— Значит так, сейчас едешь в таксопарк, который на улице Промышленной и находишь там мою старую подругу, Фросю Тарасову. Попроси у неё машину, чтобы меня до Юсек довезли, подождали там меня полчаса и обратно привезли. Деньги возьмёшь мои, похоронные, давно уж приготовила. Шкатулочку мою знаешь, ведь? Вот, возьмёшь оттуда 100 рублей. Их должно хватить. Остатки, если будут, положишь обратно.
Клава заплакала.
— Не плачь, Клава. Не жалей меня, я хорошую жизнь прожила, в любви и согласии. Ты на отца сейчас не смотри. Он любил меня. А что любовницу завёл, так это жизнь такая. Так уж она устроена. Это понять нужно. Ну, всё, иди давай, договаривайся на завтра, после работы. У вас, наверное, завтра рабочий день на час раньше закончится? Вот договорись, чтобы тебя после работы встретили и сюда привезли. Я уж готова буду. Останется сесть и поехать.
— Мама, я завтра после обеда отпрошусь, так что выедем раньше. А то вдруг у них вечером свидания запрещены, мы же не знаем.
— А ты позвони с работы в санаторий этот, узнай.
— И то, какая ты, мамочка, у нас умная.
— Давай, беги уже.
* * *
6 ноября 1951 года, санаторий Юськи, 2 часа пополудни.
Саша направлялся в главный корпус санатория с намерением попасть в концертный зал на общее собрание сотрудников санатория, чтобы завершить создание кластера работников санатория и провести задуманное исцеление. Выйдя из своего корпуса, он вдруг подумал, что на въездных воротах, наверное, кто-нибудь дежурит, в том числе и из врачебного персонала, и их не будет на собрании. Значит, нужно туда заглянуть, сделал он вывод и направился в том направлении.
У ворот была построена будочка для дежурных. Саша только хотел постучаться, как к воротам подъехала легковая автомашина "Победа". Машина была с шашечками такси. Открылась дверка и оттуда выскользнула девушка лет 18-ти. Она зашла в будочку и через несколько минут вышла обратно, но уже не одна, а с дежурным врачом. Сашиной метки на враче не было, и он её тут же ему поставил. Врач подошёл к машине, наклонился к окну и что-то стал говорить. Через две минуты переговоров, задняя дверка машины тоже открылась и оттуда с большим трудом, не без помощи врача, вышла пожилая женщина. С другой стороны, её поддерживала девушка. Саша, действуя на автомате повесил свои метки и на пожилую женщину, и на девушку. Из будки вышел ещё один мужчина, по всей видимости, сторож. Сашина метка на нем уже была.
Вся процессия повернула с главной дороги на боковую дорожку и направилась к чёрному входу главного корпуса. Саша был заинтригован и направился за ними. Идти было метров 50, которые они прошли очень медленно из-за пожилой женщины. Сначала в дверку чёрного хода прошёл дежурный врач. Остальные остановились. Сторож повернул назад и вернулся обратно в свою будку. Вскоре врач вернулся и пригласил оставшихся. Саша просочился за ними.
Это комната была сродни приёмному покою в больницах и поликлиниках. Вдоль одной стены стояла длинная и широкая лавка, на которой устроились приезжие. Напротив, стоял стол с настольной лампой и каким-то журналом. Но врача за столом не было. Саша тоже сел за лавку, только вплотную к двери и стал ждать. Врач пришёл через несколько минут и сказал:
— Сейчас Клёнова придёт, ей уже передали, что к ней приехала мама и сестра.
Тут врач заметил Сашу и спросил:
— А ты кто, мальчик?
— Саша ответил:
— Я местный.
— Давай-ка, местный, иди отсюда.
Он встал, схватил Сашу за шиворот и повёл впереди себя к двери. Уже выходя на улицу, Саша услышал радостный девичий визг:
— Мама, мамочка!
Дверь за ним захлопнулась, отсекая звуки. Но врач его не выпустил, а повёл на выход из санатория. Саша, стараясь говорить спокойно, сказал:
— Скоро вы станете самым популярным врачом санатория.
От неожиданности, врач остановился и повернул его к себе, впрочем, не ослабляя своей хватки.
— Это почему?
— Ну, вы же меня на выход ведёте?
— А куда ещё тебя вести. Ты же сказал, что ты местный.
— Значит, когда меня будут искать, то все сначала захотят поговорить с вами, как последнего, кто видел меня и разговаривал со мной.
— Значит ты соврал, что ты местный.
— Наверное, мы с вами вкладываем разный смысл в это слово. Я полагаю, что все дети в санатории тоже местные, раз они живут тут. А вы нас, видимо, к местным не причисляете.
Врач, побагровел, и сказал:
— Я вот сейчас отведу тебя к главному, там с ним поговоришь.
— Полностью согласен с вами, — сказал Саша, — простите не знаю вашего имени, отчества, но Вадим Лазаревич оппонентов на дух не переваривает. Так, что вряд ли он мне обрадуется. Впрочем, всегда остаётся надежда, что он меня выгонит и я смогу вернуться к нормальной жизни и учёбе. Не может же он всерьёз надеяться на то, что меня из-за него выгонят из школы. Впрочем, если он действительно настолько глуп, насколько выглядит, то да, может действительно надеяться.
Тут врач отпустил Сашу и сказал:
— Так ты Саша Философ из четвёртого класса, что ж ты сразу-то не сказал.
— Философ? Почему вы так назвали меня?
— Это не я тебя так назвал. Это тебя так ребята прозвали: "Саша Философ". Речи у тебя слишком заумные. Не только ребята, но и взрослые не всегда тебя понимают. Откуда только чего берётся.
И врач повернувшись зашагал к воротам и своей будке. Ему до конца дежурства оставалось ещё 3 часа.
* * *
23 декабря 1951 года, воскресенье, санаторий Юськи
Перед новым годом в санатории традиционно проводилась военная игра. Правила были просты и незатейливы. С утра за ограду санатория выходили две команды — белые и красные. У каждого игрока были пришиты к одежде две прямоугольных заплатки соответствующего цвета. Одна — на груди с номером чёрного цвета, вторая — на спине без номера. Были ещё посредники, они отличались от участников белыми повязками на рукавах.
Задача заключалась в обнаружении противника и срыве с него заплатки с номером. Игрок, оставшийся без заплатки с номером, считался погибшим, и раненным, если с него сорвали заплатку без номера или заплатку с номером оторвали не до конца, и она болталась. Таких можно было брать в плен, если они сдавались. Если не сдавались, то заплатку с номером нужно было сорвать до конца, добить противника, так сказать, без сожаления.
Играли 4 часа — с девяти утра до часу пополудни. Затем обед и после него отдых. Подведение итогов, награждение победителей и отличившихся игроков предполагалось провести в общем зале перед началом концерта в один из последующих дней.
Саша в игре участвовал, но был убит коварным противником, Дусей Клёновой. Саша прекрасно видел всех игроков вокруг себя в радиусе сотни метров. Причём этот радиус он мог регулировать. А тут он решил вообще не делать себе никакой поблажки и отключил эту функцию, видеть и чувствовать свои метки. А его метки были на всех ребятах. Раз, и он остался один на один с природой. Вокруг ни души.
Саша тихонечко пробирался по глубокому снегу в направлении дороги, которая проходила вдоль оврага. Впереди мелькнула чья-то фигура. Саша замер. Вокруг было тихо и никого не слышно. Саша решил продвинуться немного влево. Метров через 10 он был в небольшой впадине. Залёг в неё и замер. Впереди опять кто-то прошёл. Пока Саша напряжённо вглядывался вперёд, позади послышался шум. Саша лёжа перевернулся на спину и тут кто-то всей тяжестью своего тела обрушился на него сверху. Весь воздух из лёгких куда-то улетучился.
Пока Саша пытался вздохнуть и протолкнуть в лёгкие глоточек воздуха, на его груди надорвали заплатку с номером, и тяжесть на груди полегчала. Саша, наконец-то смог вздохнуть и открыл глаза. Прямо перед собой он увидел красивое лицо Дуси. Лицо улыбнулось, блеснув красивыми зубами. В последнее время этим в санатории трудно было удивить хоть кого-нибудь. В санатории все дети похорошели. У всех стала чистая упругая и гладкая кожа, красивые зубы, густые волосы и умный взгляд, правильные черты лица.
Саша вспомнил, с какими глазами ходили врачи и учителя. Они ничего не могли понять. Прошло немало времени, пока врачи привыкли к новому облику своих подопечных. Пока взрослые не заметили изменения у себя самих. Не сразу они обнаружили, что у них отсутствуют больные зубы. Все стали чувствовать себя превосходно, прежние болячки куда-то подевались. Даже молодые работники, которые и раньше себя отлично чувствовали, стали чувствовать себя ещё лучше.
У всех без исключения (кроме главврача) улучшилось качество кожного покрова, поисчезали всякого рода родинки, бородавки, шрамы (свежие и старые), у мужчин заросли лысины. Волосяной покров тела тоже был приведён в порядок. У женщин он исчез вообще, празднуя полную и безоговорочную эпиляцию. Исключение составили только волосы на голове. У мужчин густые заросли заметно поредели, длина волос значительно уменьшилась, и они посветлели, так что стали менее заметны.
Но главное, у мужчин исчезли пивные брюшки (кто успел их наесть и напить), все без исключения похудели (кроме главврача, с ним ничего не произошло, каким он был, таким остался). Все женщины, без исключения похорошели, независимо от возраста. У рожавших женщин исчезли все послеродовые травмы и их последствия. Животики подтянулись, кожа разгладилась и стала упругой, как у молодых, нерожавших девушек.
Самое интересное заключалось в том, что исправились многие природные недостатки фигуры. Исчезла непропорциональность фигур, никаких кривых ног ни у кого и в помине не было. Даже те черты лица, которые раньше его, если не уродовали, то и не украшали, теперь были сильно смягчены. Красавцами стали далеко не все, но у всех без исключения черты лица стали приятными. Пожилые работники предпенсионного и пенсионного возраста помолодели лет на 10. Остальные работники тоже стали выглядеть моложе.
Главврач съездил в город, в министерство и привёз оттуда комиссию врачей из партлечебницы (так в народе называли республиканскую больницу, совмещённую с поликлиникой, обслуживающей партийный актив республики). Врачи провели полное медицинское обследование всех работников санатория. Результаты обследования засекретили, со всех работников взяли подписку о неразглашении. На этом всё и закончилось. Оставшееся до Нового Года время врачи отдыхали, предаваясь безделью и пересудам того, что с ними случилось. Выдвигались самые сумасшедшие гипотезы. От космического излучения до инопланетного вмешательства.
Все эти воспоминания промелькнули в Сашиной голове, когда он лежал во впадинке на снегу, придавленный тяжёлым девичьим телом, и не отрываясь глядел в красивые зелёные Дусины глаза.
Вдруг Дуся наклонилась к нему и, снова придавив, поцеловала его в губы. Сочно так поцеловала, с чувством. Саша проникся и захотел продолжения, но тут ему обломилось. Лицо Дуси куда-то исчезло, а с его груди рывком сдёрнули до конца белую заплатку, пришитую к его ватнику на живую нитку. Теперь, по правилам игры он был мёртвый и должен был выйти из игры. Когда он, наконец, смог встать, Дуси нигде не было. Для того, чтобы её отыскать, ему пришлось снова включить магическое зрение и функцию отслеживания своих меток. Дуся быстро удалялась от него в сторону санатория. Саша последовал за ней.
Пошла последняя неделя его пребывания в санатории и ему захотелось в оставшиеся дни сблизиться с Дусей, чтобы потом иметь возможность иногда встречаться с ней в городе. Она по-прежнему нравилась ему, но он никак не мог преодолеть какой-то внутренний барьер. Он был пацаном с душой старика, и все его сверстники были для него несмышлёными детьми. Поцелуй Дуси разбудил в нем осознание того, что он сейчас мальчик, а старик, который живёт в теле этого мальчика не имеет права лишать его детства и юности.
На пятницу, 28 декабря, был запланирован заключительный концерт, который готовили дети. Перед концертом планировались торжественные награждения победителей военной игры, отличников учёбы, и вообще отличившихся чем-либо хорошим. На субботу, 29 декабря, был назначен отъезд. Детей должны были забирать родители или родственники.
А сегодня было воскресенье, 23 декабря. Саша решил, что в последние дни ему можно выйти из тени, где он благополучно просидел все четыре месяца, и принять участие в концерте. Самому себе Саша мог признаться, что он очень хотел, чтобы Дуся гордилась им, а для этого ему нужно выделиться из общей массы детей и сделать это легче всего было, выступив на концерте. Саша знал, что концерт уже месяц, как готовится.
— Что можно успеть сделать за оставшиеся три дня? — спросил себя Саша, и сам же перечислил: — Подготовить песню, танец или выучить стихотворение.
В прошлой жизни Саша много лет преподавал, читал лекции в больших аудиториях и на сцене чувствовал себя уверенно. Оказаться в центре внимания большого скопления людей не представляло для него из ряда вон выходящим событием. С этой точки зрения, у него все было хорошо. Оставалось решить, с каким номером ему выступать. Прежде, чем разговаривать на эту тему с организаторами концерта он должен сам подготовить предложения.
После некоторого размышления Саша решил танец отбросить. Он просто не успеет его подготовить. Далее, выучить стихотворение труда не составит никакого. Взять, например, поэму Твардовского "Василий Теркин", подготовить для чтения наизусть одну главу. Это можно оставить как запасной вариант.
С другой стороны, если он просто споёт какую-нибудь песню или прочитает стихи, то никакого фурора он не произведёт. Дело-то обычное, таких как он в концерте полно ребят выступать будет. А ему нужен громкий успех, чтобы на него обратили внимание.
"Тогда и процесс сближения с Дусей у него пойдёт быстрыми темпами", подумал Саша.
Тут Саша вспомнил одну песню из двухтысячных годов, написанную для сериала "Московская сага" и прекрасно подходящую под текущее время. Песня называлась "Тучи в голубом". Из всех её исполнителей Саше больше других нравилось исполнение певицы Славы. С этой песней были связаны какие-то непонятки. По интернету гуляла легенда, что песня была придумана композитором сериала, Александром Журбиным ещё в 1942 году, но будто бы сам он это отрицал, то есть песня была написана в процессе работы над сериалом. Авторами слов были Василий Аксёнов и Пётр Синявский.
— Если её сейчас исполнить, то возможны два варианта, — размышлял Саша, — первый, наиболее вероятный — похлопают и забудут. Но героем концерта на пару дней я стать смогу, а большего мне и не надо. Второй вариант — песня понравится и вызовет вопросы: где, кто, когда? И что отвечать? Соврать, что услышал по радио? Или, услышал от кого-то? Или приписать себе?
Так ничего и не решив, Саша на следующий день после уроков нашёл главного организатора концерта, Тамару Васильевну Белякову. Она была штатным худруком в санатории, сама вела кружки художественной самодеятельности: песни, танца, театральный кружок.
Саша подошёл к Тамаре Васильевне и представился. Затем сказал, что хотел бы принять участие в концерте. Его спросили, что он умеет делать. Саша ответил, что умеет петь и декламировать стихи. Тамара Васильевна задумалась. Концерт практически был готов. Шли последние репетиции. Ставить без подготовки незнакомого исполнителя Тамаре Васильевне не хотелось. И мальчика обижать не хотелось. Саша, видя её сомнения, которые легко читались на лице, сказал:
