Незабудка

Кто-то прикоснулся к ее плечу. Послышался взволнованный голос Юры:

— Пойдем. Антон Сергеевич попросил привести тебя с кладбища домой. Все уже ушли.

Девушка обернулась. Подняла на него абсолютно сухие, печальные глаза:

— Я уже попрощалась. Идем. — Последний раз взглянула на могилы деда, бабушки и пошла к выходу.

Вышли из дома. Заперли дверь на ключ. Таня оглядела сад, двор с зазеленевшей молодой травой. Подняла голову, сглатывая комок слез. Антон Сергеевич не торопил, пусть прощается со всем, ставшим ей родным, близким.

Они шагали по улице. Старушки также здоровались, кивая головами, как в день их приезда, почти пять месяцев назад. Отец нес большую сумку. У нее был пакет с чеканками деда и шкатулка с орденами и медалями. Маленькую сумку она несла в другой руке. За селом их догнал Юра. Взял у девушки тяжелый пакет.

— Ты теперь домой? — Спокойствие давалось ему с трудом. Голос звучал хрипло.

— Да. — Ей не хотелось причинять ему боль.

— Приедешь сюда, когда-нибудь? — голос юноши дрогнул.

— Обязательно. Проведать дедушку.

"Так тяжело с ним прощаться. Юра успел стать близким другом", — подумала она.

— Я тут... письмо тебе написал. Возьми, потом прочтешь. — Протянул свернутый вчетверо листок бумаги.

На перроне когда подошел поезд, он хотел что-то сказать, но не мог собраться с мыслями. Смотрел на Таню потемневшими от отчаяния глазами. Девушка спокойно, как будто в эту секунду стала старше его, не стесняясь отца, подошла к нему.

— Ты очень хороший. Прости меня и постарайся забыть. И... стань, пожалуйста, счастливым! — Приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

Прозвучал сигнал к отправлению поезда. Проводник стал торопить провожающих. Антон Сергеевич протянул дочери руку, помог подняться в вагон. Юра, наконец, справившись с непослушным голосом, ответил:

— Я постараюсь. И ты будь счастлива! — Он сумел улыбнуться.

Поезд дернулся и стал набирать скорость. Все быстрее замелькали березки за окном.

В купе они были одни. Пили чай, не разговаривая: каждый думал о своем. Антон Сергеевич ничего не спросил о юноше, провожавшем его дочь. Даже ему было видно, как тяжело дается Юре его спокойствие. Он почувствовал невольное уважение к парню.

Таня забралась на верхнюю полку и развернула письмо.

"Милая, хорошая моя девочка! Теперь я могу так назвать тебя. Ты уезжаешь от меня. Я чувствую, что это навсегда. Ты никогда не будешь со мной, но знай, если тебе понадобится помощь, только позови и я приеду. Помни: есть человек, который любит тебя больше всего на свете. Так больно. Так больно прощаться с тобой. Мир слишком не справедлив!" Юрий.

Она прочла, сглотнула вновь застрявший в горле комок. Вытерла набежавшие слезы:

"Ну почему она не может полюбить Юрия? Отчего этому глупому сердцу нельзя приказать? Вот замечательный парень — люби его. Так нет же! Оно ненормальное страдает неизвестно по ком. Сашка, может, уже забыл ее и давно гуляет с Ларисой. У него столько девчонок было! Со всеми он с легкостью расставался, чем она лучше?"

Девушка дотронулась до неровно обрезанных волос на затылке. По приезде домой нужно постричься в парикмахерской, а то мама с ума сойдет.

В день похорон деда Таня взяла большие ножницы и отрезала косу. Она сама не знала, зачем это сделала. Как будто интуитивно снимала какую-то тяжесть. Тетя Галя, увидев это, забрала отрезанную косу:

— Нужно сжечь. — Женщина не стала ни о чем спрашивать, унесла косу прочь.

Отец хотел отругать дочь, но соседка что-то сказала ему. Он отступился. Девушка чувствовала: она изменилась. Стала старше, мудрее, соприкоснувшись со смертью. Встретила настоящих друзей.

