Я усмехнулся.
— Я еще не выжил из ума, чтобы извлекать остаточную из пространства энергию и пытаться открыть чужой портал. В лучшем случае, меня шибанет током, а насчет того, чтобы начертить портал рядом... Портал — это прокол пространства, Ирен, и он за собой оставляет в ближайших метрах десяти энергетический шлейф. Пространство пытается затянуть образовавшуюся дыру и лучше не "возмущать" ее вновь новым проколом, а то последствия могут быть непредсказуемые.
Вплоть до разброса частей тела в ближайших метрах десяти от точки выхода. Но добавлять такую занятную деталь, я, конечно, не стал. Не хватало еще, чтобы Ирен испугалась и отказалась идти в портал.
Она понятливо кивнула и стала опасливо коситься на то место, откуда переместился Микио. Кто бы что не говорил, но Ирен обладала весьма хорошей интуицией и прекрасно догадывалась обо всем, о чем умалчивали люди.
— Сегодня до ужаса странный день, — вздохнула она и побрела со мной искать место, с которого мы наконец-то могли улизнуть в город.
* * *
Говорят, что ночь романтичное время суток: таинственное, подкупающее своей темнотой, за которой можно скрыть любовные утехи, сокровенное время, когда близость двоих, становится таинством. Может быть, под безопасными стенами города это и было так, но вот только не в настоящем лесу, когда над головой мерцает тысячами звезд темно-синее небо, а луна, которая, как бы, должна освещать тебе путь, скрылась за облаками. Каждый лист, шорох, силуэт готов был подтолкнуть воображение, подстегнутое первобытным страхом перед темнотой, рисовать монстров, и свет магического светлячка не разгонял мрак, а лишь усиливал его за пределами своего светового круга.
Ирен доверчиво жалась ко мне, боясь и одновременно безоговорочно веря, что я ее защищу от тьмы и сопутствующих ее "монстрах"; она давала возможность мне вести ее сквозь заросли папоротника, травы, лопухов и репейников, которые щедро росли в лесу, девушка верила, что даже если она оступится и станет падать в незаметный в такой темноте овраг, я придержу и не дам упасть. Знала бы она, как я себя чувствовал в этот момент. Одно дело это находиться ночном лесу в компании, а другое дело, когда именно ты выступаешь безоговорочным защитником и тебе нужно оправдать оказанное доверие.
Никогда не любил ночь. Особенно в лесу. У меня в это время суток прогрессировала паранойя. Хотя, были причины. Я чувствовал спиной плотоядные взгляды лесной нечисти, ощущал их нетерпение, жажду вцепиться в мое горло и благодаря моему светлячку, который сканировал округу, прекрасно знал, где они находятся. Но пока сии жители леса не нападали, ибо чувствовали исходящую от меня опасность, выжидали. О... эта шушера прекрасно умела выжидать. Настоящие охотники. Хищники.
Кто говорит, что ночь — это романтичное время суток, безвозвратно глуп и наивен. И поэтому я, крепче прижимая к себе Ирен, чтобы, не дай Богиня, она решила от меня отойти, как можно беспечней ей улыбался и рассказывал о теории построения порталов. Вряд ли она что-либо понимала, но ей, как и мне, просто нужно было слышать голос, чтобы предать себе хоть каплю мужества и отгородить страха.
Приемлемое место мы нашли минут через десять после начала поисков. Это была довольно ровная опушка, хоть и крепко поросшая травой и кустами, а также молодыми деревцами. Чертить руны в дерне было тяжело, но все же не так критично, как я думал ранее. Мои силы потихоньку восстанавливались на свежем воздухе, и чувствовать себя я стал намного лучше, хотя усталость никуда и не делась, но в случае чего, отбиться я сумею, так же, как и самостоятельно сплести портал до столицы.
Принцесса в то время, пока я был занят сиим важным действием — бурча нелицеприятные эпитеты Микио и всему Совету дуболомов, чертил портал, — беспечно осматривалась, хотя так и не решалась от меня отойти более, чем на несколько метров. Я ее, конечно, попросил об этом, но такая покорность со стороны девушки начала меня настораживать: она не спорила как прежде, слушала все, что я ей говорил и вела себя довольно тихо, хотя, я уверен, что раньше она бы громче всех возмущалась действиями иллюзиониста, и вопрошала: "доколе будет такая несправедливость!" Ирен словно чувствовала себя не в своей тарелке и притаилась, на время поумерив свой характер.
В воздухе будто витала ее неуверенность: Ирен с надеждой смотрела на меня, кусала губы, словно намереваясь что-то сказать, но в последний момент одумываясь. Она была растеряна, подавлена и совершенно не представляла, что будет дальше.
Ей было страшно.
Когда последняя линия портала сомкнулась, и он засиял ровным голубым светом, слегка вибрируя от пронизавшей его энергии, девушка, явно на что-то решившись, подошла ко мне.
— Карета подана, миледи, — шутливо поклонился я и подал ей руку.
Она отрицательно помотала головой и убрала за спину руки, словно опасаясь, что я попытаюсь их ухватить против ее воли.
Я вопросительно изогнул бровь, непонимающе на нее посмотрев.
— Что-то случилось?
— Нет! — она отступила на шаг и нахмурилась. — То есть, да...
Я опустил свою руку, и устало посмотрел на девушку, ожидая продолжения.
Ирен глубоко вздохнула и на миг замялась, словно набираясь уверенности.
— Прежде чем мы отправимся, — тихо молвила она, — скажите, вы любите меня?
Ее вопрос меня огорошил.
— С чего такие вопросы?
— Не увиливайте! — нахмурилась принцесса и настойчиво посмотрела мне в глаза. — Вы любите меня? Я лишь хочу узнать прямо. Без недомолвок и отговорок. А если нет... — она как-то разом сникла. — Я все пойму и не буду вам докучать.
Я чуть не скрипнул зубами от досады — ну почему ей захотелось поговорить об этом именно сейчас! Но смотря на ее решимость, на то, как она, поборов свой страх и неуверенность, прямо смотрела в мои глаза, требуя ответа и намереваясь получить его прямо сейчас, я понял, что принцесса совсем не примет отговорок. Ирен не простит мне молчания, не поймет, если я попробую отложить этот неудобный разговор на потом, ибо потом уже будет слишком поздно. И не пожалею ли я о своем выборе, смогу принять то, что ради сиюминутного спокойствия, обрек себя на душевные терзания на всю оставшуюся жизнь? Себя и тем более, ее?
С каждой секундой молчания ее глаза, полные решимости и смелости, медленно потухали, заполняясь отчаяньем и разочарованием.
Я глубоко вздохнул, чувствуя, что погружаюсь с головой в омут и стал говорить, смотря на ровно мерцающий портал:
— Когда я лежал в госпитале: полуживой, не желающий жить и мечтавший вернуться в мир мертвых, мне не хватало вас. Я каждый день ждал, когда вы ворветесь ко мне в палату, раздвинете тяжелые шторы, впустив солнечный свет в полутемную комнату, растормошите меня и попытаетесь накормить этим ужасным куриным супом. Я это представлял, и мои губы невольно расплывались в улыбке. Мне так вас не хватало, Ирен. Не хватало вашего жизнерадостного энтузиазма, вашей искренности, доброты и сострадания, не хватало ваших улыбок. Вы привнесли в мой тихий и уютный мирок столько хаоса, что теперь спокойно без него жить я не могу. Я... не могу сказать, что люблю вас, Ирен. Я уже любил. И не раз. Самоотверженно, страстно, не желая слушать других и считая свою возлюбленную чуть ли не центром мироздания. Мне не понравилась такая любовь. Я так сильно об нее обжегся, что даже спустя столько лет, мне трудно показывать свои чувства.
Я на несколько мгновений замолчал, пытаясь привести мысли в порядок, и угомонить отчего-то бешено колотящееся сердце.
— И сейчас, понимая, что я не могу вас полюбить... — тихо продолжил я, ибо говорить громче был не в силах. — Ирен, вы и вправду этого хотите? Хотите жить со мной, зная, что ваша репутация будет навсегда испорчена, зная, что для вашего общества вы станете изгоем? Готовы ли вы нести со мной мой крест, отказавшись от всего того, что вас окружало ранее? Отказавшись от вашего мира? Ведь больше вы не сможете повернуть назад.
Она глубоко вздохнула, и на миг прикрыла глаза, быстренько вытерев тыльной стороной ладони невольные слезы.
— Да, — твердо сказала девушка, решительно посмотрев на меня. — Да, да, да!
В тот момент во мне что-то дрогнуло. Она смотрела так открыто, по-наивному счастливо, стояла так близко, сжимая пальчиками ткань на моем платье, и отчего-то показалось, что мы остались лишь вдвоем, а время замерло: не было ни леса, ни открытого портала под ногами, ни прячущейся в кустах нечисти, что я поддался эмоциям и ее поцеловал. Нежно, робко и неуверенно, словно спрашивая разрешения на такую вольность. Меня не оттолкнули как в прошлый раз, не влепили пощечину, а уверенно ответили, словно подтверждая свои слова на деле.
И я ясно почувствовал, что она наконец-то до конца мне доверилась.
— А не пожалеешь? — вкрадчиво поинтересовался я после поцелуя.
— Нет, конечно! — нахмурилась она. — Это мой выбор и моя судьба! Я мечтала об этом так долго, молила Пресветлую дать мне хоть малюсенький шанс и так просто от всего отказаться? Да я себя возненавижу!
Я рассмеялся.
— Молила? Ради меня?
— Часами, нет, днями на коленях стояла! — она раскраснелась от смущения, но ее синие глаза так и сияли от счастья. — Хочешь, покажу?
— Не думаю, что стоит, — улыбался я, — тем более, в лесу.
Когда мы вышли из портала на задний двор магистра Филгуса Гоннери, небо вдалеке уже потихоньку начинало светлеть. В доме брата почти во всех комнатах горел свет, а сам он, видно почувствовав мое присутствие, вышел к нам на встречу и замер на пороге, внимательно смотря, как я помогаю Ирен сойти на землю из портала. Лицо магистра не предвещало ничего хорошего, как и скрещенные руки на груди и... маячивший позади него Риел, который отчего-то виновато прятал глаза, избегая на меня смотреть.
— Мы слегка задержались, — пробормотал я, вмиг почувствовав себя виноватым.
Филгус хмуро окинул меня внимательным взглядом, особо задержавшись на ободранном и висевшем рукаве платья.
— Да я уж вижу...
— Надеюсь, ты не выкинул мою одежду? — я решил немного разрядить обстановку, а то мрачное настроение брата меня весьма нервировало, как и то, что Ирен, прячась за моей спиной, явно остро хотела исчезнуть с глаз долой члена Совета магов.
— Ей даже бродяги побрезговали, — произнес он, не меняя выражения лица, и отодвинулся от прохода в дом. — Иди, переодевайся. Нас ждет серьезный разговор о твоем поведении... Никериал Ленге.
Я понуро вошел в дом, всем сердцем чувствуя, что сейчас за свою своевольность меня будут сильно ругать. "Моя своевольность" пыталась пойти со мной, явно не горя желанием оставаться наедине с братом и вором, но Филгус на корню разрубил ее жалкие попытки, персонально пригласив девушку последовать за ним в гостиную и отведать чая.
Ирен в последний раз кинула на меня полный отчаянья взгляд и неохотно подчинилась. А я же пошел в комнату сбрасывать из себя это осточертелое платье, чтобы наконец-то по-нормальному выглядеть.
Переодевшись и войдя в гостиную брата, я застал "чаепитие" в самом разгаре. Ирен сидела в моем любимом кресле возле камина, держа на коленях чашку с блюдцем, и тихо лепетала о том, какой же ее отец мудак. Ее щеки раскраснелись, глаза живо сверкали, а улыбочка, с которой она откровенно признавалась в том, что делала в монастыре, навевала нехорошие мысли, что в чашке был вовсе не чай... И, судя по откупоренной бутылке коньяка, которая стояла на столике, я был практически прав. Ирен пила коньяк с чаем или же чай с коньяком, я еще точно не разобрался, какие там были пропорции.
Филгус сидел напротив принцессы, внимательно ее слушая и сочувственно вздыхая на особо эмоциональных высказываниях. И брату было вовсе не стыдно, что он так бессовестно устроил бедной уставшей девушке допрос с пристрастием под маской доброжелательного участия.
Риэл стоял в тенечке, облокотившись на стену и скрестив на груди руки. Он-то и первым заметил, что я наконец-таки пришел и обратил на это внимание всех присутствующих.
Ирен, увидев меня, лучезарно улыбнулась, Филгус же наоборот, нахмурился.
Нахмурился и я. Подойдя к креслу, где сидела Ирен, я сел на его подлокотник и забрал из рук девушки чашку.
— Как не стыдно спаивать даму, Фил, — сказал я, понюхав содержимое чашки и сделав глоток, который на мгновение обжог мое нутро, оставив после себя приятное послевкусие.
Этот негодяй даже не повел бровью, еле слышно усмехнувшись.
— После твоих выходок, Ник, только и остается, что выпить.
— Ну конечно, — сощурил глаза я. — А про твои интриги со Стефаном и Микио я узнаю, почему-то последний, причем, когда уже бывает поздно.
Филгус, видать, сразу поняв о чем речь, пожал плечами:
— Я не хотел тебя тревожить. Ты лежал в госпитале и только-только начинал приходить в себя, а со Стефаном надо было что-то делать, и этот способ был более результативным, чтобы добыть нужные доказательства за столь короткий срок. Я ведь знаю тебя, Ник, ты никогда бы не согласился на такой план, но иного выбора в то время просто не существовало.
-И поэтому ты отправил со мной в монастырь Микио, так? — поставив чашку на стол, я скрестил на груди руки. — Или же это была инициатива иллюзиониста? Я прав?
— Этот хрен меня запер в подвале! — внезапно выкрикнул из-за своего уголочка Риэл.
Филгус глубоко вздохнул.
— Думаю, чтобы прояснить всю ситуацию, нам нужно знать полностью, что происходило, когда ты отправился проведать Ирен. И я подчеркну, проведать, а не похитить, Ник.
— Я сбежала сама! — вставила свое слово Ирен, пылая как маков цвет. — Ник здесь ни при чем!
— Ну хорошо, — как-то обреченно проговорил брат. — Что произошло, когда принцесса "сама" сбегала?
— Хорошо, — вздохнул я, — но ты мне должен будешь рассказать все про то, что вы там провернули с Микио за моей спиной!
Филгус хоть и явно был не доволен моим предложением, но все же кивнул.
Когда я замолчал, потягивая уже вторую чашку с этим чудесным чайком, как-то незаметно наступил рассвет. Ирен тихо посапывала в кресле, уснув еще на пятой минуте рассказа, Риэл откуда-то притащил стул и присел рядышком с креслом брата, внимая моим приключениям. Отчего-то появилось стойкое ощущение, что я только что рассказал забавную байку в кругу друзей, а не был на завуалированном допросе.
Дослушав до конца, Филгус задумчиво встал и подошел к окну, раздвинув тяжелые шторы из темно-зеленого бархата. Полутемную комнату тут же затопил красноватый цвет восходящего солнца. Город еще спал.
— Мне срочно нужно идти в Совет, — тихо проговорил брат, словно обдумывая вслух свои дальнейшие действия.
Я потер рукой слипающиеся глаза, остро желая прикорнуть где-нибудь в уголочке, но вместо этого встал и подошел к нему.
— Сперва выполни обещание, Фил. Я имею право знать правду.
— Я расскажу, — серьезно посмотрел на меня он, оторвавшись от созерцания спящего города, — но потом, когда вернусь.
— Фил...
— У меня нет времени на споры, Ник! — воскликнул он, но, подивившись своему бурному проявлению эмоций, глубоко вздохнул и потер от досады лоб. — Ты не понимаешь... План был совершенно иной, но этот мальчишка решил, что он умнее и провернул все за моей спиной! Послал к Настерревилю весь план! Мне нужно срочно все исправить и попытаться обратить это сумасбродство в нашу пользу. Да еще ты... — в сердцах бросил он и прошел мимо меня к двери.
