— Ты конечно лох... — рассмеялась она.
— Вот ты какая!
— Это была просто уловка по большому счету. Но конечно я тебе помогу. Но травы не смогут уберечь от боли полностью. В конце концов, ты привыкнешь сам. Еще пара полнолуний и ты узнаешь ее красоту. Для нас она испускает спасительные ласкающие потоки, в которых мы просто замираем, наслаждаемся. Скоро ты поймешь. Ведь именно для этого ее повесили над нашим миром. Чтобы она грела нас. Солнце, согревающее живых оно не красиво. У него есть функция. Оно необходимо как свеча, зажженная в темной комнате, оно разгоняет мрак, делая возможным существование жизни. У луны нет функции, она не является необходимым условием жизни, она просто украшение ночного неба, как гирлянда. Она согревает только нас, но ведь нас уже давно нет, мы не являемся живыми. Научись любить ее снова. Скоро тебя от нее будет вставлять круче, чем от любой наркоты.
— Странно, что я тебя понимаю, — пробормотал расслабившийся вином Рэвул, развалившийся на диване.
— В итоге, — после долгой паузы нарушила тишину Морагта, а то Рэвул уже задремал. — Бог что создал этот мир, забыл про нас. Он думает только о живых, до нас до проклятых, ему нет дела. Мы в плену у дьяволов Аэтхейла. Мы выброшены куда-то на обочину. Следовательно, плевать на этого бога и на созданный им мир...
— Странно такое слышать от тебя. Ведь ты вроде как знаешь все. Мне казалось что бога во всяком случае того каким его видят люди нет. Мир мысли великий и прекрасный, и тяжелый и невыносимый мир плоти всегда существовали параллельно. Просто однажды великий разум соединил эти два вечных, никем несозданных самостоятельных мира. Разум пришел в дикий мир плоти. Все живое получило душу, все происходящее смысл, надежду на спасение...
— Стоп. Стоп, — оборвала его Морагта. — Ты точно тот тупой дикарь РэдВолк из Племени Волка, которого я ждала?! — Она рассмешила Рэвула. — Ты же должен верить в богов, ну или в бога, и думать что звезды это смотрящие на нас божества. Откуда ты все знаешь?
— Сам не понимаю. Со мной вообще происходит что-то странное. Теперь я есть вместилище сотен жизней. Под давлением этого я забываю, кто я, просто теряюсь. Не знаю что это такое. Моя голова наполнена знаниями, чужими знаниями. Я вижу чужие воспоминания, обрывки из чужих жизней. Вижу места, в которых никогда не был. Я будто впитал жизни жертв своего чудовища.
Его прервал смех Морагты. Она слушала его, скрывая улыбку, сколько могла, но в итоге не выдержала и расхохоталась. Рэвул не понимал, что смешного он сказал.
— Ты глупый! — хохотала она. — Вместилище сотен жизней ты мое! — заставила она его покраснеть. — Балбес! Ты просто 'начитался', как мы это называем. Тьма хорошая мать. Она вложила в нас своих порождений массу сюрпризов. Одним, из которых является механизм адаптации доступный для всех разумных тварей Тьмы. Мы живем тысячелетиями, видим, как эпохи сменяют друг друга. Чтобы мы не потерялись во времени в нас встроен механизм временной адаптации, по-другому это называется прочтение жизни. Берешь любого человека, убиваешь его, но не сразу, а постепенно и в момент, когда он отходит в мир иной ты либо смотришь в его глаза, но этот способ не всегда работает, либо делаешь глоток его крови в момент смерти. Желательно прямо из артерии. Именно в момент смерти так чтобы свежая кровь остыла у тебя во рту вместе с его телом. Он умирает, и все его знания и частично воспоминания переходят к тебе, они просто перетекают в тебя. И ты потерянный во времени вдруг разом понимаешь, где ты находишься, что вокруг происходит. Так древние вампиры прикалываются. Они древние живут тысячи лет, все от жизни уставшие. У них есть такая релаксирующая процедура — спать в гробах. Вот они проспят в гробу несколько столетий, пробуждаются и чтобы не читать артэонские газеты за все прошедшее время, просто считывают человека. Но читать нужно желательно умных образованных людей, а то из-за прочитанного дурака еще больше запутаешься. Также нужно чтобы читаемый совпадал с тобой полом, а то, увидев мир глазами женщины, ты можешь пересмотреть свои на него взгляды. Крыша может тронуться. Но опять-таки это механизм адаптации доступный только разумным тварям Тьмы, которые способны им пользоваться разумно и по назначению. Ты относишься, я бы сказала к какому-то смешенному типу. В тебе живет человек и чудовище одновременно. Ты какой-то 'полуразумный'. Таких как ты оборотней прежде не было. И видимо что-то пошло не так, возник какой-то сбой в природе Тьмы. Твое чудовище убивает всех подряд. Видимо случайно в процессе этих хаотичных убийств совпали условия необходимые для прочтения чужой жизни и все знания, а частично и воспоминания этих жертв перетекли в тебя. Ведь ты и женщин тоже считывал?
