— Даже так? — удивилась я небывалой наглости гостя. — Если ты еще не заметил, у нас не постоялый двор, чтобы условиям клиентов соответствовать... О чем речь?
— Ты разрешишь мне вам помогать. Точнее, тебе. Зигмунд ведь, насколько я понял, домашним хозяйством не утруждается?
— Ах, вон оно что... И в чем будет заключаться твоя помощь?
— Обычная мужская работа, — беспечно пожал музейщик плечами. — Разве ты — против?
— Ну-у, если ты не будешь совать свой нос в мою лабораторную избушку и приставать с готовкой по рецептам твоей бабушки, то, я — не против.
— Понятно, — просиял победно мужчина, будто нашел только что клад, а потом неожиданно добавил. — Хотя, ты знаешь, ее пирожки со щавелем...
— Что?!
— Анастэйс, я понял, — засмеялся Ветран. — А если, вдруг, забуду, то опять окажусь 'Бобиком в дозоре'...
— ... под нашим задним забором, — неожиданно для себя расплылась я в ответ...
Зеня встретил нас настороженно. Ревностно осмотрел с ног до головы и показательно дернул хвостом:
— Без четверти десять на часах. Опаздываете, коллега... И где вы вообще были, да еще без меня?
— В Чилимском пруду купались. Ильин день отмечали, — ответила я за обоих и пошлепала к себе наверх переодеваться.
— Да неужели? — проводил меня изумленным взглядом умник. — И много вас там было? Или вы... вдвоем? — развернулся уже к смущенному мужчине:
— Нет. С двумя русалками, женой водяного и им самим.
— Стася!!! Это что же такое?! Сегодня ведь туда нельзя! — благим матом заорал кот. — Какой хоб вас туда понес, в это неспокойное место?!
— Это ты у своего великомудрого коллеги спроси, какой... его туда понес, — с обидой возразила я из своей занавешенной плательни(10). — И вообще, чтобы его в будущем в такие места не носило, он теперь будет жить у нас — под присмотром. Так что, покажи ему наш гостевой угол... Что-то не слышу радостного мяуканья?!
— Мяу-у-у! — восторженно взвыл кот, а потом вспомнил о своем ученом статусе. — То есть, совершенно правильное решение. Полностью его поддерживаю... В карты играешь?
Вот так у нас обычно все и начинается. Осталось только ближе к ночи Груше свой утиный нос высунуть с целью более близкого знакомства. Хотя, в этот раз умнику совсем не повезло, потому что Ветран в карты играть категорически отказался. Ну что ж, будет больше времени для умных бесед, а значит, и закончат быстрее...
__________________________________________
1 — Кусап — деревенский хам.
2 — Цветы клопогона источают устойчивый запах свежих фекалий, чтобы привлечь тех же насекомых, что и барбарис.
3 — Мифический остров дохристианских блаженных, некое подобие рая на земле.
4 — Одна унция равна 28,4 грамма.
5 — Окрошка.
6 — Оно же томленое молоко — молочный продукт, который готовится из молока путём его кипячения и последующего длительного равномерного нагревания в печи.
7 — Традиционный церковный праздник в честь святого Илии. В этот день категорически запрещалось купаться в водоемах и настоятельно рекомендовалось: ломать дубовые веники, окуривать дом дымом трав (хотя лучше дубовой головней) или просто посидеть под дубом в состоянии созерцательной задумчивости.
8 — Сленговое название заклятия парения или левитации. В данном случае имеется в виду лишение чужого тела его веса.
9 — Она же — троицкая неделя, неделя празднования одного из четырех главных христианских праздников — Троицы.
10 — Деревенское подобие гардеробной комнаты.
