Ночные тени. Книга 1

Наконец-то отъехали и Флэнксон с племянником. Всё больше растворяясь в темноте, текущей над городом, я проводил всех участников сегодняшнего собрания. Когда-то такие фокусы давались мне легко, лучше, чем большинству из нашего рода, теперь же, собравшись воедино на дорожке сквера, неподалёку от дома Стоунов, я тяжело опустился на ближайшую скамейку. Чуть скосил взгляд, разглядывая шевеление теней над плечом. Крылья размазанными, рваными паутинами таяли в ночных сумерках.

Посидев какое-то время на скамье, дабы убедиться, что крови мне сейчас действительно не нужно, я отправился к Арктуру.

Пройдя той же дорогой, что и предыдущей ночью, вышел к калитке. Сладкий аромат каприфоли мягкой волной укрыл меня, смешиваясь с тихими звонами колокольчиков. Тёмные верхушки деревьев подсвечивали окна второго этажа — Эдвард так и не уснул, и Эвелина тихонько напевала ему колыбельную.

Остановясь перед дверью чёрного входа, я наконец-то положил амулет на место, вздохнув с немалым облегчением. С кончиков пальцев скользнул тонкий, лишь чуть более осязаемый, чем темнота вокруг, паутинчатый дымок и, собравшись на мгновение в знак Имени Богини, растворился, становясь частью здешних теней. Днём эта защита не столь хороша, но здесь достаточно и других оберегов, набирающих силу при свете солнца.

Арктур ждал меня в рабочем кабинете, нервно расхаживая из угла в угол. Из освещения была одна лишь настольная лампа, и мягкий её свет, просеянный сквозь мозаику цветного стекла, ложился на книжные шкафы и стены причудливыми пятнами листьев и узоров. Я остановился на пороге, дожидаясь, когда Арктур развернётся к двери.

— Даниэл! — выдохнул он, увидев меня стоящим в дверном проёме на границе тени и света (глаза в таком освещении должны были мерцать по-кошачьи). — Хотя бы сейчас ты мог зайти нормально!

— Прости, — я виновато пожал плечами. — Не удержался...

— Так что? — сразу приступил он к делу. — Что за чертовщина творится в городе? Мальчишки зубастые озоруют?

— Сперва позволь спросить, что за чертовщина творилась у тебя дома этим вечером, — я прошёл в комнату и, усевшись на стул рядом с окном, принялся неспешно набивать трубку.

— О чём ты?.. — Арктур озадаченно посмотрел на меня, опускаясь в стоящее рядом кресло.

— Допустим, я не имею в виду ни странного восторженного мальчика, ни его дядюшку, который своими вопросами испортил мне аппетит, а взглядом просверлил затылок... — я прищурился в усмешке. — Что можешь сказать об этом виконте?

— Хм? — Арктур чуть нахмурился, по всей вероятности прокручивая в памяти весь прошедший вечер. — Что именно с ним не так?

— А ты вспомни, где он сидел, и куда старался не подходить.

Секунд тридцать Арктур задумчиво смотрел на пятно света, расползшееся от лампы по столешнице, а я с интересом наблюдал за ним, пуская в полумрак комнаты маленькие колечки дыма.

— Кто он? — взгляд зеленовато-ореховых глаз, поднятых на меня, был, мало сказать, обеспокоенный, тревога так и разлилась по комнате.

— Он — сид, эльф, обитатель Волшебной Страны... — я дёрнул уголком губ в усмешке. — А так же, вероятнее всего, наёмник. Убийца. Как давно они переписываются с Эвой?

— Года три... — Арктур ответил несколько рассеянно. — Эва уезжала в Париж, мы решили, что Эдварду лучше появиться на свет именно там... — Он покачал головой, словно удивляясь, что не распознал сида в знакомом Эвелины ещё в то время. — Ты знаешь, зачем он сюда приехал?

— Точно, к сожалению, нет. И я не уверен, на кого он работает. Может быть и на своих, а может быть заботится здесь о неких интересах Франции, что вовсе не исключает первого.

— Хорошо, я буду это учитывать, — задумчиво проговорил Арктур. — Он ведь тоже довольно быстро определил, кто ты?

Я лишь криво усмехнулся, кивнув головой. Если бы не морок, Маргарет бы наверняка подумала, что Сен-Гильерн признал во мне старого знакомого, не ко времени и месту воскресшего.

— И вы с ним как-то сразу... не поладили. Скажи, зачем тебе вообще понадобилось столь усиленно зазывать его на вечер к Аделаиде?

— Ну, я бы не сказал, чтобы так уж сразу и не поладили... Но это не взаимная неприязнь. А что до милого шабаша в понедельник, если у него есть чувство юмора — он оценит.

— А если нет?

— Посчитает меня полным придурком, — я улыбнулся.

— Надеюсь, он будет далёк от истины... если что.

— А-арктур, — я укоризненно посмотрел на друга. — Признаю, конечно, что порядком беспечен, но творить что-то, что угрожало бы вашим жизням, не стал бы никогда.

— Ты воспринял шутку как упрёк, значит, всё более серьёзно, — тёмные в освещении этой комнаты глаза внимательно прошлись по моему лицу.

— Возможно, я просто устал... К тому же, ты прав, не было особой нужды тащить его к Аде.

— Он как-то связан с твоим предупреждением о "комендантском часе" после наступления темноты?

— Нет, — в этом я был вполне уверен, уж слишком различался стиль виденного во сне от того, что лежало под старым мостом. Да и Мотыль говорил о ком-то из нашей Ветви. — Что творится в Гатри по ночам, я ещё не разобрался. Но убийства происходят — и Флэнксон врёт напропалую, только чтобы не допустить паники. И тянется всё это уже не первую неделю.

— Знаю. Томас напросился ко мне в гости, выказывая желание встретиться с тобой лично.

— Вот как? — я удивлённо вскинул бровь.

— За последние дни в Гатри пропало много людей, но никто ничего не видел, или не хотел видеть. В основном, находились веские причины, чтобы считать их просто сбежавшими из города: долги, любовницы, преступление закона. Но не у всех. Осведомители доносили, что в Низине шепчутся о неком, имеющем демоническую внешность, субъекте, который совершает убийства под покровом ночи, не оставляя после ни тел, ни следов самого преступления. А на днях к Томасу пришёл один доброхот и поведал, что знает, кто помог исчезнуть Джереми Пустышу, Поскотнику, и Беззубому Ларри, и многим другим, и — отгадай, чьё имя назвал этот жаждущий справедливости горожанин?

— Моё, я так полагаю? — я фыркнул. Чудное дельце! Интересно, почему полиция ещё не заявилась на Вечерний бульвар?

— Правильно полагаешь, — кивнул Арктур.

Я прикрыл глаза, перебирая в памяти все те случаи, когда меня могли увидеть в Низине за прошедший месяц, да ещё и без морока. Вспомнились также слова Глэдис о слухах, что стали распускать обо мне Скобарь и Лоуренс, и, возможно, многие другие. Хотелось бы знать, что положило начало этому? Не припомню ни одного случая, чтобы наши интересы хоть как-то пересекались.

— И что об этом думаешь ты?

Окинув меня чуть прищуренным взглядом, Арктур покачал головой.

— Каким-то образом ты к этому всё же причастен.

Да уж! Я нервно дёрнул уголком губ в усмешке. И как вообще можно было надеяться, что такое количество пропаж и смертей останется незамеченным полицией!?

— Как понимаю, Флэнксон мою кандидатуру на роль убийцы всё-таки отклонил, иначе я бы сейчас сидел за решёткой, а не здесь, разговаривая с тобой.

Арктур отрицательно покачал головой.

— Дело в отсутствии трупов и в том, что Томас не сторонник мистического объяснения происходящего. Пропадали, в основном, нищие из Грязной Низины, а там убийства не редкость. К тому же, не думай, что он о тебе не вспомнит, если в ближайшее время дело не прояснится.

— А каково твоё личное мнение, с учётом того что ты обо мне знаешь? — я чуть склонил голову набок, наблюдая за Арктуром из-за завесы табачного дыма.

— Что ж... — через паузу произнёс он тем же спокойным голосом. — Вероятность, что ты окажешься этим убийцей — мала. Обладая достаточно большой силой внушения ты можешь изменять облик, или вовсе оставаться незамеченным. Хотя ты, как сам недавно выразился, порядком беспечен, а откровенно говоря, ещё и рассеян, но, даже учитывая это, ограничиваться обликом демоническим, но вполне узнаваемым... — он покачал головой. — В Гатри ты прибыл около пятнадцати лет назад, и за всё это время ничего подобного в городе не происходило. И каковы мотивы?

— Ты сказал, что вероятность — мала. И, допуская хоть один процент из сотни, что я могу оказаться убийцей, ты говоришь мне всё это?.. — я был, мало сказать, удивлён.

— Всегда могут оставаться неучтённые обстоятельства... Но, хотелось бы надеяться, что к сорока годам я всё-таки научился разбираться в людях, — Арктур усмехнулся. — В своих друзьях, по крайней мере. Итак, Даниэл, во что ты умудрился вляпаться на сей раз? — он, чуть приподняв бровь, ожидал ответного рассказа.

Я вздохнул, отводя трубку от лица.

— Складывается такое впечатление, что меня кто-то хочет подставить. Не спрашивай, почему — сам никак не могу понять. В некоторых поступках этого типа попросту отсутствует логика. Тем, что он творит, он и себя подставляет. Если начнётся "охота на ведьм", оставаться в городе станет небезопасно, поэтому сомневаюсь, что его цель выжить меня из Гатри и самому поселиться здесь.

— Ты уверен, что это не может оказаться чьей-то местью? — Арктур задумчиво посмотрел на меня, и не в первый уже раз показалось, что ещё чуть-чуть, и морок поддастся, позволит взглянуть на моё настоящее лицо.

— Уверен, — кивнул я.

— Ты знаешь, что это за тип?

— Хм... — я задумался. — Нечисть. Демон. Хотя, — я покачал головой, невесело усмехаясь, — в рамки этих определений я тоже замечательно вписываюсь. Сам знаешь, под одним и тем же словом может скрываться разная суть. Он, в некотором смысле, мой родственник. Не знаю, насколько дальний или близкий. И если Флэнксон всерьёз хочет ввязываться в это, уговори его надеть хотя бы один из своих амулетов.

Арктур рассеянно поглаживал край стола. Там, где он проводил рукой, под столешницей отчётливо проступало нечто, к чему прикасаться совсем не хотелось — не знаю, о чём именно он сейчас подумал, но раньше я этой штуки почти не ощущал...

— Всё так... канонично? Серебряные пули?.. Рябиновые кресты?.. — Арктур едва заметно хмурился. Если мои слова о том, что Сен-Гильерн не принадлежит к роду людскому, выбили его на некоторое время из колеи, то сейчас непохоже было, чтобы он волновался. Скорее уж думал над очень неприятной ситуацией, которую нужно быстрее разрешить.

— Возможно. Серебряные пули, в любом случае, будут не менее действенны, чем обычные свинцовые. Но... Арктур, надеюсь, ты не собираешься участвовать в этом лично? — я прищурился, окидывая друга подозрительным взглядом.

— Я так подхожу под определение сумасшедшего блюстителя порядка?.. — он одарил меня копией моего же взгляда.

Я улыбнулся, покачав головой.

— Возможно, раньше я бы и полез в это, из сомнительного удовольствия раскрыть некую тайну, прикоснуться к тому, для чего нет научного объяснения. Но тогда мне повезло познакомиться именно с тобой. Если случится так, что мы с ним всё-таки столкнёмся, я бы хотел точно знать, что может послужить защитой? — взгляд болотно-зелёных глаз стал спокойным, и та штуковина, прикрепленная или нарисованная под столешницей, перестала ощущаться так ярко.

— Самым верным, пожалуй, будет разнести ему голову. Даже если он окажется невероятно живуч — с повреждённым мозгом быстро и правильно отреагировать на что-либо сложновато.

— Настолько живуч? — незаметная складочка между бровей Арктура превратилась в чёткую линию.

