На пороге. (1, 2, 3,)

Хозяйки, не участвовавшие естественно во вчерашнем затянувшемся семинаре, зато по извечной женской натуре подозревавшие мужчин в излишнем употреблении горячительного, терялись в догадках относительно обсуждаемой темы. До тех пор, пока Павел Васильевич не изложил им за обедом некую полуправду, 'объясняющую' последние события. Дескать, в Казахстане они обнаружили странный минерал, который сейчас и исследует Серёжа. Возможно, в будущем это принесёт всем им неплохие прибыли, а сейчас никому и ничего рассказывать не стоит, поскольку, если информация, даже самая незначительная разойдётся, то их опередят конкуренты и присвоят все прибыли себе.

Излагая женской части коллектива эту адаптированную версию происходящего, Павел внутренне морщился, поскольку, честно говоря, врать близким людям не привык, даже для их же пользы. Впрочем, он успокоил себя тем, что впоследствии извинится и расскажет всё как есть. Только, когда это 'впоследствии' настанет?

Женщины же восприняли его усечённую информацию спокойно и без ажиотажа: с одной стороны, вовсе и не заметив никакой усечённости, а с другой, с некоторой обидой: 'очень нам нужно трепаться, сами не растрепитесь!'. Однако, любой, кто сколько-нибудь знает женскую психологию, должен был бы принять к сведению, что первый их, женщин, ответ не всегда окончательный: они имеют обыкновение обдумывать полученную информацию иногда и несколько дней, а потом вдруг принимать по ней неожиданное решение. Павлу деваться было некуда, и он удовлетворился полученными заверениями.

Под конец обеда Павел рассказал о перипетиях уголовного дела по поводу поджога его дома. Оказалось, что сначала налётчики начисто отрицали свою причастность к событиям. Они вроде поехали на природу отдохнуть, свалились в темноте в какой-то овраг, исцарапались и вернулись. Однако, когда во время очной ставки с Верой Степановной в кабинет неожиданно вошёл Павел Васильевич с Барсиком на тонком поводке, подозреваемые повели себя не адекватно: заволновались и попытались спрятаться за понятых, причём Сапаров и вовсе вскочил на стол и заорал: 'Уберите эту зверюгу! Я всё расскажу!'

Следующая версия показаний задержанных, впрочем, тоже не удовлетворила следствие, теперь утверждалось, что они действительно приезжали к башне 'поговорить' с г. Самсоновым, но подверглись нападению бешеного кота, от которого им пришлось отстреливаться и отбиваться бутылками с горящим бензином. На вопрос 'А зачем вы поехали поговорить, прихватив ружья? И для чего вы взяли с собой бутылки с бензином?', наглые бандиты, лупая честными глазами, в один голос заявили, что, опять-таки собирались потом поехать на природу, а ружья взяли пострелять по мишеням. А бутылки — это чтобы быстро костёр разводить!

Наконец следователю надоело выжимать из подозреваемых чистосердечные признания. И он продемонстрировал им на мониторе своего компа несколько фрагментов известной видеозаписи. После их просмотра ошарашенные бандиты снова изменили показания, начав, наконец, дружно каяться. Причём, правда, основную вину сваливая на своего бывшего начальника, который угрозами принудил их, мирных граждан, принять участие в нападении и поджоге. Сапаров, в свою очередь, утверждал прямо противоположное: угрожали бывшие коллеги как раз ему, причём вплоть до применения физического насилия. Как раз на выяснении этого животрепещущего для следствия вопроса — кто в этой ситуации 'паровоз', а кто 'вагоны'? — расследование пока и сосредоточилось.

Надо сказать, что Павел рассказывал обо всех этих вещах с юмором и 'в лицах', чем заслужил взрывы хохота большей части благодарных слушателей и даже несколько улыбок Веры Степановны.

