Джейми никогда не видел Джосайю Мартина, но пухлый, важного вида джентльмен, несомненно был им... Его взгляд скользнул по женщине, и сердце сжалось, как кулак. Не размышляя ни секунды, он бросился за экипажем так быстро, как только мог.
Даже в его лучшие годы, он не смог бы перегнать упряжку лошадей. А теперь, когда он был в нескольких шагах от экипажа, уже мог бы окликнуть, но у него перехватило дыхание, он не мог сделать ни вдоха, а потом споткнулся о вывернутый из мостовой булыжник и упал вниз головой.
Он лежал, ошеломленный, задыхающийся, в глазах потемнело, легкие горели, и слышал только удаляющийся стук копыт и колес, пока сильная рука не схватила его за руку и дернула.
— Ты говорил, мы не должны привлекать внимание, — пробормотал Йен, наклоняясь, чтобы подставить ему плечо. — Твоя шляпа слетела, ты не заметил? Нет, конечно же, нет, как и то, что вся улица глазеет, как ты, словно придурок, ломаешь себе голову. Боже, ты весишь, как трехлетний бычок!
— Йен, — смог сказать Джейми, сделав паузу, чтобы глотнуть побольше воздуха.
— Да?
— Ты говоришь, как твоя мать. Прекрати.
Еще один вдох.
— И отпусти мою руку, я могу идти.
Йен фыркнул, что делало его еще более похоже на Дженни, но перестал и отпустил Джейми. Джейми поднял свою упавшую шляпу и, прихрамывая, побрел к типографии, Йен последовал за ним в вынужденном молчании, мимо глазеющих прохожих.
* * *
БЛАГОПОЛУЧНО ПОКИНУВ особняк, мы спокойно проехали по улицам Нью-Берна, почти не вызывая интереса граждан, некоторые махали нам, несколько человек выкрикивали враждебные слова, но большинство просто глазело. На краю города извозчик повернул упряжку на главную дорогу, и мы мило покатили вдоль нее, несомненно, направляясь за город, иллюзия пикника поддерживалась плетеной корзиной, что была видна позади нас.
В одном месте было скопление груженых повозок, рогатого скота, овец и других предметов торговли; извозчик растолкал их, и мы поехали дальше.
— Куда мы едем? — спросила я, перекрикивая шум экипажа и придерживая шляпу, чтобы ее не сдуло. Поначалу я думала, что мы попросту создадим видимость присутствия миссис Мартин, чтобы никто не заметил, что она уехала, и она смогла безопасно выбраться из колонии. Но очевидно, что мы не просто выехали на пикник.
— В Брансвик! — прокричал в ответ губернатор.
— Куда?
— В Брансвик, — повторил он. Губернатор выглядел мрачно, и его мрачность усилилась, когда он бросил последний взгляд на Нью-Берн. — Черт их подери, — сказал он, хотя я была уверена, что это замечание он относил к самому себе. Потом он развернулся, устроился на сиденье, слегка наклонившись вперед из-за скорости экипажа, и больше не проронил ни слова.
ГЛАВА 95. "КРУИЗЕР".
КАЖДОЕ УТРО Я ПРОСЫПАЛАСЬ прямо перед рассветом. Измученная беспокойством и работой допоздна с губернатором, я спала как убитая, несмотря на все шумы и грохот, и бой склянок каждые полчаса, и крики из лодок, находящихся поблизости, и редкие мушкетные выстрелы с берега, и завывание морского ветра, проносящегося сквозь корабельную оснастку. Но перед самым рассветом меня будила тишина.
"Сегодня?" — было единственной мыслью в сознании, и, казалось, на мгновение я бесплотно зависла прямо над своей койкой, находящейся под полубаком. Затем я глубоко вздохнула, слушая биение сердца, и ощутила легкое покачивание палубы подо мной. Вот бы обратить лицо к берегу, и наблюдать, как свет начинает касаться волн и постепенно достигает земли. Сначала мы отправились в форт Джонстон, но пробыли там ровно столько, сколько потребовалось губернатору, чтобы встретиться с местными лоялистами, которые, перед тем как отступить, убедили его в том, насколько это небезопасно.
Отчалив из Брансвика, мы уже с неделю находились на борту "Круизера" — сторожевого корабля Его Величества. Не имея других войск, кроме матросов, находящихся на борту, губернатор Мартин был неспособен снова взять под контроль свою колонию, и ему оставалось только писать яростные письма, пытаясь сохранить хотя бы некое подобие правительства в изгнании.
Ввиду отсутствия кого-либо еще, чтобы выполнять подобные обязанности, я по-прежнему оставалась в роли специального секретаря, правда, с повышением из простой копировальщицы в личные секретарши. Я писала некоторые письма под диктовку, когда Мартин слишком утомлялся, чтобы делать это самостоятельно. Отрезанная как от земли, так и от информации, я проводила каждую свободную минуту, наблюдая за берегом.
Сегодня, из рассеивающейся тьмы приплыла лодка.
Один из часовых окликнул ее, и ответное приветствие было таким возбужденным, что я резко подскочила, нашаривая свой корсет.
Сегодня будут новости.
Посланник уже находился в каюте губернатора, только один из матросов преградил мне путь, но дверь была открыта, и мужской голос был отчетливо слышен.
— Эш сделал это, он двинулся к форту!
— Да будь он проклят, изменник, собака!
Послышался звук шагов, и матрос поспешно посторонился, как раз вовремя, чтобы не столкнуться с губернатором, все еще облаченным в развевающуюся ночную рубашку и без парика. Он выскочил из своей каюты, как чертик из коробочки, вцепился в лестницу и резво вскарабкался наверх, как обезьяна, открыв мне снизу нелицеприятный вид своих голых пухлых ягодиц. Матрос поймал мой взгляд и быстро отвел глаза.
— Что они делают? Вы их видите?
— Пока нет, — посланник, мужчина средних лет в одежде фермера, последовал за губернатором вверх по лестнице, их голоса доносились от поручней. — Вчера полковник Эш приказал всем кораблям, стоящим в гавани Уилмингтона, принять войска на борт и переправить их в Брансвик. Этим утром они собрались как раз за городом. Во время утренней дойки я слышал перекличку, их там, должно быть, не менее пятисот человек. Когда я увидел это, сэр, то прошмыгнул к берегу и нашел лодку. Подумал, что вы должны это знать, Ваше Превосходительство, — теперь в голосе мужчины не было волнения, он говорил самодовольным тоном.
— О, вот как? И что вы хотите, чтоб я с этим сделал? — в голосе губернатора было заметно раздражение.
— Откуда мне знать? — сказал посланник, отвечая в той же манере. — Не я же губернатор, а?
Реакцию губернатора заглушил звон корабельного колокола. Пока он затихал, губернатор размашисто прошагал обратно к лестнице, глянул вниз и увидел меня.
— О, миссис Фрейзер. Не сходите ли вы на камбуз за чаем для меня?
Особого выбора у меня не было, хотя я бы предпочла остаться и подслушивать. Кок все еще спал. На ночь огонь на камбузе помещался в маленький железный котелок, и мне пришлось раздувать его, чтобы вскипятить воду и заварить чай. К тому времени, как я собрала на поднос чайник с чашкой и блюдцем, молоко, тосты, масло, печенье и джем, информатор губернатора уже ушел. Я видела, как его лодка плыла по направлению к берегу — темная стрелка на фоне начинающей светлеть поверхности моря.
На минуту я задержалась на палубе и поставила поднос с чаем на поручни, глядя на берег. Уже почти рассвело, и был виден форт Джонстон — массивное бревенчатое строение, открытое на вершине низкого холма и окруженное скоплением домов и служебных построек. Все вокруг него находилось в движении. Люди сновали туда-сюда, подобно муравьям, хотя, ничто там не напоминало неминуемого вторжения. Либо командующий, капитан Коллет, решил эвакуироваться, либо люди Эша еще не выступили из Брансвика.
Получил ли Джон Эш мое послание? Если да... что он предпримет? Это не из разряда легких дел. Я бы не стала его винить, если бы он решил, что просто не может допустить того, чтобы его уличили в помощи человеку, серьезно подозреваемому в принадлежности к лоялистам, не говоря уж об обвинении в таком чудовищном преступлении.
Хотя, он мог бы. Действующего закона, кроме милиции, в колонии сейчас не было: губернатор находился в море, отрезанный от всех, Совет распущен, судебная система испарилась. Если бы Эш решился штурмовать уилмингтонскую тюрьму и освободить Джейми, он не встретил бы сильного сопротивления.
И если он сделал это... если Джейми свободен, он будет искать меня. И, конечно, он быстро узнает, где я. Если Джон Эш находился в Брансвике, и Джейми был свободен, он обязательно придет с людьми Эша. Я посмотрела на берег, в поисках какого-нибудь движения, но увидела только мальчишку, ведущего по дороге на Брансвик постоянно останавливающуюся корову. У моих ног все еще лежали ночные холодные тени — только-только рассвело.
Глубоко вдохнув, я почувствовала аромат чая, смешанный с утренним дыханием берега — запахом приливных отмелей и сосновых зарослей. Я не пробовала чая в течение несколько месяцев, если не лет. С особенным чувством я налила в чашку чай и медленно, маленькими глотками, выпила его, глядя в сторону берега.
* * *
КОГДА Я ВОШЛА В КАЮТУ корабельного врача, которая служила рабочим кабинетом, губернатор был один и полностью одет.
— Миссис Фрейзер, — он коротко кивнул мне, едва взглянув. — Благодарю вас. Не могли бы вы записать, пожалуйста?
Он уже писал — бумага, песок и пресс-папье были разбросаны по всему столу, и чернильница стояла открытая. Я взяла сносное перо и лист бумаги и с чувством нарастающего любопытства начала писать под диктовку.
Он кусал тост и одновременно диктовал послание, адресованное генералу Хью МакДональду, которое касалось его безопасного возвращения на континент вместе с полковником МакЛаудом. Подтверждалось получение рапорта генерала, и делался запрос на следующую порцию информации. Упоминалась также просьба губернатора о помощи — об этом мне было известно — и полученные губернатором заверения, относительно прибытия этой помощи — а вот этого я не знала.
— Прилагается аккредитивное письмо. Нет, подождите, — губернатор бросил взгляд в направлении берега, но без толку, потому что каюта корабельного врача не могла похвастаться иллюминатором, и он сосредоточенно нахмурился.
Очевидно, ему пришло на ум, что, в свете последних событий, аккредитив, выданный губернатором, вероятно, стоит меньше, чем фальшивки миссис Фергюсон.
— Прилагаются двадцать шиллингов, — внес он поправки, вздыхая. — Не могли бы вы сразу же переписать это на чистовик, миссис Фрейзер? Этими вы можете заняться на досуге, — он чуть подтолкнул ко мне неопрятную стопку записей, сделанных его неразборчивым почерком.
Он поднялся, со стоном потянулся и вышел, несомненно, чтобы, стоя у корабельных поручней, снова пристально вглядываться в форт.
Я сделала копию, присыпала ее песком и отложила в сторону, размышляя над тем, кто такой был этот МакДональд и что он делал? Это не мог быть майор МакДональд, если только он не сменил имя и не подвергся необыкновенному продвижению по службе за последнее время. А по тону губернаторских высказываний можно было понять, что генерал МакДональд и его друг МакЛауд путешествовали одни, выполняя определенную задачу.
Я бегло пролистала кипу записей, но не увидела ничего интересного — обычная административная рутина. Губернатор оставил свою конторку на столе, но она была закрыта. Я рассуждала, стоит ли попытаться открыть замок и основательно покопаться в частной переписке, но вокруг было слишком много людей: корабельные служащие, матросы, юнги, посетители — местечко бурлило.
К тому же, на борту чувствовалось нервное напряжение. Я и прежде, много раз замечала, как чувство опасности распространяется между людьми, находящимися в ограниченном пространстве: в приемной скорой помощи, хирургическом блоке, вагоне поезда, на корабле. Это проносится от человека к человеку без участия слов, словно импульс от аксона одного нейрона к дендриту другого. Я не догадывалась, знал ли еще кто-нибудь, кроме губернатора и меня, о передислокации войск Джона Эша, но весь "Круизер" был в курсе — что-то происходит.
Ощущение нервного предчувствия захватило и меня. Не в состоянии сконцентрироваться, чтобы писать, я беспокойно ерзала, рассеянно постукивая носком ботинка, а пальцы безостановочно двигались вдоль стержня пера.
Я встала, не имея понятия, что собираюсь делать, но абсолютно точно знала одно — останься я внизу еще, точно задохнусь от нетерпения.
На полке рядом с дверью каюты в беспорядке теснился обычный набор необходимого в плаванье скарба: подсвечник, свечи, трутница, поломанная трубка, бутылка в веревочной оплетке, несколько кусков дерева, из которых кто-то пытался что-то вырезать. И сундучок.
На борту "Круизера" не было врача. И обычно, врачи забирали личный инструментарий с собой, если только они не умерли. Этот набор инструментов, должно быть, принадлежал кораблю.
Я быстро выглянула за дверь — слышались голоса, но поблизости никого не было видно. Поспешно открыв сундучок, я сморщила нос от застарелого запаха табака и засохшей крови. То немногое, что там лежало, было свалено в полнейшем беспорядке, и все было ржавым, корявым, заскорузлым и бесполезным. Подписанная жестянка "Синие пилюли", и бутылка с черной жидкостью, не подписанная, но узнаваемая, конечно, лауданум. Засохшая губка и липкая ткань, вымазанная чем-то желтым. И еще одна вещь, которая определенно должна находиться в любом медицинском наборе этого времени — скальпели.
Послышались шаги — кто-то спускался по трапу, я услышала, как губернатор с кем-то разговаривает. Не останавливаясь, чтобы обдумать мудрость своего поступка, я схватила маленький резекционный нож и спрятала его, засунув спереди в корсет.
Я со стуком захлопнула крышку сундучка. Однако времени уже не оставалось, чтобы сесть на свое место до прихода губернатора в сопровождении посетителя.
Сердце бухало в горле. Я прижала влажные от пота ладони к юбке и кивнула новоприбывшему, который, раскрыв рот, разглядывал меня, стоя за спиной губернатора.
— Майор МакДональд, — сказала я, надеясь, что мой голос не дрогнет. — Не ожидала встретить вас здесь!
* * *
РОТ МАКДОНАЛЬДА ЗАХЛОПНУЛСЯ, и майор выпрямился более уверенно.
— Миссис Фрейзер, — он осторожно кивнул. — К вашим услугам, мэм.
— Вы знакомы? — губернатор переводил хмурый взгляд с меня на МакДональда и обратно.
— Мы встречались, — сказала я, вежливо кивая. Мне вдруг подумалось, что нам обоим было невыгодно, если бы губернатор подумал, будто нас что-то связывает, если на самом деле, какая-нибудь связь и была.
Та же мысль, определенно, пришла в голову и МакДональду. Лицо его не выражало ничего, кроме легкой учтивости, хотя, я прямо видела, как, подобно рою мошкары, мечутся мысли за его взглядом. Приняв во внимание собственное замешательство, и, зная, что мое лицо от природы не способно ничего скрыть, я скромно потупила взор, пробормотала извинения по поводу необходимости освежиться, и умчалась по направлению к камбузу.
Прокладывая путь сквозь толпящихся корабельных служащих и матросов и автоматически отвечая на их приветствия, я лихорадочно размышляла.
Как? Как же мне поговорить с МакДональдом наедине? Я должна была выяснить, что ему известно о Джейми, если вообще известно хоть что-нибудь. Скажет ли он мне, если действительно что-то знает? Да, я думала, что скажет! МакДональд мог быть солдатом, но и также являлся известным сплетником, и он прямо-таки умирал от любопытства, увидев меня.
