Хорошо, что она не села в кресло — не придётся вставать. Взяв со стола ридер, Лиара перегнала на его накопитель несколько файлов, в том числе карту района базового лагеря археологов и, отшагнув от стола, постаралась взглянуть на схему так, словно видела её в первый раз. Иногда такой взгляд помогал приходить к правильным выводам. Да, до высадки на Теруме ещё несколько суток, но если ситуация будет ухудшаться столь же быстро... придётся всё же залезть в долги и оплатить капитану грузовоза ускоренный полёт к планете. Терять артефакт, ещё не найденный 'чёрными' археологами, Лиара не хотела.
Что-то особенное было в этом артефакте. Не зря же протеане упрятали его на такую глубину. Да, по имеющимся у младшей Т'Сони данным там — пещера, но схема пещеры была построена автоматикой зонда очень и очень приблизительно.
Взгляд вправо, на противоположную стену каюты. Там — тоже экран. Сильно ругался завхоз корабля. Редко когда Лиаре приходилось слышать такие выражения от разумных, но, наверное, завхоз не считал, что руководитель археологической экспедиции — женщина. Он, скорее всего, воспринимал Лиару как бесполое 'оно'. На станции Лиаре пришлось разговаривать с представителями многих рас, но только земляне согласились за минимальную, а может быть — оценки-то разные бывают — и демпинговую цену отвезти археологов к Теруму со всем их... как 'экипажники' тогда сказали 'барахлом'? Да, именно так они и сказали. И всё же — согласились отвезти, сделать изрядный 'крюк'. Так уж получилось, что земной грузовоз был почти пустым и менеджер корабля не желал выпускать его в полёт недогруженным. Тут и появилась Лиара со своей проблемой. Как тогда сказал капитан грузовоза? 'Не индивидуальной, а коллективной проблемой'. Члены экипажа, кстати, очень немногочисленного, согласились со своим шефом. Земляне — странные разумные. Очень странные. Но если бы не они — Лиаре пришлось бы залезть в страшные долги, чтобы всё же избежать срыва экспедиции.
Несколько нажатий — и на других настенных экранах появились кадры, снятые разведывательным зондом над Терумом. Зонд шёл низко, поэтому можно было достаточно чётко разглядеть скалы и лавовые потоки. Малоприятная планета, но другой пока в плане не было — для того, чтобы направить экспедицию к любой другой планете из списка, пришлось бы увеличить количество долговых обязательств до неприемлемого уровня. А ценные находки в работе археологов — достаточно редкие события.
Положив ридер на стол, Лиара скрестила руки на груди и отступила к стене. Теперь можно было опереться о металлические пластины и расслабить ноги. Надо было обдумать складывающуюся ситуацию. Ещё раз обдумать. Если бы не отростки, можно было бы опереться головой о стену, но... отростки не позволяют — они слишком нежные и чувствительные. Младшей Т'Сони только сто с небольшим лет, её ровесницы справедливо полагают, что у них как минимум двести лет, чтобы делать глупости и пробовать свои силы в самых разных областях. Эта справедливость — их, а не Лиары. Пятьдесят лет она занимается протеанами, участвует и организует археологические экспедиции. Копается в земле, спускается в пещеры и лазает по протеанским башням. Старается сократить до минимума перерывы между экспедициями. Ей гораздо спокойнее и удобнее сразу по окончании работы одной экспедиции войти в состав другого археологического коллектива, который только-только начинает работу. И лучше, если этот новый коллектив формируется как можно ближе к границам Пространства Азари.
В центральные материнские области Лиара старалась не летать. Максимум — аудио или видеосвязь с агентами и снабженцами. Только деловые разговоры, никакой лирики. Никаких нерабочих взаимоотношений. Редко когда она соглашалась прилететь или приехать лично для переговоров и подписания документов. Потому нечасто когда меняла свой научный комбинезон на красивое многоцветное деловое азарийское платье. Теперь только иногда видела своими глазами знаменитые азарийские небоскрёбы и огромные мегаполисы.
Да, азари — многочисленны, но Лиара гораздо лучше себя чувствовала вне больших городов и поселений. Археология не терпит толп, не терпит суеты и поспешности. А сейчас придётся делать всё, чтобы добраться до этого артефакта как можно быстрее. Потому что в противном случае либо лава зальёт пещеру, либо возникнут ещё какие-нибудь непреодолимые для небольшой археологической экспедиции обстоятельства.
Выпрямившись, Лиара почувствовала, как бледнеет радужка её глаз. Такое бывало очень редко, не чаще нескольких раз в год. И почти всегда потом были проблемы. Самые разные. Ей необходимо всё ещё раз обдумать. Грузовоз доставит археологов на Терум и уйдёт дальше по своему маршруту. Когда артефакт будет найден и извлечён... теперь ясно, что это должно произойти намного раньше запланированного срока... можно будет подумать об аренде грузовоза. И постараться побыстрее демонтировать всё оборудование в лагере и на месте раскопок. Обычная рутина.
Что-то очень изменилось. Настолько, что она, привыкшая иметь дело с памятниками исчезнувшей великой цивилизации, не может даже себе самой пояснить суть и смысл этих изменений, понимает только то, что они страшны и многогранны. Пожалуй, страшны. Даже больше, чем многогранны.
Лиара боялась. Боялась, что у неё уже нет двухсот лет на всякие пробы, безответственные выборы. Взгляд младшей Т'Сони с трудом нащупал на стене каюты участок, свободный от экранов. Страх не уходил. Да, времени на пробы и глупости у неё уже нет. Но как совместить отсутствие времени с её возрастом? Пусть даже и календарным. Сто одиннадцать лет — это не триста одиннадцать лет. Первые несколько лет тогда, когда она ушла из дому, её не воспринимали всерьёз. Пришлось временно забыть о своём дипломе доктора ксеноархеологии и начать работать на низовых должностях, где много рутины и мало прав и возможностей делать что-то действительно важное и тем более — своё. Пять десятков лет она занимается изучением протеанской цивилизации, точнее — того, что от неё осталось. Не сделала ли она ошибку? Свою собственную ошибку. Да, она была с раннего детства крайне любопытна, часами читала, задавала маме и папе десятки вопросов. А потом... потом решила, что сможет сделать что-то большее. И вот результат — она получила диплом доктора ксеноархеологии. Помогло ли это ей? Где-то помогло, а где-то нет. Пять десятков лет работы, десятки экспедиций. Несколько статей в очень известных журналах. Сейчас ей сто с небольшим лет.
Хотелось заплакать. Снова заплакать. Азари изначально — водная раса, для них вода тессийского Океана — родина и самая привычная среда обитания. Когда-то азари другой среды обитания и не знали. Поэтому азари часто плакали, хотя старались плакать только тогда, когда становилось очень тяжело. Сейчас Лиаре было как раз очень тяжело. От понимания глубинной сути предчувствий. Той самой сути, которую невозможно выразить словами, сказанными вслух. Хотелось заплакать. Проходили секунды, минуты, а Лиара всё медлила, колебалась. Ей вспомнилось, как она совсем недавно плакала, как чертили свои дорожки по её щекам непрошеные слёзы. Как горько было осознавать, что она дала слабину. Непростительную, непозволительную слабину. Она... она вспомнила очень полно, остро и чётко то, о чём постаралась забыть, что гнала из своей сути и из своей памяти раз за разом долгие годы. А сейчас, когда впереди — работа на вулканически активной планете, она ослабела и допустила в свою суть то, что резко ослабило её. Хотелось заплакать, но сейчас Лиара чувствовала, что пока может сдержать слёзы. Надолго ли? Как сказать...
Она до сих пор не избавилась от детской привычки держать рот полуоткрытым. Для дев азари это было привычно и считалось приличным, но... Лиара не считала для себя приемлемым во всём походить на своих ровесниц. Да, внешне она выглядит очень молодо, внешне она вполне соответствует своему календарному возрасту. Ей можно не стесняться своей внешности и своего возраста — она действительно очень молода, а для доктора ксеноархеологии и руководителя археологической экспедиции — вообще непозволительно молода. Эта внешняя молодость ей раз за разом вредила при организации экспедиций — далеко не все снабженцы и иные контрагенты умели воспринимать Лиару как достойную внимания заказчицу.
Потому иногда Лиара остро ненавидела свой календарный возраст и накрепко связанную с ним внешность обычной девы азари. Да, она помнила и знала о том, что далеко не всегда внешность соответствует внутренней зрелости, но... разумных органиков быстро не переделаешь, не перепрограммируешь их восприятие. Особенно — на обыденном рутинном уровне. Слишком уж современные разумные органики зациклены на ежедневной и ежечасной рутине. Для них постоянно думать о тех, кто уже ушёл за Грань, кто оставил после себя только материальные свидетельства, которые, б-р-р-р, приходится раз за разом извлекать из земли, чистить и только потом подвергать внимательному изучению — неприемлемо. А если учесть, что эти материальные свидетельства малоотличимы от тех, которым разумные отводят место разве что на свалках...
Несколько раз Лиаре предлагали в самых разных выражениях — от вполне парламентских до откровенно непристойных — стать обычной азари, пойти на танцпол к шесту или вступить в ряды наёмников. Тогда приходилось включать биотику и наказывать нахалов действием, поскольку слова на них не действовали. Хорошо ещё, что она много раз видела, как тренируется её мать. Биотическое совершенство Бенезии она никогда не подвергала сомнениям. Редко когда ей удавалось видеть тренировки Этиты, но и из того, что ей удалось увидеть, со всей определённостью Лиара сделала важный для себя вывод — оба матриарха были мастерами биотики. Не только мирной, но и боевой.
Каюта уже не была полутёмной, софиты своими 'конусами' и лучиками освещали в достаточной степени большинство закоулков этого временного обиталища, но Лиара, сдерживая подступающие к глазам слёзы, чувствовала, что боится обернуться. Что-то очень страшное стояло позади неё. Что-то очень страшное, настолько сильное и мощное, что если будет малейшая возможность — оно подойдёт очень близко, обойдёт стоявшую деву-азари с боков и покажется спереди. Тогда... Тогда не нужно будет оборачиваться, ибо то, что порождает в душе такой страх, будет везде. И от него... не будет нигде спасения. Вот совсем нигде.
Можно заставить себя обернуться, чтобы убедиться — в каюте ничего нет из того, что может так напугать, вселить в сознание такой ужас. Лиара боялась, что тогда глаза наполнятся слезами и она не увидит это нечто, а значит, не успеет даже попытаться спастись от него. Мысли о родителях как-то незаметно и полно отступили на дальний план сознания и их место заняли мысли о том, что это нечто угрожает всем разумным органикам. Всем, независимо от расы. Младшая Т'Сони много читала о таких предчувствиях и знала, что иногда они оправдываются, сбываются. Разум девы-азари цеплялся за это 'иногда', цеплялся, поскольку очень не хотелось, чтобы это 'иногда' превратилось в 'сейчас'. Очень не хотелось.
Лиара почувствовала, как веки начинают закрывать её глаза. Не полностью, остались узкие щёлочки. Слёзы так и не залили глаза, можно было видеть интерьер каюты по-прежнему чётко и ясно, но младшая Т'Сони понимала — эти 'щёлочки' означают, что внутренняя суть напугана, дестабилизирована, разбалансирована. Мало что могло так повлиять на суть Лиары. Очень мало что. И сейчас не было внутреннего ощущения, что испуг напрасен. Оборачиваться по-прежнему не хотелось, и Лиара чувствовала, как липкий текучий страх заползает в её суть именно сзади. Не с боков, не сверху, не снизу и тем более — не спереди, а именно сзади. Означало ли это, что угроза... исходит из прошлого?
Слишком долго Лиара занималась вымершими протеанами. Слишком долго и слишком много. Никогда она не хотела задумываться всерьёз над тем, что стало причиной гибели протеанской цивилизации. Имперской цивилизации. А надо было бы задуматься, иначе картина будет неполной, очень неполной. Да, если задуматься над этим, то придётся отвлечься от протеан, заняться изучением того, что к протеанам не имеет прямого отношения. Да, повлияло на судьбу протеан, но не порождено самими протеанами. Внешний фактор? Внешний враг? Тогда почему — из прошлого? Почему она не может дать даже приблизительного определения этому врагу? Только ли потому, что никогда не задумывалась вплотную о том, что стало причиной гибели протеан? Тех самых протеан, которые... Богиня, если они действительно влезли в суть азари, если они действительно взяли на себя управление эволюцией расы азари...
Вера — одна из немногих особенностей разумных органиков, способная пережить в почти неизменном состоянии десятки тысяч лет, постоянно укрепляясь и совершенствуясь, часто — независимо от желаний и стремлений своих носителей. Можно не понимать, но верить. Вера часто не требует понимания деталей, она... может быть, она требует понимания сути, что гораздо ценнее и важнее?
Лиара верила своим родителям. Ей вспомнилось то, как она гуляла по Тессии вместе с Этитой и Бенезией. Два матриарха — и она, молоденькая, маленькая азари. Очень часто она шла между Этитой и Бенезией, и ей было так спокойно, так комфортно. Такое острое чувство безопасности... потому что рядом были и мама, и папа. Лиара тогда верила, как, наверное, свойственно маленькому ребёнку любой расы, что её родители поистине всемогущи. Только потом она поняла, что ни Этита, ни Бенезия не всемогущи, что им тоже бывает очень страшно, очень больно и очень некомфортно.
Ни Бенезия, ни Этита никогда не навязывали Лиаре то, во что ей следует верить. Может быть и потому, что с раннего детства Лиара много читала, задавала сотни вопросов и размышляла очень долго и глубоко над получаемыми ответами? Может быть и потому, что ни Этита, ни Бенезия никогда не указывали ей, какие тексты следует читать, а какие нет? Может быть потому, что они строго уважали её право быть задумчивой, погружённой в свои мысли даже в казалось бы, совершенно неприемлемых для этого обстоятельствах? Они просто не мешали ей развиваться и формироваться, не считали, что она обязана оправдать какие-то их индивидуальные родительские надежды.
Да, они беспокоились о том, чтобы Лиара вовремя поела и достаточно долго поспала, чтобы поиграла со сверстниками и подышала свежим воздухом материнской планеты. Они давали Лиаре доступ к банкам данных и хранилищам оцифрованных текстов и спокойно относились к тому, что их единственная дочь практически глохнет и немеет, погружаясь в океан вполне взрослой информации. Рисковали ли они? О, ещё как рисковали, потому что она была их единственной дочерью, а законы развития вряд ли можно обмануть безнаказанно. И всё же они рискнули, и Лиара с детства стала очень отличаться от своих ровесниц. Очень и очень. Не телесно, внутренне.
Когда Лиара пошла в школу, она полюбила одиночество. Бывало, что она находила тихий уголок, садилась, обхватывала колени руками и, опустив голову на колени, замирала. Тогда она могла погрузиться в размышления очень глубоко и потому ценила эти минуты полной сосредоточенности.