После позднего завтрака, совмещённого, так уж случилось, с обедом, Павел Васильевич предложил на сегодня отложить все дела и объявил, что приглашает всех желающих на воздушную прогулку, поскольку погода располагает, а самолёт он на сегодня уже зафрахтовал. Последние его слова были заглушены радостным визгом Лиды. После чего, несколько смутившись проявлению своей же непосредственности, она с надеждой спросила:

— Дядя Паша! А мне дадите порулить?

— Конечно, ты и заявлена как пилот, под моим присмотром, правда. Только, где твоя лицензия?

— Ой! Дома! Да я сейчас привезу!

Лида вскочила из-за стола и ринулась к дверям, схватив на ходу висевший на вешалке шлем. Барсик, не упускавший лишней возможности прокатиться с ветерком, выбежал вслед за ней.

— Паспорт не забудь! — крикнул вслед убегающей девушке Павел.

— С собой! — донеслось уже со двора, зарокотал мотоцикл, и Лида уехала.

* * *

Поскольку, несмотря на уговоры, Вера Степановна заявила, что никогда прежде на самолётах не летала и не думает, что сегодня именно тот день чтобы исправить это досадное упущение, а кроме того, и 'по дому работы не меряно', то на аэродром отправились без неё. Боевая 'Лада' Павла Васильевича, домчала их до недалёкого лётного поля, около которого располагались ангары и административный корпус с наблюдательной башенкой, на крыше которой торчали метёлки антенн, и вращалась тарелочка локатора.

Тут же подъехала и Лида на своём 'звере', упреждённая по телефону, что следует ехать прямо на место. Припарковав мотоцикл рядом с 'Ладой' она живо спрыгнула с сиденья. Барсик тоже соскочил с изодранного в клочья его когтями заднего сиденья.

'Нужно его обтянуть самым толстым брезентом', — подумал Пётр, залюбовавшись на разгорячённую быстрой, явно слишком быстрой для её юниорской лицензии ездой девушкой. Перехватив его взгляд, Лида смутилась и отвернулась.

Так как г. Самсонов был основным держателем акций этого аэроклуба, то подъехавших встретил сам директор и пригласил пройти в офис, где и оставил в руках молодой медсестры. Она измерила давление предполагаемому пилоту и взяла у неё — 'Ой!' — кровь из пальца для анализа. Тем же процедурам подвергся и 'ответственный пилот', сам Павел Васильевич. Через несколько минут анализы были завершены, и улыбающаяся медсестра подписала допуски и пожелала 'приятного полёта'.

После чего пилоты прошли к руководителю полётов, где Лидина лицензия подверглась придирчивому изучению. Не утерпев, въедливый руководитель задал девушке несколько теоретических вопросов, на которые она бойко ответила. На этом процедура и завершилась.

Пока шли к дальнему ангару, Лида рассказала о случившемся с ней приключении: остановившись у подъезда и заглушив мотор, она побежала домой, забыв вытащить ключ из замка зажигания. Впрочем, она понадеялась на оставшегося около мотоцикла Барсика. Тому же приспичило удалиться в кустики по срочному делу. Ситуацией воспользовался проходивший мимо неизвестный небритый гражданин средних лет. Едва он успел усесться в седло и ухватиться за ключ, как из кустов вышел Барсик и своим видом и издаваемыми звуками сообщил гражданину о нежелательности его действий. Нервный гражданин соскочил в панике с седла но, взяв себя в руки, сообразил, что ему угрожает просто очень большой кот, и попытался отогнать его, швыряя в охранника обломками асфальта.

Легко увернувшись от этих метательных снарядов, Барсик прыгнул и вошёл с угонщиком в скоротечный и близкий контакт, результатом которого оказалась порванная на ленточки ветровка и рубашка незадачливого ворюги. Когда же тот с испуганными воплями бросился бежать, кот догнал его и довершил растерзание, распустив на весёлые фестончики заднюю часть его брюк и случившегося под ними нижнего белья. Как раз эту заключительную фазу изгнания и увидела своими глазами Лида, а о предыдущих ей рассказала пожилая соседка, наблюдавшая всю сцену с балкона.