— Да, — опустив голову, с улыбкой признался он.
— Не подумывал еще о том, чтобы сменить пол или ориентацию?! — смеялась она. — А то под грузом всех этих чужих жизней забудешь, кто ты и, глядя на все считанные тобой судьбы решишь, что ты женщина!
— Надеюсь, такого не случится, — улыбался он.
— Ладно, я помогу тебе вправить мозги и забыть о боли полнолуния, — с этими словами она встала и подошла к какому-то дальнему столику, заставленному какими-то пузырьками и банками с травами. Позвенев стеклом, она высыпала содержимое одной из банок на стол. Собрала высыпанную траву в аккуратную кучку и подожгла. Из тлеющей травы пошел густой белый дым. Она набрала в легкие этого дыма, сколько смогла и задержала в себе. Медленно подойдя к Рэвулу, она уселась к нему на колени. 'Расслабься и улетай', — прошептала она и, коснувшись его губ своими вдохнула в него дым, приятно уносящий от тяжелой реальности. Ее холодные губы были последним, что он почувствовал, прежде чем улететь в самый приятный сон за свою жизнь.
Рэвул пришел в себя на полу все еще в доме Морагты. Он лежал сбоку от дивана, на котором до этого сидел. Все свечи давно погасли, в помещении царил полумрак. Ему не хотелось шевелиться, и было невероятно приятно просто лежать на холодном полу. Больше никакие чужие воспоминания его не наполняли, все лишнее просто стерлось из головы. Морагта бездвижным телом обмякла в своем кресле.
— Все не имеет смысла, — вдруг неожиданно не открывая глаз, заговорила она. — Для нас не имеет. Этому миру наплевать на нас. И если бог есть то и ему тоже. Мы выброшенные на обочину отбросы, что для нас может остаться ценного во всем этом? Глупо цепляться за прошлое, прими то, кем ты являешься сейчас. Только не делай этого — не иди наперекор Тьме. Она найдет способ сломать тебя, свести с ума. Не обрекай себя на мучения ради спасения остальных. Ведь остальные это безумное стадо, которому на нас плевать. Не позволяй себе и злу слиться, держись от Тьмы на расстоянии, но не смей вставать на пути у чудовища, что поселилось в тебе. Перед Тьмой ты беззащитен, она просто уничтожит тебя ведь ты всеми забытый сейчас полностью в ее власти. Просто расслабься и отпусти свое чудовище и лишь смотри, как этот мир разрушается. Помни главное: солнце светит не для нас. Нас нет среди живых, нам на все можно спокойно забить, — сонно едва шевелила губами Морагта.
— И что нам никак не вырваться из этого кошмара? — не шевелясь на полу, спросил Рэвул.
— Твоя душа во власти Тьмы. Деваться некуда.
— Выходит все, что мы можем, так это постараться остаться нормальными, людьми хотя бы внутри. Ведь у тебя это как-то получается?
