— Сводник, — буркнул младший эльфийский принц.
Навиния, судя по выражению её лица, от подобной перспективы тоже оказалась не в восторге.
— И, честно говоря, — Фрайн то ли не расслышал племянника, то ли решил не акцентировать внимание на его словах, — я думал, что Фин и сам будет приглядывать за сыновьями. Но, видимо, его мысли тоже были чересчур заняты другими вещами...
А в итоге у двух самых могущественных эльфов в Риджии дети — пленники дроу.
Даже не знаю, что веселее: это — или безглазый ребёнок у семи нянек.
Что ж, оправдания звучали вполне разумно. В конце концов, Фаник тоже не предполагал, что у Кристы хватит ума сунуться на территорию тёмных, а со всем остальным, насколько я могла судить, светлая компания в силах была разобраться самостоятельно. И остаётся только сделать скидку на то, что Фрайндин до беспамятства полюбил Машку — ведь это трудно назвать хоть сколько-нибудь разумным.
С другой стороны, кто их знает, этих эльфов. Любовь и разум у представителей любого народа совмещаются с трудом. В конце концов, мой выбор Лода в качестве объекта любви тоже никак не являлся разумным... но, к несчастью, мы не выбираем, кого любить.
Даже не знаю, чего в итоге в этом светлом чувстве больше: прекрасного или пакостного.
Ведь именно из-за своей абсолютной иррациональности — по-моему, за всю историю оно сломало не меньше жизней, чем создало.
— Я боюсь за Фина, — вдруг выпалил Фрайндин. — Он постоянно говорит 'когда ты займешь моё место'. Он видит своё будущее лишь до победы в войне. А потом... не видит ничего. Ни смысла жизни, ни самой жизни. А я не хочу терять его, Эсфор! И не создан я для этого, не создан для короны, для власти! — он отчаянно сжал кулаки, вновь напомнив мальчишку не по внешности, а по сути. — Я так хочу, чтобы не было этого напрасного кровопролития и напрасных смертей, чтобы в Риджии наконец воцарился мир... и чтобы моя семья снова воссоединилась, — прежде, чем он отвернулся к племянникам, я заметила в его глазах подозрительный блеск, но голос эльфа остался твёрдым. — Вы не представляете, как я рад, что вы в порядке. Я никогда бы не простил себе, если б вы действительно погибли из-за моей глупости.
— Не из-за твоей, дядя, — вздохнул Дэнимон. — Это же не ты позволил дроу себя схватить. А как только Криста оказалась у них... я попался бы им в любом случае.
— Ты бы не попался, если б я не пошёл у тебя на поводу. И тогда за Кристой ты отправился бы не один, а в сопровождении того самого отряда гвардейцев, который потом выслали искать тебя.
— И все эти гвардейцы ничем бы мне не помогли, кроме того, что Криста сейчас была бы мертва, а я, возможно... только возможно... остался бы на свободе, проклиная всё на свете.
— По-прежнему убеждённый в том, что дроу — кровожадные бессердечные твари, а наш отец — прекрасный семьянин, — добавил Фаник. — А лично я считаю, что мой чудесный отдых в подвале — достойная цена за то, чтобы развеять эти прекрасные заблуждения... особенно учитывая, что я, хвала Лодбергу, благополучно не помню все те чудеса, которые там со мной творили.
По лицам принцев я видела, что они поверили. Каждому слову, которое только что услышали. Что ж, такому сложно было не поверить: если Фрайн действительно такой, каким казался... я понимала, почему Эсфориэль говорил, что его младший брат 'лучший из них'. Что он остался светлым маленьким мальчиком.
Однако, глядя на дядю Дэна и Фаника, даже я всё сильнее утверждалась в том, что он действительно ни при чём. Ведь он мог бы притвориться сейчас — но не мог притворяться все триста с лишним лет, которые его знал Эсфор.
Впрочем, последняя проверка позволит сказать всё наверняка.
— Тэлья Фрайндин, — Лод заговорил, будто услышав мои мысли, и эльф моментально повернулся к нему, — мы сомневались в вашей виновности. И будем очень рады, если наши подозрения окажутся напрасными. Но... чтобы исключить в дальнейшем даже намёк на сомнения... — колдун сунул руку во внутренний карман куртки, — не согласитесь ли вы ненадолго надеть это?
Когда Фрайн увидел в пальцах Лода серебряный ошейник, его глаза сузились.
— Проклятое наследие Тэйранта, — тихо проговорил эльф, в один миг снова повзрослев. — Ты действительно хочешь, чтобы я по доброй воле отдал себя в твою полную власть, наследник Ильхта Злобного?
Я не так часто видела, чтобы Лод удивлялся, но теперь он явно удивился.
— О, я не раз видел портреты Ильхта. — Фрайн правильно истолковал его молчание. — А ты очень на него похож. Почти одно лицо.
— Не могу сказать, чтобы меня радовало и это сходство, и известность моего предка, — ровно заметил колдун. — Да, я хочу, чтобы вы сделали это. Я мог бы проникнуть в вашу память, но это будет куда сложнее, дольше... и неприятнее для вас.
— И как это поможет вам узнать правду? Насколько я помню, ошейники могут лишь карать за сопротивление или убивать.
— Ваши знания немного устарели. Я усовершенствовал их, и пленник оказывается под моим полным мысленным контролем. Но я принесу клятву Эйф, что сниму с вас ошейник сразу же, как вы ответите на несколько моих вопросов... если вы действительно не нанимали тех людей, что похитили принца Фаникэйла, или не отдавали приказа это сделать.
Фрайн стоял, колеблясь, глядя на серебряное кольцо задумчивым и очень недобрым взглядом.
Интересно, что заставляет его смотреть так? Только ли злая память о том, что творили с помощью этих ошейников Ильхт и Тэйрант?
Или?..
— И вы согласны на это? — Фрайндин поочерёдно посмотрел на присутствующих представителей правящего дома Бьортреас. — Одних моих слов вам всё же недостаточно?
Эсфор выдержал его взгляд спокойно — а вот принцы дружно потупились, заставив меня не в первый раз умилиться сходству братских реакций.
— Ладно, я всё понимаю, — Фрайн печально усмехнулся. — Доверяй, но проверяй.
И, шагнув к Лоду, протянул ему руку.
Уже без всяких колебаний.
— Давай свою клятву, наследник Ильхта. Но учти, я буду внимательно следить, в чём именно ты клянёшься. А потом, когда успокоитесь на мой счёт, расскажете мне всё, что произошло, и всё, что вы знаете об этих похитителях. Мне противна сама мысль о том, что среди светлых есть тот, кто желает зла моей семье, но если это так... я умру, но найду его.
И в этот миг я поняла: Лоду совсем не обязательно делать то, на что эльф только что согласился. Потому что одна его готовность сделать это уже доказывала — ему нечего скрывать.
Впрочем, любое дело надо доводить до конца, а особенно такое. Так что Лод, накинув ошейник себе на запястье, словно огромный браслет, невозмутимо взялся за хрупкие пальцы эльфа своими — и, свободной рукой вычерчивая в воздухе вязь сиреневых рун, проговорил уже хорошо знакомое мне:
— Я, Лодберг из рода Миркрихэйр...
Рыже-зелёный вихрь материализовался из ниоткуда. Прямо передо мной. Замер, демонстрируя до остервенения знакомый профиль — и мне отчаянно захотелось застонать.
— Во, на этот раз там, где хотела! — Сусликова довольно кивнула. Уставилась на Лода и Фрайна, от неожиданности разорвавших рукопожатие, посмотрела на Дэна и Фаника, напряжённо замерших поодаль — и недовольно поджала губки. — Вы ещё кто такие? У тебя гости? А почему не предупредил...
И тут она посмотрела в другую сторону.
И увидела меня.
Следующие вещи произошли почти одновременно: Машка, бешено сверкнув глазами, вскинула руки, Лод вдруг оказался у неё за спиной, комнату огласил глухой щелчок...
А потом Сусликова в явном недоумении уставилась на свои пустые ладони.
А потом, вскинув эти ладони, ощупала серебряное кольцо, обхватившее её шею.
Лод отступил назад, и только тут я позволила себе выдохнуть. Вместе с ним. Потому что теперь, когда Сусликова была прикована к кольцу на пальце колдуна незримой нитью абсолютного подчинения...
Да, у нас стало всего одной проблемой меньше — но эта проблема была такой большой, что хотелось засчитать её сразу за десять.
Ведьминские глаза Сусликовой расширились в яростном изумлении:
— Что за...
Машка ещё не выпалила ругательство, которое наверняка глубоко оскорбило бы тонкие аристократические чувства всех присутствующих, если б не было русским — а Фрайндин уже обнажил меч, недвусмысленно направив кончик лезвия Лоду в лицо.
— Немедленно отпусти её, — процедил эльф. В глазах его сверкала ледяная зима.
— Прошу прощения, тэлья Фрайндин, — колдун мирно вскинул руки, — я не собирался захватывать вашу избранницу в плен. Это лишь временная мера, пока она не осознает, что происходит, и не успокоится. К сожалению, вы и сами прекрасно знаете, что она не умеет держать себя в руках... и вам, думаю, не больше нашего хочется, чтобы она дала волю своему гневу здесь. Вы же помните случившееся в тронном зале. А этот дом определённо заслуживает того, чтобы не быть спалённым прямо сейчас.
Фрайн сощурился, разомкнул тонкие губы для ответа...
И в этот миг я услышала тихий, едва слышный треск.
Мгновение мы все смотрели на осколки ошейника, осыпающиеся на пол к Машкиным ногам.
Ещё мгновение — на огненный двуручник, вспыхнувший в её руках, озаривший комнату кровавым заревом.
А потом Лод сгрёб меня в охапку, рывком оттащил подальше к стене — и прозрачный купол его магического щита, накрывший нас, возмущённо завибрировал, сдерживая натиск пылающего меча.
— Это вы пытались заблокировать мою магию? — Машка, ничуть не удивившись тому, что клинок отскочил от защитного барьера, торжествующе фыркнула. — Ну поздравляю, секунд на пять даже получилось.
А я, застыв в руках Лода, смотрела на бывшую однокурсницу, потеряв дар речи.
С её Даром даже ошейники не справляются?! Как, как, почему?..
— Значит, одного брата Фина на свою сторону перетащили, теперь ко второму ручки загребущие тянете? — Машка, размахнувшись, снова рубанула по куполу, и прозрачный щит на руке Лода отчаянно дрогнул. — А это похищенные принцы, так? Вы ещё и их из камеры вытащили? Поглумиться приволокли?
Фрайн растерянно опустил клинок — видимо, теперь даже он не знал, что делать:
— Мэрис, ты...
— И ведь нашли слабое место, умники, нашли, чем давить! Знали, что Фрайн по племянникам убивается, так? У вас же есть шпионы-извращенцы, в любую щель без мыла пролезут! Может, ещё и подсматривали, как он мне тут плакался?
— Мэрис, нет!
Крик Фрайна безнадёжно опоздал. Волна кровавого пламени прокатилась от рукояти до кончика огненного клинка, сорвалась с лезвия — на нас, на щит, который наверняка отразит её прямо в стены дома-дерева...
Но кровавый огонь встретил на своём пути золотой. Рапиру Навинии, принявшую удар за границами щита, легко и непринуждённо.
Поглотившую чужеродное пламя, точно губка.
— Я всегда говорила, что важен не размер, а мастерство использования, — небрежно заметила принцесса, изящно взмахнув собственным оружием. — Так это ты якобы самая сильная колдунья Риджии? Не больно много толку от такой силы, когда не умеешь с ней управляться.
Сусликова даже не подумала ни опустить меч, ни смутиться.
— А ты, видимо, та самая коронованная стерва, правящая людьми, о которой говорил Кроук? — однокурсница язвительно улыбнулась. — Наслышана, наслышана.
Навиния стояла спиной ко мне, но я ярко представила насмешливый изгиб её тонкой брови:
— О, ты знакома с Кроуком?
— Не просто знакома! Он мой друг, он меня учит! — гордо заявила Сусликова. — И он мне рассказывал, как ты над ним измывалась, пока не кинула!
Неужели Машка связалась с одним из бывших любовников принцессы?
— Как грустно всё же разочаровываться в людях. Что ж, ещё меньше причин жалеть о нашем с ним расставании. Раз он позарился на тебя... — Навиния качнула головой, огорчённо и грациозно, — кто бы мог подумать, что у него такой убогий вкус.
На этот раз её рапира встретила уже не огненную волну, а сам огненный клинок — и в щит сполохом брызнул вихрь искр, золотых и алых. Они осыпались на пол, и там, где они упали, светлая кора древесных лоз тут же обуглилась.
Когда я подумала, что же тогда случилось с эльфийским тронным залом после неудавшихся переговоров с Хьовфином — принцесса, ловко выкрутив рапиру из-под кровавого лезвия чужого меча, отскочила под щит Лода.
— Показала бы я тебе, как надо владеть силой огня, — презрительно бросила Навиния, опустив свой тонкий клинок, — да жаль тэлью Фрайндина и этот милый дом.
— Лучше бы тёмным показала! С какого перепугу ты себя ведёшь так, будто их защищаешь, если они тебя в заложницы взяли? — Сусликова замахнулась с искренним недоумением, и щит снова дрогнул от её удара. — А, хотя да, вижу ошейник... значит, ты-то у нас слабачка, вот они тебя в свою собачку и превратили. — Машка опять рубанула по барьеру, легко, без всякого напряжения орудуя громадным двуручником. — Или, может, ты вообще в кого из них втюрилась? А то читала я про всех этих демонов и тёмных властелинов, которые своих кралей насилуют, пока те их не полюбят...
Некоторые слова она выговаривала на русском, ничуть не заботясь о том, что собеседнице они непонятны. Видимо, побочный эффект 'переводческой' магии — если в риджийском не находилось аналога слову, которому ты хочешь произнести, ты озвучивал его на родном языке.
Но я подозревала, что не это заставило Навинию замешкаться с ответом.
Третий удар Машки заставил прозрачную стенку барьеру на миг пойти трещинами, и я почувствовала, как вздрогнул Лод, всё ещё прижимавший меня к себе. Нехорошо, очень нехорошо... Дэн с Фаником, которым явно претило сражаться с избранницей любимого дяди, растерянно жались к противоположной стене. Сам Фрайндин тоже не торопился её осадить: просто стоял, переводя беспомощный взгляд с племянников на Эсфора, укрытого щитом Лода. Видимо, после того, как мы попытались нацепить на Сусликову ошейник, едва зародившиеся тёплые чувства Фрайна к тёмным несколько остыли.
Как часто я мечтала о мире без дураков. То, что этот мир оказался бы довольно безлюдным местом — потому что в виде homo sapiens дураки, увы, превалируют, — меня не смущало. Социофобия брала свое.
И пусть Риджия была далека от моей мечты, но без одной рыжей идиотки она определённо стала бы немножко лучше.
Хотя...
— Машка!
Услышав мой крик, однокурсница замерла.
Я знала, что она опустила клинок скорее от удивления, чем от чего-либо ещё — но нужный результат был достигнут.
— Послушай меня, — вырвавшись из рук Лода, я шагнула вперёд. Не покидая границ щита, но подступив к ним вплотную. — Да, в том мире мы с тобой не ладили, но послушай меня.
Я знала, что у неё есть мозги. В конце концов, она поступила на ВМК МГУ, как и я. Пусть даже на платный. Она не вылетела после первой же сессии, она училась не на тройки — значит, мозги у неё есть. Оставалось только заставить её немножко ими пораскинуть.
И если она сделает это, я даже постараюсь забыть о том, что она вот уже три раза пыталась меня убить.
— Тот мир, наш мир... он остался в прошлом. И все поводы для твоих обид тоже остались там. Здесь другой мир, другая жизнь, другая история. И это не та история, где есть Абсолютное Злое Зло и Абсолютное Доброе Добро. Мы же с тобой не в сказку попали. — Я специально говорила на риджийском, так, чтобы все присутствующие понимали, о чём речь, и усилием воли заставляла себя смотреть однокурснице в глаза. — Тёмные — не зло, светлые — не добро. Посмотри на принцев, посмотри на принцессу. Мы не мучаем их, не принуждаем быть на нашей стороне. И если тебе рассказывали, что дроу — монстры, это не так. Мы...