Надо сказать, что эта соседка до описанного случая относилась к девушке не очень благожелательно: в силу свойственного своему возрасту консерватизма, она полагала, что Лиде приличествуют более спокойные увлечения, например кройка, шитьё или кулинария, но уж никак не раскатывание по городу и окрестностям на ревущем, дурно пахнущем агрегате. Но, то ли факт дружбы с таким замечательным котом, то ли произошедший на её глазах инцидент почему-то примирил старую женщину с действительностью. И она даже почувствовала к Лиде некоторую симпатию, хотя до сих пор на приветствия своей вежливой соседки отвечала исключительно сквозь зубы и периодически промывала ей косточки в ходе ежевечерних семинаров на скамеечке вместе со своими подругами.

Причём эта бабушка не отпустила её, пока не сбегала домой и не вернулась с парочкой вкуснейших пирожков, один из которых съела Лида, а другой достался Барсику. И ещё, она очень интересовалась, где бы взять такого котёночка, с которым ей будет не страшно гулять и по ночам.

— Что же ты, так неосторожно, Лида? — заметил, отсмеявшись 'дядя Паша', — кто же ключи в замке оставляет?

— А всё равно бы не угнал, — торжествующе ответила девушка, — у меня ещё кодовый замок блокировки стоит! А ключ — это так, для вида!

Приятно беседуя, друзья подошли к искомому ангару. Около которого их уже ждал прокатный самолёт. Двухмоторный, с красиво выписанном на борту номером 'RS-452', он блистал на солнце свежей краской. Исходя из некоторых соображений, Павел выбрал самый надёжный, шестиместный аппарат, который, а точнее очень похожий, ему когда-то приходилось пилотировать. А вот Лида была с ним знакома почти только теоретически. Её налёт ограничивался только несколькими взлётами-посадками. Правда, и многими часами работы на тренажёре.

Техник, молодой парень в 'фирменном' комбинезоне, уже закончил заправку и теперь, сидя в пилотском кресле, завершал проверку систем ориентации и позиционирования. Он поприветствовал подошедших людей жестом и, спрыгнув на бетон, обменялся со всеми рукопожатиями. Протянутую Лидину руку он элегантно поцеловал. Девушка вырвала руку.

— 'Данила' готов, товарищ майор! — двусмысленно, поскольку его тоже звали Данилой, отрапортовал техник, повернувшись к Павлу Васильевичу, и не преминув комично отдать честь.

— К пустой голове руку не прикладывают, Данила! — ответил на этот доклад в стиле 'милитари' Павел.

— Я же в шапке! — обиделся техник.

— А я и не про шапку, а про то, что под ней! Вот ей докладывай, она пилот.

И Павел указал на Лиду. Теперь уже смутился Данила и без всяких выкрутасов доложил, что самолёт в исправности, баки заправлены, рация настроена на частоту 'вышки'.

— Спасибо! — серьёзно ответила Лида и направилась к месту пилота.

Данила сделал движение, чтобы помочь ей влезть в кабину, но она и сама легко вскочила в самолёт и, захлопнув дверцу, принялась за предстартовую проверку. Размещаясь в салоне, Павел пропустил на задние сиденья товарищей.

Оказалось, что Барсик уселся рядом с Лидой на переднем сиденье. И его тоже пришлось попросить пройти назад, поскольку в этом полете, Павел должен был находиться рядом с пилотом, чтобы если это понадобиться подсказать ему необходимые действия, а то и взять управление на себя. Кот спокойно подчинился, прошёл на задние сиденья, где и уселся рядом с иллюминатором.

Немного волнуясь но, напустив на себя маску равнодушия, — 'дескать, летали!' — Лида завела и прогрела моторы и, связавшись с 'башней', получила разрешение на рулёжку. Моторы взревели, самолёт качнулся, тронулся и медленно вырулил к началу полосы. Запросив разрешение на взлёт:

— Я 'RS-452', разрешите взлёт! — и, получив 'добро', Лида прибавила газу и отпустила тормоза.

'Данила', покачиваясь, побежал по полосе, набрал скорость и оторвался с небольшим креном. Лида тут же выровняла самолёт и набрала предписанную высоту 800 метров. После чего повернулась к Павлу Васильевичу. Тот молча показал ей большой палец — 'отлично!'.

Справа в иллюминаторах мелькнул и пропал такой маленький с высоты Троицк. Потянулись голубые волжские старицы с изумрудной окантовкой лугов и сама широкая изогнутая лента Волги с многочисленными в этих местах островами — раем для охотников и рыболовов. В дымке впереди по курсу уже были видны старый железнодорожный мост через Волгу и новый автомобильный. Воздушное пространство над ними было закрыто для полётов, и Лида стала забирать вправо. Пересекла Волгу западнее села Переволоки, пролетела над Усинским заливом, но тут же стала поворачивать на восток, и под самолётом потянулись знаменитые Жигули — покрытое лесом известняковое плоскогорье, изрезанное многочисленными глубокими долинами и оврагами, прибежище старинных легендарных разбойников, столетиями таящее их клады. А где-то в глубине, скрывающее рукотворные подземелья, чуть ли не вековой давности, построенные руками безвестных арестантов, которые там же и нашли свои могилы.

Пилотесса забрала немного к югу и горы стали понижаться и вовсе ушли назад, под крыльями 'Данилы' появилась долина, а впереди в дымке на крутом берегу за Волгой силуэт областного города — Самары. Изящными сталагмитами тянулись к небу высотные здания, бликанул на солнце голубой кристалл железнодорожного вокзала. Развернувшись над Волгой, Лида пошла над ней в направлении Троицка, оставив Самару по левому борту.

На протяжении всего этого довольно короткого полёта Павел комментировал по просьбам москвичей открывающиеся им в иллюминаторах красоты природы Жигулей, уникального природного заповедника понёсшего, правда, большие потери в недоброй памяти времена 'исторического материализма' и 'дикого капитализма'.

Тем временем, Лида снова вышла на связь с 'башней' и запросила посадку. Диспетчер ответил, что полоса занята и Лиде пришлось сделать ещё один небольшой круг над Волгой, волжскими протоками — воложками и старинным волжским селом Шелехметь, ярко блеснувшим на солнце золочёным куполом церкви. Наконец диспетчер разрешил посадку, и 'Данила' пошёл на снижение. Медленно ползущая под крыльями земля стала приближаться и, казалось, всё быстрее и быстрее побежала назад, мелькнула федералка, обсаженная лесополосами, колёса самолёта коснулись с лёгким толчком бетонки, промелькнула 'вышка' и самолёт, прокатившись ещё немного, остановился почти напротив своего ангара. Лида закончила связь с диспетчером и, сняв наушники, снова повернулась к своему инструктору.

— Молодец! Только на земле очень резко тормозишь, ещё ведь половина полосы осталась! — прокомментировал посадку Павел Васильевич.

— Да мне всё кажется, что её не хватит! — оправдалась Лида.

— Ничего, научишься! Кстати, на следующей неделе, возможно, полетим в Казахстан, заявлять тебя пилотом?

— Ура! Конечно!

Видно было, что пилотирование доставляет девушке большое удовольствие.

Друзья поблагодарили подошедшего Данилу за хорошую подготовку самолёта, попрощались с ним и отправились к воротам. Только Павел Васильевич задержался на несколько минут в офисе аэроклуба. Но скоро вышел, сопровождаемый директором, пожал ему руку и направился к 'Ладе'.

Проходя мимо Лидиного мотоцикла, на котором уже восседала гордая хозяйка, и умащивался Барсик, он негромко, чтобы не слышали остальные, посоветовал ей ехать осторожно, потому, что 'мотоцикл не самолёт', 'о её лихачестве он уже наслышан', 'а ему нужен пилот целый, а не переломанный'. Проведя таким образом небольшую деликатную педагогическую работу и дав Лиде пищу для должного раздумья, он сел в машину и компания поехала домой.