Обмякшая в кресле Морагта расплылась в теплой улыбке.
— Это малыш будет завесить только от тебя. Хоть твоя душа и в их власти, но они не властны над твоей волей. Несмотря ни на что ты можешь остаться самим собой. А пока чтобы не гневить Тьму, чтобы нам с тобой избежать мучений, ты должен отправиться домой. В Мерзлый лес. Все складывается удачно. Удачно для Тьмы...
Несколькими днями ранее в далекой от города Айзена артэонской Армидее, одним утром, маг Крегер спал на лавочке в пустой казарменной столовой. Тарда не было уже несколько дней.
Когда началась полная луна, и чудовище пропало Тард, сначала хотел отправиться домой в Кефалию, отдохнуть, расслабиться. Но Крегер подкинул ему другую идею, как обычно не напрямую, а в разговоре между слов. 'Чудовища нет. Неизвестно когда оно явится. В Эвалте идет уже настоящая война, а армидейская армия как раз свободна, ну пока чудовища нет. Остается только надеяться на мудрость артэонских стратегов', — между слов сказал Крегер. Тард, разумеется, надеяться на мудрость армидейского военного командования не стал, он сам отправился к ним и велел выделить ему солдат для защиты Эвалты и наведения порядка в ее землях. Количество беженцев, после визита дракона немного снизившееся, снова начало нарастать. Под землю, в подземные убежища перепуганные люди спускаться не хотели, поэтому все жили в самом городе. Армидея стала полноценным городом людей. От артэонского лоска не осталось и следа. Пока улицы в центре восстанавливали от огня обрушенного драконом, все остальные кварталы золотого города в дневное время кишмя кишели людьми уже привыкшими к новому окружению, адаптировавшими его под себя.
На просьбу Тарда генерал Касмий выделил три батальона, затем по распоряжению генерала Персила подкрепленному волей других верховных генералов для обеспечения порядка в Эвалте было выделено три полка. В самой Эвалте ситуация была критическая. Армия Свободы, как назвали себя поднятые на бунт силами СБК представители юга Эвалты, разгромила несколько укреплений ополченцев севера. В этой самой Армии Свободы, которую выдавали за восставших против артэонов южных эвалтийцев самих граждан Эвалты, было меньше половины, основную ее часть составляли наемники и дикари с дикого юга, переправленные силами СБК специально для этой войны. Дикарей юга переправляли водами Соленой Мили на военных судах СБК и выгружали на берегах приграничного сектора Арвлады. Их поток не прекращался. Сегодня орда южных дикарей уже подбиралась к главному оплоту северного ополчения — городу Певенсу наспех превращенному в крепость, которая все равно долго не простоит. Маленькая война, разожженная в сердце Арвлады, унесла жизни уже свыше сорока тысяч человек. Армия СБК оградила Срединные Земли, где жили артэоны от хаоса, который разожжен в Эвалте, превратив западный берег реки Андары в укрепленную границу. Артэоны Арвлады под влиянием СБК делали вид, что не замечают хаоса, который царил на восточном берегу Андары. Эту маленькую войну они назвали проблемой не своей, а Армидеи. И вот когда собранные СБК орды дикарей, называемые Армией Свободы, были готовы атаковать Певенс и уничтожить его в ситуацию вмешались Тард и приведенные им полки армидейских морских пехотинцев.
Тард командовать солдатами не согласился. Как обычно он работал с армидейцами в статусе вольного солдата. После прихода Тарда и армидейцев Армия Свободы была почти полностью разгромлена под Певенсом. Дикари юга после поражения бросились бежать. Тард вместе с полками армидейцев двинулись дальше в южную Эвалту для наведения там порядка. Коварным планам СБК не удалось сбыться, армидейцы все-таки пришли на помощь хоть и в самый последний момент. Эвалта устояла. Так что работы у Тарда гоняющего дикарей по лесам южной Эвалты, сейчас хватало.