Глава 4
Моя вторая попытка сходить в поле за мятой на этот раз увенчалась успехом. Это, если судить по ее конечному результату. А вот сам процесс совсем не удовлетворил. Потому что тут же за мной резво увязался Ветран, припомнивший мне (вот наглость!) о моем же сегодняшнем разрешении в полном его содействии. А за мужчиной, не менее прытко понесся и кот, объясняя цель своей прогулки 'обкаткой нового тела'. Да, пусть он наивной Груше втирает про такие причины. Я-то прекрасно понимаю, что умник заурядно ревнует (а вот это уже глупость). Вот так вот, в сопровождении наглого музейщика и глупого философа я и собирала свою траву, выслушивая без остановки, что поле не место для домашних котов, которых огромные пространства морально 'пригибают к земле' и подбадривающие комментарии Ветрана: 'Рви больше. Я же тебе помогаю — донесу'. А зачем мне ее больше то? Разве что сопровождающих своих этим веником отходить со всей душой... Ага, мечтай, магичка Стася...
Дело пошло на лад только когда я нешуточно пригрозила им обоим нацепить на себя колпак и уйти, куда глаза глядят, лишь бы в тишину. Вот тогда болтуны присмирели. Правда, ненадолго...
— Стась.
— Что?
— А ты сегодня будешь?
— Еще одно слово, Зеня и ты — мухобойка в серую полосочку.
— Зачем нам мухобойка? Ты ж мух знаком в дом не пускаешь... Ну, Стась. Когда у меня еще такая возможность выпадет к тебе присоединиться?
— Это вряд ли.
— А о чем речь? — сощурился на солнце заинтересованный Ветран.
— Да она, когда на это поле за травой ходит, видишь вон там, левее, пологий холм? Всегда на обратном пути...
— Зеня, ты будешь не мухобойкой, а... а... — подвела меня от возмущения фантазия.
— Ну, ты пока придумай, а я продолжу. Она любит там, на самой вершине лежать в траве, разговаривать с ветром и смотреть на облака. А сегодня день как раз подходящий — облачный.
— Правда? — по-детски расплылся музейщик. — Я когда-то тоже это любил — смотреть на облака, очень давно. И даже целые сказки сочинял: вон летит дракон, а за ним рыцарь на...
— ... грифоне(1)? — уперся кот передними лапками в мои колени, восторженно взирая на мужчину.
— Грифоне?.. Нет, на коне. А следом за ними...
— ... принцесса на кочерге, — обреченно вздохнула я и поднялась из травы. — Ладно, пошли на мой холм сказки смотреть. Но, чтобы тихо...
Холм был совсем обычным — с будто приплюснутой хлебной лопатой верхушкой и гладкой булкой обкатанными за столетия склонами. Такие щедро раскиданы по всей Ладмении. Да и трава росла на нем тоже вполне обычная — сухой костерь(2) с мелкими васильками. Но это был мой холм. Много лет. Место, по которому я скучала в слякотные межсезонья и вздыхала зимой, место моих откровенных разговоров с миром... Поэтому небо над ним было особенным — моим. А порою мне даже казалось, что и ветер, который, то степенно гуляет, то ошалело носится над нашей древней землей по своим вечным делам нет-нет, да и притормозит, чтобы шепнуть что-то сокровенное на ухо именно мне. Стоит только хорошо к нему прислушаться... Но, вот, получится ли это сегодня?..
— Извини, подстилки не прихватила.
— Но, навещать-то ты ее в силах?
— Так может, сразу твой диван сюда навещать? — устраиваясь по удобнее безобидно поинтересовалась я у умника, развалившегося на спине сбоку от меня.
— Правда?
— Конечно, правда. Только он потом здесь и останется.
— Я так и знал... А, может...
— Зигмунд, как ты думаешь, на что похоже это облако? — вывел кота из под надвигающегося удара судьбы, раскинувшийся с другой от него стороны, Ветран.
— Видимо, на диван, — не утерпев, хмыкнула я. — А вообще... оно на голову пса похоже. Со стоячими ушами.
— Или на Грундильду, — хмуро добавил кот.
— А кто такая Грундильда?
— Это наша домовиха. Ты с ней еще познакомишься... если она захочет, — нехотя пояснила я. Действительно, мы сюда болтать пришли или на облака смотреть? Но, не тут-то было:
— Домовиха? — приподнялся на локте мужчина. — И вы с ней... дружите?
— Можно и так сказать. А вообще, Зигмунд и Груша — моя здешняя семья. Для тебя и это странно?