Антон Сергеевич смотрел и не узнавал ее. На худом лице глаза дочери казались огромными. Плохо обрезанные волосы висели неровными прядями. "Стрижка безумного парикмахера, — подумал он: — Как я объясню это Ане?"

Таня заметила его взгляд и догадалась, о чем он размышляет.

— Все будет в порядке. В Краснодаре, прежде чем отправимся домой, в парикмахерской сделаю короткую стрижку. Пусть мама думает, что я из вредности обрезала косу.

— А как объяснить: почему похудела? Тоже из вредности? — Антон Сергеевич грустно посмотрел на изменившуюся дочь.

— А это благодаря спорту. Три километра туда и три обратно, — пояснила девушка.

— Не нужно было тебя оставлять с дедом. Мы слишком много на тебя взвалили. — Он взъерошил волосы на голове, как будто пытался прогнать тягостную думу.

— Нет, папа. Вы приняли единственно правильное решение. Я буду благодарна вам за него всю жизнь! — горячо возразила Татьяна.

— Тебе так понравилось жить у дедушки? — удивился отец.

— Я рада, что успела узнать, какой он был замечательный человек.

Ее лицо дрогнуло от нахлынувших чувств.

— Паренек, что провожал тебя, был очень расстроен. Кто он для тебя? — не удержался от вопроса отец. Он боялся признаться даже себе, насколько переживает. Как сильно изменилась его девочка? Малышка успела стать взрослой.

— Юра — очень хороший друг. Я все ждала, когда ты спросишь о нем? Тебе плюс за терпение. Мама бы устроила допрос сразу.

Больше Антон Сергеевич эту тему не затрагивал. Стал рассказывать о сыне, которому скоро исполнится два месяца.

Таня вспомнила слова деда: "Этот родился мне на замену".

"Господи, он знал, что долго не проживет. А радовался каждому дню. Все знал".

— Папа, вы получили посылку с детскими вещами?

— Да. И вовремя. Такие красивые распашонки, ползунки, а голубое вышитое одеяльце вообще чудо. Когда вы с дедом успели все купить? — Отец улыбался, вспоминая восторг жены при виде красивых вещей.

— Мы не покупали — это бабушка приготовила. Она знала, что должен родиться мальчик. Все собрала заранее, — пояснила дочь.

— Откуда она могла знать, что за ерунда, — отмахнулся Антон Сергеевич. При всей его начитанности и уму он не любил, когда упоминали о мистике.

— Вот и я думаю, откуда? Дед тоже многое знал — это мы слепые, — задумчиво проговорила Таня.

"Если бы я рассказала о бабочках, отец решил бы: его дочь повредилась умом", — с горечью призналась себе девушка.

ГЛАВА 19

Таня подошла к детской кроватке и взяла на руки пухлого малыша:

— Привет, Ванечка, мой маленький братик. Какой ты толстенький херувимчик! — Увидев подошедшую мать, улыбнулась: — Хорошо выглядишь.

— Правда? Спасибо. О тебе так не скажешь. Похудела. Тебя, что дед не кормил? Зачем-то косу обрезала? Дать бы тебе по одному месту, но ты уже взрослая. Как там дедушка? — мать явно сердилась и засыпала дочь вопросами. Ей не нравилось, как та выглядит.

"Уж не болела ли?"

— Мама, теперь с дедушкой все в порядке. — Голос девушки дрогнул. — А коса надоела, — пояснила она свой поступок.

— Ванечка подрастет, и мы все вместе проведаем дедушку.

Женщина забрала ребенка и пошла в спальню.

Ей не стали говорить о смерти отца, пока она кормит малыша. Боялись: от переживаний потеряет молоко. Решили подождать, пусть Ваня подрастет. Возвращение Тани домой объяснили тем, что окончить школу удобнее в своем поселке. Анна Ивановна уложила сына спать и накрыла стол к обеду.

— Мне не хочется признаваться, но тебе со стрижкой лучше. Правда, ты стала какая-то другая. — Она пристально рассматривала дочь, не понимая, что ее тревожит.

