Если то, что мы видели во время нашего путешествия из Риджа на юг, было не достаточным, чтобы убедить меня, что война началась, день, проведенный с губернатором Мартином не оставил никаких сомнений.
После полудня, увы, в сопровождении бдительного Уэбба, я поднялась наверх, чтобы проверить мою пациентку, и чтобы поинтересоваться относительно того, не заболел ли кто-нибудь еще. Миссис Мартин была вялой и в плохом настроении, жаловалась на жару и тлетворный, отвратительный климат, она скучала по своим дочерям и жестоко страдала от недостатка личной служанки, ей даже пришлось самой расчесывать свои волосы в отсутствие Дилман, которая исчезла. Она была, тем не менее, в добром здравии, как я могла доложить губернатору, который спросил меня по моем возвращении.
— Она сможет выдержать путешествие, как вы думаете? — спросил он, немного хмурясь.
Немного подумав, я кивнула.
— Я думаю, что да. Ее состояние все еще немного нестабильно после пищевого отравления, но она должна быть практически в норме к завтрашнему дню. Я не предвижу трудностей с беременностью... скажите мне, у нее были какие-нибудь сложности с предыдущими родами?
Лицо губернатора при этом вспыхнуло, и он покачал головой.
— Я благодарю вас, миссис Фрейзер, — сказал он, слегка наклоняя голову. — Ты извинишь меня, Джордж, я должен пойти и поговорить с Бетси.
— Он собирается отослать свою жену отсюда? — спросила я Уэбба, когда губернатор удалился. Несмотря на жару, легкий всплеск беспокойства пробежал под моей кожей.
В первый раз Уэбб показался почти человеком: он хмурился вослед губернатору, и рассеянно кивнул.
— У него есть родственники в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Она там будет в безопасности, с девочками. Ее тремя дочками, — объяснил он, поймав мой взгляд.
— Тремя? Она сказала, что у нее было шесть... ах, — я внезапно остановилась. Она сказала, что родила шестерых детей, а не то, что у нее шесть живых детей.
— Они здесь потеряли троих младших сыновей от лихорадки, — сказал Уэбб, все еще глядя вслед своему ушедшему другу. Он покачал головой и вздохнул. — Это место не было счастливым для них.
Затем, он как будто очнулся, и человек снова исчез за маской холодного бюрократа. Он передал мне следующую пачку бумаг и вышел из комнаты, не потрудившись кивнуть на прощанье.
Глава 93. В КОТОРОЙ Я ИСПОЛНЯЮ РОЛЬ ЛЕДИ.
Я ПОУЖИНАЛА В ОДИНОЧЕСТВЕ, В СВОЕЙ КОМНАТЕ. Повар, видимо, все еще продолжал выполнять свои обязанности, хотя атмосфера беспорядка в доме была осязаема. Казалось, что граничащая с паникой тревога, которая побудила слуг уйти, была не страхом лихорадки или малярии, а больше походила на чувство самосохранения, что заставляет крыс бежать с тонущего корабля.
Из своего маленького окошка, я видела лишь небольшой кусочек города, который казался безмятежным в сгущающихся сумерках. Освещение было здесь совсем не таким, как в горах. Рассеянный, тусклый свет четко обрисовывал контуры домов и рыбацких лодок в гавани, но растворялся в дымке, что полностью скрывала другой берег. Эта безмятежная бесконечность, на время отвлекла меня от грядущей перспективы.
Стряхнув задумчивость, я вынула из кармана чернила, перо и бумагу, которые перед этим стащила из библиотеки. Я не имела понятия, каким образом смогу отсюда переправить записку, но у меня все еще было немного денег, и если представится возможность...
Я быстро написала Фергюсу и Марсали, вкратце рассказав, что произошло, побуждая Фергюса навести справки о Джейми в Брансвике и Уилмингтоне.
Я и сама думала, что если Джейми был жив то, скорее всего, находился в тюрьме Уилмингтона. Ведь Брансвик — лишь крошечный поселок, который находился под контролем грозного бревенчатого форта Джонстон. Однако форт являлся милицейским гарнизоном, и не было никаких оснований отправлять Джейми туда, хотя если так ... Форт находился под командованием капитана Коллета — швейцарского эмигранта, который знал Джейми. В конце концов, там он был бы в безопасности.
Кого еще он знал? У него было много знакомых на побережье, со времен регуляторства, например Джон Эш. Бок о бок, они прошагали до самого Аламанса, и каждый вечер рота Эша разбивала лагерь рядом с нашим. Мы много раз приглашали его к своему костру. К тому же Эш был из Уилмингтона.
Я как раз закончила краткое прошение к Джону Эшу, когда услышала в коридоре звук приближающихся к моей комнате шагов. Не переживая, что буквы смажутся, я поспешно сложила лист и сунула его вместе с другой запиской в карман. Сделать что-либо, с украденными чернилами и бумагой, не было времени, кроме оставалось только запихнуть их под кровать.
Конечно, это был Уэбб — мой привычный тюремщик. Очевидно, я теперь считалась всеобщей девочкой на побегушках в этом доме, так что меня сопроводили в комнату миссис Мартин и потребовали уложить ее вещи.
Я ожидала увидеть недомогание или истерию, но на деле, она, бледная и спокойная, была не только одета, а сама руководила и даже помогала процессу, с ощущением четко осознаваемого порядка.
Причиной ее самообладания был губернатор, который появился в середине сборов с искаженным от беспокойства лицом. Она тут же подошла к нему и ласково положила руки ему на плечи.
— Бедный Джо, — тихо проговорила она, — Ты что-нибудь поел на ужин?
— Нет. Это не имеет значения. Перекушу позже, — он чмокнул ее в лоб, и тревога в его глазах смягчилась от взгляда на нее. — Бетси, ты вполне здорова? Ты уверена? — внезапно я осознала, что он ирландец, по крайней мере, англо-ирландец. И, хотя не было ни намека на акцент, но его приватная, домашняя речь сохраняла легкую мелодичность.
— Совершенно здорова! — уверила она и, взяв его руку, приложила ее к своему выпирающему животу, улыбаясь. — Чувствуешь, как он пинается?
Улыбнувшись в ответ, он приблизил ее пальцы к губам и поцеловал.
— Я буду скучать по тебе, дорогой! — произнесла она очень тихо. — Ты ведь будешь очень-очень осторожен?
Быстро моргнув, он опустил глаза, сглатывая.
— Непременно, — ответил он угрюмо. — Дорогая Бетси. Ты же знаешь, что разлука с тобой невыносима, и если бы не...
— Я знаю. Поэтому так сильно и боюсь за тебя. Я... — в этот момент она подняла глаза и внезапно осознала, что я тоже нахожусь в комнате. — Миссис Фрейзер, — произнесла она совершенно другим тоном, — спуститесь на кухню, пожалуйста, там приготовлен поднос для губернатора — отнесите его в библиотеку.
Я сделала неуклюжий реверанс и вышла. Было ли это шансом, которого я так ждала?
Залы и лестница были пустынны, освещены лишь мерцающими огоньками оловянных бра, судя по запаху, в них горел рыбий жир. Кухня, выложенная кирпичом, конечно же, находилась в подвале. Обычно она походила на роящийся улей, но теперь в ней стояла жуткая тишина, которая делала неосвещенную кухонную лестницу похожей на спуск в темницу.
Сейчас в кухне не было света, за исключением догорающего огня очага, который все еще теплился. Три служанки теснились возле него, несмотря на удушающий жар. Услышав звук моих шагов, они обернулись — испуганные и безликие силуэты. Пар от котла, поднимающийся позади них, тут же создал иллюзию, что я встретилась с тремя ведьмами Макбета, собравшимися для страшного пророчества.
— "Двойная работа, двойная забота", — любезно сказала я, хотя, по мере приближения к ним, мое сердце учащенно забилось, — "огонь гори, котел кипи".
— Работа и забота — это правда! — произнес мягкий женский голос и послышался смех. Приблизившись, я поняла, почему они казались безликими в темноте, ведь они все были черные — рабыни, вероятно, из-за этого они и не могли сбежать.
И так же не могли передать мое послание. Тем не менее, дружелюбие никогда не повредит, и я улыбнулась им.
Они робко улыбнулись в ответ, глядя на меня с любопытством. Прежде, я никого из них не видела, впрочем, как и они меня, но прислуга есть прислуга, поэтому я думала, что наверняка они знали кто я такая.
— Губернатор отсылает хозяйку прочь? — спросила та, что засмеялась. Она подошла, чтобы спустить поднос с полки, в ответ на мою просьбу приготовить какую-нибудь закуску.
— Да, — сказала я. Они трое хлопотливо суетились, темные как тени, а их стремительные руки резали, раскладывали, готовили. В этот момент я осознала ценность сплетен как валюты, и поведала им все что знала.
Молли, повариха, покачала головой. Ее белый чепец светился в отблеске огня, словно облако на закате.
— Скверные времена, скверные, — сказала она, цокнув языком, а две другие, соглашаясь, что-то забормотали. Судя по их реакции, губернатор им нравился. Впрочем, они были рабынями, и их судьба была неразрывно связана с ним, независимо от их чувств.
Пока мы беседовали, мне пришло в голову, что даже если они по очевидным причинам не могли совсем сбежать из дома, наверняка у них была возможность, по крайней мере, покидать владения время от времени. Кто-то же должен был ходить за покупками, а, по-видимому, больше никого не осталось. На самом деле, так и было. Сьюки — та, что смеялась, собиралась утром за рыбой и свежими овощами. Я к ней вежливо обратилась, и она согласилась доставить мои записки в типографию, за небольшое вознаграждение. С ее слов, она знала где это находится — место со всякими книгами в окне.
Многозначительно на меня посмотрев, она припрятала бумаги и деньги себе в корсаж и подмигнула. Лишь Богу известно, что она об этом подумала, но я подмигнула ей в ответ. Подняв нагруженный поднос, я отправилась обратно, в воняющее рыбьим жиром царство света.
Я нашла губернатора в библиотеке, в одиночестве. Он жег бумаги. Рассеяно кивнув на поднос, что я поставила на стол, он к нему даже не прикоснулся. Не зная, что делать, после минутного неловкого выжидания, я села на свое привычное место.
Губернатор сунул последнюю пачку документов в огонь и стал мрачно наблюдать, как они чернеют и сворачиваются. Солнце садилось, и в комнате чуть посвежело. Как обычно, окна были плотно закрыты, и ручейки конденсированной влаги стекали по узорчатым стеклам. Промокнув схожую испарину на своих щеках и носу, я поднялась и распахнула ближайшее ко мне окно, глубоко вдыхая вечерний воздух. Он был приторно теплый, но свежий и сладкий от запаха роз и жимолости. Ароматы, доносившиеся из сада, ослабевали с наступлением темноты, которая приближалась с далекого берега.
Еще пахло гарью, так как снаружи горели костры. Они были равномерно расположены по всему периметру участка, а солдаты, охранявшие особняк, следили за их пламенем. Ну, это поможет от москитов, и если случится нападение, мы не будем застигнуты врасплох.
Губернатор подошел и встал позади меня. Я ожидала, что он прикажет закрыть окно, но он просто стоял, разглядывая лужайку и длинную засыпанную гравием подъездную аллею. Поднялась луна, и стали видны разобранные пушки, лежащие в ряд, словно мертвецы.
Через некоторое время, губернатор вернулся к своему столу и, подозвав меня, протянул мне одну пачку официальной корреспонденции для копирования, и другую — для сортировки и регистрации. Окно он оставил открытым. Думаю, ему хотелось бы услышать, если что-нибудь случится.
Любопытно, где же был вездесущий Уэбб? В особняке ниоткуда не доносилось ни звука. Миссис Мартин, по-видимому, самостоятельно закончила сборы и легла спать.
Мы продолжили работать под перемежающийся бой часов. Время от времени, губернатор вставал, чтоб предать огню очередную пачку документов. Беря мои копии, он распихивал их в большие кожаные папки, которые перевязывал лентой и складывал на столе. Он снял парик. У него были каштановые волосы, короткие, но кудрявые и очень похожие на мои собственные, после лихорадки. Иногда он останавливался и, поворачивая голову, прислушивался.
Поскольку я уже сталкивалась с толпой, мне было понятно, во что он вслушивался. Но я не знала, надеяться ли на нее, в данной ситуации, или бояться. И потому, я корпела дальше, радуясь оцепенелому отвлечению, которое давала работа, хотя отчаянная усталость в руке нарастала и, мне приходилось прерываться каждые несколько минут, чтобы растереть кисть.
В данный момент губернатор что-то писал. Он ерзал в кресле, морщась от дискомфорта, несмотря на подушку. Миссис Мартин говорила мне, что он страдал от свища. Очень сомнительно, чтобы он позволил мне себя лечить.
Он переместил вес на одну ягодицу и потер лицо. Было поздно, и он явно устал и, к тому же, измучился. Я тоже утомилась, но подавляла зевоту, которая грозила вывихнуть челюсть и от которой слезились глаза. Губернатор продолжал работать, хотя изредка поглядывал на дверь. Кого он ждал?
Окно позади меня было все еще открыто, и мягкий ветерок, теплый как кровь, ласкал меня. Но его дуновение было достаточным, чтобы шевелить пряди волос на моей шее и заставлять огонь свечи неистово колебаться. Пламя наклонилось в одну сторону и замерцало, словно собираясь погаснуть, но губернатор быстро прикрыл его, сложенной в пригоршню ладонью.
Ветерок утих, и все снова замерло, кроме сверчков, что стрекотали снаружи. Внимание губернатора, казалось, было сосредоточено на бумаге, лежавшей перед ним. Внезапно его голова резко повернулась, словно он заметил что-то, прошмыгнувшее мимо двери.
Задержав взгляд, он моргнул, потер глаза и вернулся к работе. Но сконцентрироваться не получалось. Он снова взглянул на пустой дверной проем. Я тоже не могла удержаться, чтоб не посмотреть, но затем, моргая, повернулась обратно.
— Вы... не заметили, что кто-то прошел, миссис Фрейзер? — спросил он.
— Нет, сэр, — благородно глотая зевок, ответила я.
— Аа, — почему-то казалось, что он разочарован. Подняв перо, но ничего не написав, он просто держал его между пальцами, словно забыв о нем.
— Вы кого-нибудь ожидали, Ваше Превосходительство? — спросила я вежливо. От удивления непосредственному обращению, его голова дернулась вверх.
— О. Нет. Это... — его голос затих, в то время как он в очередной раз посмотрел на дверь, что вела в заднюю часть дома. — Мой сын, — проговорил он, — наш дорогой Сэм. Он умер здесь, в конце прошлого года. Ему было лишь восемь. Иногда... иногда, мне кажется, что я вижу его, — закончил он едва слышно, и плотно сжав губы, опять склонился над бумагами.
Я инстинктивно двинулась, намереваясь коснуться его руки, но его молчаливый вид остановил меня.
— Мне жаль, — вместо этого произнесла я тихо. Он ничего не сказал, но, в знак признания, один раз коротко и быстро кивнул, не поднимая головы. Его губы сжались плотнее, и он вернулся к своему письму, как и я.
Чуть позже, часы пробили час, затем два. Это был тихий и нежный звон, и губернатор прервался послушать, с взглядом, устремленным вдаль.
— Очень поздно, — произнес он, как только часы звякнули последний раз. — Я непозволительно долго задержал Вас, миссис Фрейзер. Простите меня.
Жестом он указал мне оставить документы, над которыми я работала. Одеревеневшая и измученная от долгого сидения, я поднялась со своего места.
Встряхнув юбки и приводя их в порядок, я повернулась, чтобы уйти. И только тогда обратила внимание, что он даже не пошевелился, чтобы отложить перо и чернила.