— Уже начинаю привыкать, — с непонятным мне выражением ответил мужчина и вновь забросил руки за голову.
— Дружба есть привязанность, укрепленная привычкой, возникающей из длительного общения и множества обязательств.
— Это ты к чему сейчас изрек? — скосила я глаза на зевающего во всю пасть кота.
— Не знаю... Просто, навеяло что-то из двух произнесенных Ветраном слов.
— Навеяло? А ты знаешь, если закрыть свою пасть и немного помолчать, то тогда, возможно, тебе что-нибудь другое навеет, гораздо уместнее. Ты зачем сюда приперся?
— Ладно, не злись, — сложил лапки на белоснежную грудь Зигмунд. — Уже молчу и смотрю в небо... Ой, нет. Солнце из-за облака выглянуло, — быстро зажмурился кот, поставив торчком свои крохотные черные реснички... Вот так бы и любовалась на него, такого трогательно... молчаливого. Осталось только самой откинуться на спину и, наконец, расслабиться...
Облака сегодня плыли неспешно, хотя восточный ветер, как пастуший пес откормленных овец, гнал их на далекие пастбища... А, действительно, овцы. Вон и баран среди них, с кривыми завитыми рогами и еще одним хвостом вместо задних ног... Мне это сравнение до того показалось забавным, что я даже повернула голову, чтобы поделиться им с Ветраном. А потом передумала — музейщик лежал и, прищурив глаза, смотрел ввысь. Может, ему вместо овец что-то совсем другое видится? У каждого ведь свой мир и свои сказки...
— Скажи, как ты разговариваешь с ветром? — опять подловил он меня за подсматриванием. — Ты при этом что-то делаешь, специальное?
— Нет. Просто думаю. Да это и не разговор вовсе, а ответ на мысли. И то не всегда.
— Понятно. Значит, просто думаешь, а ветер дает ответ?
— Ага... Попробуй сам.
'Не всегда', это я стараюсь выглядеть благоразумной. Потому что, как сказал когда-то Зеня: 'Кто ждет от судьбы знаков, тот и в луже видит корабли'. Про корабли, это он точно тогда подметил — свой самый первый ответ от ветра, тоже восточного я получила как раз на вопрос: 'Как жить дальше — плыть по течению до Либряны или окунаться в море самостоятельной жизни?'. А что касается знака, так он явился мне в виде упавшего на лицо, невесть откуда на этот холм залетевшего листа с яблони... Так я стала хозяйкой тетушкиного дома и ее престарелого сада. Хотя, для большей достоверности, мог бы еще и грушевый листик на меня пришлепнуть... А дальше были ответы и попроще, без иносказательности. Правда, реже... Но, это опять к вопросу о поиске кораблей в луже.
— Ий-хе-е... Ий-хе... Ий... — одновременно развернулись мы с музейщиком друг к другу.
— Ты это слышала? — с выражением священного ужаса в глазах пробормотал тот.
— Ага.
— Ий-хе. Уням-ням... — присоединился к нашему удивлению безмятежно храпящий на свежем воздухе кот.
— Ну и как это понимать? — еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, кивнул на Зеню Ветран.
— Не знаю, я вообще подобное чудо вижу впервые за много лет. Только, как теперь такой 'ответ' расшифровывать?
— Может его разбудить, пересказать и попросить перевод?
— Ийх... Ий-хе-е... — громко возразил нам философ, а потом, потянувшись, перекатился ко мне под бок и... затих.
— Краткость — признак таланта оратора, — глубокомысленно скривилась я, а потом подняла взгляд с кота на мужчину и... мы оба зашлись в беззвучном смехе...
— Ну, а если серьезно, Анастэйс, — вытер рукавом рубашки слезы Ветран. — Ты ведь — маг огня, а искать ответы ходишь на этот холм. Почему?
— Не знаю... В первый раз оно как-то само собой получилось. К тому же ветер — воздушная вотчина, а огонь и воздух — стихии родственные и друг друга дополняют. Может, поэтому... А может потому, что боюсь иногда самостоятельно принимать важные решения и перекладываю их на других, — немного подумав, призналась я. — Кто его знает?
— И что, помогает? — без доли иронии посмотрел на меня мужчина.
— Ага... А вообще, нет здесь ничего магического. По крайней мере, не больше, чем в подбрасывании монетки. Ветрованием у нас в Мэзонруже любая девица на выданье может заниматься.
— Ветрованием? — переспросил музейщик.
— Обращение к ветру так называется. Есть даже специальный стишок с личной просьбой к нему, тоже никакого отношения к магии не имеющий.
— Точно? — скептически уточнил Ветран.
— Ты у кого спрашиваешь? — уверенно расплылась я. — А что, интересно?
— В общем... да, — с явной неохотой признался мужчина. — А ты его знаешь, этот... стишок?
— Конечно, знаю... Давай, усаживайся по удобнее и ко мне лицом, — наблюдая борьбу разгоревшегося внутри музейщика интереса со здравым смыслом, приняла я за него решение и села сама, подпихнув под пригревшегося кота свою набитую травой сумку. — Та-ак. А теперь повторяй за мной: Ветер-ветер-ветерок...
— Ветер-ветер-...ветерок, — заерзал мужчина и на всякий случай, огляделся по сторонам.
— Ты лети за бугорок.
— Ты лети за бугорок.
— Ты любовь мою найди.
— Ты... любовь мою найди.
— И сюда ее веди.
— И сюда ее... веди... Анастэйс, ты же говорила!
Ветер, до этого лишь теплой ладонью скользящий по моему затылку, вдруг ударил сразу с четырех сторон и, будто натолкнувшись на невидимые вокруг нас стены, начал медленно обходить по кругу, все ускоряясь и холодея. Вокруг нас в вихре закружились сорванные оси костеря и прилетевший из низины травяной сор, оставленный косарями. Все это зашлось в стихийном танце, устроенном, кажется всеми четырьмя ветряными братьями вместе... А мы так и сидели друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза, видя там, как в зеркальном отражении собственный страх и растерянность.
— Мау-у!!! — первым из нас подскочил кот, а потом, вдруг, замер с выгнутой дугой спиной и прошипел. — Хус-сдос-с.
И в миг все стихло, напоследок, приземлившись мужчине на нос закруженной в круговороте пчелой.
— Что... — смахнув ее, глухо произнес Ветран. — Что здесь только что произошло?
— Вот и мне интересно... — с облегчением выдохнула я и поднялась с земли. — Зеня, что значит 'хусдос'? Ты что у нас — заклинатель ветра к тому же?
— Какой к хобьей матери ветер? — оглядел нас совершенно безумными глазами философ. — Какой к хобьей матери хусдос? Причем здесь он?
— Как это причем? — вперилась я в него, сверху вниз гневным взглядом. — Ты сам только что это слово сказал, а потом все сразу закончилось. Что это — хусдос?
— Видимо, ответ на вопрос кого-то из вас, — совершенно неожиданно заявил кот и нервно шлепнулся на попу. — Потому что последнее, что я помню, перед тем, как уснуть, это слова Ветрана: 'Как ты разговариваешь с ветром?'.
— Ответ на вопрос? — подал голос хмурый музейщик. — И на каком языке?
— На древнейшем, естественно. А вы думали, он с вами на ладменском государственном будет болтать? — принялся нещадно тереть лапами замусоренную морду Зигмунд. — А что вы на меня так уставились? Я-то здесь причем?.. Хусдос в переводе с накейо(3) означает — 'Ответ где-то поблизости' или дословно — 'Ответ рядом'... А сейчас я вам чем не угодил?..
— Чем не угодил?.. — встретилась я с не менее ошарашенным взглядом мужчины. — А-а, да ну вас обоих. Такой день испортили... Пошли домой, — и, подхватив сумку, первой припустила со склона.
Отставшие нагнали меня уже внизу. Ветран на ходу забрал мою ношу и дальше пошагал уже рядом:
— Я знаешь, что думаю?
— Понятия не имею, — отмахнулась я от него.