— Какие новости в школе? Как Женька? — Таня мечтала услышать о Лукьянове хоть что-нибудь.

— С Женей беда. Она уже три недели лежит в больнице с переломом ноги. Возникли какие-то осложнения, но не это главное — у нее неприятности. Кто-то угостил ее конфетами, а это были наркотики, похожие на драже. Бедная девочка. — Она вздохнула и посмотрела на мужа. — Определенно, что-то не так. Вы оба ведете себя странно.

— У тебя начинается паранойя, — успокоил жену Антон Сергеевич.

— Я схожу в больницу. Проведаю Женю, — сообщила Таня, вставая из-за стола.

— Конечно, сходи. Возьми яблок, апельсинов. Только конфет не надо, у нее на них теперь аллергия, — усмехнулась Анна Ивановна.

В палате, кроме Женьки, лежала еще старушка и забинтованная, как мумия девочка.

— Привет, — сказала Таня, усаживаясь на стул возле кровати.

Стены в больнице покрасили в симпатичный абрикосовый цвет. Вид портил только поцарапанный, с облупившейся краской подоконник и мутные стекла окон.

— Ты приехала? Когда? — упавшим голосом произнесла подруга.

Женька почему-то была недовольна.

Радость от встречи стала затухать, как свеча на ветру.

— Сегодня в десять утра, — ответила ничего не понимающая Таня. Раньше подружка была такой эмоциональной, доброй, даже немного навязчивой.

"Неужели все так быстро меняется? Стоит надолго уехать и все, словно чужие", — расстроилась она.

— Ты никого из наших одноклассников не видела? — с напряжением в голосе поинтересовалась Женя.

— Нет. Никого. Ты первая. Что с тобой произошло? — Таня посмотрела на лицо подруги, которое вмиг просветлело от этих слов.

"Кажется, она чего-то боится. Очень интересно, что это значит?"

— Мы с Лешей ехали на мотоцикле, а два придурка врезались в нас, — коротко объяснила произошедшее с ней несчастье Болотина.

— А как Саченко, что с ним?

— Все в порядке. Только синяки, а мне досталось. Сейчас хотя бы голова не болит, раньше гудела как колокол, — пожаловалась Женя, устраиваясь, на кровати удобнее.

У нее изменилась стрижка. Теперь Болотина была похожа на Мирей Матье. Карие глаза знакомо с любопытством заблестели.

— Тебе очень идет новая стрижка, — похвалила прическу Таня. — Как дела в школе? — Она постаралась не показать волнения. Сердце ухнуло в низ.

— Все как обычно, ничего нового, готовимся к экзаменам. Если ты хочешь узнать что-то о Лукьянове, — догадалась подруга, — тут я мало, что расскажу. После Нового года Сашка в нашей компании не появлялся. Лариса хвасталась, что вернула бывшего дружка. Потом сразу же бросила. Только зачем она потом приглашала его на все вечеринки? Не пойму? Ведь он отказывался наотрез, — сообразила Женька, осознав противоречивость слов и действий Ларисы. — Ты кстати сильно изменилась! Как только осмелилась косу отрезать.

"Да, придется самой понять, где ложь, а где правда. Подружка вряд ли поможет", — задумалась Таня.

— Эй, я с тобой разговариваю или с кем? — Женя помахала рукой перед ее лицом. — Я тебя спрашиваю, а ты молчишь? Могла бы поделиться, о чем задумалась? — Тень досады промелькнула в ее глазах. — Ты сама на себя не похожа. Хотя и раньше не очень-то делилась со мной секретами. — Она обидчиво поджала губы.

— Нет никаких секретов.

Она задержалась в больнице почти на час, слушая рассказы подруги. Узнала, что Лариса дала ей кличку "медсестра". Потом Болотина поинтересовалась:

— Правда, что тебе пришлось кормить с ложки вредного старика и выносить за ним горшки?

Таня холодно посмотрела на нее.

— Кто мог сказать тебе такую чепуху? Дед Иван замечательный человек и прекрасно сам себя обслуживал.

Подруга стушевалась, не желая говорить, откуда взялись слухи.

— Ты, наверное, умирала в лесу от скуки?

