Снежный след

От отчаяния мне хотелось рвать на себе волосы. Самое ужасное в жизни человека — видеть, как умирает его половинка, и знать, что ты ничем не можешь помочь.

Я взвыла и набросилась с кулаками на Лёню:

— Отпустите нас! Сволочи! Бездушные твари! — так я, наверное, не кричала никогда в жизни.

— Снег, угомони эту истеричку! — приказала Вероника.

Леня скрутил меня в охапку так крепко, что я не могла пошевелиться. Мирослав открыл глаза и попытался подняться, но каждый раз падал без сил. Одно успокаивало, он еще был жив.

На улице бушевал ветер, казалось, сама природа пришла в ярость из-за того, что творилось здесь. На крыше грохотало, словно там танцевало стадо мамонтов.

Вероника испуганно посмотрела на потолок. Затем подбежала к Мирославу и закричала:

— Кто это там? — она толкнула его в плечо. — Говори!

— Теперь мы в равных условиях, — тихо проговорил Мирослав. — Второй ваш дружок поехал за Хариной, как думаете, вернутся они сюда?

Лицо Вероники перекосило от злости.

— Мразь! Мразь! Мразь! — повторяла она, топая ногой.

— Отпусти Полину и с ними ничего не случится. Я останусь здесь.

Она сузила карие глаза и посмотрела на меня. Взгляд безумный, одержимый, жуткий.

— Не-ет! — протянула она и помотала головой. — Я знаю лучший способ. Снег убьет ее, если буря сейчас же не прекратится!

Острая сталь снова уперлась мне в горло. Я ощутила легкое покалывание, а затем по шее побежала теплая кровь.

— Стой! — грозно крикнул Мирослав, приподняв голову, было видно, каких усилий ему это стоило.

В комнате воцарилась тишина и каждый услышал, как на улице стих ветер, прекратился снегопад, наступил спокойный, ясный зимний день. Хватка Лёни слегка ослабла, но полностью он меня не отпустил, как и не убрал нож. В тот момент я чувствовала себя такой измотанной и несчастной, что даже не удивилась тому, как внезапно стихла буря.

— Вот видишь, я не могу отпустить такую драгоценную пленницу, иначе нам не справиться со Снежными, — Вероника откровенно ликовала.

— Зачем ты все это устроила? — не выдержала я.

Она посмотрела на меня так, будто только сейчас заметила мое существование.

— Бедная, наивная девочка, ты ведь не знаешь, в кого тебя угораздило влюбиться? — Вероника подошла ко мне и с жалостью посмотрела. — Я расскажу, раз у твоего друга не нашлось смелости.

Мирослав тяжело вздохнул, ему не по душе был этот разговор.

— Ты что-нибудь слышала про Снежных? — спросила она издалека.

— При чем здесь легенды и выдуманные истории?

Вероника ухмыльнулась, как мать неразумному дитю.

— Не такие уж они и выдуманные. Снежными с давних времен называют чудовищ в человеческом облике. Они обитают в местах, где всегда есть снег.

Во мне зашевелились воспоминания. В памяти всплыла первая встреча с Лёней, который твердил: 'Я не из Снежных...'.

— Большая часть этих тварей живет там, где есть люди. Они очень для нас опасны, они убийцы. Снежные не испытывают человеческие чувства — любовь, страсть, радость или боль. Они холодные, кровь у них холодная, сердце изо льда. Они живут благодаря человеческим душам. Чем больше убьют, тем больше проживут, тем сильнее станут. Думаешь, для чего твой дружок работает спасателем? Так легче скрыть преступления. Снег нашептывает ему о жертве, и он мчится туда белым зверем, неприметным на снегу. Все выглядит как несчастный случай. Человек попал на наледь, врезался в скрытый пухом камень, забрался на опасный спуск или...— она сделала шаг к комоду, с силой открыла верхний ящик и кинула к моим ногам какую-то красную вещь. — Или забирают жизни маленьких девочек. Ты помнишь, кому принадлежал этот костюм?

Меня будто кольнуло в сердце острым наконечником.

— Боже! — вырвалось у меня, в груди перехватило дыхание.

Это красное пятно с семи лет преследовало меня в снах.

— Я и Лёня потеряли родных. Снежные их убили! — голос Вероники сорвался. — Они не засиживаются долго на одном месте, поэтому моей семье пришлось ждать, чтобы отомстить. Катя была моей сестрой. Мне было всего шесть, когда пришлось пережить такую потерю. Катя ведь была тебе подругой. Это должна быть и твоя месть.

Я посмотрела на Мирослава, лежащего на полу возле камина, где тлели прогоревшие поленья. Ему становилось все хуже и хуже. И теперь, кажется, я начала понимать почему.

— Если ты не веришь мне, спроси у своего дружка, — Вероника подошла к Мирославу и, вцепившись в волосы, приподняла его голову и грубо помотала из стороны в сторону. — Ну, спроси его. Правда это или нет?

Не хотелось идти на поводу у бывшей подруги, но нужно было выяснить все до конца.

— Мирек, — позвала я.

Он открыл глаза.

— Это ведь не так?

Я надеялась, он будет все отрицать. Похитители согласятся, сочтут произошедшее недоразумением и отпустят нас.

— Она сказала правду, только все совсем не так, как выглядит. Мы не убиваем людей.

Вероника выпрямилась и пнула Мирослава ногой в живот.

Он никак не отреагировал, продолжал смотреть на меня. В его взгляде было столько сожаления и грусти.

— Видишь, ему даже не больно. Единственное, что они трудно переносят это тепло, — она ткнула пальцем в камин и приказала:

— Снег, добавь дров, пусть медленно сдохнет, — а потом резко обратилась ко мне. — Ты ведь согласна, что с ним нужно так поступить?

В голове столько мыслей, странных, невероятных. Если бы сейчас я узнала, что, например: Шпала в прошлом кого-то убил, — у меня бы все перевернулось внутри. А узнав такое про Мирослава, я восприняла все будто так и надо. Нет, все это, конечно, выглядело удивительно и необычно. И я вполне могла оказаться очередной жертвой. Хотя меня ведь Мирослав спас! Голова шла кругом.

— Нет, не согласна! — крикнула я.

— Дурочка, что же ты за него так цепляешься? — и уже тише, но с нажимом, словно с несмышленым ребенком разговаривает: — Он же Снежный, Полина. Они веками таких как мы истребляют.

— Меня ведь он не убил. Если бы не он я бы разбилась на празднике в честь открытия сезона. Вероника, вспомни, ведь ты была там.

— Меня тоже мучит любопытство на этот счет. Сколько ребят я ему подкидывала. Приходилось портить крепления, снаряжение, подговаривать их ехать по опасной дороге, но все они гибли, и мы никак не могли поймать его на этом. Да и толку ловить Снежного среди снега. Нет. Требовалась ловушка. И когда он тебя спас, я удивилась и обрадовалась в тоже время. Ты стала прекрасной приманкой. По каким-то причинам он не убил тебя тогда на спуске, как и в детстве, не понятно. Отвечай, Снежный, почему?

От услышанного закружилась голова.

— А ведь точно, это ты тогда посоветовала мне скатиться по крайней полосе, — отрешенно произнесла я, вспоминая тот злополучный день. — Знала, что я плохо катаюсь и подговорила ехать по опасному спуску.

Вероника проигнорировала меня, снова пнула Мирослава и повторила вопрос:

— Почему Снежные ее не убили? Дважды.

— Мы не убиваем специально, лишь забираем души тех, кого уже не спасти.

Вероника громко залилась смехом. А меня будто обдало ледяным потоком воды.

— Получается, ты сама, своими руками, подстраивала чужие смерти? — не отступала я. — Это ты убийца.

Смех девушки резко оборвался, губы скривились от злости, глаза сузились, ладони сжались в кулаки.

— Значит так, да? Ты с ними заодно! — она с ненавистью выплевывала каждое слово. — Снег, отведи их в подвал. Дождемся Харину, она решит, что с ней делать.

Все-таки в общине основные решения принимала не Вероника, иначе бы нас убили на месте. А так меня толкнули в спину, чтобы пошевеливалась, а Мирослава грубо подхватили под руки и поволокли к топочной.

Харина...

Откуда-то я знала это имя, но не могла вспомнить чье оно. Казалось, ответ на поверхности, вот-вот пойму. От этого могла зависеть наша жизнь.

Снег сбросил с себя Мирослава в углу, и перед тем как запереть дверь в топочную, он ехидно обронил:

— Наслаждайтесь, голубки, последними мгновениями.

Я, не глядя на него, придвинулась к Мирославу и взяла его за руку. Она оказалась холодной. Невозможно холодной для такой жары. Наверное, на моем лице отразилось изумление, потому что Мирослав отнял свою ладонь и помрачнел.

— Ты ненавидишь меня? — неожиданно спросил он.

— Я беспокоюсь за тебя. Не знаю, чем помочь?

— В такой жаре я беспомощен, тепло для Снежных — медленная смерть.

Внутри у меня неприятно кольнуло.

— Но ты не переживай, мы скоро выберемся и все будет хорошо. Нужно немножко подождать и больше они никогда не посмеют сделать тебе плохо.

Рядом с ним я готова была ждать целую вечность.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мы молча сидели на полу, прижавшись друг к другу. Неужели для того, чтобы сидеть вот так рядом, следовало попасть в опасный переплет. Часов в помещении не было, но я как будто ощущала быстротечность времени.

Сердце безостановочно отстукивало секунды, которых в запасе становилось все меньше и меньше. Время утекало безвозвратно и безжалостно.

— Не бойся. Они тебе ничего не сделают, я не допущу этого, — произнес Мирослав.

Слышать его голос было так приятно.

— Ты знаешь, что им нужно? Зачем они держат нас здесь?

— Дело в том, кто я. Мне очень жаль, что ты узнала все так...Но ты должна знать, я никого не убивал. Наоборот стараюсь предотвратить несчастные случае, которые не редкость на спуске. К сожалению, бывает не успеваю. Только, когда сделать ничего нельзя, мы забираем последний выдох человека, благодаря этому мы становимся сильнее, но специально смертельные случаи не подстраиваем. Если можно помочь — всегда поможем. Ты мне веришь?

— Конечно! Ты ведь не дал мне погибнуть.

— Нужно было рассказать правду раньше, но я не знал, как открыться, ждал подходящего момента. Боялся твоей реакции, ты могла меня возненавидеть.

— Поэтому ты оттолкнул меня в нашу последнюю встречу? — вспомнилась недавняя обида и боль.

— Нет! — твердо ответил Мирослав. — Я наблюдал за тобой, чувствовал твою грусть, но не хотел, чтобы у тебя были неприятности. К сожалению, это ничего не дало.

— Ты видел, как я страдала все это время и даже не позвонил ни разу. Это бесчеловечно. Почему ты отвернулся от меня?

— Для меня главное, чтобы ты была в безопасности. Я боюсь представить, что с тобой что-то случится. И сейчас я себя ненавижу за то, что подошел к тебе тогда возле фуникулеров. Из-за этого ты оказалась здесь, — он горько вздохнул.

— Как ты смог найти меня?

— По следам на снегу, — пояснил он, — утром ты покинула дом, подошла к машине. Двое мужчин затолкали тебя в салон и увезли сюда. Жаль я не смог помешать им. Прости, что из-за меня тебе пришлось пережить такое, — в его голосе чувствовалась усталость, но Мирослав старался скрыть от меня свое состояние.

— Но ведь был снегопад, следы мгновенно занесло бы.

Мирослав ухмыльнулся и поцеловал ее в лоб:

— Мне не нужны отметены, снег сам мне все расскажет. И он поведал, где ты. Меня охватило такое мучительное беспокойство, ощутил в груди тугой комок. Полина, не знаю, что со мной было.

— Всего лишь, тревога. Люди часто испытывают это чувство, когда переживают о другом человеке. Повезло мне, что ты меня спас, уже в третий раз. После нашей последней встречи, я думала, что ты больше не захочешь со мной разговаривать. Почему ты пришел сюда? Ты ведь знал, что это опасно.