— Всё может быть — я пока не знаю, с кем предстоит иметь дело. Но то был бы уже крайний случай. А так... пожалуй, сгодится всё, что ты столь осторожно пытался проверить на мне, особенно в последние годы, — я вздохнул, глянув за отведённое полотно штор. Время наверняка уже перевалило за одиннадцать, и сколь бы много ни казалось его сейчас до рассветных сумерек, стоило поторопиться. Раствориться и потом удержаться в исчезающих утренних тенях будет сложно, — Как только узнаю хоть что-то определённое, я зайду к тебе.

Я уже поднялся со стула, дабы, закончив разговор, попрощаться, но Арктур остановил меня жестом руки.

— Даниэл, ты кое о чём забыл...

— Хм? — очки и трубка — то, что я постоянно оставлял у Стоунов — были сейчас при мне.

— Если что-нибудь произойдёт с тобой, здесь, или ты исчезнешь опять чёрт знает на какой срок, где и как тебя искать?

— То есть, хочешь сказать, что про дом на Озёрной ты не знаешь? — я приподнял уголки губ в ироничной улыбке.

Арктур на это лишь тяжело вздохнул, окидывая меня усталым и несколько раздражённым взглядом.

— Даниэл, твоя скрытность и нежелание общаться с кем бы то ни было, в последнее время граничит с паранойей. Что с тобой творится? Когда ты не появился ни на одном из майских собраний и вообще перестал отвечать на письма, мы с Эвой не знали, что думать. Я, как последний идиот, в течение нескольких дней пытался разыскать тебя, пока не додумался, что бумаги на приобретение дома на имя Чарльза Бэннета на самом деле твои.

— Друг мой... прости, я... — опустившись обратно, я покачал головой, понимая, что последний идиот — это как раз я и есть. Всё, что забавляло нас обоих, когда Арктуру не было ещё тридцати, в сорок стало выглядеть совсем по-другому. Он давно уже повзрослел, успел обзавестись семьёй и необходимым количеством личного опыта, чтобы стать, в некотором роде, даже старше меня. — Я просто настолько устал от городской суеты и шума... Гатри так вырос за последние несколько лет... И... так не хватало тишины. Мне очень жаль, что вам с Эвой пришлось волноваться из-за меня... — я опустил взгляд. Ох, Богини, ведь и вправду иногда не задумываюсь о последствиях...

Арктур вздохнул.

— Кажется, я понимаю, почему Эдвард так тебя любит — ты иногда поразительно на него похож. Особенно когда вы оправдываетесь.

Я поднял голову. В чуть прищуренных глазах Арктура было некое ехидство, ирония и едва заметные, но уже выплывающие искорки смеха.

— Понимаю, да, город и в самом деле растёт. Но в следующий раз, когда тебе приспичит куда-нибудь исчезнуть, оставь хотя бы записку. Можешь даже в своей квартире, потому как первое, что теперь буду делать — это забираться к тебе и перекапывать весь бумажный хлам, — под конец фразы Арктур всё же усмехнулся. — Но вернёмся к делу. Как тебя найти, случись что? Может, я пошлю телеграмму или человека с запиской? Или... ах да, ты же чураешься всех современных звукопередающих устройств. Есть, может быть, ещё что-то, более для тебя удобное?

— Думаю, телеграммы или записки будет достаточно, — кивнул я. — И, даю слово, если соберусь куда-нибудь исчезнуть, то зайду к вам. Если что-то произойдёт, отправляй сообщение сразу и на Вечерний бульвар, и на Озёрную — сейчас я буду в городской квартире, но кто знает...

— Что ж, договорились, — Арктур поднялся вслед за мной, провожая к дверям. Когда я стоял за порогом, в темноте, что жалась к спине, прячась от скудного освещения из дома, он пожал мне руку. — И, прошу тебя, будь осторожнее.

— Буду, — кивнул я. Кольцо-оберег, как всегда, ужалило ладонь иглами холода, сверкнув малиновым камнем. — Если что — я тебя предупрежу. Доброй Ночи.

Дверь тихо скрипнула за моей спиной, и я шагнул в тени, растворяясь в них.