор справа был полон фальшивым удивлением. — Ты прибыла, чтобы передать Архет достойнейшему из князей?

'Ну хамло, ни тебе спасибо, ни мне до свидания!' — возмутилась я, разворачиваясь к говорившему. Выглядел он как типичный вампир с картинки из книжек. Черные волосы крупными локонами, черные брови, глаза красные, но не интересно-темные, а как у кролика альбиноса, полные губы. Вроде и красив, а почему-то ассоциацию с клещом-паразитом вызывает. Раздавить хочется, но не руками, а подошвой сапога, чтоб поменьше замараться.

— Хочешь примерить? — машинально огрызнулась я.

— Не откажусь, — хищно оскалился в ответ реш-кери.

— На, креш, — я сдернула цепочку через голову, причем поддалась она на удивление легко, будто кулон и не отказывался наотрез все это время сниматься, и опустила на шею претендента.

На миг в замке отключили звук, повисла тишина. А в следующий миг я уже ловила Архет. Потому что при соприкосновении с телом нахального претендента случилась аннигиляция. Был хам и нет. Не сгорел, превращаясь в головешку, не рассыпался на куски или в прах, не рухнул банальным трупом — он просто перестал быть. Не осталось ни-че-го.

Архет сам вернулся мне на грудь, торжествующе переливаясь и вспыхивая. А я, старательно держа покер-фейс, машинально погладила кристалл, как нагулявшегося питомца, и спросила:

— Есть еще желающие попробовать?

Желающих не нашлось. Странно! Из теней залы выступил пожилой реш-кери. Волосы золото и серебро вперемешку, глаза как черненое серебро. Он, наверное, от имени всех патетично провозгласил: