— Саутварк? — улыбнулась Маргарет.
— Саутварк! — подтвердил Рэтклифф.
* * *
В ту ночь Саутварк не спал. Завтра народ начнёт разъезжаться с ярмарки назад, к привычной жизни. А сегодня ещё можно было попробовать столичных удовольствий, рискуя если не жизнью, то кошельком, а чаще — и тем, и другим. В "Белый Лев", куда Маргарет завернула, чтобы переодеться, её сначала и пускать не хотели. Мало того, что кудри всклокочены, юбка разодрана, так ещё и с мужчиной. "Белый лев" ревностно поддерживал свою репутацию места приличного. Пришлось попросить привратника послать за Кэт, чтобы та подтвердила личность Маргарет.
Кэт окинула взглядом девушку, покачала головой, подмигнула Рэтклиффу и приглашающе махнула рукой, на ходу сунув привратнику мелкую монетку. Глаза промыть, как она объяснила.
В домике, который занимала труппа мастера Джузеппе, было абсолютно тихо. Кэт сидела до их прихода у небольшого очага в компании своего лучшего друга — кувшина с вином. Но кувшин был почти полон, а сама Кэт почти трезва. Маргарет выразительно посмотрела на Рэтклиффа, повела глазами от Кэт к кувшину, потом возвела их к небесам и удалилась переодеться. Похоже, что Агата так и не появлялась в "Белом Льве", не было слышно и остальных.
Приведя себя в порядок, Маргарет вернулась к Крысу и Кэт. Те уже весело болтали, Кэт даже кокетничала, но Маргарет показалось, что в манерах женщины сквозит что-то вымученное.
— Где все остальные, Кэт? Ночь на дворе!
— Ну, какая ж это ночь... Так, затянувшийся вечер. Папаша Джузеппе со своими устраиваются в Тинтинхолл Плейс, лондонском доме сэра Томаса Вайатта. Твоя подруга не возвращалась из Лондона. Все оставили старушку Кэт...
— Кэт, — Маргарет присела рядом с актрисой и заглянула ей в глаза. — Почему ты здесь одна? Вы поссорились?
— Нет, — безразлично передёрнула та плечами. — Просто мне среди них делать больше нечего. Петь я больше никогда не смогу, я ведь это понимаю. Пью я все больше. Или мне надо все меньше вина, чтобы опьянеть до беспамятства. Я скоро умру, так я думаю. А у них все ещё впереди.
— На все Божья воля, а пока мы живы, то надо жить, — неопределённо сказала Маргарет, решившая не углубляться в тему. Чмокнув Кэт в щеку, она пристроилась у её колен возле очага и взяла в руки кружку с вином. — А мы вот в Гринвиче были.
— Нехорошее место, — оживилась Кэт. — Про него чего только не рассказывают! Там, говорят, привидений не меньше, чем живых обитателей. Видели хоть одно?
— Ага! — вступил в разговор Крыс, таинственно поблёскивая глазами. — Саму покойную королеву Лиз, она по саду гуляла. А потом подошла к реке и исчезла, растворилась, как облачко.
— Хммм... — Кэт отхлебнула из кружки и тихо засмеялась. — Я знаю, что ты пошутил, парень, только вот я о королеве Лиз знаю такое, что твоя шутка могла оказаться и не шуткой.
— Расскажи, Кэт, — попросила Маргарет, которая не могла не подумать, что Судьба послала им в компанию человека, который знал покойную королеву не по слухам. Внезапно ей настолько остро захотелось увидеть Робина и Дикона, что она, не задумываясь, сжала брелок Кэтсби в кулаке. Практически в ту же минуту в дверь домика постучали.
Кэт встретила мужчин, каждый из которых бережно прижимал к груди по фляге с вином, с явным энтузиазмом. А Маргарет, радостно кивнувшая подмигнувшему ей Робину, уставилась во все глаза на невиданное ею раньше зрелище: пьяненького Дикона. Вино сделало его движения более плавными, добавило глазам блеска, а щекам — румянца. В целом, он показался девушке человечнее, чем когда-либо за время их знакомства.
— Прошу простить меня, леди, — заявил король несколько заплетающимся языком, — но я где-то потерял свой амулет со Святой Троицей, от опьянения.
— Небось, дорогой? Амулет-то? — хмыкнула Кэт.
— Нуууу... Обычный. Сапфир.
— Ищи теперь свой сапфир у скупщиков Саутварка, — рассмеялась женщина. — Стащили его у тебя. Впрочем, хорошая история под хорошее вино действует не хуже амулета. У вас есть вино, а у меня истории, так что можем считать, что Святая Троица осеняет своей благодатью всех нас.
Когда все расположились у огня поудобнее, Кэт начала свой рассказ.
— Говорили, что матушка королевы Лиз имела в предках какую-то водную фею. На самом же деле, добрые люди, фей и прочих изящных созданий придумали иноземные придворные поэты для ублажения и распаления фантазий придворных дам. Мы, англичане, знаем, кто такая истинная Владычица Вод. Бриджит зовут её, и она едина в трёх своих отражениях, с которыми имеют дело те из людей, кому довелось встретить ипостаси богини.
Одна ипостась Бриджит — Вдохновение. Дети от союза её с человеческими мужчинами отмечены даром поэзии, умеют пророчествовать, зажигать огонь искусства в сердцах.
Вторая ипостась Бриджит — Ремесленница. Её дети — искусные кузнецы, золотых дел мастера, резчики.
Третья ипостась Бриджит — Исцеляющая. Своим детям передала она искусство врачевать раны физические и духовные, поддерживать продолжение рода человеческого. Нет лучшей повитухи, чем Бриджит-Исцеляющая.
Сама королева Лиз Владычицей Вод не была. Возможно, её мать была одной из ипостасей Владычицы, Бриджит Исцеляющей, хоть и пришла она из чужой земли. Такую прорву детей родить да вырастить без потерь обычной женщине не под силу. Но ведь богиня — она повсюду, покуда огонь её горит в Килдэйре, и поэтому все эрлы Килдэйра — колдуны.
Владычица Вод, хоть и богиня, должна время от времени рождаться вновь, ведь никто не может жить земной жизнью, не старея. Лучше всего для богини родиться в королевской семье, конечно, поэтому судьба и свела молодого короля Нэда с красавицей-вдовой, которая должна была стать одним из звеньев в цепочке нового воплощения Владычицы Вод. И было у них много дочек, но только одна из девочек родилась особенной. Младшая, которую и назвали Бриджит.
Маленькие богини — уязвимы, как и смертные дети, а взрослеют они медленно, потому что жить им предстоит очень долго. Поэтому король с королевой решили спрятать дочку в Дарфурское Аббатство, не зная ее будущего. Вышло так, что принцессе Бриджит было определено дать жизнь новому земному воплощению Владычицы Вод, её полному воплощению. Только одно чудо может сделать будущая богиня, которой предстоит родиться: она сможет выбрать себе отца. И Владычица выбрала...
— ...сына короля Ричарда Третьего, — подхватил Дикон, пристально глядящий, как пляшет огонь в очаге. — Сына-бастарда, Джона. Скряга узнал об этом, представьте. От некромансера, который некогда служил моей семье, и который перешёл на службу Тюдору. И держал моего Джона всегда под рукой. На всякий случай. Бастард Тюдор и бастард Плантагенет...
Маргарет давно уже забыла дышать, слушая странную историю. Теперь она уже жалела, что позвала Дикона и Роба послушать байки Кэт. Она рассчитывала на парочку забавных историй о привидениях, к которым современники могли бы добавить несколько забавных деталей. А получилось что-то вроде мрачной истории-пророчества, задевавшего напрямую присутствующих.
— И вот однажды, — подхватила Кэт, — душегуб-узурпатор приказал своим слугам оставить окно в покоях, где держал молодого Джона, открытым. Он знал, что юноша устремится навстречу судьбе, и уже подготовил все для того, что схватить того при побеге, бросить в темницу Тауэра, и осудить как бунтовщика.