Крегера после дракона, которого он наслал на Армидею, никто из армидейских солдат старался не замечать. Его игнорировали, с ним не разговаривали. Среди армидейцев он то и дело чувствовал на себе злые взгляды. Сам он изменился значительно. С его лица исчезла безумная ухмылка, он стал серьезен и мрачен. Он сильно переживал из-за своей ошибки, вернее из-за дурости которую не смог сдержать. Сначала ему хотелось бросить армидейцев, уйти спрятаться ото всех. Ведь он хотел как лучше, если бы он знал, что с драконом так получится он бы, разумеется, отказался от этой идеи сразу, как только она у него появилась. Ну, сглупил, оказался идиотом, ну простите — устал он просить их не вслух, а про себя. Он действительно раскаивался, возможно, впервые в жизни. Такое свое поведение ему самому казалось странным. Казалось бы, с ним никто не разговаривает, на него никто не обращает внимания, наконец, сбылась мечта истинного Крегера. Он больше никому не нужен, никто не ждет от него помощи, после инцидента с драконом все поняли, что он просто придурок. И даже если он решит уйти его никто останавливать не будет. Но нет, как раз наоборот, сейчас он ждал, когда о нем вспомнят, когда кто-нибудь заговорит с ним и он раскается, признает свою вину. Он даже был готов попросить прощение. Теперь обремененный чувством вины бросить Армидею, он не мог. Как бы ему не было противно здесь находиться, он терпел. Не желая поднимать глаз в присутствии армидейских солдат, эту чертову Армидею ненавидя и от нее устав, задавленный виной, он только ждал момента, когда сможет заслужить прощение, доказать что он не конченый придурок. Он был готов умереть за Армидею, лишь бы на него посмотрели по-другому. Сам себе одновременно поражаясь. 'Когда это мне стало не наплевать на этот мир?' — спрашивал он себя и не находил ответа. То ли это он так изменился после апогея своего безрассудства, то ли просто сам себя не знал.
Тард ушел восстанавливать порядок в Эвалте, пока была возможность, а Крегер всеми игнорируемый остался один. Естественно однажды заглянув в казарменную столовую, увидев, что там никого нет, Крегер приложился к своей волшебной фляжке и оторвался от реальности надолго. На следующие сутки отрыва от реальности к нему присоединился Хродор. Вместе они за несколько суток осушили не одну бочку вина и других напитков покрепче со склада столовой, это не считая бесконечного виски во фляге Крегера.
— Я же ведь великан. Меня здесь вообще быть не должно. Не должен я так себя вести. Это все вы — люди. Это вы меня таким сделали. Связался с вами и стал каким-то уродом. Я же великан, я должен жить по-иному, как и подобает великану. Что я вообще здесь делаю? — на пьяную голову из Хродора заплетающимся языком лезли откровения.
— А как же типа 'я сам во всем виноват' и все такое... — едва удерживался сидя Крегер.
— Виноват, — закивал Хродор. — В том, что связался с вами.
И вот ранним утром, после нескольких суток пьянки, Крегер сжавшись, спал на лавочке, а Хродор из-за своих размеров валявшийся на полу, проснулся раньше. На полу было холоднее, и сознание отрезвело быстрее. Великан долго о чем-то думал сидя на полу в загаженном их попойкой чем-то отвратительным пахнущим помещении столовой, куда из-за закрытых Крегером штор почти не проникал солнечный свет. Затем оглядевшись по сторонам, устав от этого свинарника, послав все к черту, он накинул на себя броню, топор убрал за спину. Собравшись куда-то Хродор тихо подошел к спящему Крегеру.
— Эй, Крегер, — тихо сказал великан.
— Эм-м-м, — раздалось из спящего мага.
— Я это пойду... Прогуляюсь немного. Мне надо кое-куда сходить. Я уйду из Армидеи, но ты меня не теряй, я вернусь. Хорошо? — аккуратно чтобы не разбудить, не дай бог не привести в чувства, Хродор спросил, якобы спросил разрешение у мага. В ответ последовало только полупьяное нечленораздельное мычание. — Ну ладно я пошел, — прошептал Хродор.