— Ничего подобного. У меня в Степановке появились друзья. Рада была повидаться с тобой. — Девушка встала со стула. — Выздоравливай. Зайду еще.

* * *

Таня немного боялась своего появления в классе. В тоже время очень хотела всех увидеть, Лукьянова — особенно.

Утром, стоя у зеркала, долго рассматривала себя. Лицо бледное, круги под глазами, но в целом неплохо. Ей очень шла стрижка.

Уже подходила к школе, но так и не справилась с волнением. Первыми ее увидели сестры Сарычевы.

— Васильева, это ты. Еле узнали. — Одноклассницы удивленно рассматривая, засыпали вопросами.

— Подождите, подождите. Скажите лучше, как у вас дела? — отбивалась она от такого напора.

— Боимся сдавать сочинение. Мы его переписали из книги "Золотых сочинений". Поленились сами думать. Если учитель узнает, то получим по двойке, — сказала Оля. — Это Юлька виновата! Уговорила в кино сходить вместо подготовки к занятиям.

Юля подпрыгнула на месте от такого обвинения и возмущенно закричала:

— Конечно. Я тебя под пистолетом в кинозал вела!

Таня улыбалась, слушая спор. Ничего не изменилось.

В классе Сашки не было. Девушку разглядывали, расспрашивали.

— Ой, кто к нам явился будущая медсестра? Все горшки вынесла? Говорят, ты в медицинский институт поступать собралась? — послышался язвительный голос Ларисы.

"Теперь понятно, откуда слухи о горшках, — сообразила Таня. — Кое-кто не меняется".

— Спасибо за идею поступления в медицинский институт. Я подумаю, — ответила она Ледовской.

— Ого, зубки прорезались. Ты и правда другая стала, молчунья Васильева. Язвить научилась. — Лариса сердито фыркнула.

— До твоего умения мне очень далеко. — И послала ей дерзкую улыбку.

Прозвенел звонок. Все стали рассаживаться по местам. Перед носом учителя в класс влетели Чернов и Лукьянов, пронеслись на свои места.

Сашка достал учебник. Поднял голову и не поверил глазам: впереди на соседнем ряду находилась Таня. Сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной скоростью. Сумасшедшая радость затопила душу. Такого счастья он не испытывал давно.

— Ты что обалдел, я тебя зову, зову. А ты не отвечаешь. — Валера проследил за его взглядом. — Это же Танька! Какая-то другая стала. Косу обрезала. Прикольно.

Лукьянов раздраженно слушал Чернова. Он мешал разглядеть Таню. Она действительно изменилась. Почувствовав взгляд, девушка повернула голову в их сторону и улыбнулась.

У него было такое чувство, что в душе включился свет. Раз — и он вспыхнул.

"Если Женька и наплела Тане, кажется, она не сердится. Я обязательно, все объясню".

Сашка вспомнил, с каким злорадным лицом Женя наблюдала за ним с Ларисой возле клуба. И увидела тот поцелуй...

Тогда на новый год Ледовская пригласила к себе домой весь класс. К нему она подходила несколько раз, уговаривая не отбиваться от коллектива. Весь вечер уделяла ему особое внимание. Приглашала танцевать, села рядом и будто нечаянно касалась его то рукой, то ногой. Пили шампанское. С непривычки Лукьянов быстро захмелел. Все одноклассники вдруг стали лучшими друзьями. Лариса попросила его помочь принести еще шампанского. Спустились по ступенькам в подвал. Подавая бутылки, она спросила:

— Не хочешь, вспомнить, как нам было хорошо вместе?

— Помнить нечего. — Отодвинулся от нее Сашка. — Я не пойму, что тебе нужно. Чего ты бесишься?

— Так уж и не понимаешь? — разозлилась девушка. — Ты унизил меня перед всеми и ради кого...

Юноша взял шампанское и, молча, пошел наверх.

Остаток вечера Лариса развлекалась с Черновым. Вызвалась проводить вместе со всеми сестер Сарычевых домой. На обратном пути, недалеко от клуба, она встретила Лукьянова и прошептала: