— Сколько же они дают за кент?
— Хороший вопрос мой мальчик! В зависимости от состояния монеты, — если очень старая и потертая, — одну шкуру, новая и блестящая, — две.
— Но неужели эти горцы и впрямь так глупы, что не понимают, что все эти монеты являются частью единой системы, и их разный вес объясняется разной долей золота в сплавах, из которых они состоят?
— А кто ж им скажет.....?!?! Впрочем это шутка. Горцы живут очень бедно. Даже Старшины их самых сильных кланов, едва ли богаче среднего купца Второй Гильдии. А для большинства обычных людей, — хранить сбережения в деньгах, бессмысленная роскошь. Уж лучше купить овечьи шкуры, замотавшись в которые, можно пережить зимние холода. Или обменять эти шкуры на нож, топор, наконечник копья, иголку, медный котелок, — все эти вещи имеют реальную ценность в глазах Горца. А монеты...? Из мелких монет можно сделать красивые бусы для дочери или жены Старейшины, или пришить золотой империал к шапке, чтобы соседи обзавидовались.... Деньги это предмет роскоши, доступный немногим, потому большинство населения в них особо и не разбирается.
— Но что тут сложного? Любой мальчишка из Нищих районов, с детства знает, сто минимов это кент, что десять кентов, это деций, десять дециев, — полуимпериал, два полу......
— Они знают об этом с детства, потому что с детства пользуются подобной системой. К тому же, не ставя под сомнение твое знание мальчишек из Нищих Кварталов, — Вист Тадий усмехнулся насмешливо, и немного покровительственно, словно бы говоря, — "Да видел ли ты богатый мальчик, хоть одного представителя Нищих Кварталов?", — я все же позволю себе усомнится в том, что они смогут отличить полуимпериал от империала. Лично я, впервые увидел империал уже в весьма почтенном возрасте..... Но мы сильно ушли в сторону от основной мысли нашей беседы.
Подытоживая все выше сказанное, позволю дать тебе совет; — Когда имеешь дело с горцем, помни, что его представление о стоимости той или иной вещи, очень сильно отличается от твоего. Медный котел, реальная стоимость которого с учетом расходов по доставке не превышает деция, что равняется, как ты помнишь примерно пятидесяти овечьим шкурам, — в глазах горца является большой ценностью. Молодой парень не сможет жениться, если не обзаведется как минимум двумя котлами. Один из них он должен вложить в выкуп за невесту, другой, — продемонстрировать гостям на свадьбе, подтверждая свою состоятельность в качестве кормильца семьи. По этой причине, стоимость котелка здесь равняется примерно трем — четырем сотням шкур. Которые мы сможем продать в том же Городе, почти за полуимпериал.
Но упаси тебя Мермед, купиться на предложение приобрести их Слезы Гор. Это обычный горный хрусталь, который на Севере добывают в огромном количестве. Здесь он редок и Горцы считают его волшебным, священным, и прочая, прочая, прочая. Но его реальная стоимость на рынках Империи, немногим больше стоимости булыжников на дорогах.
Теперь, что касается оружия, — темы, которая должна быть тебе особенно близка. Думаю не мне учить наследника Аттиев, разбираться в оружии. Ты, только по шелесту покидающего ножны клинка, должен сразу определять его цену, и не мне тут тебе советовать. Но..., но позволю тебе сказать только, что покупать оружие у горцев в основном не следует. То, что они производят сами, — отвратительнейшего качества, а то, что привозят из вне, — дешевле приобретать в местах его производства.
Но все это относится к чисто прикладному пониманию понятия "оружие". Есть еще и точка зрения коллекционера и любителя диковинок. А по этой части, — горы, это золотое дно.
Оружие тут очень дорого, его мало, и обращаются с ним крайне бережно, передавая из поколения в поколение.
Но горцы люди бедные, а потому практичные, и юноши которые носят на поясах мечи времен Первой или Второй Династии, с радостью обменяют их на нечто более новое.
Так что если ты, своим наметанным глазом увидишь какую-нибудь диковинку, оценивай ее с этой "практической" точки зрения. И старайся не показывать свой интерес. Местные считают себя страшными хитрецами, и увидев твою заинтересованность, заломят десятикратную цену.
В этом городе мы пробудем три дня. Первые два, ты проведешь рядом со мной, осваивая технику торговли с дикарями, а на третий, я отпущу тебя в "свободное плавание". Если ты увидишь что-то, что покажется тебе действительно ценным, но на приобретение чего тебе не хватит предоставленных дядей средств, — ты можешь рассчитывать на мой кредит..., в разумных конечно пределах....
Как и было сказано, следующие дни Аттий Бузма, словно хвост за собакой, следовал за своим патроном Вистом Тадием. Тот неспешно прогуливался по базарной площади, заходил в трактиры, посещал лавки и дома местных купцов. Судя по тому, с каким почтением его здесь встречали, Вист Тадий был человеком известным и уважаемым. То, что поначалу Аттий Бузма счел неспешными прогулками, обернулось рядом сделок, заключенных, по местным меркам, с совершенно невообразимой скоростью. За первый день он определился с ценами и собрал информацию об основных партиях товаров, (это были в основном все те же овечьи шкуры и товары в той или иной мере с овцами связанные). А к концу второго дня закупил товаров общей стоимостью почти на три Империала, заключив целых пять сделок.
Оценить, насколько это было молниеносно проделано, Аттий Бузма смог на следующий день, когда почти полдня торговался из-за показавшейся ему забавной статуэтки из камня, изображающей то ли ребенка, то ли кошку. По причинам, о которых читатель может догадаться и сам, — статуэтка эта показалась ему чем-то очень близкой и знакомой. Поэтому, он не пожалел бы и того самого деция, что просил за нее подросток с глазами пытающегося хитрить пса. Но вовремя вспомнил, что купцы так не поступают, и потому, покопавшись в кошельке, предложил торговцу старенький, полуистертый кент. Подросток отверг его с таким негодованием, словно ему предположили продать за этот кент родную сестру. А потом, быстро и громко тараторя в основном по горски, лишь изредка, к месту и не к месту употребляя общеимперские слова, с таким азартом начал доказывать своему покупателю ценность этой статуэтки, что наш герой чуть было не забыл, что должен скрывать свое знание Горского языка, и не ответил ему на том же наречии. По словам продавца, статуэтке этой было не меньше тысячи лет, что сделана она была из очень редкого, и потому очень ценного камня, и только в силу этих обстоятельств, уже просто обязана обладать волшебной силой. А если еще учесть что это изображение великого и ужасного демона Страшшшстсхекшшша, то талисман этот является настолько сильным и ужасным, что .............................................., и потому стоит не меньше девяти новеньких, и очень блестящих кентов.
Посмотрев на грязные, растопыренные прямо у него перед носом ладони, с поджатым большим пальцем на одной из них, герой наш пренебрежительно фыркнул, швырнул статуэтку обратно и, указав пальцем на кучку лошадиного дерьма, изобразил, будто лепит из него что-то подобное, затем, снова порывшись в кошельке достал уже новенький, блестящий кент.
То что изобразил в ответ мальчишка, стоило отдельной платы. В его словах, жестах и гримасах, так тесно переплелись мольбы, уверения, проклятья, клятвы и апелляции к различным богам, что наш герой пообещал себе не сойти с этого места, до тех пор, пока не собьет цену хотя бы до пяти кентов.
Закипела жаркая битва. Очень скоро, вокруг них образовалось кольцо зрителей, наслаждающихся этим, в высшей мере достойным зрелищем. Они подбадривали участников, сопереживали им, и даже, кажется, делали ставки.
Но в конце концов, использую язык мимики и жестов, участники торговой войны договорились на два новеньких, и один старый кент, после чего ударили по рукам и разошлись страшно довольные собой. Аттий Бузма радовался первой в своей жизни торговой сделке, а горский мальчишка тому, как ловко он облапошил этого имперского лоха. Впарив ему ни на что негодный кусок камня, который его старших брат, притащил из грабительско-воровского набега на соседний клан, за целых два новеньких, и один потускневший кент. А ведь брат собирался его просто выкинуть.... Особенно его веселило то, что он выдал этот никчемный камень, за изображение какого-то несуществующего демона. А этот дурак и поверил......
Ни горец, ни, что удивительно, Аттий Бузма, не заметили внимательных глаз, пристально наблюдавших за этой сделкой.......
На следующий день, с раннего утра Старший Караванщик Вист Тадий, поднял свой караван и повел его в горы. И для нашего героя настала очередная пора учиться всему заново.
До этого он слышал про горы, рассматривал изображения на картинках, видел их силуэты по дороге через равнину, но он и представить себе не мог.....
Горы были величественны и грандиозны, и непохожи не на что, с чем он раньше сталкивался. Рассматривая картинки, и слушая рассказы, он представлял себе что Горы, чем-то похожи на Город. Вершины, — дворцы, проходы между ними, — улицы, а горные хребты, — городские стены.
Но если это и было похоже на город, — то на город великанов. Даже дворец Мэра или Дом Сената, — казались маленькими и ничтожными по сравнению с самой маленькой и ничтожной горой, что встретилась на их пути. Да и вообще, Горы не были Городом, и даже не были на него похожи. Горы были.... Горы напоминали.... Словно....
Нет, Горы, это Горы, и сравнивать их с чем-либо, что Горами не является, было глупо и бессмысленно. И к Горам надо было привыкать.
Оказалось что все те знания и навыки, что он приобрел, путешествуя по равнине, недостаточны для Гор. Даже обычная ходьба здесь имела свои особенности. Иногда приходилось идти все время вверх, так что к концу дня ноги дрожали от непривычной нагрузки. А потом идти вниз, ловя ногами, так и норовящую выскользнуть из-под них тропу. А иногда тропа, шла вдоль склона, так что один ее край был выше другого, и идти по такой тропе было сущее наказание. Непривычными были места ночлега, сильные перепады температур, звуки, запахи.... А когда они поднялись так высоко, что могли смотреть на облака сверху вниз, — стало трудно дышать, и под ногами захрустел снег.
Аттий Бузма и раньше несколько раз за свою жизнь видел снег. Когда зимы были особенно холодными, с неба вместо привычного дождя падали эти странные белые штуки. Они падали на землю и крыши домов, покрывая их тонким грязновато-белым слоем, который потом растекался холодными лужицами.
Но здесь снег не только падал, но и лежал, лежал толстым слоем, и не желал таять. И он не был грязным, а наоборот, — его белизна ослепляла. А холод обжигал. А ноги проваливались в него, вязли в нем, или скользили.... А одежда была непривычно тяжелой, ее было много, и она сковывала движения. Но плохо защищала от холода, который все равно проникал в каждую незакрытую щель или прореху. А изо рта шел пар.... А лицо покрывал тонкий слой льда, из носа текли сопли....
Для нашего, пусть и заклеенного Аттия Бузмы это было слишком. Он заболел, заболел, может быть впервые в жизни, и оттого не сразу понял, что с ним происходит. Почему ему становится то жарко, то холодно, почему тошнит при виде еды, откуда такая жуткая слабость?
К счастью Вист Тадий вовремя заметил симптомы, и на ближайшем привале, замотав его в несколько одеял, отпаивал отваром ягод сшшашца и гитиновой коры. К утру ему полегчало, настолько, что он мог сесть на лошадь Виста Тадия, и продолжить путь верхом. Остальным караванщиком конечно сильно не понравилось, что "этот маменькин сынок едет верхом, пока мы рвем жилы на самом трудном месте перевала". Что дало им повод вновь припомнить Аттию Бузме все его прошлые прегрешения, про которые они уже стали забывать.
Орсшошмшсшкий перевал, который им предстояло преодолеть, и вправду был одним из самых тяжелых на Большой Горском Тракте. Переход через него всегда стоил большого напряжения и огромных усилий, а зима в этом году была особенно холодной и затяжной. Караванщики выбивались из сил, и эта постоянная усталость выливалась в раздражение и злобу. И главной мишенью для этой злобы оказался Аттий Бузма.
Это произошло, когда самый тяжелый участок Орсшошмшсшского перевала был уже пройден. Тропа почти постоянно шла вниз, воздух стал теплее, и дышать стало легче.
Все случилось внезапно. Наверное, ни один из участников произошедшей драмы, даже не подозревал о том что произойдет через мгновение, но усталость и злоба сделали свое дело.
Аттий Бузма, еще толком не отошедший после своей болезни, отдыхал пользуясь недолгим полуденным привалом, подставив лицо едва заметному теплу солнца. Жара как такового у него уже не было, но сильнейшая слабость еще одолевала его. Несмотря на уговоры Виста Тадия, сегодня он, в подобающих купцу выражениях, вежливо отказался продолжать свой путь на лошади такого уважаемого человека как Вист Тадий, ибо.........., и проделал весь путь от восхода до полудня пешком. Ему это удалось, несмотря на то что было несколько моментов, когда он уже почти готов был взять свои слова обратно..., но так и не сделал этого.
И сейчас, разморенный этим недолгим отдыхом, едва заметной теплотой солнца, и сладкой негой в натруженный мышцах, он впал в блаженное состояние полудремы. Состояние это было настолько блаженным и таким расслабляющим, что, вопреки усвоенным с детства рефлексам, он не заметил как стал объектом, чьего-то пристального и недоброжелательного внимания.
— Ишь, сосунок паршивый, развалился прямо посреди дороги, — провозгласил чей-то недовольный голос, прямо у него над ухом, — А ну пошел прочь отсюда!
Если бы здоровенный караванщик, пожелавший пройти от своего верблюда к костру, прямо через Аттия Бузму ограничился только этой недружественной речью, — трагедии, скорее всего так бы и не произошло. Но! Но он почему-то решил подкрепить свою речь пинком ноги.
Читатель, который, (Автор на это сильно надеется), еще помнит первые страницы книги, может догадаться, что произошло дальше..... И возможно ошибется!
Ошибется, если подумает что наш герой просто увернулся от предназначенного ему пинка.
Возможно, будь он прежним Бумбой, или будь у Аттия Бузмы, хоть на долю секунды больше времени на раздумье, — он так бы и сделал. Но тело, прошедшее жесткую тренировку Школы Ловцов, — повело себя иначе.
Совершив немыслимый, с точки зрения обычного человека, кульбит, герой наш ушел от удара ноги караванщика, и тем же движением подсек его вторую ногу.
Тот упал, взревев вскочил на ноги, вытащил нож, и бросился на Аттия Бузму.
Рефлексы опять сделали свое дело. Рука с ножом была перехвачена, одновременно с этим тело Аттия Бузмы ушло с линии атаки, а острия ножа при этом повернулось в сторону своего хозяина и пропоров тяжелую овчину полушубка, — воткнулось в его живот.
Первые несколько мгновения, наблюдатели, с удовольствием предвкушавшие зрелище избиения маменькиного сынка, (вдвойне приятней было наблюдать за этим, понимая, что ни тебя за это накажут), слегка оторопели. Потом до них дошло что же произошло....
