На центральной площади собралась большая часть жителей города. Целые семьи, дети с родителями. Все включая рабов. 'Мы жили и, не мечтая, что этот момент настанет. Долгие годы поганые артэоны угрожали нам с севера. Они вмешивались в наши внутренние дела, стравливали нас как животных, их армия свободно бродила по нашим землям. Мы пытались сопротивляться, воевать, но они были сильнее и умнее нас. И чувствуя свою силу, временами они над нами просто издевались. Но сегодня всему этому наступит конец. Сегодня у нас появилась возможность отплатить артэонам. Уничтожить их всех! К нашему счастью появилась в этом мире сила способная заставить северных садистов заплатить за все зло, что они причинили нам. Все что нам нужно так это стать частью той силы что надвигается, влиться в ее ряды. Мы должны стать частью волчьего легиона!' — в громкоговоритель кричал стоящий у фонтана в центре площади какой-то безумный вояка, террорист, ненавистник артэонов, явно не трезвый. Облаченный в броню, держа в руке меч, он будто вдохновляет солдат перед боем, хотя обращается к толпе простых мирных жителей. Все его лицо иссечено шрамами от партизанской войны с артэонами, которую он ведет практически всю свою сознательную жизнь. И ради победы в этой войне готовый пожертвовать жизнью он призывает остальных — мирных обычных жителей Златограда к нему присоединиться. За его спиной стоит здешний градоначальник, толстый и неповоротливый в дорогих одеждах, сейчас выглядящий бледным, нервным и усталым, он был из тех, кто смирился с неизбежной смертью. Окружающая толпа зааплодировала словам безумного вояки предлагавшего всем собравшимся добровольно стать оборотнями. 'Бессмысленно сопротивляться той силе что надвигается или пытаться от нее спастись. В этот час мы поступим как мудрецы, мы достойно примем свою участь!' — добавил, взяв в трясущиеся руки громкоговоритель, здешний градоначальник, смирившийся со смертью. Откуда-то с дальнего конца площади раздались людские крики ужаса и рычание злобных тварей. Несколько оборотней ворвались на площадь и начали рвать и кусать людей. 'Тише. Не бойтесь. Успокойтесь и просто отдайте свое тело новой силе!' — прокричал безумный вояка, а после закрыл глаза и приготовился к слиянию с этой своей силой. Оборотень снес его с ног и впился в шею. Поддерживающий его обезумивший градоначальник в последний момент струсил и попытался сбежать, но оборотни нагнали и его. Кэйбл, одетый как местный бедняк, укрывший лицо под капюшоном, взобравшись на один из памятников на краю площади, с улыбкой наблюдал окончание этого 'противоартэонского митинга'. 'Что хотели, то и получили. Спасать здесь некого', — пришел он к выводу, уловив окончание всего этого мероприятия.
Когда оборотни, ворвавшись на площадь, принялись рвать всех подряд, не все люди оказались настолько сильными чтобы добровольно слиться с волчьим легионом. Большинство глядя на жутких тварей тут же одумалось. Крича от страха, многие в последний момент бросились бежать. Началась паника. Люди, затаптывая упавших, сбивая с ног слабых — женщин и стариков, с диким криками огромным потоком хлынули с площади во всех направлениях. Спрыгнув с памятника, не давая перепуганной толпе сбить себя с ног Кэйбл, влившись в общий поток, также бросился бежать, пока оборотни не порвали и его. В арочном проходе, открывающем улицу, ведущую с площади, сквозь поток проносящихся мимо перепуганных людей Кэйбл увидел очередную лишившую его сердце покоя картину. Молодой мужчина, стоя на месте, глубоко вдыхая, перебарывает в себе страх, набирается смелости перед самым важным в жизни шагом, не отрываясь глядя на то, как оборотни рвут толпу на площади. Он твердо решил слиться с новой силой — отдать себя на растерзание оборотням и набирается смелости для этого, пытается заставить себя свыкнуться с неизбежным. И все, казалось бы, нормально учитывая ту безумную атмосферу, в которой все происходит, это его жизнь и он, похоже, сделал самый главный в ней выбор. Но за руку он крепко держит маленькую невысокого роста девушку, по всей видимости, свою жену. Она удерживаемая за руку стоит за его спиной, ее глаза красные от слез. В другой руке она сжимает руку маленького мальчишки, тот тоже заплаканный смотрит на мать, безжизненно замершую опустив взгляд в землю. Фанатично настроенный отец решил дать оборотням порвать себя на части и силой притащил за собой свою семью, которая его взглядов не разделяла. Глядя на заплаканного мальчишку, Кэйбл снова позабыл про остальной мир. Расталкивая проносящихся в панике людей, он подошел к мальчишке и тихо опустился перед ним на колено. В одну секунду он резко изменил свое мнение по поводу происходящего кошмара. 'И ведь потом всякие примитивные твари будут орать, разрывая глотки: 'Люди сами вливались в ряды оборотней. Движимые ненавистью к нам они делали это. В уничтожении юга нет трагедии'. В мире, где все обобщается в удобные для толпы формы, простые лозунги для тупого стада, никто не вспомнит вот про таких заплаканных напуганных людей, ставших жертвами этого кошмара', — глядя на мальчишку думал Кэйбл.
— Привет малыш! Хочешь спастись отсюда? Я могу вытащить тебя из этого кошмара, — сдерживая свои нервные слезы, сказал он, посмотрев мальчишке в глаза. После этих слов Кэйбла глаза мальчишки наполнились страхом, он тревожно посмотрел на мать, будто спрашивая ее мнение. Та устало посмотрев на Кэйбла, перевела взгляд на своего обезумевшего супруга, который все также стоя к ним спиной набирался смелости для слияния с легионом оборотней. В ее глазах читалось: 'Он нас не пустит'. Кэйбл готовясь к решительному и рискованному шагу, напряженно глубоко вдохнув, поднялся с колен. 'Я артэон мэм. Я могу спасти ваши жизни', — сказал Кэйбл, пытаясь приободрить эту несчастную для чего с улыбкой посмотрев ей в глаза. В это время оборотни продолжали рвать на куски нашедших в себе смелости остаться на площади людей, многие из которых проникшиеся здешней пропагандой желая слиться с какой-то там силой, вставали на колени, отдавая жутким тварям себя на растерзание. Среди трупов и месива из разорванных на части тел, многие из нашедших в себе силы отдать себя на растерзание, те, кому своеобразно посчастливилось, после укуса оживали и превращались в оборотней. И в виде людей-волков черной масти бросались преследовать разбегающихся в панике горожан. На фоне доносящегося с площади рычания жутких свирепых тварей и криков боли, криков ужаса несущейся в панике толпы улыбка Кэйбла которой он пытался приободрить перепуганную девушку, выглядела совершенно неуместно. Все что изменилось так это то, что к ужасу в глазах этой девушки и мальчика прибавилось непонимание. Замерев на месте, эти двое смотрели на своего спасителя, ожидая от него чуда.
Кэйбл решил спасти две эти несчастные жизни, и учитывая ситуацию, отсутствие времени у него был только один способ того как это сделать. Понимая, что сильно рискует он, достав кинжал одним движением, перерезал глотку обезумившему мужу, едва не отделив его голову от тела. Лицо девушки забрызгала кровь, тело мужа рядом с ней рухнуло на землю. Он мог убить его и проще, тише и без крови. Но Кэйблу нужна была такая показательная казнь, чтобы она, как и ее сын, наглядно, на подсознательном уровне осознали, что его больше нет. Она, забрызганная кровью, застыв на месте, смотрела на Кэйбла глазами полными ужаса. Больше всего в этой ситуации он боялся варианта развития событий, при котором она, как и большинство женщин, любящая мужа, даже если он моральный урод сейчас забилась бы в истерике, набросилась бы на Кэйбла с кулаками и обвинениями, чем погубила бы себя и ребенка. Но она молчала, толком не понимая, что произошло она, замерла в оцепенении. К трупу любимого она не кинулась, это хорошо. Мальчик, удерживаемый ею за руку, тоже молчал. Кэйбл не нашел ничего лучше самой клишированной в этом случае фразы: 'Идем со мной, если хочешь жить', и протянул ей руку. Одной рукой схватив мальчишку, другой взяв ее за руку, Кэйбл бросился бежать. На площади оборотни порвали уже всех кого можно. Лохматые черные твари, пополнив свои ряды новыми членами, передвигаясь в основном на четырех лапах, бросились по улицам города догонять разбежавшихся в панике людей.
В точке эвакуации, на плоской крыше одного из домов на окраине, ставшей посадочной площадкой для Вороканов, майор СБК на месте координирующий операцию смотрел на часы. До отлета оставалось полторы минуты. Солдаты спешно привязывали к спинам Вороканов специальные контейнеры с разными драгоценностями, вынесенными из хранилищ местных банков. В центре города начался пожар, черные столбы дыма устремились в небо. Откуда-то из глубин лабиринтов здешних улиц стали доноситься крики ужаса сотен людей. Оборотни уже в городе. На крышу, ставшую посадочной площадкой, вбежала очередная вернувшаяся группа солдат. 'Все сделано', — они продемонстрировали командиру мешок, в котором гремело что-то драгоценное сделанное из железа. Следом за этой группой не поднимая глаз, ведя под руку девушку с ребенком, мимо командира пытался проскочить Кэйбл. 'Стоять! — окрикнул его командир. — Где предмет, вверенный тебе для эвакуации?' Кэйбл не отпуская руку девушки, замер, виновато опустив голову. 'Я. Спас. Другую ценность, сэр', — взглядом он указал на перепуганную девушку с ребенком. Глаза командира после секундного удивления залились злостью, он вплотную подошел к непослушному солдату. В зависшей напряженной тишине Кэйбл подняв голову, также уставился на командира своим безумным наполненным злобой взглядом. Если бы этот майор сказал ему хоть слово против, не дай бог поставил бы под сомнение ценность жизни Кэйбл своим окровавленным кинжалом, тут же перерезал бы глотку и ему, и будь что будет. Но командир предпочел промолчать и просто прошел мимо, недовольно толкнув Кэйбла плечом. 'Все. Все вернулись. Погрузиться на птиц, мы уходим отсюда!' — кричал всем командир. Кэйбл усадил мальчика с матерью на спину огромной вороны, на которой прилетел. 'Вот держитесь за это', — управляющей птицей наездник из Людей Ворона указал перепуганной девушке на поручень. Девушка крепко схватилась за поручень и еще крепче прижала к себе сына. Кэйбл остался стоять на крыше. Вороны одна за другой начали взлетать.
— Ты что творишь? — спросил у стоящего на крыше Кэйбла командир, взобравшийся на спину большой вороны.
— Я останусь здесь. А вы улетайте. Я не выполнил задание. Чтобы не создавать проблем скажите, что я не вернулся, — ответил Кэйбл.
— Не смеши меня! — рассмеялся майор, несколько солдат сидевшие за его спиной также рассмеялись глядя на Кэйбла. — Герой блин! Прыгай на свою птицу. Да ладно, это же была просто долбанная картина. Черт с ней!
Кэйбл запрыгнул на свою ворону, пытаясь не смотреть на сидящую рядом спасенную им девушку, ведь больше всего он не любил всех этих: 'Спасибо вы спасли нас!' или 'Вы наш спаситель!'. Но ей сейчас было не до Кэйбла, она, рыдая горькими слезами, прижимала к себе сына, на которого не могла наглядеться. Все огромные птицы взмыли в небо, покинув Златоград, накрываемый волной сметающих все на своем пути оборотней и пожара, неизбежно следующего за этими дикими тварями. Уже в воздухе девушка, разрыдавшись неожиданно без слов, прижалась к груди своего спасителя, который от такого резкого поворота замер, не зная, что делать. Наездник, из Людей Ворона управляющей птицей смеясь над ним жестом показывал, что девушку нужно погладить по голове, приласкать. Показав придурку управляющему птицей средний палец Кэйбл, просто прижал к себе перепуганную девушку и отвернулся от дурака наездника, который продолжал над ним смеяться. 'Опять звания лишат. Ну и ладно. Если что опять набью начальству морду!' — думал Кэйбл с улыбкой глядя на проносящиеся мимо вершины Фригнетских гор.
Оборотни волной пронеслись по всему югу, разрушительным вихрем сокрушая все на своем пути, оставляя после себя руины. Артэоны укрывшиеся на севере, даже не пытаясь оборотней остановить, единственное, что сделали, так это позабыв обо всех своих южных союзниках, закрыли границы, чтобы не допустить бегства людей в северные земли. После того как три города Грионского союза, как и весь людской юг сожженные огнем замерли в мертвой тишине, охранять границу было уже бессмысленно. Артэоны спешно эвакуировали своих пограничников, база Альфагейт была брошена.
Стена Ворона — старая обветшалая стена отделяющая Долину Ворона от Пограничья, защищающая от гостей с юга. Она закрывала собой единственный вход в Долину Ворона, зажатую между Пустым Вулканом и Фригнетскими горами. В центре этой стены возвышалась дозорная башня, тонущая в мертвом красном свете Пограничья. С вершины этой башни воины Людей Ворона при помощи призрака-дозорного в виде черного огромного ворона парящего над окружающими просторами следили за Пограничьем и подступами к Арвладе. В этот день призрак-дозорный прилетел к башне, вороньим карканьем оповещая о тревоге, но и без этого все было понятно. Воины Людей Ворона, в этот день стерегущие вершину дозорной башни, не поверили своим глазам. По ту сторону стены, по безжизненным землям Пограничья, тонущим в мертвом красном свете, неслась не армия, но и не стая. Это был бесконечный легион черных людей-волков, в которых превратились миллионы людей юга. В подзорную трубу один из воинов Людей Ворона разглядел огромного черного оборотня Рэвула бегущего впереди, ведущего за собой свое волчье полчище. Вся эта лохматая рычащая орда неслась на север в земли артэонов. Воинам из Людей Ворона стоящим на вершине башни оставалось только с ужасом наблюдать за потоком несущихся мимо тварей и радоваться тому, что эти твари двигаются мимо. Во всяком случае, пока. 'Артэонам не устоять', — от созерцаемого зрелища сорвалось у одного из этих воинов с языка.
Земли юга погрязли в разрушении и мертвой тишине, их жители в облике оборотней огромным легионом неслись на север в артэонскую Арвладу. Для темных магов из преферийской ячейки Темного Круга происходящее стало поводом для праздника. В своем замке в недоступном для артэонов Люморе, спрятанном в оборотной стороне города Айзена, темные маги, для которых уничтожение Арвлады — давняя мечта, устроили праздничный ужин. Оборотнический апокалипсис стал для них настоящим подарком судьбы. В честь такого случая был накрыт большой роскошный праздничный стол. Горели свечи, в бокалах плескалось хорошее вино. Гремя кандалами обычные кролонги, обслуживали праздничную трапезу. Даже всегда облаченный в рыцарскую броню маг Милст, отрекшийся от всего мирского согласился посидеть вместе со всеми за столом. Разумеется, в понимании этого темного мага отказ от алкоголя в 'отречение от всего мирского' не входил, поэтому вместе со всеми сидя за столом он только выпивал. Без нарушения чар наложенных на его доспехи, аккуратно отстегнув нижнюю часть рыцарской маски закрывающей лицо Милст, потягивал крепкий виски. Судя по открытой части, его лицо под маской было изуродовано какой-то проказой. Двойник мага Колтоса, его публичное лицо — Архимед вместе с Долордом и Малышом культурно наслаждались пищей. Болезненно выглядящий истинный маг Колтос, сжимая в руке трость, завернувшись в плед, сидел в углу в стороне от трапезы, изредка поглядывая на своего двойника, любуясь им, видя в нем себя, потому как уродливое чудище, в которое сам он превратился, было ему дико ненавистно.