Он улыбнулся и крепче обнял меня за плечо. Я млела от каждого его прикосновения, происходящее казалось сном: и страшным, и приятным одновременно. Я не знала, что будет потом, но сейчас мне определено нравилось.

— Все будет хорошо, верь мне, — нежно пообещал он.

Лицо Милослава находилось так близко. Я задышала чаше и потянулась своими губами к его. Но не осмелилась поцеловать, а просто закрыла глаза. Испугалась, что он оттолкнет. Я ведь не переживу этого! Через миг ощутила на губах его нежный поцелуй сначала осторожно и ласково, будто пробуя на вкус, а потом он поцеловал по-настоящему. Голова закружилась, передо мной вспыхивали звезды, я провалилась в сладостную истому. Это было удивительно, таких чувств я не испытывала еще никогда. Реальность потеряла четкость очертаний и разлетелась вдребезги. Мои сны сбывались, осуществлялись самые невероятные мечты. Господи, пусть это длится вечность! Я страстно прижалась к нему. Показалось даже, что тело Мирослава совсем холодное, и мне захотелось прижаться к нему плотнее, чтобы согреть.

Он крепко обнял меня за талию, затем скользнул прохладной рукой по спине, но от этих прикосновений вместо холода я ощутила, как по телу расходились волны жара. И тут я вспомнила, что он умирает и отстранилась, заглянув в глаза, словно ожидая ответа.

— Что случилось? — спросил он с тревогой в голосе.

— Ты сказал, что тепло убивает тебя. Чем я могу помочь?

— Просто будь рядом и ничего не бойся. Все будет хорошо.

Он говорил так спокойно, будто ничего не происходило. Лицо слегка отрешенное, словно сейчас он не здесь. Казалось, Мирослав ожидал чего-то, прислушивался.

Я любовалась им, не отрываясь. Оказывается, даже просто находиться рядом — уже счастье. Слышать его приятный голос, который будто обволакивал меня теплотой, уверенностью и лаской. Хотелось провести с ним так всю жизнь. Но времени у нас как раз не было.

Я никак не могла свыкнуться с мыслью, что его стихия — снег. Холод ему нужен, как мне воздух. Без него он погибнет!

Я спрятала лицо у него на груди. Нежность переполнила меня через край. А потом заметила, что он ослаб еще сильнее. В комнате стало нестерпимо душно даже для меня. Больше всего меня испугало, что Мирослав не шевелился, не слышались удары сердца, не ощущалось дыхание. Беспокойство обрушилось на меня лавиной.

Я вскочила и побежала по лестнице вверх.

— Откройте, гады! — деревянная дверь сотрясалась от моих ударов, замок громыхал, но никому с той стороны не было дела до чужих проблем.

— Остановись! — его голос тихий, но уверенный, долетел до меня.

Птицей я слетела вниз и в мгновение оказалась рядом. Какое же это счастье, знать, что он жив! Я взяла его руку в свою, даже показалось, что она стала теплее. Знать бы только, хорошо это или плохо?

— Отойди подальше от окна, — Мирослав с усилием улыбнулся, и я поняла, каких трудов стоила ему эта улыбка, и от этого зрелища сердце мое разрывалось на части.

Я не стала заставлять его просить дважды и шагнула в сторону лестницы. В тот же миг окно разлетелось мелкими осколками, в помещение ворвался холодный воздух, а на пол осыпался снег. Мирослав громко и глубоко вдохнул, словно до этого долгое время находился под водой и наконец вынырнул. Отдышавшись, он подполз к снегу и зарылся в нем. Силы возвращались к нему очень быстро и вскоре он уверенно стоял на ногах, спина и плечи распрямились. Снежинки пытались в его волосах и вспыхивали маленькими звездочками, как надежда.

Он поднял с пола мою куртку и коротко велел:

— Одевай!

Холод быстро наполнял комнату, разгоняя застоявшуюся духоту помещения, обжигал своим дыханием и бодрил. Снег на улице поблескивал жемчужными россыпями.