Но королева Лиз тоже приглядывала за суженым своей дочери. И сделала единственное, что умела. В полночь туман опустился на парк Гринвича, такой густой, что стоявшие на страже боялись дышать им, чтобы не подавиться. Джон Плантагенет скрылся незаметно для стражи, а на следующий день король обрушил на тёщу всю силу своего гнева. Ибо он знал, кто помешал его планам. Но не запугать было ему королеву Лиз. Он приказал своим приближенным схватить её, но она просачивалась туманом сквозь их пальцы, смеясь и говоря обидное королю.
— Но у Скряги всегда были заложники, на все случаи жизни, — с отвращением пробормотал Дикон.
— И тогда приказал злой король привести свою супругу, старшую дочь королевы Лиз. Угрожая жизни своей жены, вынудил он королеву сдаться ему на милость, только Джона Плантагенета они всё равно не поймали. Согласилась королева уйти в монастырь, где и умерла на следующий год. Или не умерла. Монахини как-то увидели только облако тумана, которое выплыло из её кельи и растворилось в солнечном свете. А призрак королевы Лиз до сих пор видят гуляющим по парку дворца, который отнял у неё злой зять.
— Вы — мастер рассказывать, добрая мистрисс Кэтрин. — Дикон почтительно склонил голову перед подвыпившей актрисой и поцеловал ей руку. Кэт погладила короля по слегка растрёпанной шевелюре.
— Я только сейчас поняла, — грустно сказала она. — Но он, по крайней мере, жив.
— Спасибо королеве Лиз! — раздался от двери бодрый голос Джона Кема. — Она не только напустила в окрестности Гринвича столько тумана, что бедная стража пересчитала лбами все деревья в парке, но ещё и спрятала меня у своего сына. Впрочем, вы и так все знаете. Рад снова видеть тебя, отец, — Джон, башней возвышающийся над изящным королём, встал перед ним на одно колено.
* * *
— Кто знает, а кто и нет, — пробормотала себе под нос Маргарет, переводя взгляд от отца с сыном на Ричарда с Агатой, которые остались стоять в дверях. Агата выглядела достаточно безразличной к происходящему. Ей, чужеземке, английские династические драмы наверняка казались мелкими и незначительными по сравнению с тем, что происходило на её далёкой, жестокой родине. Зато Ричард смотрел на своего оруженосца, по-мальчишески приоткрыв рот.
— Ну, Джон... Ты никогда мне не рассказывал!
Могучий оруженосец лукаво улыбнулся и развёл руками:
— Как-то к слову не приходилось.
Ричард перевёл взгляд на Дикона, и теперь в нем была видна явная насторожённость.
— Простите, сир, но вы-то, насколько мне известно, давно мертвы. Что делаете вы среди живых, и каковы ваши намерения? Кто поднял вас из вашей могилы, каким чёрным колдовством?
Агата быстро сделала шаг вперёд, как бы стараясь прикрыть Ричарда. Её рука скользнула под плащ знакомым Маргарет жестом. Девушка вскочила с места и буквально подлетела к своей попутчице.
— Что, Агата, опять за кол хватаешься? Не надоело? Кровь Христова, да сир живее тебя, если хочешь знать! И он, и Кот, и Крыс. И нечего смотреть волком на моих друзей, женщина! Ты в Англии теперь, а не в своей дикой Трансильвании. Так что успокойся, иначе я сама тебя так упокою без всякого кола, что мало не покажется!
— Тихо, миледи, тихо. — Крыс мягко отодвинул Маргарет подальше от Агаты. — Мы, рыцари, народ простой, и в чудесах всяких понимаем мало. Это делает нас подозрительными. Зато мы умеем быть верными, и защищаем тех, кого любим.
— Прошу вас, леди рыцарь, присядьте с нами, разделите вино и позвольте доказать вам, что в наши намерения не входит ничего дурного и бесчестного, — обратился он к Агате. К удивлению Маргарет, та позволила Рэтклиффу взять себя за руку и провести поближе к огню и вину. Впрочем, девушка заметила, что трансильванка украдкой глянула на своё запястье, где был браслет в виде дракона.
— Проходите к огню и вы, мой недоверчивый юный друг, — на губах Дикона, обратившегося к Ричарду, играла тонкая улыбка. — Мы с Джоном уже виделись сегодня, и новостями о том, что произошло после моей смерти, обменялись. Думаю, его рассказ будет интересен и другим.
— И правда, — вступил в разговор Робин. — Подумать только, сыновья Лиз Вудвилл нашлись, а столько было шума и крика в своё время. Наверняка, она сама их и похитила. Вполне в её духе.
— Не совсем нашлись, — возразил Джон. — И не сыновья, а сын. Младший, Дик. Он и не пропадал никогда.
Робин картинно заломил бровь и ободряюще кивнул оруженосцу.
— Ну-ну, был бы там сам и слышал бы все те вопли и обвинения... Впрочем, расскажи, как Лиз нас всех провела.
— Вообще-то, идея была даже не её, — заметил Дикон. — Во время войны многие прятали и подменяли сыновей, на всякий случай. А уж существование бастардов и вовсе стало скрываться изо всех возможностей. Не по злобе к детям, а чтобы сохранить кровь рода.
— Что-то в этом роде и Дик рассказывал, — кивнул Джон. — Сам он, разумеется, ничего этого знать не мог, ему позже сказали. Я не хочу и не могу много говорить на эту тему, потому что это — не моя тайна. Кратко говоря, король и королева, родители Дика, были близко связаны с одним могущественным орденом, славным своим влиянием, богатством и магическими талантами. Лиз знала, что Дик в опасности. И просто отослала сына в орден, подменив другим ребёнком.
— Ага, — саркастически кивнул Робин. — А относительно старшего эти твои славные магическими талантами орденские братья предупредить родителей, очевидно, забыли...
— Да нет, Кот, — неожиданно вмешался Рэтклифф, взъерошив свои белокурые кудри. — Здесь я виноват. Как потом выяснилось, маленький Нэд был болен. С самого рождения. Жизнь в нем поддерживал, оказывается, только старший из братьев королевы, лорд Риверс. Он и правда был колдуном и некромансером, причём искусство у него было нам неизвестное, с Востока, от сарацинов. А я его не послушал, когда он твердил мне, что его нельзя разлучать с племянником. Я думал, он просто пытается купить свою жизнь.
— Как бы там ни было, — продолжил Джон, — меня взял под своё крыло тот же орден, который позаботился о Дике. Мы не выпускали из вида дочерей королевы. Тогда я даже не подозревал, что мне предопределено... Девочкам пришлось несладко. Хотя наша рассказчица немного и преувеличила насчёт старшей.
— Ты никогда не убедишь меня, Джон, что Элизабет не была для своего мужа в первую очередь заложницей, — сухо прервал сына Дикон.
— Возможно, так, — согласился Джон. — Но не с её точки зрения. Она ведь была уже совсем взрослой, когда мать утащила всю семью в убежище при Вестминстере, 17 лет. Элизабет никогда не могла простить родителям того хаоса, который последовал из-за двоеженства отца. Её воспитали принцессой, её ждал блестящий брак, и вдруг такой позор... Мне кажется, она просто зачеркнула всю свою прошлую жизнь, когда вышла замуж за Скрягу. Благодаря ему она стала все-таки королевой.
Маргарет вспомнила, с каким обожанием Гарри рассказывал о матери. Да, лояльность Элизабет своей семье сомнению не подлежала. И, кажется, с мужем они жили душа в душу. Впрочем, это не исключало того, что у короля были свои мысли относительно этого брака. Короли редко следовали только велению сердца. Да ведь и решение жениться на Элизабет отец Гарри принял, когда ещё в глаза своей невесты не видел.
— А Сесили? — с любопытством спросил Кот. — Сесили всегда была доброй, рассудительной малышкой, я хорошо её помню. Дикон обручил её с молодым Скропом.
— Не такой уж и малышкой, — усмехнулся Джон. — Ей было 14, когда умер отец, и она прекрасно понимала все происходящее. Но ей-то статус был безразличен, для неё имела значение только семья.
— Но сама она имела значение не только для семьи, — мрачно сказал Дикон. — Скряга объявил, что если Элизабет умрет бездетной, он женится на Сесили. Я попытался защитить обеих, выдав Сис замуж, но этот уэльский бастард просто аннулировал её брак. И женился на Элизабет только тогда, когда убедился, что та беременна! Страшно подумать, как далеко он был готов зайти, если бы Элизабет не покорилась.
